скачать книгу бесплатно
– Кто может подтвердить? Я тебе выпившему на слово не поверю.
– Хидээки, ты там не ушел еще, подойди родной ты мой… – Чересчур любезно звал меня наладчик собственной жизни.
– Вот, он подтвердит, даешь мне две бутылочки, а то тебе весь долг прощаю.
– А это кто вообще такой?… – Сосед с любопытством разглядывал меня всего от макушки до пят.
– Это монах, он сейчас у нас остановился
– Да, что то слышал такое…– Почесывая коленку, отвечал щурящийся сосед.
– То, что монах вижу, а какие гарантии, что он завтра не сбежит, по своим делам монашеским. Чем он вообще в нашем городке промышляет?
– Подойди, чего там трешься поодаль…– Подзывал меня крайне недоверчивый мужичок.
– Я перепись провожу…– Уже сам не веря, что я ее провожу, пробубнил я
– Перепись, хмм, а полезней занятий не нашлось? …– Почему все так и норовят указать на нелепость этой переписи, нельзя что ли просто промолчать, кивнуть и забыть. Сам знаю, что в ней никакого толку, хотел мир посмотреть, а тут она камнем висит, одни проблемы от нее.
– Ручаешься за своего приятеля? …– Недоверчиво спрашивал меня беспокойный сосед. Такое чувство, что речь не о двух бутылках, а пожизненном рабстве, ему еще и долг обещают простить, вот ж ведь жадина. Нобуюки смотрел на меня грустными глазами голодного пса, ожидая одного слова – ручаюсь.
– Да, ручаюсь.
– Ну и ладненько, сейчас вынесу, они у меня тут рядом лежат, припрятал, чтобы жена не видела… – Нобуюки убрал ногу.
– Хорошо, что согласился, я бы ему все крыльцо «облил» и дверь оторвал…– Шипел Нобуюки, завороженно глядящий в узкий дверной зазор.
Наконец сосед вернулся с двумя белыми бутылками в руках. Вышел на крыльцо и протянул их мне.
– Возьми, этот неуклюжий, я его знаю, разобьет еще по пути, снова ломиться будет.
Одну я взял в руку, другую запихнул во внутренний карман кимоно.
Дверь за нашей спиной глухо затворилась. Обратный путь был еще менее приятным, алкоголь сильно ударил в голову Нобуюки, он хоть и держался на ногах, постоянно скользил на размоченной, не успевшей высохнуть земле, пару раз чуть не упал. Я закрыл свой практически бесполезный дырявый зонт, взял его руку и закинул себе на шею.
– Сам дойду! …– Рявкнул он, агрессивно оттолкнув.
В окне второго этажа горел свет, стало быть Юко не спала, он тоже это заметил, шел по двору скрипя зубами. Странно, на первом этаже было куда светлее, чем я запомнил, да нет, определенно, должно быть заботливая Юко принесла еще свечей. Нет, на нее не похоже, уходя мы не оставляли такого бардака, да и ей все раскидывать ни к чему. Стол был перевернут, пол закидан мятой, скомканной одеждой, полки всех комодов опустошены, содержимое повсеместно разбросано тут и там. Под ногами отчетливо виднелись свежие следы сапог, сдобренные широким слоем липкой уличной грязи.
