скачать книгу бесплатно
– Тогда садись за стол и не говори: «Не хочу».
Вместо хозяйки руководил за столом Мефодий. Хлеб он нарезал свежий, привезённый из города. Всё остальное не заняло и двух минут. Кастрюлю с супом он водрузил в середину стола, разлил его по тарелкам.
– Северина, ждём тебя, – позвал он.
– Я уже иду, документы нашла. Илья покушает и поедет, я стараюсь, чтоб его не задерживать. Мефодий, приготовь ему потом гостинец.
Обед несколько затянулся. Мефодий налил всем по стопке, водрузил на стол вместо кастрюли с супом свежую и солёную рыбу, выпотрошил из банки консервированного рябчика, а пообедавшую Настю отправил во двор гулять.
– У меня к тебе Илья будет ещё одна просьба: надо присмотреть после нашего отъезда за котом и собакой. Изредка их надо кормить. Мы хотели поручить это Николаю, но раз уж ты первый подвернулся, я обращаюсь к тебе. Не сможешь сам, привлеки бывших студентов. Пусть они возьмут шефство. Я думаю, комсомол в стороне не должен остаться. Любому, кому ты это поручишь, мы можем труд оплатить, а здесь можно отдохнуть от праведных трудов. Сетки оставлять в озере не будем, заядлые рыбаки сами знают, как выловить рыбу. Пусть только не ходят с ружьём и не размахивают руками, чтобы местные сторожа не спутали с бандитами. Теперь рысь не одна, а целых две штуки.
Мефодий, пожалуй, произнёс за столом первый раз такую длинную речь, но он решил, не дожидаясь согласия Ильи, выложить все инструкции сразу.
Илья, как и предполагалось, отказываться не стал. Он только спросил:
– Может, кота увезти в город?
Северина ответила:
– Можно и в город, только я не думаю, сможет ли он там жить. Летом пищи достаточно и здесь, а как охотиться, он знает.
– Хорошо, я со студентами поговорю, организуем шефство, а сторожей предупредите, чтобы никого не обижали.
– Сторожей предупредим, – задумчиво сказала Северина, – Я попрошу Сеньку изготовить на могилку рамку для фотографии и деревянную табличку. Времени до отъезда остаётся в обрез.
– Я твою просьбу передам прямо сегодня, – сказал Илья, вставая из-за стола.
Мефодий проводил Илью до машины. Настя побежала следом за Мефодием, играя на ходу с Тучкой, которая тоже изволила провожать гостя. Очень заметно, что ей в силу своего возраста трудно выполнять свои собачьи обязанности, но она исправно их выполняла, невзирая на свой преклонный возраст.
Северина рассчитывала вернуться из поездки быстро и успеть до заморозков выполнить обычную заготовку осенних даров природы. С таким помощником, как Мефодий, тяжёлые, одолевавшие её думы отошли куда-то на второй план. Мефодий стал второй её половинкой, исправно выполняя обязанности по воспитанию ребёнка. Они никогда не говорили о любви, о какой-то взаимной привязанности и безумной страсти, предпочитали вообще не говорить на эту тему. Два человека жили вместе, помогали друг другу; выполняли трудную, вдали от людей, работу по содержанию дома, воспитанию подрастающей девочки. Мефодий говорил Северине, что может поехать в город и устроиться на работу, чтобы иметь в образовавшейся семье заработок, но она отвергла это предложение, мысленно вспоминая, как одобрила поездку Ивана, а он из этой поездки не вернулся. Теперь она предпочитала жить в бедности, но единой семьёй.
Мефодий все имевшиеся у него деньги вложил в строительство часовни и теперь вместе с Севериной довольствовался теми заработками, которые удавалось получать от продажи рыбы и других природных даров. Им даже удалось скопить небольшую сумму, чтобы осуществить поездку в далёкие края на могилку Ивана; поездку на Север за Полярный круг. О тех местах они не имели ни малейшего представления, но Северина всегда говорила, что везде живут люди и люди всегда помогут. Она в людей верила. На её коротком жизненном пути больше встречалось хороших людей, чем плохих, а точнее, плохой человек попался только один, но этот один доставил ей очень много неприятностей. Он превратил начало её взрослой жизни в хождение по чёрной полосе, по полосе неприятностей и горя; он представлял власть, но действовал скорее из личных корыстных побуждений, а не от имени власти.
