Клятва в белом

Mia Cara

Клятва в белом

Пролог

Что может женщина, против судьбы?

– Всё!

Сафо.

***

Белое платье. Символ невинности. Но в нашем мире – это саван.

Изящный вырез, подчёркивающий каждый изгиб – не для восхищения, а чтобы выставить товар на показ. Надо мной вот уже последний час в четыре руки работают стилист и визажист. Они отходят в сторону, давая доступ моей матери и сестре. Одобрительный кивок сестры и восхищённый взгляд матери дают понять – всё готово.

Я же вижу перед собой девушку, которую ведут как скотину на убой во имя перемирия между семьями. Эту войну начинали не мы, но заканчивать её придётся нам.

– Дорогая, тебе не нравится? – закрепляя фату на моей голове, спрашивает мама.

Я смотрю на своё отражение в зеркале. Как? Как объяснить родному человеку, что мне просто страшно? Что страх, испытанный при виде будущего жениха, лишил меня дара речи ещё три месяца назад? Что я выхожу замуж за монстра и убийцу? Что всё, о чём я грезила, разбилось на осколки, а девичья наивность навсегда лишила меня надежды на любовь и взаимоуважение в браке?

От меня ждут покорности. Покорности и робости. Будущий муж чётко дал понять, чего ожидает от нашей совместной жизни: не мешать, не выделяться, не издавать ни звука. Быть ручным зверьком.

– Иса? – я вздрагиваю от прикосновения к плечу. Поднимаю глаза на маму в зеркале.

– Нет, всё в порядке. Это просто…

– Нервы, – заканчивает за меня сестра.

– Да, – подтверждаю я.

– О, милая, я тебя так понимаю! Когда я выходила за вашего папу… – пока мама погружается в воспоминания, я незаметно смахиваю слезу. – Я так понервничала, что незаметно опустошила две бутылки шампанского и в брачную ночь просто уснула! – её звонкий смех должен бы меня радовать.

Сестра ловит мой взгляд в зеркале. Понимая меня без слов, она пытается увести маму.

– Не думаю, что этот случай похож на твой, мама, но я согласна с тобой. Давай и мы выпьем – бокал, думаю, не навредит Исе.

Когда дверь закрывается за ними, я облегчённо выдыхаю. Поднимаюсь и иду к окну – после стольких часов сидения ноги онемели. Руки дрожат – выпитое успокоительное больше не действует.

Морской бриз ласкает моё лицо, врываясь в распахнутое настежь окно. Закрываю глаза, пытаясь унять бушующую в груди тревогу.

Но голоса за спиной возвращают меня в реальность.

– Вам сюда нельзя! Негоже видеть невесту до церемонии! – протестует стилист за дверью.

– Я разрешения и не спрашивал.

Дрожь пробегает по позвоночнику от жестокости его голоса. Пререканий больше не следует – дверь открывается.

Медленно поворачиваю голову, не выдавая потрясения. Передо мной – мой будущий муж. Дьявол в костюме от Brioni. Член мафии. Будущий Босс. Микеле Анджело Россо.

Он оглядывает меня, словно куклу, разонравившуюся капризному ребёнку. Без тени эмоций на холодном лице. Ему даже оружие не нужно – я готова повеситься от одного его взгляда.

– Товар не угоден его величеству? Как прискорбно, – говорю с показным безразличием, скрывая душевную рану, и снова поворачиваюсь к окну. Шум за стенами этой комнаты успокаивает меня больше, чем звенящая внутри тишина.

– А ты снова думаешь о побеге. – Он усмехается. – Не утруждай себя, куколка. Свой шанс ты упустила. Другого не будет.

Он подходит вплотную – я невольно дёргаюсь.

– Теперь ты Россо, и я не буду так лоялен, как твой отец. За последствия придётся отвечать. – Его губы почти касаются моего уха. – И нет, товар мне очень даже угоден. У меня на него, огромные планы.

Он уходит, с хлопком закрывая за собой дверь. Я дрожу. Слёзы бессилия и отчаяния борются в моей душе.

Но довольно уныния.

Теперь во мне говорит только ярость.

Клянусь – больше никто не посмеет унижать меня. Я не стану покорной овцой, обречённо ждущей, когда пастух бросит её на растерзание волкам.

Глава 1

«Величайшая жертва – это отдать свое счастье ради счастья тех, кого любишь.»

– «Сто лет одиночества»

Габриэль Гарсиа Маркес

***

Сегодня мой день рождения. Мне исполнилось восемнадцать. И вместо свечей на торте – я встречаю его на кладбище.

Вместо праздничной мишуры – горсть земли на гроб. Вместо поздравлений – монотонный голос священника, читающего молитву.Весьма иронично, не находите? Жизнь и смерть идут рука об руку.

Его беременная жена осталась дома из-за плохого самочувствия.Война не щадит никого. Особенно мужчин. Моего дядю взорвали в его же машине посреди бела дня, а он просто ехал в гости. Благо – один.