Осторожно поставив на пол обе бутылки, я стал осматриваться. Грязевые следы были хаотично разбросаны по всему этажу. Вооружившись длинной свечой, я стал на цыпочках ходить по комнатам в поисках ночного гостя. Центр первого этажа был отправной точкой, все линии расходились отсюда, один виток вел в комнату с чистым бельем, где по утрам Мэйко гладила и складывала, стираные спальные принадлежности и одежду. Всё на полу, но никого нет. В кладовке, тоже самое, валяется все, метлы, грабли, и ржавый самодельный капкан. В лесах вокруг нашего храма мы находили похожие, их ставили на волков, но получилось так, что капканов стало больше чем волков, Ясуо говорил, что скоро этот зверь окончательно вымрет. Нобуюки не торопится мне помогать, сидит в проходе и пьет прямо из бутылки, тихо бубня себе под нос. Осталась последняя комната, в которой мне еще не доводилось побывать, кабинет отца Юко и Кэтсу, господина Нодо. Кабинет располагался так, что в него не падал бледный пульсирующий свет из зала, все приходилось освещать исключительно свечей. Отодвинув дверь, мой взор столкнулся с массивным шкафом, достающим аж до самого потолка. Слева был стол, заваленный кучей бумаг, под столом бумаг лежало не меньше. По центру в этом хаосе лежала карикатура, на которой изображен, чужестранец с большим крестом на шее, поедающий японского ребенка на обратной стороне название – «Голландский завтрак». На краю стола, валялся растрепанный кисет для табака из высококлассной дубленой кожи, уверен, когда он был новым, вызывал неподдельную зависть. На стене висела схематичная карта, с линиями и обозначениями, внизу есть подпись, я поднес свечу, оказалось слишком близко, поджег край карты, испугавшись, резко затушил ладонью, хорошо, что хозяина нет, мне бы наверно досталось. Первая надпись гласит – «Битва при Анэгаве» вторая написана другим почерком – «Мы не забудем». Дела, в кабинете тоже никого, надо посмотреть на втором этаже, к тому же мне не по себе от этого места.
– Живым не дамся, сукины дети…– Темная фигура выпрыгнула из шкафа, со спины ударив меня по затылку. Все на что меня хватило, это упасть и сжаться калачиком, думая о худшем. Фигура вцепилась в меня, взяла за грудки, подняла и еще раз ударила, в грудь, от чего мне перехватило дыхание.
– Хидэки, это ты? Точно ты! Прости меня дорогой, я думал, меня заметили! … – Это был Кэтсу, зачем так бил, как теперь отдышаться.
В кабинет на шум, взяв со стола лучину, ковылял качающийся Нобуюки. Судя по всему, выпивки на потом он не оставил.
– Что там, шкаф упал, никогда то он мне не нравился. На кой только ляд я его господину Нодо подарил, а тащить его, ух дьявол, вчетвером еле доволокли. Не переживай, разбился и разбился.
– Кэтсу?…– Удивленно вскрикнул переставший бубнить Нобуюки.
– Кэтсу, какого черта ты здесь, рано еще, давай убегай скорее, привезли провизию из местных деревень, Мицуока увеличил гарнизон…– Крайне взволновано толковал Нобуюки.
– Плохо дело, плохо, ждать больше нельзя, нас оттеснили, получен приказ бросить все силы на захват обозов в Одае … – Торопливо рапортовал Кэтсу.
– Идиоты, не могли еще день подождать, я уже и карту нарисовал, и время смены караула вызнал. Когда наступление?…– Ревел взбешенный Нобуюки.
– В любую минуту
– Тогда какого черта ты не с отрядом…– Топнув ногой, продолжал распаляться пьяный.
– Ищу письма отца, уверен, он пишет Юко, мало ли хотя бы в одном обмолвился о том, где стоят сегунские формирования.
– Так у Юко и спроси!
– Молчит как рыба, кричит, что я папу убью! Где служанка ее? Эта обезьяна вечно по дому носится, она точно знает.
– Улитка, мы ее днем последний раз видели.
– Ладно, к черту, бери Юко, нам пора бежать, я вас выведу. Как только отобьем провизию, отряд отступит на запад, вешатель не дурак, побежит за подмогой. Хидэки быстро собирайся, если после набега узнают, у кого ты гостил….
– Повесят?…– Взволновано спросил я.
– Конечно повесят, сначала правда кожу снимут, или кипяточком ошпарят, а пытать будут долго, ты ведь не знаешь где лагерь наш, мы представь себе на одном месте долго не задерживаемся. Но их, довод, «Я ничего не знаю», только раззадорит. Беги быстро, бери пожитки и вниз, а ты женушку вытаскивай.
Мы с Нобуюки переглянулись и что есть мочи побежали наверх, прыжками я ворвался в библиотеку, трясущимися руками взял свой полупустой мешок и с мыслями о том, в какую кучу я вляпался, выскочил в коридор. Мне теперь только и остается, что бесцельно бежать не зная куда в компании людей, которых я почти не знаю. У Нобуюки дела обстояли намного хуже, заплаканная, изнеможенная Юко, изо всех оставшихся сил вырывалась из его цепких объятий.
