скачать книгу бесплатно
Утро не заставило себя ждать. Завтрак, крепкий, как в последний раз поцелуй, скомканное прощание, слезы герцогини, возможно лживые, но не факт. И вот Саша и Лев в самолете на Париж.
– Я взял тебе почитать вкусную книжечку, её передал мой подопечный, – он открыл чемоданчик и передал «Достаточно общая теория управления» внутреннего предиктора СССР, – вот будет че заняться во время полета.
– О! спасибо!
Юноша уснул, не прочитав и пяти страниц, – бурная ночь подумал Лев, а Саша уже даже думать не мог.
– Дамы и господа мы подлетаем к Парижу, местное время час ночи, температура за бортом плюс восемнадцать, благодарим вас что выбрали нашу авиакомпанию! – прозвучало сообщение по громкой связи, разбудив мужчин и добрую половину самолета.
Их встретил мужчина с табличкой. Посадил в авто и отвез в гостиницу «Интурист». Юноша принял душ, расправил кровать и плюхнулся без задних ног. Ему снились герцогиня и Дже, снилась Москва, его прошлая жизнь. Следующий день был зарезервирован на преодоление джетлага и акклиматизацию. Саша с большим трудом оторвал себя от подушки, которая как будто цепями проковывала его к себе.
– Надо бы посмотреть город, давно ведь мечтал об этом. – выдал он самому себе.
Он провел гигиенические процедуры, оделся и пошел в номер ко Льву.
– Тук, тук!
– Кто там?
– Ван Клауд Дам, но не вам, – попытался с острить юноша.
– А это ты! Заходи. Дай мне пару минут. Можешь пока выпить кофе, вон там на столике, я заказывал обслуживание в номера.
– Слушай Лев, а ты давно в организации?
– Герцогиня тебе не рассказывала, что ли? Rapprochе растят с детства, я уже даже не помню, как оказался в организации.
– Ну и как тебе нравится?
– Понимаешь, я ведь не знал другой жизни, а в этой я профессионал, меня данное положение дел вполне устраивает, да и признаться честно, я и подумать не могу о жизни вне организации.
– Понятно, пойдем прогуляемся по городу, я так хочу посмотреть на Эйфелеву башню после реконструкции.
– Конечно, пойдем глянем, я только за.
Буквально недавно Эйфелеву башню привели в соответствие союзной идеологии. Покрасили в красный и приделали огромную звезду. Идею реконструкции выдвинули Парижские партийные деятели. Народ французской союзной республики, поддержал её в едином порыве. Об этом массово говорили по всем каналам Союза. Обновленная башня производила обжигающе странное впечатление, рядом с ней даже находится было не комфортно, создавалось ощущение, что она вбивала пропаганду прямо промеж твоих извилин.
– Вот это да, чувствуется размах союзной власти!
– Союз никогда не скупился на символы. Это у них на генетическом уровне, еще с того первого союза. Ой, то есть у нас, мы же тоже с тобой союзные, оговорочка вышла.
– Честно Лев, я уже не до конца понимаю союзный ли я человек, организация то у нас все-таки интернациональная.
– Союзный, какой еще-то. Где родился там и пригодился. Не думай ты о чем Господь не велел, слышишь!
– Наверно ты прав, пойдем перекусим, а то уже урчать начинает.
Коллеги зашли в ближайшую кафешку взяли по большому бутеру из круассана, разделенного пополам и начинённого ветчиной, сыром, овощами и белым соусом и одну воронку V60 с яркой экспериментальной «Колумбией» на двоих. Бутер оказался средненький, круассан классный, а вот начинка весьма посредственная. Зато кофе не подвел, яркий, с нотами клубники, папайи, лайма и ягодного вермута.
– В Москве, конечно, вкуснее и выбор больше, но и сюда, в провинцию, стали завозить не дурной кофе.
– Пожалуй соглашусь с тобой, хоть и давно не был в столице, не предоставлялось возможности.
– Понимаю, ты получается, как ни крути человек подневольный. Это, наверное, грустно?
– Саша тебе не понять нас, у rapprochе особый склад ума, который формируют с детства, мы не можем грустить или хандрить и депрессии у нас быть не может. Есть человек жизнь, которого мы ценим выше своей, это зашито нам в мозг, не в прямом конечно смысле, чипов у нас в голове нет, но есть четкие психологические установки, если тебе угодно, мозги у нас промыты начисто, я это прекрасно понимаю, но сделать что-то с этим я не то, что не могу, я этого и не хочу. Организация нашла меня на помойке, отмыла, вскормила, дала работу. Я рад и безмерно благодарен, понимаешь?
