скачать книгу бесплатно
«Я лишь использовал тебя, маленький глупый принц. – Вот что Ксавьер подразумевал всеми своими действиями. – Ничего личного, только бизнес».
Ничего личного.
Почему? Амадео не мог найти ответа. Почему Ксавьер потратил столько времени на его обучение, на их дружбу – неужели только затем, чтобы втереться в доверие? Этот бизнесмен не из тех, кто тратит время зря, и его действия казались нелогичными, однако…
Он – человек, который добивается своего. И если Ксавьер поставил себе цель прибрать к рукам «Азар», он не жалел ни сил, ни времени на это.
И не щадил ничьих чувств.
Лукас отравил Кристофа, что, несомненно, сыграло бы на руку Ксавьеру, если он и в самом деле планировал заполучить «Азар», но даже у этого железного монстра в последний момент лопнуло терпение, и он разорвал контракт. С другой стороны, Ксавьер Санторо был невероятно терпеливым человеком. И множество подобных несоответствий просто сводило Амадео с ума.
Несколько ночей Амадео провел за бесплодными размышлениями. Ответ так и не всплывал на поверхность, а глубже он нырнуть не мог. Он думал, что узнал Ксавьера, но, как выяснилось, в тихом омуте водились не просто черти, а сам дьявол.
Стремясь отвлечься от мрачных мыслей, Амадео стал завсегдатаем местной библиотеки, которая представляла собой квадратную комнату десять на десять метров. Низкие стеллажи с книгами тянулись вдоль стен, посередине же стояли шесть столов, за которыми заключенные писали письма на волю под строгим присмотром охраны – обыкновенные ручки и карандаши считались опасным оружием в руках сидевших здесь убийц. Читали книги лишь единицы, остальные предпочитали проводить время в тренажерном зале или на спортивной площадке в тюремном дворе. Кто-то устраивался работать либо в прачечную, либо в столовую, но большинство просто слонялось без дела.
За главного был плотный лысый мужчина, которому недавно исполнилось шестьдесят, и он отмотал большую часть срока за убийство жены и ее сестры. «Стервы вечно меня шпыняли», – однажды объяснил он Амадео, хотя тот не спрашивал. Годфрид, так звали библиотекаря, любил поговорить. В библиотеку мало кто захаживал, и ему попросту было скучно.
– Я уже стар, недолго протяну еще в этой богом забытой клетушке, – сказал он. – А ты, я вижу, книгами интересуешься, для тебя они не просто подставка для кружки. – Он с кислой миной продемонстрировал круглое пятно на мягком переплете одной из книг Стивена Кинга. – Переходи ко мне, будешь следить за хозяйством. Все одно платят, хоть и немного. Большинству тут деньги не нужны, молодняк считает, что выйдет и заработает себе на хлеб без особого труда. Только знаешь что? – Он заговорщически наклонился к Амадео, будто собирался доверить самую большую тайну в мире. – Никому мы там, на воле, не нужны. Никто не возьмет на работу убийцу, а все эти социальные программы – чушь собачья. Почему, ты думаешь, люди, выбравшиеся отсюда, так часто попадают в тюрьму снова? – Он начал загибать крючковатые пальцы. – Тут кормят, дают койку, гуляешь по двору в свое удовольствие, главное не рыпаться. Чем не жизнь? А снаружи надо бороться за выживание каждый божий день, и неизвестно, удастся ли набить брюхо, или сдохнешь голодной смертью. Эх, молодежь. – Он сокрушенно покачал головой.
Так Амадео стал помощником библиотекаря. Помогал рассортировывать прибывающую прессу, выдавал книги немногим желающим читать, вел формуляры под пристальным надзором охраны, считающей, что кого-то можно убить толстой, постоянно размазывающей пасту ручкой. Старик Годфрид нарадоваться не мог – сам он давно забросил ведение каких-либо документов, так как почти ослеп и носил очки с такими толстыми линзами, что они нередко выпадали из тонкой оправы. А Амадео был рад, что не приходилось больше бездельничать.
Почти все время он проводил в библиотеке, избавляясь таким образом от расспросов назойливого соседа. Иногда скрыться не удавалось, и приходилось терпеть болтовню. Амадео чувствовал, что еще немного, и начнет отвечать, не выдержав напора.
– Слушай, Амадео. – Йохан закинул руки за голову и изучал живописные трещины на потолке. После завтрака заключенных обычно выгоняли на прогулку, но с утра шел сильный снег, и надзиратели позволили остаться в блоке. – Скажи, за что тебя сюда упекли? Я не собираюсь тебя осуждать, сам преступник, так что…
– Зачем тебе это, Йохан? – Амадео перевернулся на живот, уткнувшись лицом в подушку. Старик Годфрид сегодня решил сам разобрать старые журналы и настойчиво выгнал Амадео отдыхать.
