скачать книгу бесплатно
На самом деле Ольга, конечно же, могла бы организовать себе эту поездку вместе со всеми, если б захотела. Но она не хотела, и Элина это понимала, но не оставляла надежду, что Ольга передумает. А вот почему Ольга не хотела никуда ехать, этого она даже самой себе не могла толком объяснить. Новый год всё-таки семейный праздник и встречать его надо дома. Наверное, Ольга привыкла уже встречать Новый год у себя дома вместе с Шурале, который и был в последнее время её семьёй. Ей совершенно не хотелось тащиться куда-то к чёрту на рога в Барселону. Ну, какой Новый год без снега посреди пальм и цветущих газонов? А потом в Новый год обязательно должно произойти нечто волшебное и этого волшебного Ольга хотела непременно у себя дома. Какой толк от волшебного, если оно, опять же, у чёрта на рогах?
В очередной из четных выходных дней, который совпал с субботой, а это означало, что Ольга в этот раз отдыхает вместе со всей страной, её разбудил настойчивый звонок интеркома. Ольга решила, что кто-то ошибся номером квартиры или пожаловали какие-нибудь «Адвентисты седьмого дня», чтобы вовлечь её в свою веру, и попыталась было проигнорировать звонок, перевернувшись на другой бок и накрыв голову одеялом. Однако интерком не прекращал надрывный вой, к которому присоединился грохот, который устроил Шурале, прыгая на дубовую дверь в спальню. Видимо решил, что хозяйка оглохла, либо требовал прекратить безобразие. Не исключено, что вой интеркома действовал на нежный кошачий слух гораздо сильнее, чем на Ольгины тугие уши. Ольга пожалела кота, вскочила с кровати, накинула халат, пронеслась ко входной двери, сняла трубку и гавкнула:
– А ну! Кого там черти принесли?!
– Меня, черти… – раздался приглушенный голос Вероники, дальше послышались всхлипывания.
– Заходи! – скомандовала Ольга, нажала на кнопку, открывающую дверь в парадную, и распахнула дверь в квартиру.
Она потрясла головой в прихожей перед зеркалом, наводя неизменную красоту художественного беспорядка, и даже успела почесать Шурале за ухом, прежде чем в дверях показалась зареванная Вероника.
– Все живы? – на всякий случай поинтересовалась Ольга, стаскивая с Вероники пуховик вишневого цвета, отороченный таким же вишневым мехом, и прошитый витиеватым вишневым шнуром. Пуховик был добротный, но на взгляд Ольги совершенно бабский. Для настоящих пенсионеров. Ну, тех, которые, сами понимаете, совсем уже не девушки, а скорее пожилые женщины, практически бабульки.
Вероника кивнула, всхлипнула и плюхнулась на скамейку в прихожей. Ольга повесила пуховик в шкаф и кинула в сторону Вероники тапки. Тапки аккуратно приземлились той на круглые пухлые коленки. Не ко времени Ольга подумала, что Элина тысячу раз права, Вероника себя распустила, практический став той самой коровой. Правда, толстой, а никак не старой.
Вероника, продолжая всхлипывать, сняла полусапожки и надела тапки. Ольга проследила взглядом за этими полусапожками и тяжело вздохнула. Как же бабы с толстыми ногами любят эти уродские полусапожки. Понятно, что не во всякое голенище можно ногу втиснуть, но есть же ботинки какие-нибудь, в конце концов, или боты вовсе без голенища. Нет им обязательно надо напялить нечто, что будет укорачивать и зрительно утолщать и без того толстые ноги. Для себя Ольга давно решила, что если и есть в мире что-то под названием «прощай молодость», то это именно такие полусапожки. Не обращая внимания на всхлипы Вероники, она прошла в гостиную и занялась приготовлением кофе. Вскоре по квартире поплыл одуряющий аромат. На аромат в гостиную подтянулась и Вероника. Она уселась за круглый обеденный стол и уставилась в пространство. Ольга поставила перед ней чашку, а сама села напротив.
– Ну? – спросила она, отхлебнув кофе. Кофе удался. Сахарницу Ольга не стала ставить на стол из принципа. Во-первых, сахар убивал вкус кофе, а во-вторых, коровам молодым или старым он был категорически противопоказан.
Вероника всхлипнула.
– Это понятно, – согласилась с ней Ольга. – Ты пей, а то остынет. Где твой телефон?
