скачать книгу бесплатно
Раздвоение
Федор Федорович Метлицкий
Книга является продолжением повести «Замещение», опубликованной в интернете.Это было в середине последнего столетия. В параллельном мире расслабленная цивилизация, забывшая о войнах или разного рода ограничениях, казалась вечной. Однако снова проснулось давнее проклятие прежних эпох истории – взаимная недоброжелательство империй, не поделивших зоны влияния на планете. Персонажи, воспитанные на культурах двух цивилизаций, не понимают, что делать, когда власти начинают враждовать. Главный герой переживает за своего сына, которого мобилизуют на фронт.
Федор Метлицкий
Раздвоение
1
В окне из смарт-стекла медленно темнело, оно сделалось матовым, – перешло в неактивное состояние. Иванов в своем кабинете бесцельно смотрел ток-шоу официальных пропагандистов в комповизоре. Канал, отследив его, подсовывал рекламу о прелестях службы в армии. Он думал: что будет с сыном?
Его жена вошла со своим старомодным планшетом с альтернативными новостями «из-за бугра». Как будто чувствовала, что муж постепенно намагничивается пропагандой.
– Посмотри, они обвиняют нас в вероломном нападении на свободную страну.
Он нехотя возразил:
– А мы их – в вытеснении нас из геополитики. Хотят, чтобы вообще нас не было.
Ему не нравилось ее настроение. Никогда не видел ее такой. По-мальчишески стриженая, курчавая, своевольная и непредсказуемая, она не умела лгать, жила, как ребенок, в любви ко всему миру земному и небесному, пружиной энергии отдачи себя – кому? Миру, людям, семье? Боялась, что он поверит патриотической пропаганде, и что тогда будет? Добровольно отдаст сына военкомату?
Родные люди во враждебных лагерях! Разве мало таких семей в истории. Выбор дан – ему на Запад, ей – в другую сторону… Они, конечно, не подерутся, но отношения ухудшатся.
Неосознаваемое в человеке, даже привычки тела трудно изменить. Например, проснувшись утром в спальне, Иванов делал зарядку запомненными телом движениями в определенном порядке, вдыхая – распахом рук и шаром головы вздымал себя к небу, которое представлялась сферами Данте, и выдохом опускаясь вниз, в бездну покоя. А днем, делая предобеденную гимнастику на ковре в гостиной, – не мог повторить тот же порядок, изобретал другой, ставший привычным для дневной гимнастики. А следующим утром, разминаясь в постели, скатывался к прежней последовательности.
Люди обретают привычки в обществе, считая их нормальными, и даже в той бесчеловечной среде, где правят «белокурые бестии», как в годы нацизма в Германии. Привыкают к тому, что вливают в голову официальные новости, и общепринятое проникает в душу незаметно, до самого дна заменяя самосознание, и уже оно подчиняется колее, не желая вырываться в опасные сомнения, ведущие к самостоятельному мышлению.
Но когда Иванов вспоминал недавнюю жизнь полной свободы, ушедшую теперь, слушал гаджеты пропагандистов другого лагеря, со дна души снова невольно вставали сомнения.
Как усыпительна жизнь! Как откровенья бессонны! Он снова падал в темную бездну, которая всегда пряталась под усыпительной жизнью.
Как отвести от беды сына, отстранить от надвигающейся вражды цивилизаций? Возможно ли приткнуться к какой-то стороне? Дезертир ли он, рожденный здесь и впитавший ту культуру, против которой не мог пойти? И в какую сторону качнется по мере приближения схватки?
Он ощущал в себе желание защитить и своих сограждан, и, не дай бог, не причинить вреда другим. Хотелось помирить враждующие цивилизации.
2
В долгой истории беспрерывных войн на планете наступил момент, когда проклюнуло робкое сомнение: а надо ли враждовать? Наивный лидер восточной империи, выдвинувшийся из глубинки, братски обнимался с главами стран западного полушария планеты, и те тоже искренне обнимали его. В тот удивительный момент зыбкого равновесия они поверили и доверились друг другу. Началось дружеское общение, президенты ощутили, что нет уже непримиримого противостояния. Пересилило обоюдное доверие, и агрессивные силы, непонятно почему упорствующие, отступили. В том переломе победил мир, и все страны стали настоящими партнерами, может быть, навсегда.
Это и была развилка, – считал он, – когда его мир и параллельный, в котором однажды побывал, стали различаться. Там все кончилось новым обманом друг друга, еще большим противостоянием.
