Найти чемпиона

скачать книгу бесплатно

Барабашка все равно ничего не понял.

– Ты про бибиков? – задал он Змею уточняющий вопрос.

По его разумению, беспокоить Змея должны были только бибики, до которых напивались его клиенты. Ведь за явлением бибиков к человеку обычно приезжали уже санитары и сам доктор-алкоголик с капельницами. Страждущего определяли больным, выводили из запоя, и тому некоторое время с перепугу было не до Змея.

– Ха! Бибики – это полная ерунда. Они меня только усиливают. Это поначалу клиенты мои пугаются и идут в завязку. А потом как миленькие ко мне скачут. В рученьки мои. Ведь редко кто, допившись до бибиков, на этом останавливается. Во всяком случае, мне о таких людях ничего не известно. Любопытство-с! Они-с, видать, хотят знать, что там дальше. За бибиками. А там я собственной персоной. Так что бибики – это определенно некая точка невозврата.

– Тогда не понял, – откровенно сознался Барабашка с улицы Мира. Уж больно все мудрено. Чего он, этот Змей, о себе думает? Ишь, кроссворд нашелся.

– Я тут вчера на Бармалеева куролесил, – со значением сказал Змей и подмигнул Барабашке.

– Ну? – Барабашка уже начал терять терпение.

– Знаешь, кого повстречал?

– Неужто самого Бармалеева? – с раздражением заметил Барабашка.

– Его, да не совсем. Как говорится, он, да не он. Да, Федот, да не тот. Усищи, как у таракана, шляпа треугольная и нашлепка круглая на одном глазу. И в целом как артист Роллан Быков. Глазами вращает, шпорами гремит. Народ обалдевает.

– Как это? И народ его видел? – удивился Барабашка.

– Ну не все, конечно. – Змей скромно потупился.

– Ага. Это те, которые бибиков не дождались, значит, с Бармалеевым повстречались. – До Барабашки наконец дошла мысль Змея.

– Так я тебе о том и талдычу. Я ж процесс как-то контролировать должен. Бибики, чертики, зеленые человечки! А теперь вот уже и улицы ходячие.

– Странное дело, раньше я про улиц ходячих не слыхивал.

– То ли еще будет! Говорят, процессы усиливаются. Мысли материализуются чуть ли не моментально. А мне ли не знать, чего у этих уродов в голове понапихано!

– Ты, это, на Скороходова на всякий случай не ходи, – решил пошутить Барабашка.

– Думаешь, Скороходов там?

– Он, да не он! Федот, да не тот! Не исключено, что в сапогах-скороходах с королевским указом в руке!

– Жуть какая. – Змей заржал, видимо представил этого самого Скороходова.

– Слушай, Змей, сдается мне, что ты людишек сильно недолюбливаешь. С чего бы это?

– А чего мне их любить? С какого такого перепуга?

– Ну как! Ведь без них и нас бы не было! Это ж они мысли своими головами думают, а те потом материализуются. Вон, даже улицы сами по себе появились. А не будет головы с мыслями, и нас с тобой тоже не будет. Мы же с тобой кто?

– Кто?

– Вымышленные персонажи. Плод народной фантазии и устного народного творчества.

– Не уверен. Абсолютно не уверен. Мы же кроме всего прочего зрим в будущее и можем влиять на ситуацию. На тех же людишек. Руководить ими так или иначе. Это что ж выходит? Они своими мыслями нам с тобой силу дали?

– Выходит, что так.

– Не может быть. Ведь люди – существа мерзкие, подлые и злобные. А мы по большому счету существа вполне даже добродушные.

При этих словах Змея Барабашка аж фыркнул и замахал руками. Добродушных нашел. Особенно Змей из всех самый добродушный!

– Вот смотри, – не унимался Змей. – Ты, я, гражданка Симагина, даже зловредная Францевна, мы когда-нибудь друг другу гадости делали?

– Нет, мы только людишкам, и то иногда. Конечно, гражданка Симагина не в счет, она ж фея, а те мухи не обидят. – Барабашка с улицы Мира во все глаза глядел на Змея. Видать, чувствовал, что Змей сейчас близок к откровению. И не какому-нибудь там дурацкому, найденному в вине, а откровению свыше!

– Вот, именно! – Змей поднял вверх указательный палец. Но так как он висел вверх ногами, то палец его уставился в грязную питерскую крышу. – А вот людишки с самого своего рождения друг другу гадости делают. Добро б еще только сами, они еще и нас в свою войну вовлекают.