– С трудом, конечно, но ты говоришь разумно и логично.
– Ну вот представь. Ты любишь свою маму?
– Конечно!
– И ты не станешь любить её меньше, если она ошибется или как-нибудь резко отреагирует или что-нибудь сделает, что тебе не по нраву. Понимаешь к чему я клоню? Как ты безусловно любишь свою мать, так и я безусловно люблю организацию и вверенного мне человека.
– Понял. Лев спасибо за такой откровенный и объемный ответ, многое встало на свои места.
– Да, собственно говоря и не за что. Думаю, нам надо зайти на твою новую работу. Ты все-таки будешь главредом. Тем более, что здесь совсем рядом, проспект Сюфран один, тут буквально за углом.
В офисе было шумно. Горячие французские репортеры спорили на счет покраски башни в красный. Одни утверждали, что это кощунство над историей, вторые говорили, что это дань великому Союзу, который спас их, в свое время, от голодной и холодной смерти.
– Bonjour, camarades!
– Шлюха из лужи! Это новый босс из Союза, всем молчать! – громко крикнул по-французски высокий худощавый человек с лысиной, в очках с крупной черной оправой и сером пиджаке, одетом по верх черной водолазки.
– Почему же из лужи, не из лужи, а из Москвы, а вы что не рады петушары, ой прошу прощения за мой французский, соколики!
– Виноваты, товарищ Айсберг, не ожидали вас так скоро!
– Представьтесь пожалуйста, – Саша посмотрел с укором на худощавого.
– Месье Пьепин к вашим услугам товарищ.
– И кто же вы такой месье? Судя по тому, как вы общаетесь с коллективом и как они вас смотрят, вы бывший главред? Я прав?
– Oui товарищ, ваша проницательность весьма похвальна. Надеюсь, стать вашим замом, если позволите.
– Позволю, на первых порах мне потребуется ваш опыт Пьепин.
– О! Благодарю вас товарищ Айсберг, вы не пожалеете, – с явной хитрецой и раболепством выдал Пьепин.
– Оставьте вашу лесть другим месье и что за обращение такое месье, этож пережитки, мы все с вами товарищи! Это всем понятно товарищи?
– Oui товарищ главред Айсберг, – хором выдал коллектив, так как будто они это репетировали, а Пьепин смотрел, улыбался и ждал реакции Саши.
– Вот, теперь другое дело, молодцы, а теперь все за работу! – Саша улыбнулся, выкатив глаза на Пьепина, как бы давая ему понять, что это касается и его тоже.
Они вышли со Львом на улицу и их сразу подхватил порыв сильного, но теплого ветра с Сены.
– Жестко ты с ними! Это не Москва и они более свободолюбивый народ, будь аккуратней Саш.
– Да ладно тебе Лев, я можно сказать только до власти дорвался. Меня всю жизнь чморили на работе, а под конец, вообще пинка дали под зад!
– Это не повод срываться, контролируй себя, эти люди нужны чтобы выполнить задачу организации.
– Ладно понял, ну ты и зануда Лев.
– Кстати про занудство, нам надо зайти еще в одно место.
– Куда еще то? – с явно надуманной усталостью, Саша промямлил себе под нос, так чтобы было еле слышно.
– В институт топологии имени Пуанкаре. Тебя там будет ждать профессор Цукерман, а мне надо пополнить свой арсенал.
– Что промо в институте?
– Тише ты! Здесь даже у асфальта уши, – Лев ущипнул юношу за плечо. – пойдем ка дружок быстрее от сюда, у меня плохое предчувствие.
Лев свистнул и остановил такси.
– Площадь де Фонтенуа, пять s’il vous pla?t!
– Oui месье, домчу с ветерком!
Здание института предстало перед Сашей во всей свой красе. Семь этажей, форма трехлучевой звезды, как значок автомобиля Мантуров-Бенз, только без кольца вокруг. Раньше здесь была штаб-квартира Юнеско, но после развала Евросоюза, её перенесли в Москву, а здание отдали под институт.