– Отпусти меня тварь! Отпусти сейчас же, что вы с братом недоумком удумали, какой еще налет, на кого, я этих людей с детства знаю…– Как змея извивалась несчастная женщина.
– Заткнись, на улице даже не вздумай орать! А ты чего рот раскрыл, быстро вниз!
Нобуюки взял жену на руки, и мы побежали к Кэтсу. Кричать Юко не прекращала, на что вмешался ее брат.
– Замолчи сестра, умолкни, если нас заметят, всем конец…– Озабоченно тараторил Кэтсу.
– Ну и отлично, только облегчат мои мучения, а вас то мне что жалеть, сами виноваты…– Непонятно, она это всерьез?
– Ненавижу…– Прошептала Юко, и все таки стала вести себя тихо, как мешок ячменя, раскинувшись на руках мужа.
– Выходим, за рощей я оставил лошадей.
Наше трио выбежало на улицу, темнота и дождь играли нам на руку. Ночь казалось спокойной, город выглядел совершенно пустым, думаю так и должно быть, удачное время для налета. Короткими перебежками, мы как вороны проносились из двора во двор, стараясь не создавать даже малейшего шороха. Нобуюки часто останавливался, вспоминая, где сейчас проходят самурайские патрули. Справа на возвышении обливаемый коротким светом вспышек молний виднелся замок окруженный высоким деревянным частоколом и башнями дозорных, это семейное имение рода Мицуока.
– Тихо, ждем, видите, идут… – Хриплым шепотом говорил Нобуюки, указывая пальцем, на очередной беззаботно движущийся патруль.
Мы присели, три усталых, ворчащих солдата спокойно прогуливались по улице. Вдруг со стороны замка, до нас донеслись крики, на одной из башен, силуэт солдата маниакально тряс факелом.
– Наступают…– Прошептал Кэтсу, нервно вертя головой по сторонам.
И действительно, не прошло и минуты, как тихая ночь затряслась от тяжелых булькающих солдатских шагов. Не совру, если скажу, что мы все в это мгновение чувствовали себя червями вызваными из глубин рыхлой почвы, холодным дождём. Надеюсь нас хотя бы не раздавят.
– Без паники, нападать будут со стороны казарм, спящих, скорее всего уже перерезали…– Хладнокровно и даже с налетом садистского удовольствия, изрек Кэтсу.
Напуганная Юко прилагала колоссальные усилия, пытаясь плакать беззвучно, то и дело сильно прикусывая нижнюю губу. Нобуюки махнул рукой, бег продолжился. Вскоре звуки суетливой возни дополнил оглушительный хлопок, озаривший местность багряным заревом.
– Хахаха, должно быть, бочка с маслом рванула, ай да молодцы, зачем мы вообще на них напали, сами прекрасно справляются…– Злорадствовал довольный Кэтсу.
Не смотря, на проливной дождь, часть частокола загорелась. Отчетливо доносились звуки битвы, сталь звенела, сталь скрежетала, грохотали выстрелы. На небо вылезла любопытная луна, с высоты наблюдающая за тем как к стене одного из домов, прижался напуганный солдат с трясущимися ногами. Он снял шлем, бросил его под ноги, затем достал вакидзаси, подносил его к руке, и убирал, подносил и снова убирал, долго не решаясь ранить себя. Он крепко ругнулся, закрыл глаза, раздал себе пару звонких пощечин и наконец, распорол руку от ладони до локтя. Густая алая кровь под проливным дождем проворно заструилась вниз, солдат в криках убежал прочь.
В окнах загорались огоньки, удерживаемые в руках сонных, взволнованных жителей они как светлячки вылетали на улицы. Родители, понимая, что происходит, заталкивали несмышленых озадаченных детей обратно в дома. Родителей, пугая надвигающейся опасностью, разгоняли с улицы солдаты. У конюшен стояли грозные часовые, замерли как вкопанные, не люди, а черные камушки из го*. Мимо безмятежно сопящих коней сновали взволнованные безвольные конюхи, в спешке накидывающие седла на своих подопечных.