Я смотрю на неё. Она прижалась к моей сестре. Глаза красные от слёз – но не из-за потери мужа. Мой дядя – из тех мужчин, что склонны к садизму. Его беременная невеста не стала исключением.

Мало кто горюет по нему. Разве что наша бабушка и отец – для которого дядя был правой рукой и единственным близким человеком. К нам же дядя относился холодно. Возможно потому, что мы были девочками. Не такими полезными. Не такими сильными, как мальчики.

Но с рождением нашего брата – ему сейчас десять – нас с сестрой оставили в покое. Мы больше не были обузой. Больше не были нежеланными.

Я смотрю на младшего брата, нервно теребящего мою руку. Пытаюсь мысленно его успокоить, сжимаю его сильнее в ответ.

На выходе с кладбища наша семья останавливается, чтобы проводить пришедших. Отцу пожимают руки, приносят соболезнования. Рядом с ним – мама и бабушка.

Лео начинает дёргать меня за руку. Я перевожу взгляд от отца на него.

– Когда я вырасту, я тоже умру? – его вопрос пронзает меня до костей. Внутри всё сжимается. Я резко качаю головой, отчаянно.

Наклоняюсь к нему. По росту он уже почти догнал меня, но этого недостаточно, чтобы нас не услышали остальные.

– Ты не умрёшь, – говорю с такой уверенностью, словно от этого зависит всё. – Я тебе обещаю.

Он мягко улыбается мне. Не верит. Ее взгляд направлен на родителей, что ожидают нас у входа кладбища.

Обманывать его с каждым днём всё сложнее. Он уже не тот малыш, каким мы хотим его видеть. Член мафии, давно внутри дел семьи. Я снова поднимаю взгляд на отца, который всё это время наблюдал за нами.

К нему подходит ещё один мужчина, и отец прерывает зрительный контакт. Я узнаю его по жене, которую он придерживает за талию.

Выражение лица отца становится всё суровее с каждым словом, что говорит ему мужчина.

– Обсудим это после, Марко. Сейчас не время и не место.– Его любимая фраза. Только повторяет он её всё чаще и чаще.

Мужчина уходит, и вскоре мы тоже покидаем кладбище. Лео сажают со мной в машину. А невеста с сестрой едут в следующей. После последнего нападения Босс и его единственный преемник не могут находиться в одной машине.

С каждой потерей правила становятся всё извращённее и строже.

Наше обучение в лицее тоже оборвали. Лео перевели на домашнее. Мне – и вовсе не дали закончить. Хотя бы аттестат дали. Спасибо и на этом.

Следующие дни проходят в тишине. Если это вообще можно назвать тишиной. Отец почти не выходит из кабинета – там же и обедает. Мама ходит молчаливая. Раньше за ней такого не наблюдалось. Что бы ни происходило, она всегда старалась не переносить это на нас. Она устраивала дни «перезагрузки» – с весельем, разговорами, мелкими радостями.

Теперь – ничего.

Возможно, уход дяди впервые показало ей, как близка смерть – и как мало времени остаётся, чтобы защитить собственных детей.

Я услышала их разговор рано утром, когда собиралась на тренировку по теннису с Франческой, моим телохранителем. Даже здесь отец никому не доверял. Только женщина – и только проверенная.

В то утро мама жаловалась отцу, что неспокойна. Что боится за нас.

Просила его что-то сделать. Что угодно.

После этого я уже не говорила ни о своих страхах, ни о разочарованиях.Им не нужны были мои жалобы про учёбу. Для их спокойствия я отложила своё. Незавершённая учёба – малая плата. Хоть я и любила учиться.

Я надеялась: пройдёт время, всё уляжется – и я смогу подать документы в университет. Но спустя месяц после похорон, бабушка дала знать, что это невозожно. И весь покой семьи Карделли был нарушен, приходом этой женщины.

Всегда сдержанная. Всегда холодная, но сегодня – повышенный тон в кабинете отца, отчего мы с братом столпились на лестнице. Видели, как мама выбежала из гостиной и направилась туда. Но перед дверью остановилась. Осеклась. Мы не разобрали, о чём говорит бабушка. Но мама, судя по её лицу, слышала каждое слово.

Она взглянула через плечо на нас, потом тихо открыла дверь.

Последнее, что я увидела, прежде чем дверь закрылась, – злой, испепеляющий взгляд бабушки… и растерянное лицо мамы.

Оставив Лео стоять у края лестницы, я медленно подошла к двери кабинета.

– Нет, Альберто. Нет… – мама будто пыталась сдержать слёзы, голос дрожал. – Ты ведь обещал.. Только не наши дети. Только не они. Должен быть другой способ… Это всё равно что бросить ягнёнка в пасть волка! – Она говорит тихо, с надрывом. Почти умоляя. В её голосе слышен страх – и уже зарождающаяся безысходность.

– Нет… Но должен быть другой способ! – мама чуть ли не кричит, но голос её срывается. – Почему я должна жертвовать своим ребёнком, чтобы установить мир? Разве не их черёд страдать? С чего мы должны терять нашу дочь?! – отчаянно повышает голос мама.– Предлагаешь, чтоб они пришли за всеми нами и положили конец семье Карделли? Ты этого хочешь, женщина? – голос бабушки сочится ядом и нескрытым презрением.

