скачать книгу бесплатно
Рыбка пространство в себя не вмещала.
Незачем в сторону рыбке смотреть.
Незаменимый – давно замещаем.
Неуязвимый выпрашивал смерть.
Страшно и думать, что это пространство
перелопатит мечту изнутри.
Некуда рыбке от правды деваться.
Не за что вымысел благодарить.
Только по-прежнему ищется что-то,
что и не надобно вовсе искать.
У обречённых и грёзы – работа:
брошен в реальность —
терпи и мечтать.
Перегорело
Стал и август как не летний.
Света много – жизни нет.
Затерялся по анкетам
ненаписанный ответ.
Не серчай: бывает хуже.
Написалось – а не то.
Или то – но мало нужен.
Или нужен – но потом.
А потом и сам не хочешь.
Есть герои – сдох сюжет.
И в коктейле звёздной ночи
всяк зажжённый – перегрет.
Оприходуешь – а глотке
что напился, что сгорел.
Так зачем ругать уроки,
если опыт не у дел?
1.08. 2021
«Такие тонкие, что аж звенят …»
Такие тонкие, что аж звенят —
без ветра и без всякого мороза.
И я на них нанизываю грёзы —
и тоже будто звонкая. Меня
вытягивает даже выше веток,
когда не претендую выше быть.
Но кто-то, без приказов и мольбы,
ценил неприхотливость ту, – советы
не раздавая. П р о с т о помогал.
И проще становился текст для звука.
Я резала слова на дольки лука.
Без слёз и соли.
Пафос задолбал.
«Бабочки простынке не мешают…»
Бабочки простынке не мешают.
Бабочки животик не скребут.
Просто нарисованная шалость:
помнить, что любой художник – плут.
Помнить, что животик – не картинка;
что живой нуждается в живом.
Даже если тот животик – спинка
стула с убаюканным котом.
Нет ему простынок – да и ладно.
Сам себе сопливчик шерстяной.
Моль ведь тоже бабочка. Крылатый
ангел, озабоченный жратвой.
«Утешиться вчерашней суетой…»
Утешиться вчерашней суетой,
что двигала рутинный мир по датам,
пока не вышла в чёрный выходной,
как будто в дверь, ведущую куда-то.
Бежать, бежать… бежать ли? и куда?
Тупик себя насилует до трещин.
И эта ролевая срамота
ни грешникам не верит, ни святейшим.
…
А если выйти в мае? Замуж. Вдруг
по штампу той весне не повториться? —
и руки без тепла любимых рук
озябнут так, что больно и
влюбиться.
«Я их вытащила до буквы…»
Я их вытащила до буквы
да и вынесла за порог.
Пусть тебе сочинят подруги,
что увидеть во мне не мог.
Тяжело мне таскать ненужность,
а для нужности – нет причин.
Забирайте чужого мужа!
Изучайте на нём мужчин.
Обнаружатся ли причины
поделиться с другими? Но
горемычной моей гордыне
даже буквы делить смешно.
Привыкаешь
Привыкаешь к отрешённости.
Привыкаешь к безысходности.
А потом и это кажется
лучшим выходом из бед.
У моих незавершённостей —
запах выгоревшей осени,
пепла лиственного кашица,
пенки выхлюпанной цвет.
Вроде нет – а всё мерещится.
Вроде есть – а всё не явится.
В полувзгляде – очевидное.
В полувзмахе – оборот.
Ничего во мне не лечится,
если тут же не ломается.
И тобой не я забытая,
если память мне же врёт.
Не Солнце
Не солнце пятнами смутить.
Не человека сделать зверем.
Не год закончить без пяти.
Не путь пройти, шаги замерив.
А просто выучить слова,
которым «не» не пригодится.
Когда найдёшь их – рифмовать
начни с молчанья. В нём страницы
не упрекнут за их позор
твоё количество Величеств.
И больше вымышленный вздор
не будет истиной двуличной.
……
О чём здесь думать? —
Ни о чём.
С утра живу ли? —
Просыпаюсь.
И мысль тягаю кирпичом.
Нелепый труд.
Но надрываюсь,
как будто строю
скорбный Дом.
«линия на линию…»
линия на линию
не легла, а хочется
крепче видеть веточку —
ветру не слуга.
если кровь – то инеем.
если имя – отчеством.
так и вспомнит девочка
жизнь без двойника.
ветром не обласкана,
им и не поломана.
линия на линии
где-то глубоко —
согревает красками:
цвет ли это, слово ли, —
но уже не синяя
грудь от кулаков.
Ради будущего
Потихонечку всё и сбудется.
Всё сбывается: жизнь и смерть.
Опустеют родные улицы,
неродных заселяя впредь.
Сверху глянется: смена дивная!
Знать, рождает ещё земля.
Август спелою паутиною
ублажает голодный взгляд,
что охочий до женской (грусти ли?).
Бабье лето успеет в срок
распрощаться с земными чувствами —
и запомнить прощанье впрок.