– Зачем? – Тот на мгновение задумался, затем рассмеялся. – Нам еще долго тут зависать, ты все это время будешь бубнить себе под нос?
Амадео хотел было улыбнуться, но не смог. Йохан внушал доверие, однако после предательства Ксавьера он попросту боялся. Единственный человек, которому он продолжал бы верить, что бы ни случилось, был мертв, и теперь Амадео поставил себе жесткое условие – не сближаться ни с кем.
– Дело только в скуке? – Поняв, что поспать не удастся, он сел на кровати, прислонившись спиной к стене.
– Почему же? Ты любопытный человек. Тут все сплошь и рядом настоящие звери – за любой пустяк готовы глотку перегрызть. Ты же на конфликты не нарываешься, стараешься не драться, если не прижмет, но, тем не менее, кое-какими боевыми навыками владеешь и запросто мог бы кому-то надрать зад…
– Тебе хватило месяца, чтобы так меня изучить?
Йохан промолчал, почувствовав, что сболтнул лишнее. С парнем надо держать ухо востро, Санторо предупреждал, что красавчик далеко не дурак. Безобидная, мягкая внешность легко может ввести в заблуждение, что сейчас и произошло.
– В том, что я стараюсь не провоцировать конфликты, нет ничего странного. Это называется «благоразумие». – Амадео раскрыл книгу в мягкой обложке, которую позаимствовал в библиотеке. «Мальчик А». Дерущая душу история о бывшем заключенном, пытающемся жить нормальной жизнью. Как подобная литература сюда попала, оставалось только догадываться. – Незачем начинать драку без надобности.
– Да я не о том. – Йохан свесил голову с кровати. – Само твое поведение сильно отличается. Думаешь, зря тебя прозвали аристократом? От этого вдвойне интересней, как мог такой послушный мальчик кого-то убить.
– Почему тебя это так интересует? Ты убийца, я тоже, разве этого недостаточно?
– Ты хоть знаешь, что за народ тут сидит? Да каждый второй завалил, по меньшей мере, двоих! И только редкие исключения вроде нас с тобой мотают срок за убийство по неосторожности.
Амадео вперил в него внимательный взгляд.
– Откуда ты знаешь, что меня осудили за убийство по неосторожности?
Йохан мысленно отругал себя за очередную глупую ошибку и в который раз пожалел, что не изучил дело внимательней. Кто ж мог знать, что парень такой подозрительный?
– Рецидивистов и маньяков в одну камеру не сажают, для них приготовлены уютные одиночки. Давай, расскажи.
– Не буду я ничего рассказывать, Йохан, оставь меня в покое.
– Почему?
Амадео начал злиться.
– Не хочу об этом вспоминать, так понятнее? А теперь помолчи и дай мне спокойно дочитать.
Йохану ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Парень оказался крепким орешком, и даже его спасение не помогло растопить лед. Что за упертый принц!
После обеда заключенные собрались у старенького телевизора. В награду за примерное поведение надзиратель Роджерс разрешил посмотреть транслируемый в два часа сорок минут фильм «Пролетая над гнездом кукушки».
– Помните – никаких попыток закосить под сумасшедшего, – рявкал он в своей обычной манере. – Я вас насквозь вижу, все ясно? Кто будет со мной играть, получит трое суток карцера.
Фильм еще не начался, и заключенные лениво переговаривались, изредка поглядывая на экран. Шли новости, но большинство они ничуть не интересовали.
Амадео зевнул и поискал взглядом Йохана. Тот обещал подойти к началу фильма, но пока его не было видно. На улице крупными хлопьями валил снег, хотя было начало марта, и количество желающих провести послеобеденное время за «ящиком», а не на прогулке, постепенно увеличивалось.
– О, смотри-ка, еще один богатей полетел. – Заключенный по фамилии Кроуфорд пихнул Амадео в бок, указывая на экран телевизора. Он мотал срок за убийство брата и его жены, и жить в камере ему предстояло никак не меньше двадцати лет. – Так их, сволочей, всех пересажать надо! Воруют деньги у бедных честных людей, а сами жиреют за наш счет.
– Ты-то честный? – хмыкнул сосед Амадео, пожилой мужчина, имени которого он не знал. – А кто убил свою родню из-за денег? На наркоту не хватало?
– А ну заткнись! – мгновенно вскипел Кроуфорд. – Не поэтому я их пришил, вовсе не из-за денег!