Лев рассчитался с таксистом, подмигнув валидатору левым глазом.
– Тебя ждут Саша, вон там, видишь мужчина в твидовом пиджаке не по погоде.
– А ты не со мной?
– Нет, мне в другое крыло.
Коллеги разошлись.
– Bonjour Саша, я профессор Лазарь Цукерман, понимаю, что произносить Лазарь долго, а звать по фамилии или по званию, вам не позволит воспитание, поэтому можете звать меня просто профессор.
– Профессор, а вы не против, если перейдем на союзный, а то от французского у меня уж очень разболелся язык и гортань.
– Понимаю, не против, честно говоря, сам хотел предложить, но вы меня опередили. Ну а теперь перейдем к делу. Саша вы в курсе зачем вы здесь?
– К сожалению, нет. Лев не сказал мне. Могу лишь предположить, что это очередные курсы повышения квалификации. Я уже проходил одни у Оксаны Константиновны.
– Близко, но не совсем. Кстати, как поживает Оксана, все также трется со своим огромным африканцем?
– У нее все хорошо! И Дик с ней.
– Правильно ты сказал «И Дик с ней», хихихи! – он подло похихикал.
– Все-таки чему вы будете меня учить профессор?
– Топологии сознания. Ты научишься отключатся от установок эго и социума, будешь медитировать и тренировать свой разум, ты получишь в свое распоряжение новые инструменты и способности к познанию вселенной, узнаешь, как подключатся к бессознательному личному и коллективному и многое другое.
– Мистика какая-то получается! Дурить меня вздумали! Союзные люди не верят во все эти ваши штучки! – агрессивно прокричал юноша.
– А вы разве все еще Союзный человек? – очень спокойно спросил профессор
– Ваша правда. Я все никак не могу привыкнуть.
– А и не надо, вы правильно себя ведете, не надо выдавать себя, даже перед своими, может быть они и не свои. Прошу вас пройдем ко мне в кабинет.
Сашу смутило, что профессор стал спускаться вниз. Прошло не мало времени, прежде чем они оказались в кабинете профессора.
– Что-то мне не по себе профессор, голова кружится.
– Это нормально, вот выпей водички. Понимаешь тут полная изоляция от внешнего мира, ни звуков, ни волн, ни каких-либо излучений. К этому надо привыкнуть. Можно было бы обойтись и без этого, но здесь прогресс приходит гораздо быстрей. Можете прилечь на кушетку, главное не засните.
– Хорошо, тогда рассказывайте мне что-нибудь профессор, а то ведь действительно отключусь.
– Давайте расскажу вам историю этого здания и вообще организации Юнеско. Вы что-нибудь слышали о Аненербе?
– Смутно помню, какие-то мистики фашистские, которые ездили по миру и искали артефакты для Гитлера, вроде.
– В принципе, вы правы, вот только они еще и ритуалы с этими артефактами проводили.
– А при чем здесь Юнеско?
– Ну а как причем, они и продолжили дело Аненербе, после поражения третьего рейха.
– Не может быть, ведь Союз того времени тоже был у истоков создания Юнеско.
– Может. Страны союзники не как не могли договорится кому достанутся исследования Аненербе и решили создать международную организацию, под эгидой сохранения культурных ценностей и всего другого хорошего.
– Поэтому и здание такой странной формы? Для проведения всяких аккультных ритуалов внутри?
– Да форма тоже имеет значение. В данном случае, форма – это отсылка к древнему символу трикветр в котором древние видели гармонию, неделимость и бесконечность бытия. Мы с коллегами часто спорим по этому вопросу, основных мистиков вывезли в Москву, сейчас даже спросить некого.
– А вы чем здесь занимаетесь, помимо обучения естественно?
– Изучаем топологию, ну разумеется не только сознания, а бытия в целом, продолжаем дело Пуанкаре и Перельмана.
– Я что-то слышал про это. Там шарики и бублики какие-то вроде.
– Ну в целом, да и шарики и бублики, а вообще, если говорить развернуто это наука о качественных свойствах геометрических фигур, не зависящих от расстояний, углов, площадей и объемов.
– Как это не зависящих? Как изучать фигуру без размера?
– Можно я не буду отвечать на этот вопрос, это займет целую вечность. Скажу лишь, что тебе надо понять, мы видим только три измерения, а сколько их на самом деле это грааль, который мы хотим найти.