Вопрос был совершенно закономерен, так как приличные люди не ломятся по утрам в квартиры к подругам, предварительно не позвонив по телефону. Вероника встрепенулась, глаза её забегали.
– Это тоже понятно. – Ольга взяла свой мобильный и нажала на кнопку вызова номера Вероники. В трубке послышались длинные гудки, однако признаков присутствия телефона в квартире у Ольги не обнаружилось. Ольга нажала отбой и вопросительно уставилась на подругу.
– Дома, наверное, забыла, – голосом умирающего лебедя сообщила Вероника. Конечно, Ольга никогда не слышала, как разговаривают умирающие лебеди, но представляла, что именно так. Во всяком случае, весь вид Вероники соответствовал печальной музыке Сен-Санса. Ну, знаете, где лебедь умирает, а музыка плачет о несчастном. Вероника, правда, плакала о себе сама без помощи Сен-Санса.
– Уже хорошо, главное, что в магазине где-нибудь не оставила.
– Не, я сразу к тебе рванула.
– Ну, я так и поняла. – Ольга пожала плечами.
– Мои на третьего пошли, – замогильным голосом произнесла Вероника и отхлебнула кофе. Из глаз её заструились слезы. Они крупными каплями стали плюхаться в чашку.
Ольга не совсем поняла, о чем речь, но сообразила, что дело серьезное, поэтому достала из буфета большую шоколадину и положила её перед Вероникой. Потом крякнула и достала из холодильника заначку – зефир в шоколаде. При виде зефира и шоколада глаза Вероники прояснились, взгляд стал осмысленным. Она сунула зефирину в рот, отхлебнула кофе и матюгнулась.
«Лебедь выздоравливает», – подумала Ольга.
– Двоих им мало! Они, видишь ли, третьего хотят! Этот козел на моем «матисе», оказывается, деньги зарабатывает! Пиццу развозит. Представляешь, это ведь очень выгодно! И времени свободного вагон! Оль, ну как тут третьего не завести?!!!
Ольга открыла, было, рот, но ничего не сказала, а взяла зефирину и откусила приличный кусок.
– Предпримальник хренов! Он даже не знает, что собой амортизация этого «матиса» представляет, он и слова-то такого «амортизация» не знает. И дура эта ни дня в своей жизни не работала! А я, видишь ли, не радуюсь. Не радуюсь я, что она опять беременна! И Гришка, дурак, со своего дивана, мол, чего это я так расстраиваюсь! Оль, чего я расстраиваюсь?
– Ну ты расстраиваешься, что тебе пятьдесят два, ты старая корова, а на твоей шее уселось пятеро человек, да еще хотят шестого подсадить.
– Именно! – Вероника вскочила и пошла вокруг стала. – Сколько ты говорила, у вас консьерж зарабатывает?
– Тысяч двадцать. Ну, это раньше, сейчас не знаю. Может и больше.
– Вот! А мы лучше на диване будем за двенадцать тысяч в месяц страдать по поводу развала советской науки. Науку советскую уже сто лет назад развалили, а мы все страдаем и думаем, как бы нам с нашими дипломами и степенями из научных сотрудников лаборатории исследовательского института «не пойми чего» директором устроиться. А лучше сразу министром!
Ольга внимательно наблюдала за передвижениями подруги. Вероника раскраснелась и похорошела. Конечно, странно было слышать от нее то, что Ольга и Элина талдычили ей постоянно вот уже на протяжении нескольких лет. В их последнюю встречу Элина даже призналась, что уже опасается общаться с Вероникой, так как та своей дуростью притягивает неудачу. Видимо все-таки существует нечто, называемое «последней каплей». Эта последняя капля, наверное, открывает человеку его крепко зажмуренные глаза и заставляет взглянуть реальности в лицо. Хотя у каждого этот предел терпения всё-таки свой. Вот Элина, наверняка, не стала бы столько лет выжидать, когда Григорий, наконец, возьмет себя в руки, плюнет на дипломы и степени да устроится на какую-нибудь работу, такую, где людям выплачивают заработную плату, а не пособие по безработице. Или как Ольга пятнадцать лет надеяться на то, что Олег когда-нибудь уйдет из семьи. И уж точно зятя на своей шее ни Элина, ни сама Ольга ни за что бы не потерпели. Правда Ольга не торопилась пока высказывать свое мнение. Всем известно, правду скажешь – друга потеряешь. Вероника пошумит-пошумит, да и остынет. Куда она от своего кагала денется?