– Ну конечно, пой мне тут…
Амадео не слышал перепалки. Он во все глаза смотрел на экран телевизора.
– …известный предприниматель, магнат Ксавьер Санторо объявил, что закрывает фабрику по производству табачной продукции «Камальон» и объявляет себя банкротом. Ранее сообщалось о резком падении…
Ксавьер? Объявил себя банкротом? Амадео наклонился вперед и тряхнул головой. Отросшая челка упала на глаза. Быть того не может, чтобы талантливый бизнесмен, находящий выход из любых сложных ситуаций, разорился! Что за чушь?
Он напряженно вслушивался в новости, пробивающиеся сквозь гул голосов заключенных, однако ничего нового не узнал. Ксавьер закрыл фабрику, а затем и саму фирму. Не приостановил деятельность, а полностью распустил весь штат и сдал в аренду здание офиса. Неужели неудача с Валентайном Алькарасом его настолько пошатнула? Или тут постаралась Жаклин Коллинз?
Амадео смотрел на лицо Ксавьера, то и дело мелькавшее на экране. Тот отворачивался от вездесущих репортеров, стремился как можно скорей скрыться из-под прицела камер. На все вопросы не отстающий ни на шаг Серджио повторял одно и то же: «Без комментариев». На лбу Ксавьера появилась жесткая складка, губы сжались в тонкую линию, под запавшими глазами залегли тени. Он делал вид, что его никоим образом не касается суета вокруг его персоны, однако Амадео видел: весь этот спектакль стоил другу огромных усилий. Глаза метали яростные молнии, он с трудом держал себя в руках, но во всем облике сквозила чудовищная усталость.
«Ох, Ксавьер, что же с тобой стало? Как смеют эти стервятники загонять тебя, как хищного зверя? Почему не дашь им достойный отпор, почему все бросил? Неужели фальшивые родственники настолько выбили тебя из колеи? Да я ни за что этому не поверю! Ты, сильнейший из всех людей, с кем я когда-то был знаком! Как ты можешь прыгать вниз и даже не попытаться ухватиться за край?».
Новости сменились рекламой, и Амадео обнаружил, что вцепился в спинку стоящего перед ним стула с такой силой, что костяшки побелели от напряжения. Он до крови прикусил губу, и теперь тонкая струйка щекотала подбородок. Его трясло, и Кроуфорд с беспокойством поглядывал на него, всерьез подумывая крикнуть надзирателя.
– Эй, Солитарио! Чего это с тобой? Побелел весь, будто призрака увидел.
– Я в порядке. – Слова вырвались из горла тихим шелестом, который он сам едва расслышал.
«Какого черта? Какого черта ты жалеешь его? Он предал тебя, растоптал доверие и дружбу, не глядя прошелся по твоей спине, и после этого ты еще смеешь его жалеть? Сколько можно тешить себя мыслями о прошлом? Ты больше никому не доверяешь, уясни наконец. Санторо лишь воспользовался тобой, и все. И его банкротство – вполне заслуженное наказание».
Так Амадео уговаривал себя, но без особого успеха. Как бы ни старался, он не мог уничтожить то уважение, что питал к Ксавьеру Санторо, к его силе, к умению из любой безнадежной ситуации выходить победителем. И именно поэтому его падение больно било по сердцу, горло перехватывало от горького разочарования, глаза жгло подступающими слезами, и Амадео стоило огромных усилий не дать им прорваться наружу. И хотя по телевизору уже две минуты шла реклама, перед глазами все еще стояло измученное бессонными ночами лицо бывшего друга.
2. На дне
– Проходите, господин Санторо. – Серджио распахнул дверь и сделал приглашающий жест. – Места здесь не так чтобы много, но хватить должно.
– Спасибо, Серджио. – Ксавьер без промедления зашел в квартиру и быстрым взглядом окинул скудную обстановку.
Две комнаты, небольшая кухня, мебели немного, только самое необходимое. Никаких личных вещей, что вызывало стойкую ассоциацию с номером в дешевом мотеле. Только, в отличие от мотеля, тут было чисто и уютно. С теми деньгами, что Ксавьер платил ему когда-то, Серджио вполне мог приобрести двухэтажный дом, но почему-то предпочитал жить на съемной квартире.
Должно быть, верный подручный почувствовал невысказанный вопрос. Он запер дверь и прошел в небольшую комнату, служившую гостиной.
– Вас удивляет, почему я не найду дом получше? Деньги и роскошества для меня никогда не были в приоритете. Мне вполне хватает этой скромной халупы.