С Мефодием потекла новая размеренная жизнь в лесу, на заимке. О Иване Северине постоянно напоминала растущая дочь Настенька, которую Иван очень хотел иметь, но, которую так и не увидел. Получилось, что с первого часа её рождения, она видела только бородатого мужчину, к нему привязалась, его любила, им гордилась и в него верила.
Настя мужчин без бороды боялась и им не доверяла: они не были похожи на Мефодия, которого она звала не папой, а не иначе, как Мефодий. Даже Северина стала звать его настоящим именем Митя или Дима, но Настя упорно называла Мефодий. А как иначе? Она увидела первого мужчину в своей жизни при рождении и им оказался Мефодий с бородой, которой она долго играла, не признавая других игрушек.
Жизнь в лесу Настя тоже считала нормальным явлением. Она не знала другой жизни. В город с собой её брали, но ей там не нравилось, там много незнакомых людей, шумно и неуютно. Другое дело, когда тебя окружает лес, а рядом находится Мефодий и где-то среди деревьев её любимица рысь Рысуха, которая признаёт только Настю и никого больше. Мефодия она просто терпит рядом с Настей, зная, что он не причинит ей вреда. Северина из-за Рысухи перестала ставить капканы и петли на зайцев, предпочитая охотиться с ружьём.
Поездка на могилку к Ивану планировалась с первых дней, как пришла нерадостная весть, но разные обстоятельства, в том числе и рождение дочери, вынудили откладывать эту поездку. Теперь же, когда решили ехать, Северина ни за что не хотела что-то менять. Дочь она решила обязательно взять с собой и не оставлять её на попечение другим людям, пусть даже хорошим знакомым. Девушка знала, что лучше Мефодия их с дочкой никто не защитит, а дорожные неудобства просто придётся перетерпеть.
В день отъезда до Архангельска добрались без приключений, но дальше пошло всё не так быстро, как планировалось. Заказной рейс для экспедиции перенесли на сутки по техническим причинам. Мефодий обратился в справочное бюро аэровокзала, но вразумительного ответа не получил, кроме того, что надо прийти утром следующего дня в назначенное время. У справочного бюро их и обнаружил человек в брезентовом плаще, представившийся, как старший вахты буровиков. Он сказал, что предупреждён руководством и их внесли в список пассажиров. Аркадий, так звали человека в плаще, порекомендовал быть утром в назначенное время в аэровокзале.
После настойчивых требований Мефодия обеспечить им ночлег, старший смены предложил им на ночь комнату матери и ребёнка, где они и расположились, обеспечив Насте нормальный ночлег.
Утром посадку произвели без задержки в огромный двухмоторный ЛИ-2, стоявший на стоянке с высоко задранным носом, как чудовищный исполин среди находящихся в длинном ряду таких же лайнеров. На металлические откидывающиеся сиденья вдоль бортов разместились пассажиры. Четыре места оказались свободными. Пилоты прошли в свою кабину. Бортовой механик втянул внутрь металлическую короткую лесенку, закрыл входную дверь и, проходя мимо Насти, ей подмигнул. Затем он прошёл до кабины пилотов и вернулся, протянув Насте плотный бумажный пакет.
– Тебе от меня подарок, – сказал он.
Настя, никогда не видевшая близко самолётов и, никогда не летавшая, не знала о предназначении таких пакетов, обрадовалась такому диковинному подарку. А ещё дяденька в форме дал ей горсть конфет-леденцов и ушёл. Он совершенно не знал, что необычные пассажиры видят близко самолёт впервые в своей жизни.