– Все! Достали! Вот им мой новогодний бонус. – Вероника подпрыгнула на месте, сложила пальцы в кукиш и стала тыкать им поочередно во все углы Ольгиной кухни-гостиной. – Вот! Вот! И еще раз вот! Выкусите. На себя потрачу.
– Это правильно! – согласилась Ольга, а про себя подумала, надолго ли Веронике хватит боевого запала.
– Я знаешь, что сделаю? Знаешь?!
– Даже не догадываюсь. – Ольга рассматривала коробку с зефиром и раздумывала, не съесть ли ей еще одну штучку? Или даже две? Повод-то вон какой!
– Я с вами в Барселону поеду! Вот! – Вероника остановила свой забег вокруг стола и уперла руки в бока.
– О! Ты уверена?! – Ольга даже забыла про зефир и уставилась на Веронику.
– Абсолютно уверена! Хоть раз в жизни встречу Новый год как человек! А то мало того, что купи всё, припри на своем горбу, приготовь, так еще подавай потом и убирай за всеми. А Новый год, как встретишь, так и проведешь.
– Это точно.
– Посмотри, как ты живешь?! Ты только посмотри? – Вероника обвела рукой Ольгину гостиную.
– Как я живу? – не поняла Ольга, но внимательно проследила взглядом движение руки Вероники, отметив про себя, что лак на ногтях у той дешевый и даже местами облупился.
– Хорошо живешь! Смотри! Полы белые, мебель светлая, стены не заляпаны. Красотища! Я тоже так хочу, Оль. Я ж денег не меньше твоего зарабатываю. А может даже и больше! Где они все? Деньги мои?
– Где?
– Просраны! Вот где! И светит мне нищая старость, когда я упаду как загнанная лошадь. Даже не пристрелит никто, патронов пожалеют!
– Ну, есть такое дело, – опять согласилась Ольга. Тут уж не поспоришь.
– Звони Элине! Я с вами еду. Решено.
– Погоди. Я-то не еду. У меня работы выше крыши. – Ольга показала рукой над головой, сколько у нее работы.
– Как не едешь? Элина одна, что ли?
– Элина с Сергунькой едут. Я его отпустила. А у тебя виза-то Шенгенская имеется, паспорт заграничный?
– Имеется! И паспорт, и виза. Я ж не по уши деревянная. Мы с девками с работы в Финку мотаемся за продуктами. Гринкарту на машину покупаем и делим на четверых, ну и бензин тоже соответственно. Выгодно получается. Мне финны недавно аж двухгодичную визу выдали. Я приличная мешочница ничего не нарушаю!
– Это хорошо. Надо тогда мой билет на тебя перебронировать. Элина же упрямая, как черт, на меня билет забронировала. Вот и пригодится. А ты не передумаешь?
– Не передумаю! – Вероника грозно сверкнула глазами.
– Смотри, а то Элинка обрадуется, а ты потом соскочишь, нахлебников своих пожалеешь.
– Не соскочу!
– Ну да? Бедные голодные детки будут тянуть к тебе ручки и жалостно так стонать: «Баба! Баба!», а ты отвернешься и укатишь в Барселону шиковать?
– Погоди! Я еще от них и вовсе съеду. Пусть они ручки тянут к мамаше своей или к папаше, в конце концов. Там народу целый табор. Дед еще есть у телевизора.
– Куда съедешь-то?
– Квартиру сниму. Ты говорила, у тебя соседка однушку сдает, все сдать не может из-за кризиса. Телефон давай.
– Ну, это ты так-то уж не торопись. Съезди для начала в Барселону. Остынь. А потом на трезвую голову…. Хочешь еще зефирку?
– Хочу, конечно! Звони Элине.
– Сама звони. – Ольга протянула Веронике свой мобильный и решила уже заварить чайку. Пожалуй, зефирки сегодня сэкономить не удастся.
Вероника набрала Элину, Элина долго ахала в трубку, потом примчалась с бутылкой Мартини и шоколадным тортиком наперевес. Девушки за пятьдесят прекрасно знают, что любой стресс замечательно снимается тремя вещами: сексом, шоколадом и шопингом. За неимением первого и третьего можно ограничиться вторым. Событие отметили. Потом съели всё, что оставалось у Ольги в холодильнике, выпили еще вина из её запасов, посмотрели любимый фильм «Реальная любовь» и, разумеется, заночевали на Ольгиной широкой кровати. Заснули под причитания Вероники о там, как она мечтает иметь такую же чистую квартиру и такую же широкую кровать, и чтоб ни одна сволочь в эту кровать не пролезла.