– И вовсе это не халупа, Серджио. – Ксавьер поставил дипломат на хлипкий столик и опустился на предложенный хозяином диван. – Если тебе настолько не важны деньги, ты мог бы найти работу менее опасную, чем…
Он тут же пожалел о том, что сказал. Серджио одарил его таким взглядом, какого не позволял себе никогда. Злость, гнев, печаль, обида – все смешалось, и Ксавьер не удивился бы, если бы помощник его ударил.
– Господин Санторо, если бы я хотел, то нашел бы. Но мне никогда не расплатиться с вами за то, что вы для меня сделали. Все эти идиоты, что при первой возможности сбежали от вас, когда дела пошли совсем плохо… Я не такой.
– Я знаю, Серджио. Извини.
В наступившей тишине барабанной дробью стучал по карнизу дождь. Ксавьер следил за стрелкой больших настенных часов, явно купленных на распродаже, и вдруг понял, что за все годы, что Серджио работал на него, он так ничего и не узнал о своем верном псе.
Не стремился узнать, поправил он себя. Личная жизнь помощника никогда его не интересовала. Он требовал лишь подчинения и хорошей работы, а чем Серджио занимается в свободное время, мало волновало.
Но именно Серджио не отвернулся от него, когда Ксавьер потерял все. Он закрыл сигаретную фабрику, продал огромный, но такой неуютный и пустой дом, сдал в аренду здание офиса – и теперь у него не было ничего. Ни единого места, куда он мог бы пойти. Ни денег, ни связей – все уничтожено совместными стараниями родственников и Жаклин.
И Серджио прекрасно об этом знал. Когда Ксавьер собирал документы в дипломат, упаковывал ноутбук в футляр – все, что у него осталось – подручный подошел к нему и предложил свою квартиру в качестве временного жилья.
– Будете чай, господин Санторо? – крикнул Серджио из кухни. Для этого ему не пришлось даже напрягать голосовые связки.
– Не откажусь, спасибо, – отозвался Ксавьер.
Он убрал дипломат на пол и пододвинул к себе столик. Затем раскрыл ноутбук и застучал по клавишам. Да, его лишили всего, но это еще не конец. Он поднялся с самых низов, возвысился над этим миром, затем снова рухнул вниз, но ему удалось подняться еще выше. Получится и в этот раз. Что в этом сложного?
Репортеры потеряли к нему интерес, как только он закрыл фабрику. Родители тоже мгновенно испарились, поняв, что ничего выжать не получится. Актер, нанятый ими, вернулся в свой театр с изрядно отяжелевшим кошельком. Грязные деньги за грязную работу.
Серджио принес красную кружку, над которой поднимался ароматный пар, и поставил рядом с ноутбуком. Затем вернулся на кухню, чтобы не мешать.
Минут через двадцать Ксавьер наконец оторвался от клавиатуры и откинулся на спинку дивана, которая протестующе скрипнула. Он потерял еще одного партнера, несмотря на многолетнее сотрудничество. Никто не желал иметь с дел с разорившимся бизнесменом, и не последнюю роль в этом сыграл неудавшийся контракт с Алькарасом. В этом не было бы ничего удивительного, если бы тот, с кем он сейчас разговаривал, сам когда-то не пострадал от этого магната.
Ксавьер достал из кармана черно-золотую пачку «Камальон» и повертел в руке. Последняя. Скоро придется довольствоваться тем, то продают в супермаркете внизу, но это нисколько не пугало. Скорее, наоборот – подстегивало. Надолго он здесь не задержится. Поднимется, как поднимался уже множество раз, снова станет тем, с кем будут считаться.
И самолично купит Серджио хорошую квартиру.
– Опять эти бобы. – Йохан уныло ковырялся в тарелке. – На этой неделе только бобы. Терпеть их не могу. Лишнюю партию завезли, что ли, или срок годности истекает? Еще и в томате, бе-е, какая гадость.
Амадео неопределенно пожал плечами и продолжил есть. Кормили тут на удивление неплохо, хоть и однообразно, однако иного ждать не приходилось – в конце концов, это тюрьма, а не ресторан.
– Тебе нужно есть, Йохан. Ты сжигаешь очень много энергии, тренируясь с боксерской грушей. – Он отпил молока из пластикового стакана. – Так что не привередничай.
– Да знаю я, знаю, – протянул сокамерник, зачерпывая ложкой ненавистные бобы. – Кстати, я же обещал научить тебя боксировать. Почему бы не начать сегодня?
– Я не против, – ответил Амадео, допивая молоко.