С тех пор забыли о войнах, и только экономики дружески соревновались в сотрудничестве, расширяя сферы влияния естественным путем. Наверно, так человечество представляло будущее планеты Земля. Люди живут в спокойствии, и не мечется совесть – о ней забывают, потому что в мирной жизни нет поводов, чтобы совесть была задета. Тем более, в его семье.
В законах физики и химии, как говорят ученые, время как бы останавливается, все детерминировано.
Идеальные теории и формулы раньше соседствовали с неравенством людей. Теперь же наука не высокомерна по отношению к тому, как люди обустраивают свою жизнь. Наш чувственный мир трезвеет, усваивая объективный взгляд, теряет ощущение времени. Наука просто превратилась в жизнь, привела человека ближе к природе. Мысль и чувство – почти рядом. Жизнь стала богаче, многовариантна. Как берег, где стабильность суши встречается с непредсказуемостью волн.
Здесь забыли тревогу о неизвестных последствиях науки, ибо ее созидательный смысл не противостоит несовершенству общества. Убраны перегородки и заборы между крайне специализированными областями. Наш мир становится общепланетной цивилизацией.
И снова встал вопрос: возникло ли все из самоорганизации природы, или за ней скрывается Создатель мультивселенной, которую мы лишь переоткрываем бесконечно?
____
Была середина нового гуманистического века, где, казалось бы, немыслимо увидеть вражду. Столетия вырезания врагов и пытки отрезвили сознание человечества, оно перестало быть ребячливым, опасаясь, что мир сгорит, как от падающего метеорита.
Но скоро на планете начало проявляться то, что произошло в параллельном пространстве. Восточная цивилизация обнаружила в западной другое лицо, как будто ее стали заселять прибывшие из иного измерения воинственные существа.
Откуда они появились? Из «кротовой норы»? Или это убитые в войнах в том измерении – оказались здесь живыми, словно и не умирали там? Какой-нибудь Гитлер безмятежно создает «живую стену» из немецких колонистов за оградой рабов, как будто там его не сожгли в бункере, и расовую империю не разнесла союзническая коалиция?
Никто не знал.
Пришельцы нормальные люди, только их отношение к себе подобным не такое, как у нас. Мы живем одной семьей, и потому и близость, и ссоры у нас домашние, полюбовные, как в отдельной семье. А у них отношения холодные, в лучшем случае «партнерские».
Они стали заселять нашу планету. Особенно много их оказалось в западном полушарии.
Что за проклятие? Почему тот потусторонний мир должен тянуться за нами хвостом, засасывая нас в свое нутро? Мы связаны, как близнецы, догоняя и обгоняя один другого, переворачивая смыслы.
3
Иванов стал не такой, каким был раньше. Когда телепортировался в свой мир, заново увидел родную реальность, удивился белым домам в сплошной зелени садов и рощ. На улицах ходили люди в оптимистически яркой одежде, скроенной из одного куска, похожие на туники у древних греков
Стариков не было видно, все молодые. Люди улыбались, словно знали друг друга с детства. Одинокие прохожие жестикулировали, разговаривали сами с собой – в спрятанные под рубашками микрофоны, приплясывали – в наушниках неслышно звучала музыка.
Изредка пролетали воздушные роботы-такси.
Он забрел в Королевский парк. Аккуратные дорожки, выложенные плиткой, ведут в таинственную тьму между вековыми дубами с красной листвой, кипарисами и голубыми елками, между ними висят пахучие ветви сирени и магнолии.
Дальше открываются сады с полями сиреневого шалфея, бордовыми азалиями, розовым иван-чаем, бело-розовым клевером, желтым зверобоем. Среди них большой зеленый квадрат лабиринта, где под ровно стрижеными кустами выше головы прячутся таинственные проходы теплых дорожек из кирпичной пыли.
Вот знакомая детская песочная площадка, где играл сын, – с различными игрушечными приспособлениями вроде качалок и экскаваторов с ковшами для разгребания песка.
Посреди широкой зеленой зоны возвышается величественный фонтан «Вечный мир», раздувающийся стеклянными куполами воды с брызгами высоко в голубое небо. Посередине пруд с белыми водяными лилиями и красными кувшинками.
За парком густой вековой лес, видны высокие купы деревьев уникальных пород, оттуда Иванов вышел из зазеркалья в родной мир.
После пребывания в крутом и беспощадном мире параллельного пространства (его там называют реальным), душевное здоровье пошатнулось. Стал недоверчив по отношению к совершенному миру, как будто в его видении воскресли все, вроде бы изжитые, пороки человечества.
Жена, встретив его живого и обнимая, словно он воскрес, всматривалась.
– А ты стал не такой. Более грубый, что ли. Хотя больше похож на мачо, защитника.