Заработали двигатели. Кабина самолёта заполнилась грохотом, дребезжанием. Бородатые пассажиры, похожие на Мефодия, уселись удобнее и принялись дремать. Настя прижалась к Мефодию, забыв, что хотела глядеть в окно. Только когда самолёт на огромных колёсах покатился, она повернулась к окну и стала наблюдать, как перемещаются назад другие самолёты, строения, люди и весь окружающий ландшафт. Она так и приготовилась ехать, но самолёт вдруг взревел двигателями и быстро понёсся вперёд, а затем земля со всеми строениями поплыла куда-то вниз, а самолёт стал раскачиваться, как детская люлька. Стало страшно. Настя ещё сильнее прижалась к Мефодию, который сидел спокойно. Это спокойствие постепенно передалось ей, она задремала в сильных руках Мефодия.
Около тысячи километров одолели за три часа. Внизу простирался лес, постепенно редеющий и сменяющийся бесконечными болотами и потом сотнями больших и маленьких озёр. «Вот где наверно хорошая рыбалка!» – подумала Северина, глядя в окно.
Она ещё не знала, что почти угадала. Каждое озеро внизу наполнено рыбой, а многие озёра соединяются между собой видимыми и невидимыми нитями ручейков, рек и речушек.
А живущие на них птицы видны из самолёта: стайки уток, чайки и пары грациозных лебедей, как и на Лебяжьем озере держащихся ближе к середине водоёма. Северина сделала вывод, что природа под самолётом внизу точно такая же, как у них, только намного больше озёр, меньше леса и много болот.
Настя спала. Разговаривать из-за шума двигателей затруднительно, поэтому пассажиры сидя отдыхали, погрузившись полностью в свои мысли. Двигатели упорно тянули грохочущую металлическую коробку в нужном направлении. Незадолго до посадки внизу промелькнула широкая река. «Печора», – мысленно подумала Северина, – «Так вот ты какая, Печора! Где-то здесь и твой приток, где работал Иван».
Режим двигателей сменился, стал тише, но заметно сильнее стал шелест воздуха, соприкасающегося с обшивкой самолёта. Уши стало закладывать, отчего проснулась Настя. Кто-то из геологов подсказал, что нужно взять в рот леденец. А ещё через некоторое время колёса шасси коснулись грунтовой полосы. Самолёт остановился у деревянного аэровокзала, стоящего почти на самом берегу озера.
После того, как спустились по железной лестнице, Северина спросила у Аркадия, не знает ли он Василия Вылко, бригадира экспедиции, в которой работал Иван. Аркадий его знал и объяснил в какую сторону идти, чтобы найти нужную улицу, после чего извинился, что проводить не может.
Мефодий сходил в аэровокзал и быстро вернулся, обрадовав тем, что билетов в посёлок нет и рейса в ближайшую неделю тоже нет.
– Велели приходить завтра с утра и узнавать, – сказал он.
Семья отправилась искать единственного знакомого человека в этом городе, питая маленькую надежду, что он окажется дома.
От аэропорта до окраины города всего около километра. Город Нарьян-Мар показался каким-то неприветливым и невзрачным – это наверно от того, что ветер продувал его насквозь из-за отсутствия леса. Отсутствовал не только лес, но и отсутствовала какая-либо растительность. Оказалось, что город стоит на песке, продуваемом со всех сторон. Сам город выглядел довольно компактно и расположен в виде трезубца на чуть возвышенном месте, где не заливает вешняя вода. Дома в большинстве своём низкие и деревянные.
– Мама, я хочу кушать, – заявила Настя.
Пришлось в первую очередь искать столовую, чтобы покушать. Со времени утреннего завтрака в буфете аэровокзала прошло много времени. А столовая оказалась на противоположном конце города около реки. Там же расположен порт с грузовыми кранами и часть магазинов. От окраины города до порта путь занял чуть больше получаса. По пути к столовой увидели нужную улицу, где необходимо искать Василия Вылко.
После обеда, несмотря на разгар лета и август месяц, на улице чувствовалась какая-то прохлада. Даже обед не изменил первое впечатление о городе. Пустынные и неухоженные песчаные улицы без какой-либо растительности не создавали поэтического настроения. Хорошо, что вещи уложили не в чемодан, как это принято, а в два походных рюкзака, которые удобно носить за спиной. Мефодий уверенно повёл всех в обратном направлении к нужному дому с нужным номером.