– Неужто все поголовно друг другу вред приносят?

– Все! Ты сам подумай. Вспомни жильцов своих на Мира.

Барабашка задумался.

– И бабушка?! – воскликнул он после недолгой паузы.

– Насчет бабушки не знаю. Не уверен. Может, она фея прижизненная. Но вот мои клиенты все как один, подлые вредители.

– А я слышал, что наши Питерские алконавты – люди безобидные. Даже в газетах прописано. Мол, в Питере бомжи и те философы.

– Это они для посторонних людей безобидные философы, а для своих родных и близких они и есть самая настоящая ходячая беда. Людишки ведь так устроены, чтобы в первую очередь насолить родным и близким, а потом уже соседям и участковому.

Барабашка тут же вспомнил семью Рябинкиных из одиннадцатого дома. Уж до чего мальчишка Рябинкин вредный уродился. А как не быть вредным при такой сумасшедшей мамаше? Сначала сюсюкает, потом орет как ненормальная, еще и ремня всыпать может. Дура психованная. А как ей такой психованной не быть, если Рябинкин-старший, чуть что ей назло идет пиво пить с друзьями. Да и того понять можно. Когда в доме полная психбольница, мужику одна дорога – в объятья к Змею. Или к любовнице. У Рябинкина-старшего любовницы нет, вот он к Змею потихоньку и наладился. А младшему Рябинкину ничего не остается, кроме как безобразничать, чтоб родительское внимание к себе привлечь. Да уж! Замкнутый круг какой-то и одна сплошная вредность. Выходит, Рябинкины друг друга нашли, про любовь слова сказали, поженились, а потом и ребеночка завели, чтобы сподручней было кого-то терзать. Чтобы, так сказать, предмет личной ненависти всегда под рукой находился. У Барабашки аж сердце защемило. Жалко ему стало Рябинкиных, особенно младшего. Ведь вырастет малец и по тому же пути пойдет. Он же ничего другого в жизни не видит.

– Это все – нелюбовь, – печально заметил Змей. Как будто мысли в голове Барабашки прочитал.

Барабашка тяжело вздохнул.

– Змей, скажи, ты-то сам любовь посредь людей видел хоть раз?

– Не-а. Там, где я, любви не бывает. Я заместо нее. – Змей сделал кульбит в воздухе и легко приземлился на обе ноги. – Ап! Вот она любовь в чистом виде.

Крыша под весом змея жалобно заскрипела. Барабашка захлопал в ладоши.

– Спасибо тебе, Барабашка, за компанию. Пойду я, пора мне, контингент проснулся, трубы горят. Надо ниспослать им заветной жидкости, – Змей подтянул свои тренировочные штаны и направился к выходу на чердак.

Барабашка осторожно слез с антенны и присел на краешке крыши, свесив ноги на Стрельнинскую. Слова Змея необходимо было обдумать. Он вспомнил Полину и ее Скворцова. Вот гражданка Симагина говорит, что Полина Скворцова своего не любит, только об этом не знает. А любит она на самом деле неизвестного ей Чемпиона. Чудно все как-то у этих людей устроено. Сами не знают про себя ничегошеньки! Тогда по всему выходит, что Скворцов этот противный вскорости к нашему Змею угодит в самые его распростертые объятия. Как Рябинкин-старший. Ну, или к любовнице пойдет. Скорей бы уже. А то Полинин ребеночек такой же зловредный будет, как и Рябинкин-младший…

Нет, наш Кешка не такой, он хорошим человеком будет, как его дедушка.

Барабашка встал и легко перепрыгнул через Стрельнинскую улицу на соседнюю крышу. Так и поскакал по крышам в сторону улицы Мира. Лишь на Ленина задержался. Там, в середине, на знаке «Уступи дорогу», уцепившись передними лапами за знак, висел здоровенный черный кот. Кот устал орать и обреченно смотрел в серое питерское небо. Внизу мчались машины и сосредоточенно сновали хмурые люди.

– Ты и правда думал, что умеешь летать? – поинтересовался Барабашка у кота.

Кот вздохнул и мявкнул явно из последних сил. Барабашка легко и непринужденно прошел по тросу, на котором был закреплен знак, осторожно подхватил кота подмышку и пошел дальше.