– Все стеклись к замку, мы почти у цели, потерпи Нобуюки… – Успокаивающим голосом шептал Кэтсу.
– Ничего, она легкая, только, похоже сознание потеряла…– Трясущейся то ли от холода, то ли от сильного волнения щелкающим дрожащим голосом подмечал быстро протрезвевший Нобуюки. Он наклонился, приподнял ее поближе к своему лицу, чтобы понять дышит ли Юко, она дышала.
– Дышит, дышит милая.
– Не переживай, сам знаешь у нее не впервой.
– Сейчас пролезем через сад старика Кэзуки, и почти выбрались…– Бодро заметил Кэтсу.
– Кэзуки еще не помер? Вот ведь живучий гад! Совсем мальком был, с его сада сливы таскал, так ведь он уже тогда был седой развалиной.
– Некоторые люди попросту забыли, что им умирать пора.
Сад их знакомого старика долгожителя опоясывал высокий забор, если бы не Юко перелезть его не составило бы труда. Однако ни у кого кроме меня это препятствие не вызывало озабоченности. Мы двигались вдоль забора, Кэтсу шел, впереди надавливая на него рукой.
– Черт, да где же? Ах, слава богам! Так и знал, в его-то годы ремонтировать… Одна из досок под нажимом провалилась вглубь.
Кэтсу подозвал меня, и мы осторожно вырвали первую доску, висящую на хрупком металлическом крючке, пока вынимали, отвалилась и соседняя. Сад, заросший густой травой, был совершенно неухоженным, скорее всего много лет им никто не занимался. Слева догнивала пустая собачья будка, из которой торчала толстая заржавевшая цепь. По центру, напротив входа в дом, красовалась группа, скорее всего самодельных деревянных идолов, должно быть набожный старичок. Обособленно стояли фигуры Идзанами и Идзанаги, у нас в Миэ их почитают как нигде, именно в Миэ по приданиям зародилась жизнь, и дальше распространилась по всем островам и континентам. По статуе Изанами сверху вниз тянулась широкая трещина.
– Нашел, сюда…– Звал нас Кэтсу, обнаруживший, еще одно хлипкое место в заборе. Чтобы Нобуюки с Юко смогли пролезть, вторую доску он выбил ногой. После этого из открытого окна на втором этаже, вырвался хриплый, тонкий голос.
– Негодяи! У меня и брать уже нечего, а они все лезут. Кичи, разорви их в клочья.
– Чего разорался старый, иди спи!…– ответил старику пролезающий сквозь разломанный забор Кэтсу.
Стараясь сбежать, не поднимая лишнего шума, мы быстро присоединились к нему, и мигом оказались по ту сторону. За домом расположилась миниатюрная буковая роща, в самом центре которой ютилась беседка. В беседке кто-то есть, нужно вести себя тихо. Тени мелькающие внутри беседки, выглядят как пара влюбленных, они часто сливаются в единое целое, и разбиваются на части, только чтобы посмотреть друг другу в глаза. Тень побольше, начала вырываться из объятий, но вторая находила силы ее удержать, крепкими объятиями или поцелуем. Но это имело лишь временный эффект, скорее всего бойня тянула вторую тень.
Неуклюжий Нобуюки споткнулся об сорванную сильным ветром толстую ветку, случайно зацепив дерево головой Юко, на что получил нагоняй от ее брата.
– Осторожнее, не мешок волочишь
– Хочешь, сам тащи, у меня руки затекли. И вообще не надо меня учить, как жену нести.
– Кто там…– Из беседки вылетел взволнованный, озадаченный голос.
– Кто там, покажись! Я вооружен… Ломающийся юношеский голос, звучал все серьезнее.
– Ну ты и дурак Нобуюки, мог нормально нести…– Шепотом ругался Кэтсу
– Это я то дурак, а не ты ли на всю рощу горлопанишь
– Стойте на месте, я вас вижу…– Судя по всему, владелец этого голоса разглядел наши силуэты облитые лунным светом.