Василий, на удивление, оказался дома.
– Я недавно вернулся из командировки, – сказал он, – У меня законные выходные дни. Хорошо, что вы пришли ко мне. У нас устроиться на ночлег не очень просто, гостиница маленькая и в ней не всегда есть свободные места. Я приглашаю вас к себе, выделю отдельную комнату, а завтра что-нибудь решим с вашим транспортом. Я поспрашиваю своих знакомых и друзей, всё узнаю, а потом будем думать. Утром можете идти в аэропорт. Я вас там найду.
Василий жил в обыкновенном деревянном доме в обыкновенной квартире, но трёхкомнатной. Сейчас дома, кроме его жены, никого не было.
– У меня двое детей в отъезде на летних каникулах, у них полевой сезон, занимаются рыбалкой, сбором урожая и бездельничают, а мы живём в городе, но я часто дома не бываю.
– Как-то неудобно вас стеснять, – сказала Северина, – Мы зашли, чтобы порешать транспортную проблему.
– А чего её решать? Рейс выполняется раз в неделю и на него попасть бывает сложно, особенно летом. Местные люди записываются заранее напрямую или через своих знакомых. Здесь все друг друга знают. На самолёт продают билеты местным пассажирам, а уж потом всем остальным. Я эту систему знаю наизусть, сам часто летаю пассажиром. Вас уже видели, знают, что вам надо лететь. С утра будьте в аэропорту, а я будут звонить и пешком ходить в гости к нужным гражданам, чтобы прояснить обстановку.
За разговорами и за чаепитием рабочий день и закончился.
– Мы прогуляемся, посмотрим город, – сказала Северина.
– А чего на него смотреть? Вы центр прошли от края и до края, а остальное неинтересно. Впрочем, дело ваше, можете прогуляться. Из достопримечательностей у нас можно увидеть порт и посмотреть на почтамт, девочка тоже пойдёт с вами? – спросил Василий.
– Я с Мефодием, – ответила Настя сама, боязливо поглядывая на здоровенного Василия.
– Дело хозяйское, потом обязательно приходите сюда.
– Зря мы наверно пошли, – сказала Северина, когда вышли на улицу, – Но дома без работы я чувствую себя не в своей тарелке. Как-то непривычно находиться в гостях и ничего не делать. Я за свою короткую жизнь первый раз из леса выбралась в цивилизацию, если не считать нашего местного рынка.
– Везде живут люди, – ответил Мефодий. Я за свою недолгую жизнь насмотрелся всего, но везде чувствуешь себя гостем, пока не окажешься в своём родном гнезде. Человек привыкает к своему дому, а за его пределами всё кажется чужое и незнакомое. В другом месте другие люди тоже живут в гармонии с окружающим миром, но в своём гнезде, на своей малой родине и по тем законам, по которым привыкли жить с рождения. Многие не могут жить в лесу, как мы, особенно городские жители, которые привыкают к суете, городскому шуму и соседям.
Настя, пока шли, крутила головой и разглядывала диковинные незнакомые дома, незнакомых людей, спешащих изредка по своим делам, но, в конце концов, не выдержала и сказала:
– Мама, я не хочу здесь жить, здесь нет деревьев и травы!
Мефодий ответил:
– Мы, Настенька, жить здесь будем очень недолго, а потом уедем обратно домой.
– Зачем тогда сюда мы приехали?
– Мы навестим твоего папу и потом поедем обратно.
– Разве мой папа не ты?
– Сейчас я, а раньше, в молодости, у тебя был другой папа, но он умер, мы едем к нему.
– Разве он нас увидит?
– Не увидит, но почувствует, что мы приехали и пришли к нему. Это и есть, наверно, почта, – перевёл Мефодий разговор на другую тему.