«Надо будет Францевне сказать, что люди на дорожные знаки никакого внимания не обращают», – подумал он, отпуская кота на ближайшей крыше. Кот благодарно потерся о ноги Барабашки, жалостно посмотрел ему в глаза и поплелся к ближайшему чердачному окну.

Чемпион

В метро было полно народу, Вовка кинул жетон в турникет, тот жетон проглотил, а потом железяка больно стукнула Вовку по колену. Вовка крякнул и позвал дежурную – толстую тетку в каком-то затрапезном ватнике, поверх которого была накинута форменная куртка. Дежурная не спеша направилась в Вовкину сторону, а ее пост занял милиционер. Тетка стала ковыряться в турникете, и Вовка понял, что на свидание со Светкой он непременно опоздает. Наконец тетка достала Вовкин жетон, матюгнулась, сунула жетон себе в карман и велела Вовке следовать в проход мимо милиционера. Как будто нельзя было это сделать сразу, а потом уже ковыряться с жетоном. И жетон-то она себе в карман засунула, присвоила, значит. Вовка помчался вниз по эскалатору. Однако где-то на середине пути он опять уперся в неимоверно толстую тетку, которая перегородила эскалатор и стояла мертво, как пень. Ну, что за день сегодня такой!

Наконец Вовка выскочил на перрон. Подошел поезд, двери открылись, и он сразу увидел в противоположном конце вагона её. Она стояла у дверей и читала книжку. Видимо почувствовав Вовкин взгляд, подняла глаза, посмотрела на него и слегка улыбнулась. Такие ямочки у нее симпатичные на щеках… Где же он ее видел? Конечно, она похожа на его маму. Все Вовкины девушки, правда кроме Светки, в той или иной степени походили на его маму, но эта была какая-то особенная. Загадочная.

«Наверное, от того, что не знакомая, – подумал Вовка и стал протискиваться к девушке. – Вот сейчас познакомлюсь и выясню, может, сам себе все придумал, или она басом разговаривает, или, наоборот, противным писклявым голосом, а вдруг и вовсе картавит…»

Когда он был уже практически рядом, поезд остановился, и окружающая ее толпа выкатилась на перрон. Девушку стало видно в полный рост, и Вовка встал как вкопанный. Даже рот открыл. Она была одета в кожаное, якобы итальянское пальто, которыми они успешно торговали с Арсеном, но самое главное, она была беременна. Вовка уставился на ее пузо, не в силах оторвать взгляда.

Девушка увидела Вовкину реакцию на свой живот, смутилась и отвернулась к окну двери, у которой стояла. Вовка покраснел как рак и подошел к противоположным дверям на выход. В отражении дверного окна через ровные промежутки мелькающих фонарей тоннеля он видел ее красивую шею, волосы, забранные в замысловатую косичку, и отражение печальных, все понимающих глаз в окне двери, у которой она стояла. Так они и смотрели друг другу в глаза через два дверных отражения, а Вовка думал, какой он идиот. Кинулся от нее, как от прокаженной. Подумаешь, беременность! Это ж не навсегда. Надо вот прямо сейчас развернуться, подойти к ней, извиниться и познакомиться.

Ничего такого он, конечно, не сделал, а выскочил на ближайшей станции, зашел за колонну и ляпнулся на скамейку. Ехать к Светке категорически не хотелось. Вовка попытался взять себя в руки. Светка же ждет небось, чего-нибудь супер-секси-секси на себя нацепила. У Светки слабость к эротическому нижнему белью. Вовка представил Светку в красно-черном корсете и черных чулках на резинках. Мысли о беременной незнакомке тут же улетучились из его головы, как и не было их. Вовка резво вскочил со скамейки и помчался к следующему поезду. Успел вскочить в последний момент. Надо же, действительно дурак какой! Расфантазировался о какой-то эфемерной барышне, которая к тому же еще и беременная. Добро б еще никакой бы Светки в его жизни не было. Слава богу, есть у него эта Светка из плоти и крови, с красивой фигурой и отсутствием комплексов. И едет он к ней на свидание, и будут они заниматься сексом на всю катушку. Они это свидание планировали целую неделю. Ведь не каждый же день Светкины родители в театр ходят или на дачу уезжают. А сегодня как раз такой день. Суббота. И Светкины предки наконец открыли дачный сезон.

В Светкину дверь он звонил, вооружившись своей самой обаятельной улыбкой, букетом гвоздик и бутылкой любимого Светкой мартини. В кармане джинсов у Вовки лежала целая упаковка презервативов. И не каких-нибудь резино-технических изделий из аптеки за четыре копейки, а замечательных иностранных, привезенных Арсеном из Польши. О прекрасной беременной незнакомке к тому моменту он уже начисто забыл.