Но он быстро восстановился благодаря новым технологиям по душевным заболеваниям.
____
В параллельном мире, где он пожил короткое время, его все как будто сводило с небес на землю – похоже на то, когда узнаешь, что ты чужой, любимая жена не невинна, любила до тебя другого, и значит, не могла его забыть. Кстати, в древности считалось позором, если невеста не девственна.
Мужчина там, как он испытал на себе, чувствует, что женщина существо изменчивое, могущее упорхнуть, где слаще, и его чувство собственника не может с этим смириться. Он всегда ревнует. И он тоже страдал от подозрений в неверности, хотя, наверно, выдуманной из-за ревности.
Там – была она, жена, такая же курчавая и непредсказуемая. У той его жены, как, наверно, у всех женщин, были свои недостатки. В ней обнаружилось пристрастная хабалка. Инстинктивно дергала за поводки его вечной мужской вины: что-то делает не так, невнимателен, ленив. Чувствовал это, и им могли вертеть, как угодно. Правда, она вертела им в меру, из привязанности.
У женщин там больше детскости, они, как младшенькие в семье, воспитываются на халяве, перенося ответственность за свою жизнь на бога, на родителей или мужа.
Кстати, у мужика там поводков не бывало, они прямые, порой со сволочными инстинктами: норовят убежать от ежедневной занудности растить ребенка, или уйти «налево», встретив новое увлечение (естественная предрасположенность самца).
Почему же его настоящая жена стала так похожей на ту? В родном мире никогда не было угроз близким. Неужели возникшая сейчас угроза семье могла изменить ее? Теперь пошла бы вилами защищать сына, и потому стала агрессивна.
Она лишилась женских хитростей и уловок, словно осознала настоящую беду, запальчиво бросала в лицо собеседника все, что думала. Так поссорилась с подругой детства бездетной Галкой. Та разозлилась на наших воскресших из прошлого врагов:
– Они не знают совести и морали, держат весь мир вассалами, и качают из них доходы.
– Как ты можешь так рассуждать! – возмущалась жена. – Твоих предков расстреляли наши!
– Не хочу с тобой говорить! – гневно закричала та, и бросила трубку.
Иванов скромно сказал жене, боясь взрыва:
– Ты однополярна.
Вопреки ей он продолжал слушать браваду официальных лиц в комповизоре, куда окружающие его близкие – атавизм старой фронды – с презрением отказываются смотреть. Его в какой-то степени убеждали доводы новоявленных пропагандистов. Тогда он раздражался на самого себя.
– Чума на оба ваших дома!
Не могли быть объективными нападки возбудившихся друг против друга сторон. Но кто-то должен быть прав?
4
В офисе появился морщинистый старик, в котором он с трудом узнал… Близнецова! Того, кто в параллельном мире приютил его в своем офисе общественной организации «Поиск вселенского сознания».
Это было неожиданно, хотя он сам после перемещения домой, переживая за судьбу друга, обращался в Программу телепортации с просьбой переправить его к нам. Если он согласится.
– Агент!
– Ваня!
Они обнялись.
– Ты остался такой же молодой и наивный, – удивлялся Близнецов.
– И ты еще ничего, – покривил душой тот.
– Какой там! У нас нет условий и средств омоложения, как у вас. Все проглотило противостояние.
Он рассказал, что после специальной операции по усмирению окраины, отколовшейся от их империи, началось затяжное противостояние. Западное полушарие планеты как будто ждало этого, под флагом прав человека с законным негодованием встало на защиту окраины против захватчика, начало снабжать старым вооружением, оставшимся после прежних войн, по сути, затеяло непримиримую войну, «до последнего аборигена». После огромных потерь и разрушений удалось добиться перемирия. Но ничего еще не кончено. Взаимная ненависть, наверно, будет до Судного дня.
Близнецов говорил, что печальный опыт руководителя общественной организацией нанес ему глубокие душевные раны. Был истерзан постоянными наскоками чиновников, годами непризнания и безденежья, и слоняющимися сотрудниками, не желающими работать с мизерной зарплатой. Ничего не чувствовал в себе, кроме злобы и бессонницы из-за начинавших ныть рубцов от пережитых нервных потрясений. Он вскакивал во сне, озираясь в непонятном испуге. Доконала его смерть много страдавшей жены.
Ничего, мы тебя вылечим! – встревожился Иванов.
Познакомил его с работой офиса, с сотрудниками. Близнецов удивился: это не сотрудники, а соратники. Они все самостоятельны, и никаких раздоров. Все увлечены одним и тем же, их интерес в том, что это «одно и то же» дает бесконечный простор для воображения. И никого подгонять не надо. А главное, нет бухгалтера. Вся бухгалтерия осуществляется в стороне, в центре информации.