– Ну все, заметили, что делать то теперь будем?…– Суетился напуганный Нобуюки.
– Заткнись, молю тебя, просто заткнись…– Рычал, готовящийся к потасовке Кэтсу.
Заметивший нас человек, медленно двигался в нашу сторону, похрустывая сухими ветками под ногами, находясь под пристальным взором трясущейся от страха тени, по-прежнему стоявшей в беседке. Он подошел достаточно близко, чтобы можно было пусть и размыто, но различить его лицо. Это был, юноша, на вид шестнадцати – семнадцати лет, не намного младше меня. В коричневых хакама и растрепанном кимоно того же цвета. На поясе висели облупившиеся затертые ножны, из которых торчала деревянная рукоять клинка, без гарды. Его правую руку окольцовывала красная повязка. Скуластое серьезное лицо и мужественный подбородок кричали о серьезности его намерений и грозном настрое.
– Вот дерьмо!…– Удрученно произнес держащийся за голову Кэтсу.
Нобуюки от удивления широко раскрыл глаза, так, что туда бы сейчас поместился мон. Я, не до конца понимая, что происходит, от страха постепенно скрывался за спиной Кэтсу.
– Кэтсу, сукин ты сын, о, и алкаш здесь. Хорошее время для прогулки под луной, не так ли…– Спокойно и угрожающе молвил юноша.
– Ясухиро, чтоб тебя! Так, слушай, давай без глупостей, мы сейчас просто исчезнем, растворимся, будто и не было нас, и никто не пострадает…– отвечал Кэтсу.
– Никто не пострадает, судя по звукам из города, кто то уже страдает. Твоих дружков работа?
– Брось ты, сам знаешь, мы не нападаем на мирных жителей…– Пытаясь разрешить назревающий конфликт, отвечал Кэтсу.
– А солдаты не люди по твоему, их тебе не жалко, да ты рос вместе с ними, ел, тренировался, мерзкий предатель.
– С каких это пор ты так преисполнился напускным патриотизмом, вижу, вам в ополчении самураи хорошо мозги промывают. Солдаты выбрали свою сторону, а я свою, и с честью умру за иделы, и они тоже. Но сейчас нам это ни к чему. Ясухиро, не будь дураком, дай нам уйти.
– Ах, вот значит как, у нас значит патриотизм напускной, а у вас свиней, настоящий. Прячетесь, ползаете в грязи, строите козни, плетете интриги, нападаете в ночи, как жалкая шайка трусливых бандитов.
– Ясухиро, когда ты был ребенком, не я ли принес твоего отца, когда его бок распорол вепрь на охоте, не на мои ли деньги его лечили.
– Это было давно, в прошлой жизни, ты не думай, я помню добро, но то был человек, а теперь ты больше на крысу похож. Кто бы мог подумать, сын господина Нодо, превратился вот в это.
– Думай, с кем разговариваешь, или забыл, из какого я рода…– Злобно прикрикнул Кэтсу, от чего юноша боязливо дернулся.
– Был когда то, отец от тебя отказался, я лично слышал, как на общем построении, он отрекся от сына, встав на колени перед господином Мицуокой…– Злорадно укалывая Кэтсу, вспоминал молодой ополченец.
– Пройдет время, отец поймет…– С явным сожалением парировал Кэтсу.
За спиной юноши слышалось шуршание, к нам медленно подходила молодая девушка. Мэйко! Так это и есть ее возлюбленный. Смущенно хлопая крошечными детскими глазками и наивно приоткрыв рот, она рассматривала всех нас. Она поклонилась, и трясущимся голосочком спросила.
– Вы из города? Что там такое в городе творится, бандиты напали?…– Наивно любопытствовала она.
– Да, именно что бандиты, приятели Кэтсу…– Язвил возлюбленный Мэйко.
– Ох боги, так и знала, не зря я тебя не отпускала. А как же мама с папой, они в городе остались, не знают, что я ночью сбежала…– Чуть ли не плача щебетала она.
– Не бойся, сегодня только солдаты погибнут…– Успокаивал ее Кэтсу.