Столовая гудела от голосов – заключенные никогда не замолкали. Ночные часы, когда любые разговоры были запрещены, сильно действовали на нервы, и узники не теряли времени днем. Тем более, сегодня был день свиданий. Наскоро пережевывая пищу, люди на какое-то время забыли, что они – преступники, и делились своими надеждами, предположениями, что принесет им родня, гадали, сильно ли выросли дети. Обычные заботы обычных людей.
– Посмотрите, кто у нас здесь, – вдруг зазвучал на всю столовую голос, от которого Амадео недовольно поморщился – Буйвол, который в первые дни домогался его в душевой, стоял рядом и тыкал пальцем в плечо. – Знаете ли вы, кто это, а?
Но заключенные лишь склонились над тарелками, не желая отвечать на вопрос. Буйвол грохнул свой поднос на стол, за которым расположились Амадео и Йохан, и, опершись о столешницу, продолжил:
– Это заключенный номер триста семьдесят восемь. Амадео, – он обвел взглядом всех присутствующих, – Солитарио. Подлый отцеубийца, который сидит в соседней камере, справа от меня.
Йохан во все глаза смотрел на Амадео, который лишь досадливо прикусил губу. Надзиратель Бенедикт положил ладонь на дубинку, но пока не вмешивался.
– Здесь все убийцы, Буйвол, – робко возразил рыжеволосый щуплый парень из-за стоящего у стены стола.
– А я тебе слово давал, Прыщ? – рявкнул тот. – Нет, так что заткнись! Да, мы все убивали, конечно. Однако только тех, кто это заслужил. – Он наклонился к Амадео и оскалился. – Но он – он убил не потому, что папочка лупасил его, как последнюю скотину, нет.
– Прекрати, Буйвол. – Йохан начал подниматься из-за стола, однако на плечо легла массивная ладонь. Обернувшись, он увидел приятеля Буйвола – того самого Кудрявого. Так вот что они задумали. Раз не получилось завладеть Амадео, они решили подавить его. Унизить. Настроить против него заключенных, чтобы никто не пришел на помощь. И тогда они возьмут свое.
Йохан дернулся, однако Кудрявый держал крепко. Буйвол тем временем продолжал:
– И вовсе не потому, что он – нелюбимый сыночек. Вовсе нет. Папочка его обожал, наверняка. Все обожают принцев. А сделал наш монарх это потому, – он наклонился к Амадео, дохнув в лицо вонью того, что тут принимали за табак, – что хотел получить наследство. Так ведь? Ты пришил своего папашу из-за наследства, неблагодарный сыно..!
Договорить он не успел. Амадео схватил поднос, который Буйвол так любезно поставил рядом, и нанес удар в челюсть снизу вверх скругленным углом. Загремела пластиковая посуда, еда смачно шмякнулась на пол. На пятно томатного соуса закапала кровь – удар оказался настолько сильным, что рассадил кожу. Поднос опустился на макушку Буйвола и раскололся пополам – пластик не выдержал такого бесцеремонного обращения. Обломки разлетелись в стороны, шрапнелью ударяясь о ножки соседних столов и скамеек.
– Никогда. Не смей. Говорить о моем отце, – разъяренно прорычал Амадео.
Кудрявый даже не сделал попытки броситься на помощь напарнику – настолько поразила его реакция этого аристократа. Он ждал чего угодно: равнодушия, уныния, может быть, принцесска даже заплакала бы – но не такого. Буйвол сидел на полу посреди разбросанной еды, по лбу и шее текла кровь, заливаясь за пазуху. Глаза закатились, он ничего не соображал.
Йохан же застыл на месте точно так же, как державший его Кудрявый. Но смотрел вовсе не на поверженного Буйвола. Он таращился на Амадео. На того, кого он, как выяснилось, совсем не знал. В глазах полыхала чистая ярость, руки сжимались в кулаки так сильно, что в наступившей тишине слышался хруст костяшек. Губы были сжаты в тонкую упрямую линию, на скулах играли желваки.
– Что тут происходит?! – раздался громовой рык надзирателя, наконец решившего вмешаться. – Солитарио, какого хрена ты творишь?
Амадео молчал. Лицо снова стало спокойным, он отвернулся от Буйвола. И тут же ему заломили руки за спину, на запястьях защелкнулись стальные браслеты.
– Ты что о себе возомнил, а, Солитарио? – засвистел в ухо надзиратель Бенедикт. – Думаешь, можно устраивать драки в моем блоке?
– Но он не… – начал Йохан, однако Амадео предупреждающе глянул на него, и слова застряли в горле. Надзиратель этого даже не заметил.
– Карцер научит тебя, как правильно себя вести, не сомневайся.
Впервые на лице Амадео мелькнул страх.
– Карцер?