Здание почтамта действительно выделялось от остальных строений своей архитектурой с высоким шпилем. В том же районе увидели здание местного начальства, а затем прошли до гостиницы, предварительно спросив о её местонахождении у прохожих. Гостиница располагалась на окраине города, там, откуда пришли первоначально. Дальше идти совсем бессмысленно, дальше находится аэропорт, а рабочий день в его закромах закончился, поэтому повернули обратно. Настя идти устала и значительно замедлила свою скорость, но не жаловалась. Мефодий поднял её на свои плечи и спросил:
– Так удобно?
– Да, удобно, так я не устану и лучше всё видно. Я стала такая же высокая, как ты. А ещё я вырасту такой же сильной, как ты, и буду носить длинную бороду.
Северина и Мефодий рассмеялись, но не стали отговаривать Настю носить бороду. Они понимали, что Мефодий для неё пример для подражания и авторитет. Северина почему-то такой авторитет не завоевала, но сама она подумала о том, что для неё авторитет её дед и никто другой.
Через два часа они пришли домой к Вылке. Василий снова усадил всех за стол.
– Я сильно спиртным не балуюсь, – сказал он, – Но и обычай нарушать не следует. На севере соловья баснями не кормят. У нас принято гостя накормить, обогреть и в душу к нему не лезть. Человек, если захочет, сам всё расскажет.
– А я очень люблю Мефодия, – вдруг сказала Настя, – Он меня нёс и в беде не бросил.
– Хорошо, – ответил Василий, – Мы сейчас все за Мефодия и выпьем, а тебе налито молоко и приготовлено печенье, но, если хочешь, я могу налить чаю.
– Нет, чай на ночь мама пить не велит, – ответила Настя, – А ты чай пьёшь на ночь? – спросила она.
– Иногда пью, – серьёзно ответил Василий, – Я большой, поэтому твоя мама ругаться не будет.
– Пей чай и спать, – сказала ему Настя, видимо подражая матери.
Разговор за столом затянулся. Василий расспрашивал о их жизни в лесу, а Северину интересовало место гибели Ивана. Мефодий больше молчал. Василий сказал, что на место гибели летом добираться очень сложно, река мелководная и порожистая, но само место помечено деревянным крестом, установленном на высоком берегу, крест видно издалека.
– Я вас проводить туда не могу, для этого надо иметь время, но председателю колхоза позвоню, чтобы вам помог, если задумаете туда ехать. Могу сразу сказать, что с ребёнком по диким местам путешествовать очень сложно.
– Мы ещё ничего не решили, – ответила Северина, – А ребёнок всегда с нами, родственников у нас нет. Настя приучена к лесной жизни, живёт в лесу, на природе с первых дней своей жизни. Осмотримся на месте, там всё и решим, а, может, сразу поедем обратно.
Северина пошла укладывать на ночлег Настю. Мефодий тоже поднялся из-за стола, поблагодарив хозяев за ужин.
Утром они по привычке проснулись рано, но не вставали, чтобы не досаждать хозяевам. Поднялись с таким расчётом, чтобы к восьми часам утра прибыть в аэропорт. Василий после завтрака показал им остановку автобуса, который редко, но исправно, ходил. Аэропорт встретил оживлением и суетой. Несмотря на ранний час, в зале суетился народ, который всё прибывал и прибывал, отчего стало шумно и тесно.
В середине небольшого пассажирского зала стояла квадратная тумба, похожая на трибуну, в которой сидела женщина в форме, выполняющая роль местного диспетчера и, к которой постоянно подходили люди что-то уточнять и узнавать. Эта женщина, которую все называли по имени Лариса, сейчас являлась центром вселенной. Самолёт и вертолёт – единственные в этом регионе виды механизированного транспорта, а расстояния измеряются сотнями километров. Вся надежда людей попасть в свой посёлок сейчас зависела от того, что объявит в микрофон эта женщина. А она регулярно объявляла: «Начинается посадка на самолёт Айн-2…» или «Рейс самолёта Айн-2 задерживается…». Она аббревиатуру «Ан-2», производную от имени конструктора Антонова, произносила и с буквой «й». Вероятно, эта женщина хорошо выполняла свою работу, но мало понимала в тонкостях авиации. Мефодий пробрался к её «становищу» и поинтересовался своим рейсом. Она объяснила, что по плану ничего нет, но может полететь грузовой рейс, санитарный или какой-либо другой и что надо на этот случай находиться в пассажирском зале, она всё объявит. Ещё диспетчер посоветовала им записаться в кассе в общую очередь.