Светка, как он и предполагал, открыла ему дверь в соблазнительном неглиже. Только не красно-черном, а бело-розовом, и Вовка ни на минуту не пожалел о том, что приехал.

Уже совсем под вечер, когда они блаженно лежали в Светкиной кровати и попивали принесенный Вовкой мартини, Вовка всерьез подумал, не поддаться ли на Светкины уговоры и не остаться ли до утра. Уж больно у них все хорошо складывалось. Кроме того, и презервативы еще не все израсходовали. В этот самый момент он услышал, как в дверном замке входной двери поворачивается ключ. Светка аж подпрыгнула на месте и вместе с рюмкой мартини спряталась под одеялом.

– Вовка, дверь скорей закрой, – зашипела она оттуда.

Вовка вскочил и кинулся к двери комнаты. Он дернул за ручку, дверь не поддалась. Дернул еще раз, но с тем же результатом. Вовка поглядел, в чем дело и с ужасом обнаружил, что дверь зацепилась за крючок вешалки в прихожей. Вовка дернул еще раз, и тут входная дверь в квартиру распахнулась. Вовка увидел Светкиного отца, из-за плеча которого, выглядывала Светкина мать.

– Здрасьте, – вежливо сказал Вовка и в очередной раз обреченно дернул на себя дверь в Светкину комнату.

– Здрасьте, – так же вежливо ответил Вовке Светкин отец и попытался заслонить собой Светкину мать. Видимо, решил уберечь ее от зрелища.

Вовке стало нехорошо. Спрятаться было некуда, дверь категорически не хотела закрываться. Наконец Светкин папа принял волевое решение и подошел к Вовке. Вовка зажмурился, однако бить его не стали. Светкин отец поглядел на крючок, держащий дверь, и повернул его в сторону. Дверь поддалась. Вовка быстро ее захлопнул и в ужасе сел на кровать. Испуганная Светка вылезла из-под одеяла.

– Так и импотентом на нервной почве сделаться можно, – сказал Вовка и начал быстро одеваться.

– Вов, я сейчас со стыда помру. Бедный папа. – Светка чуть не плакала.

– А меня тебе не жалко? – Вовка не на шутку перепугался и злился на Светку, по милости которой он попал в столь нелепое положение.

– Жалко, но папа старше и у него сердце слабое. И вообще, они меня прибьют теперь. Это точно.

Вовка посмотрел на Светку. Сердце у него предательски дрогнуло.

«Я попал, – подумал он. – Теперь, как честный человек, я обязан на ней жениться. А может, и хорошо. Нам же с ней в кайф вместе. Не ко времени, конечно. Мама в обморок упадет, ну да куда деваться?»

– Не дрейфь, Светка, – сказал он вслух и потрепал ее по коротко стриженым волосам. – Пойдем с предками твоими знакомиться.

Когда они вышли из комнаты, в квартире стояла мертвая тишина, и витал запах валериановых капель. Родители обнаружились на кухне. Они сидели за столом друг против друга и молчали. На голове Светкиной мамы красовалась вязаная шапочка.

– Здрасьте еще раз, – скромно сказал Вовка, с опаской протискиваясь на кухню.

Светка пряталась у него за спиной.

Ответом ему было ледяное молчание. Даже головы в его сторону никто не повернул.

– Я Вова. Вова Чернышев.

– Он чемпион мира по гребле, – пискнула из-за его спины Светка.

– Гребец, значит. – Светкин папа посмотрел в сторону Вовки. Взгляд не предвещал ничего хорошего.

– На каноэ, – уточнил Вовка.

– И что? – справедливо поинтересовался Светкин отец.

– Ну, мы это… – растерялся Вовка.

– Чего – это?

Вовка понял, что сейчас получит в морду.

– Хочу просить руки вашей дочери Светланы, – выпалил он скороговоркой.

Светка за спиной радостно хихикнула.

– Так ты жених, значит? Ну, так это же совсем другое дело, правда, Галя? – Тон, которым был задан этот вопрос, однако, не предвещал ничего хорошего.

Светкина мать тяжело вздохнула.

– Выходит, если б у нас на даче электричество сегодня не отключили, так мы бы и не узнали, что у дочери жених есть, – сказала она, стягивая с головы шапку.