Иванов организовал ему лечение в санатории душевного здоровья в горах.
Там он тоже лечился после того, как вернулся с разрушенной психикой. А до этого поправлял нервы его напарник Лазутчик, посланный в западную цивилизацию того мира.
5
Здесь тоже когда-то случилась экономическая катастрофа. Было трудно выживать, ослабли многовековые связи – из ее зоны влияния разлетелись окраины. Это было похоже на то, что, как рассказал Близнецов, случилось и в его зазеркалье.
С тех пор, как ушли войны, планета пришла к процветанию. В восточной цивилизации гражданам стало так хорошо жить, что маленькие окраины снова запросились в единую нацию.
Малая часть вновь вошедшей в нацию окраины отказалась присоединяться, и этим воспользовалась западная цивилизация. Как всегда, она берегла своих граждан, и предпочитала войну чужими руками. Откуда-то в малой части окраины появились горы оружия, оставшиеся от старых войн. Как будто вечный мир скрытно переправлял его туда.
Самая мощная экономика западной цивилизации когда-то надувалась за счет зон влияния, опутывая экономическими зависимостями всю планету. Там, хотя и стеснялись, не могли не подобрать то, что плохо лежало.
– Природа пустоты не терпит, – оправдывался госсекретарь империи с более сильной экономикой. – Свято место пусто не бывает – кто-то же должен его заполнить. Было бы хуже, если бы вакуум заполнили слабаки.
Но восточная империя опередила ее, не дав перейти «красную черту», и организовала референдум за присоединение этого вакуума, недавно принадлежавшего ей.
Откуда снова взялись, забродили старые инстинкты подозрения в бесцеремонности чужого? Хранились в подсознании поколений столетиями? Пришли вместе с «заслаными» из потустороннего мира?
Снова за кордоном слышались воинственные клики, начались гибридные наскоки на противника.
Восточная цивилизация тоже оказалась не на высоте – была задета пренебрежением к ее правам и недоверием со стороны самой богатой самоуверенной западной. А может быть, проснулся закон природы, не терпящий покоя?
Ожило извечное соперничество основных цивилизаций – западной и восточной, что оставило незаживающий рубец в человечестве: «или они, или мы». Они стали разными центрами притяжения, обладающими своими сферами влияния на планете.
Кто начал? Стороны всячески старались «запечатать» эту черную дыру, обвиняя одна другую. Оказывается, это было следствием тех постоянных угроз друг другу, которые начались с незапамятного времени.
Гуманистические протесты «общественной настройки», еще недавно имевшей главенствующее духовное влияние, тут уже ничего не стоили – не было таких, как у власти, ресурсов влияния на силовые структуры, чтобы эффективно противостоять насилию.
Как это похоже на мировые распри в параллельном мире, из которого Иванов недавно выдрался!
____
Западную цивилизацию охватило негодование: стала запрещать въезд чужих через свои границы, «отменять» литературу чужих авторов, потом культуру, и даже чужой язык.
Пропаганда выплескивала наружу неопровержимые улики о жестокости нации противника, прямо в воспламененную душу обывателя: бездушные бомбардировки домов мирных граждан, массовые убийства, бесчеловечные пытки пленных, и даже изнасилование гражданки чужой страны солдатом-захватчиком…
Каждая сторона обрушивалась на другую. Одна обвиняла другую в переходе за «красную линию». Пропагандисты раздували микроскопическое повышение цен в чужих странах в экономическую катастрофу, вызванную, якобы, одной из сторон. Выискивали самые острые факты, чтобы опорочить друг друга. Толпами подпрыгивали, вопили: «Кто не пляшет, тот чучмек!» Прямо-таки тот двумерный мир, в котором Иванов не так давно страдал!
Утробное неприятие народов один к другому сужало противника до одноклеточного изверга, готовое перейти в бесчувствие пулеметной очереди. Усилилась недоброжелательность завистников, бывшая во все времена, к элите, эмигрирующей из своей страны.
То неприятие, которое приводит в окопы, где рвутся снаряды над головой, превращающееся в холодный металл, взрывающий тела.
Откуда такая средневековая вспышка вражды? Укол болезненного прошлого, или это извечно – человек таков, какова неспокойная природа мироздания в его обрушениях и созиданиях?
В результате откопали забытые ядерные арсеналы, оружие Судного дня. Но человечество еще не совсем пало, чтобы уничтожить самое себя. До сих пор неизменно действовал ненарушимый запрет на нападение ядерным оружием. То есть на уничтожение планеты, конец истории.