– Я говорила с Марко. С ним связывался Пьетро Россо. —голос бабушки теперь настойчивый, словно юрист, диктующий договор. – Они предлагают разрешить конфликт на условиях, которые устроят обе стороны.О какой дочери они говорят? Какая жертва? И до меня доходит, речь обо мне. Они говорят о браке… Я та самая барашка. Серена уже обещана, свадьба на носу… отец не станет отменять и рушить связь с другом. – Мерседес, успокойся. Это не окончательное решение. —голос отца сдержанный, тихий. – Мама просто перебирает всевозможные варианты. Мне тоже не нравится этот ход – он говорит так, как будто у него все под контролем. Это меня успокаивает.

– И вы решили, что мне приятно отдавать свою дочь за одного из этих монстров?! – мама срывается. Голос – почти визг, в нём ярость, паника, оскорбление. – Как вам вообще пришло это в голову?! Почему бы Россо не пожертвовать своей дочерью ради мира?!

– А кому они её пожертвуют, ты подумала? – бабушка насмешлива, будто делает ход в шахматной партии. ШАХ.

По молчанию мамы я поняла: у неё больше нет аргументов. Бабушка нанесла окончательный удар.– Твоему сыну нет и десяти. Нужно минимум восемь лет, чтобы он мог жениться. Или ты предлагаешь… чтоб они женили твоего мужа? – Цинично отвечает бабушка, почти не оскорбляясь на тон мамы. Она поставила ее в угол. МАТ!.

– Вы… Вы что это?.. – её сломленный голос еле слышен. Но пытается еще бороться за хотя бы каплю здравого смысла.

– Достаточно! – голос отца разрезает воздух как нож. Он говорит твёрдо, с гневом, которого уже не скрывает. – Мама, прекрати. Будь добра уважать мою жену и меня в моем доме. – Моя семья, мои дети – я сам буду решать, что делать. Запрещаю тебе вмешиваться. И больше – чтоб я не слышал, что ты за моей спиной ведёшь переговоры. – отец уже не сдерживается.

– Пьетро должен был подумать о мире раньше. До того, как его сумасшедший ублюдок не заложил бомбы в наши машины. – Бомбы? Значит, дядина машина была не единственной?..

Шок сжимает грудь. Я не всё знаю. Но разом все обрушвается. И от этого моя голова вот вот разорвется. Я не понимаю за что ухватиться, как реагировать. Моя некогда сплоченная семья трещит по швам. Не успеваю переварить одно, как судьба подбрасывает следующее.

– Теперь он хочет, чтобы я своими руками отдал дочь за этого психа? – Не бывать этому.

– Уходи, мама. И больше не смей вот так врываться в мой дом. – Отец строг и твёрд, как никогда.

– Не так я тебя воспитывала, чтобы ты приказывал мне. – голос бабушки обижен, но не смягчён. В ней всё ещё говорит гордость. Несгибаемая женщина.Он отрезает разговор – он отдаляет мать от власти. От семьи. От решений. То, чего не могли сделать до него никто. Я слышала, что даже наш дед не препятствовал ей. Была ли это любовь или он не смел сказать ей ничего, я не знаю. Бабушка была из очень богатой и влиятельной семьи, что было на руку ее мужу. А он он слыл жадным и алчным.

Но она понимает: сын от своего не отступит.

– Довольно, мама. – последняя фраза звучит устало, но окончательно. Словно он ставит точку.

И в этот момент, кажется, моя семья меняется навсегда.

Я резко отошла от двери и спряталась за колонной. Пока бабушка прощалась с Лео и вскоре покидала наш дом, я снова тихо подошла к двери кабинета. Брат тоже покинул свой наблюдательный пункт.

– Альберто, я не смогу— голос мамы дрожал. – Не смогу сказать дочери. Не могу так с ней поступить. – мама плачет.

– Всё будет хорошо. Успокойся . – Отец спокойно, как всегда. Как будто и не было сейчас ссоры с бабушкой. – Я придумаю что-нибудь.

– Ты обещал…– тихий всхлип мамы.

Я поняла, что дальше подслушивать нет смысла. В свою комнату я вернулась, опустошённой/

Моя семья на грани. А я не знаю, как помочь.

Отец – всегда крепкий, несгибаемый – сейчас тоже слаб. Он должен быть сильным. Чтобы защитить нас. Чтобы противостоять врагу.

Я должна…

Я села на кровать. Странное оцепенение охватило меня. Чувство страха смешалось с чувством долга. Вмиг какое-то опустошение и я без сил рухнула на подушку. Я не была уверенна в своем ответе, но я пожертвовала бы собой ради своей семьи и их безопасности. Но это… это было выше моих сил, была ли я сильной?

В тот день, я не вышла из комнаты....

Глава 3

Я не знала, сколько прошло времени. За окном у