Засыпая, Ольга думала, что вряд ли мечты Вероники сбудутся. Уж если за всю жизнь мечты не сбылись, то чего на старости лет трепыхаться? Это ж «восстание колобков» какое-то получается или «месть пушистых»!
Тем не менее, тридцатого декабря группа товарищей в полном составе улетела в Барселону. Ольга мысленно помахала им вослед платочком, смахнула одинокую слезу и тридцать первого приступила к трудовой вахте.
Запись, разумеется, присутствовала, но не такая уж и полная, как Ольга задвигала Элине. В предновогодний день после семи вечера никто уже по парикмахерским не шарится, все дома сидят, салаты режут и краем глаза смотрят «Иронию судьбы». Часа в два дня, когда Оксанка выметала волосы очередной клиентки, а следующая уже ожидала своей очереди с чашкой кофе, Ольга нырнула на кухню, чтобы чего-нибудь съесть. С утра Оксанка принесла из соседнего магазина винегрет в пластиковых коробках, и этот винегрет манил Ольгу не меньше, чем салат «оливье», который она позволяла себе съедать исключительно только в Новый год. Накануне она нарезала кастрюльку этого самого «оливье» и припрятала в холодильник. Ольга вскрыла коробочку с винегретом, достала хлебную крающку и так и застыла с вилкой наперевес. Из зала донесся знакомый голос. Голос, который за пятнадцать лет уже стал для Ольги практически родным.
– С Новым годом! С Новым счастьем!
– Ой! Олег Валерьевич, спасибо, – Оксанка хихикнула. – И вам того же. Что-то давно вас не было видно, мы уже и соскучились. Сейчас-сейчас я Ольгу Викторовну позову.
«Сейчас прольется чья-то кровь, дура услужливая»! – подумала Ольга, запихивая в рот вожделенный винегрет. Однако вкуса она не почувствовала.
Первым желанием Ольги при звуках голоса Олега было забиться куда-нибудь в угол и прикинуться мухой, мол, нет меня, заболела, померла, ушла на базу и всё такое прочее, однако Оксанка своей услужливостью этот план развеяла в пыль. Второй вариант был тоже неплох: выскочить из кухни, выхватить у Оксанки швабру и надавать этой шваброй наглому самцу прямо по башке. Но Ольга по этому пути не пошла. Слишком много чести, да и перед клиентами как-то неудобно. В конце концов, у неё тут солидный салон, а не ночной ларек. Она отставила в сторону коробочку с винегретом, потрясла головой, приводя в порядок свой художественный беспорядок, похлопала себя по щекам для иллюзии здорового румянца и решительно направилась в зал. По дороге в нее впилилась Оксанка со шваброй. Ольга молча развернула незадачливую администраторшу, дала ей легкий пендель и вытолкнула обратно в зал.
– О! Олег, какими ветрами тебя к нам занесло? – Она изобразила милую улыбку, это получилось довольно легко и естественно, потому что она как-то живо представила те самые ветры, или газы. – Присаживайтесь, пожалуйста. – Это уже предназначалось клиентке.
– Олечка, дорогая, Викторовна! – наглец оглянулся на Оксанку и шаркнул ножкой. – Я тут мимо проезжал, дай, думаю, зайду, тебя с праздником поздравлю. Цветы вот у меня есть, шампанское, между прочим, не какое-нибудь, а стопроцентно французское, «брют» и малина, ты её вроде очень любишь!
Ольга взяла из рук Олега огромный букет цветов и положила его на подоконник, заглянула в пакет с шампанским и удовлетворенно хмыкнула. Надо же, как удачно! Шампанское к Новому году она не купила. Дешевое, как мы уже знаем, Ольга не любила, а на дорогое пожадничала.
Шампанское в пакете оказалось очень дорогим, и малина опять же… Не иначе Эквадорская или Чилийская, крупная и манящая. Малина теперь под Новый год стоила огромных денег. Ольга ухмыльнулась, как же хорошо, что она не выскочила со шваброй и не стала избивать этого субъекта. Элина, наверное, ее сейчас одобрила бы. Точно одобрила бы.
– Спасибо, Олег, очень кстати. – Пакет с шампанским Ольга тоже водрузила на подоконник, после чего стала изучать голову клиентки. Потом достала блокнот с записями и отправилась к специальному прилавку замешивать краски. Для каждой клиентки у Ольги имелся свой неповторимый состав. Олег по-прежнему стоял посередине зала.