Около кассы с утра стояла огромная очередь. На отлетающие рейсы билеты все проданы, а здесь сейчас находились люди, желающие улететь, поэтому очередь продвигалась медленно или вообще не продвигалась. Изредка кассир выкрикивала фамилию какого-либо пассажира и тот буквально продирался к окошку сквозь плотно стоящих людей, не желающих никого пропускать без очереди. Подобраться к кассе оказалось немыслимо. Мефодий занял очередь и встал в её конце.
Такое положение дел сохранялось примерно полтора часа. После отлёта рейсовых самолётов люди, потерявшие надежду попасть на «подсадку», от кассы отходили внутрь зала. Очередь таким образом продвигалась.
Северина с Настей нашли освободившееся место на широкой лавке и сели. После отправки регулярных рейсов часть пассажиров из очереди к кассе ушла в зал. Затем несколько человек купили билеты на нерейсовые вертолёты. После отлёта вертолётов очередь исчезла. Мефодий смог подойти к окошку и записаться на самолёт пятнадцатым в списке, а самолёт берёт двенадцать человек. Перспектива оказывалась такая, что очередь подойдёт, когда закончится лето.
– Граждане пассажиры, не улетевшие на Айн-2, открыта камера хранения, – прозвучал голос диспетчера Ларисы.
Мефодий подошёл к Северине, сообщил о ближайшей перспективе и предложил пообедать. Места в пассажирском зале освободились, остались редкие пассажиры, в том числе и несколько человек в буфете, располагавшемся в отдельной комнате с входом из зала.
Северина с Настей сели за свободный столик, на котором стояли тарелка с хлебом и набор пряностей.
Мефодий ознакомился с меню и подошёл к буфетчице. На заказ она никак не отреагировала, стояла и смотрела, как заворожённая, посетителю в глаза. Мефодий посмотрел на неё своим пронзительным взглядом.
– Дима! – воскликнула она.
– Простите, я Вас не знаю, примите заказ.
– Дима, это я, Зина! Разве ты меня не узнаёшь?
Мефодий глядел на неё, но не мог узнать в этой толстой невзрачной женщине ту хрупкую, стройную, которую когда-то знал. Он почему-то подумал: «Разве я мог в неё влюбиться?» Сейчас эта женщина выглядела старше своих лет, а прожитая, насыщенная случайными эпизодами, жизнь отпечаталась на её лице.
– Зина? – переспросил он.
– Ну, да, Зина. Я тут работаю. Столько лет прошло. Я никак не думала тебя встретить, но сразу узнала этот твой пронзительный завораживающий взгляд.
– Я тут с семьёй. Они сидят за столиком.
– Ой! Что же это я? Сейчас всё подам, корми семью, а потом, если захочешь, поговорим.
– Будет не очень красиво, если я с тобой буду вести переговоры, у меня семья, – ещё раз напомнил Мефодий, – Ты была в прошлой жизни, о которой я забыл и не хочу вспоминать. За годы произошло много всего и не хочется ворошить прошлое. У меня есть женщина и я её люблю.
Сказав так, Мефодий и сам не знал, сказал он правду или первое попавшееся, что пришло на ум. О любви он не задумывался и не хотел об этом думать, не забывая о том, как жестоко был обманут в молодости. С тех пор женщины им воспринимались, как люди, способные обмануть и предать.
– Воля твоя, не буду настаивать.
– Мы какое-то время будем на вокзале, пока не дождёмся свой самолёт.
Мефодий понёс на подносе обед к столику. Спиной он чувствовал, что его бывшую жену разбирает любопытство и, что она обязательно высмотрит, с кем он сидит за столом.