– Оля, – робко позвал он.
– Да? – не отрываясь от процесса смешивания красок, поинтересовалась Ольга. Она уже увлеклась делом, поэтому дальнейшее общение с ним не вызвало у неё затруднения. Никаких там замираний сердца и дрожи в коленях.
– Какие у тебя планы на вечер?
– На вечер? – Ольга изобразила искреннее удивление. – Сегодня же Новый год.
– Вот я и спрашиваю, – подлец ухмыльнулся.
– Странно, что ты спрашиваешь. Я к другу на дачу еду, – не моргнув глазом, соврала Ольга. Соврала и сама себе понравилась.
– К другу? К какому другу?
– К обыкновенному другу. Хорошему. Что у меня друга быть не может?
– Может, конечно. – Олег пожал плечами и, похоже, попытался включить свое обаяние на полную катушку. – Я вот подумал, а вдруг ты со мной…
– Чего с тобой? К другу поеду? – Ольга всё больше и больше сама себе нравилась. Вот она какая! Сильная, независимая и чертовски находчивая. И обаяние это его хваленое на неё не действует. Вот ни капельки не действует. Ха!
– Оль! – Олег небрежной походкой Шурале приблизился к Ольге. Видимо решил сократить расстояние для пущего воздействия.
– Чего Оль? А где жена твоя? Новая? Никак померла? Или ты ее того этого? – Ольга провела ребром ладони по горлу. – И в землю закопал!
– Ну чего ты городишь? – Он развел руками. Красивыми такими руками. Можно сказать любимыми Ольгой руками. До чего же у этой сволочи красивые руки! И как хорошо, что Ольга вовремя вспомнила, какая он сволочь. Это помогло собраться с силами и не броситься к нему на шею.
– Ничего я не горожу! Я просто спрашиваю, интересуюсь, так сказать. Могу я поинтересоваться, почему человек при живой молодой жене хочет Новый год встречать со старой подружкой? Новый год – семейный праздник! Забыл? Ты меня сам этому научил, я хорошо запомнила. Ой! – Ольга сделала круглые глаза. – Или ты развелся?
– Нет. Я не развелся, – признался Олег. Он вообще-то всегда был честным. Это Ольга постоянно себе придумывала про их большую и светлую любовь. – Жена с подругами в Альпах на лыжах катается.
– А тебя чего не взяли?
– Я не умею, ты же знаешь!
Ольга, действительно, это знала. Олег при всей его харизматичности, обаянии и спортивной мускулистой фигуре не умел ничего такого из модных спортивных развлечений. Ни на горных лыжах кататься, ни под парусом, ни в теннис играть, ни на лошади скакать. Он вообще не любил спорт, разве что в тренажерный зал ходил с удовольствием.
– Па-а-адумаешь! Дали бы тебе бублик какой-нибудь.
– Какой еще бублик?
– Темнота! Резиновый такой, как автомобильная камера. Те, кто не умеют на лыжах, катаются на бубликах. Или у них там, в Альпах, бубликов нет? Вот безобразие-то! – Ольга закончила замешивать краску, вернулась на место и приступила к окрашиванию.
– Оль!
– Чего?! Я тебя с собой на дачу взять не могу, меня могут неправильно понять. А я не хочу, чтобы меня неправильно поняли. Ферштейн?
– Может быть, не поедешь на эту дачу?
– Как это?
– Ну пойдем к тебе, телевизор будем смотреть.
– Думаешь, я телевизора не видела? Или тебя? Нет, Олежка. Спасибо тебе, конечно, за поздравления, но у меня планы, и ты в них как-то не просматриваешься. Иди, давай, мне работать надо, а ты меня отвлекаешь! Давай, давай! – Ольга подошла к Олегу, по-дружески чмокнула его в щёку, при этом слегка обмерла от любимого запаха, но спохватилась, и помахала рукой в резиновой перчатке, указывая ему направление движения в сторону входной двери.
Оксанка во время всей этой сцены тихо сидела за администраторским столом, подперев голову руками и не сводя с Олега восторженных глаз. Клиентка листала журнал, но по тому, с какой скоростью она это делает, было ясно, что она внимательно слушает разговор. Когда за Олегом, наконец, закрылась дверь, Оксанка тяжело вздохнула, а клиентка глянула на Ольгу через зеркало и сказала:
