Колокол

скачать книгу бесплатно

Они стояли на ярком солнце, и тени их перекрещивались. На платформе больше никого не было, все уже ушли.

– Рад с вами познакомиться, – сказал Джеймс Тейпер Пейс.

– Я тоже очень рада.

– А где твой багаж? – спросил Пол.

– О господи! – выдохнула Дора. У нее от ужаса даже рот раскрылся. Она же оставила чемодан в поезде!

– Ты оставила его в поезде? – спросил Пол. Дора безмолвно кивнула в ответ.

– Вполне в твоем духе, дорогая. Ну, пойдем к машине. – Пол вдруг остановился.

– Мой блокнот тоже был в чемодане?

– Да, – пробормотала Дора. – Мне очень жаль…

– Ничего, вам все вернут, – заверил Джеймс, – народ тут честный.

– Я этого что-то не замечал, – проронил Пол. Лицо его было непроницаемо. – Что ж, пошли. Ты что так сложила руки – молишься, что ли?

Дора совсем забыла про бабочку. Не разжимая Кистей рук, она развела пальцы в сторону, ладони ее распустились, как цветок. Яркая бабочка вспорхнула, закружилась над ними, попорхала над залитой солнцем платформой и улетела прочь.

Все изумленно молчали.

– Никогда не знаешь, чего и ждать от тебя, – пробормотал Пол.

Все следом за ним двинулись к выходу.

Глава 2

«Лендровер», за рулем которого был Пол, быстро мчался по зеленой дороге. Увитые пыльной зеленью изгороди вплотную подступали к обочине, и листва шуршала, задевая машину.

– Надеюсь, вам впереди удобно, миссис Гринфилд? – спросил Джеймс Тейпер Пейс. – Боюсь, это у нас не самая комфортабельная машина.

– Все прекрасно, – ответила Дора. Она оглянулась и посмотрела на улыбающегося Джеймса, который сгорбился на заднем сиденье «Лендровера». Дора еще не оправилась от потрясения: надо же было забыть блокнот Пола в поезде. И его итальянскую шляпу от солнца. На Пола она и глаз поднять не смела.

– Я хотел было поехать на «Хилман-минксе», – сказал Пол, – да их высочество до сих пор не снизошли до починки.

Последовало молчание.

– Как точно пришел сегодня поезд, – сказал немного погодя Джеймс, – мы будем в Комплине как раз вовремя.

Дорога пролегала в тени. Заходящее солнце освещало лишь верхушки золотисто-желтых крон вязов, оставляя все прочее в темно-зеленой тени. Дора взяла себя в руки и попыталась вникнуть в окружающий пейзаж. Она глядела на него с изумлением закоренелого городского жителя, для которого сельский ландшафт нечто нереальное, слишком уж он великолепен, слишком уж живописен и слишком уж зелен. Ей вспомнился оставшийся вдалеке Лондон, родная грязная и шумная Кингз-роуд, на которой в этот летний вечер приветливо распахнуты двери баров… Она вздрогнула и подобрала под себя ноги. Скоро она предстанет перед всеми этими незнакомцами, а после – перед Полом. Хоть бы они вовсе туда не добрались!

– Вот мы и приехали, – заметил Джеймс, – это ограда вокруг поместья, в которое мы едем. С милю еще проедем вдоль нее, а там и ворота покажутся.

Огромная каменная стена выросла справа от машины. Дора глядела в сторону, влево. Изгороди исчезли, и Дора всматривалась в даль, через золотистое жнивье, на раскидистую рощу. За ней угадывалась голубая кромка далеких холмов. У Доры было такое чувство, что это последний ее взгляд на внешний мир.

– Когда въедем, откроется прекрасный вид на дом, – продолжал Джеймс. – Тоби, тебе отсюда хорошо видно?

– Очень хорошо, спасибо, – раздался голос Тоби прямо из-за Дориного плеча.

«Лендровер» притормозил.

– Ворота, похоже, закрыты, – сказал Пол. – Я их оставлял открытыми, но кто-то любезно их затворил.

Он остановил машину у стены, колесами в траву, и дважды посигналил. Дора сумела разглядеть громадные колонны с шарами наверху и чуть дальше – высокие железные ворота.

– Не надо сигналить, – сказал Джеймс. – Тоби откроет ворота.

– Конечно! – отозвался Тоби, поспешно выбираясь из машины.

Пока он возился с воротами, подымая массивную задвижку, с подъездной аллеи вылетели два газетных листка, один обернулся вокруг ноги Тоби, а другой, топорщась и перекручиваясь, зашелестел по дороге. Пол, по-прежнему глядя перед собой, как бы не замечая Доры, процедил:

– Надо бы убедить брата Николаса не захламлять все-таки округу…

Джеймс промолчал. Тоби вернулся и нырнул в машину. Пол вырулил на дорогу и, обогнув правый угол ворот, въехал на аллею. Слева от ворот Дора приметила небольшую каменную сторожку. Дверь в ней была нараспашку, и из нее вот-вот должен был выскользнуть еще один газетный листок. В сторожке залаяла собака.

В дверном проеме что-то мелькнуло, это привлекло внимание Доры, она обернулась и увидела коренастого мужчину с длинной шевелюрой темных волос – он вышел на порог и наблюдал за машиной. Джеймс тоже обернулся. Пол, глянув в смотровое зеркало, обронил:

– Ну-ну…

Дора снова села прямо, и тут у нее невольно вырвался возглас изумления. Перед ними предстал огромный дом – он высился вдали, за аллеей. Аллея была погружена во тьму, а паривший над аллеей дом освещали косые лучи солнца. Светло-серый дом на фоне потускневшего вечернего неба блистал умытостью литографии. Центр фасада украшал высокий фронтон, его поддерживали четыре колонны. Крышу венчал позеленевший медный купол. На уровне второго этажа колонны упирались в балюстраду, а от нее двумя полукружьями расходились два лестничных марша.

– Это и есть Имбер-Корт, – сказал Джеймс. – Хорош, верно? Тебе видно, Тоби?

– Палладианский стиль[4 - Палладианство – направление в европейском (прежде всего английском) зодчестве XVII–XVIII вв., развивавшее, в рамках классицизма, принципы, заложенные в творчестве итальянского архитектора А. Палладио (1508–1580).], – отозвался Пол.

– Да, – сказала Дора. Это были первые слова, которыми они обменялись, отъехав от станции.

– Тут мы и живем. Прямо наши владения, влево – монастырские. Дорога к дому не напрямик. Между ними озеро. Сейчас вы его увидите. За ним – монастырская стена. Монастырь скрывают деревья. Башню с нашей стороны озера увидеть можно, а отсюда – только зимой.

Дора и Тоби посмотрели влево и увидели вдалеке, в просвете деревьев, высокую стену, похожую на ту, что тянулась вдоль дороги. Пока они ее разглядывали, машина вильнула по аллее вправо, и показалась вода.

– Я и не думал, что монастырь так близко, – сказал Тоби. – Ой, смотрите, озеро! Здесь можно купаться?

– Можно, если не боишься тины, – ответил Джеймс. – Из-за водорослей здесь не везде безопасно купаться. Лучше посоветоваться с Майклом. Он у нас знаток в этом вопросе.

«Лендровер» теперь катил у кромки воды, она за топкой камышовой зарослью лежала тихой гладью и отливала последние краски дня в тусклую эмаль. Озеро было огромно. Дора смутно различила вдали очертания монастырской стены на другом берегу. Имбер-Корт отсюда виден не был, его скрывали деревья. Озеро сузилось, и машина вновь свернула влево. Пол сбавил ход и с величайшей осторожностью проехал по деревянному мосту, ходившему ходуном под колесами.

– С этой стороны в озеро впадают три ручья, – пояснил Джеймс, – а с другой стороны – речка. Правда, ее и речкой-то не назовешь, теряется где-то в болотах.

«Лендровер» медленно затрясся по второму мосту. Дора глянула вниз и увидела через перекладины поток, переливавшийся зелеными водорослями.

– Дальнего берега озера отсюда не видно, – продолжал Джеймс, – оно огибает дом с той стороны. У озера форма буквы «Г», и этот берег, естественно, вертикальная черточка буквы. Дом же стоит как бы в излучине буквы.

Миновали и третий мост. «Лендровер» опять вильнул влево, и Дора принялась разглядывать дом. Теперь хорошо была видна его боковая сторона – прямоугольник серого камня с тремя рядами окон. За домом, чуть в сторону от дороги, раскинулся двор, окруженный кирпичными строениями, которые венчала изящная башенка с часами.

– А там наш сад, – показал Джеймс, кивая вправо. Дора окинула взглядом поле овощных грядок, теплицы. За ними простирался парк с вековыми деревьями. Воздух тут был душный, сумеречный. Деревья вдали застыли в последнем отблеске угасающего дня.

«Лендровер» прошуршал по гравию и остановился перед фасадом. Дору трясло от нервного перевозбуждения, она чувствовала, как кровь приливает ей к лицу. Руки и ноги не слушались, когда она попыталась выбраться из машины. Джеймс подошел к дверце и подал ей руку. Высокие каблуки скрипнули по гравию. Она отступила на шаг и глянула снизу на дом.

Отсюда он не казался таким огромным, как издали. Коринфские колонны поддерживали широкий портик над балконом, на который выходили комнаты второго этажа. Балкон обрамляли расходящиеся в стороны симметричные извивы лестниц, в верхней части они закрывали собой боковые крылья дома, а внизу почти смыкались по центру фасада. Два каменных льва уютно, словно кошки, примостились внизу на перилах, а между ними виднелось несколько балконных дверей, прорубленных чьей-то нечестивой рукой в конце XIX века, они вели в просторный зал первого этажа. Над ними помещался каменный медальон, в искусную резьбу которого были вплетены слова «Amor via mea»[5 - Путь мой – любовь (лат.).]. Похожий медальон венчал и высокие двери на балконе второго этажа, а высеченные над ними каменные гирлянды уводили взгляд ввысь, к каменным цветам под крышей портика, оживленным прощальными отблесками вечерней зари. Гравийная дорожка, как теперь увидела Дора, была площадкой, окаймленной балюстрадой с урнами и широкими плоскими ступенями, которые растрескались от времени и поросли мхом и травой. Пологий откос спускался к озеру – оно раскинулось прямо перед домом, – к воде от ступеней вела извилистая тропка, по обе стороны которой опасно кренились к земле вязы.

– Потрясающе, – сказала Дора.

– Да, недурственный в своем роде экземпляр, – отозвался Пол.

Дора по опыту знала: ничто не приводит Пола так быстро в хорошее настроение, как возможность ей что-нибудь показать. Он глядел на дом с удовлетворением – будто сам его строил.

– Ученик Иниго Джонса[6 - Иниго Джонс (1573–1652) – английский архитектор, крупнейший представитель палладианства.], – начал было он объяснять.

– Надо не мешкать, если хотим успеть к вечерне, – прервал его Джеймс. – Простите великодушно.

Он начал подниматься по лестнице. Остальные поплелись следом. Джеймс приостановился и глянул на них сверху.

– Думаю, вновь прибывшие захотят присоединиться к нам? – спросил он.

– Да, конечно, – ответил Тоби. Похоже, это был единственно правильный ответ.

Вечерня, думала Дора, наверно, это какая-нибудь религиозная служба. Ну и пусть, хоть отодвинется час встречи со всеми обитателями дома и еще более страшный миг, когда она останется наедине с Полом. Она согласно кивнула.

Пол шел молча, погруженный в свои мысли.

Дора поднималась по лестнице, держась за широкие каменные перила, еще хранившие солнечное тепло. Она чуть вздрогнула, когда прикоснулась к дому. Потом ступила на широкий мощеный балкон. Высокие двери вели в просторный холл. Там было довольно темно, света пока не зажигали. Дора вошла следом за Джеймсом и Тоби в холл, различила в полумраке лестницу, потом людей, которые торопливо пересекали холл и скрывались за дверью в дальнем углу. Дух в доме стоял затхлый, как от плесневелого хлеба, дух казенного помещения.

От снующих фигурок отделилась одна женская и направилась в их сторону.

– Хорошо, что приехали вовремя, – сказала она. – Добро пожаловать в Имбер, Тоби и Дора. Мы здесь обращаемся друг к другу по имени. Я так много о вас слышала, что кажется, будто я вас давным-давно знаю.

Женщина, которую Дора теперь могла рассмотреть в полумраке холла, была средних лет, приземистая, с круглым веснушчатым детским лицом, покрытым светлым пушком, что делало ее похожей на добродушного львенка. У нее были радостные голубые глаза и очень длинные светлые волосы, аккуратно убранные в косы вокруг головы.

– Это миссис Марк, – представил ее Джеймс.

– Не хотите передохнуть? – спросила Дору миссис Марк.

– Нет-нет, благодарю, – ответила Дора.

И тут через плечо миссис Марк Дора увидела красивую девушку, которая спешила вслед за остальными по направлению к двери. Стройная, с продолговатым печальным лицом, на котором выделялись тяжелые миндалевидные веки. Копна густых темных волос собрана в низкий узел. Выбившиеся непокорные кудри венчиком обрамляли высокий лоб. Прежде чем войти в дверь, она полуобернулась и улыбнулась Доре.

Дора ощутила мгновенный укол неудовольствия. Она-то полагала, что, оказавшись в столь чуждой ей обстановке, она хотя бы будет единственной красивой женщиной. Женщина с данными миссис Марк была здесь у места. Но та, которую она только что видела, вносила какую-то сумятицу, ее появление было как дурное предзнаменование, если не сказать – угроза. Дора опомнилась – она же забыла улыбнуться в ответ. Улыбка появилась на ее губах, но девушка уже скрылась за дверью.

– Так мы идем? – спросила миссис Марк.

Она пошла первой, за ней Дора с Полом. А следом Тоби и Джеймс. Джеймс обогнал их, отворил перед ними дверь, и они ступили в широкий коридор. Пол взял Дору за руку, стиснул ее ладонь и больше уже не выпускал. Хотел он ее таким образом устрашить или приободрить – этого Дора не знала. Она не отвечала на его пожатия, обиженная этой мертвой хваткой, сломленная обуревавшей ее тоской.

В следующий миг они уже входили в большой длинный зал, в котором горел свет. Прямо напротив двери три высоких незанавешенных окна, сверху полукруглых, открывали вид на парк, погруженный в сумерки и резко контрастировавший с ярким, без абажуров и плафонов, светом в зале. Дора осмотрелась. Комната была со вкусом отделана панелями. Ее когда-то бело-розовые тона поблекли до цвета пыли, казавшегося и вовсе тусклым от резкого света. Это помещение, решила Дора, должно быть, служило в Имбер-Корте парадной гостиной или пиршественным залом, а теперь превращено было в молельню. Вся стена справа от Доры была забрана небесно-голубой занавесью, по центру высился простой крест светлого дуба. Под ним на возвышении стоял покрытый белым кружевом алтарь, на нем медное распятие. Подле него стоял старинный пюпитр, служивший аналоем. Мебели в комнате не было – только несколько рядов деревянных скамей и подушечки для моления. Кое-кто стоял уже на коленях. В комнате царила полная тишина. От необычности всей этой картины, пронизанной каким-то пронзительным трагизмом, у Доры перехватило дыхание.

Джеймс Тейпер Пейс перекрестился и стал на колени. Тоби опустился рядом с ним.

– Мы вас пристроим сзади, – прошептала миссис Марк и указала Полу и Доре на последний ряд. Сама она скользнула к своему, видно постоянному, месту впереди. Они пошли на указанные места, осторожно ступая по голому полу. Снова воцарилась тишина.

После минутного колебания Дора опустилась на колени рядом с Полом. В безмолвии слышала она, как сильно стучит ее сердце. Она высвободила руку из железной хватки Пола, когда они входили в дверь, и теперь решительно сложила руки на груди. Не желая подчиниться благочестивой обстановке, она запрокинула голову и обвела глазами комнату. Теперь она видела, что потолок к центру возвышается, превращаясь в круглый свод, зеленый купол которого она наверняка и видела с дороги. Изнутри он казался вовсе не таким большим. Взор Доры поблуждал среди фризов, чередовавших овалы со стрелами, среди розовых завитушек и лепных гирлянд, пока не вернулся к благочестивой картине внизу.

В первом ряду она увидела коленопреклоненного мужчину в черной сутане, должно быть священника, а около него, с неприятным для себя чувством, – бесформенную груду черных одежд, это, поди, монахиня. За ними, рядом с Джеймсом и Тоби, стояли трое или четверо мужчин. Видна была и миссис Марк, она стояла выпрямившись, на голову у нее был наброшен свернутый косынкой носовой платок, который она, вероятно, успела накинуть при входе в зал. Темноволосая девушка, которую Дора мельком видела в холле, стояла дальше всех, закрыв лицо руками и низко склонившись. Ее голова была покрыта черным кружевным шарфом, из-под которого, блестя на ярком свету, проглядывал черный узел волос. Других женщин не было.

Кто-то вдруг заговорил, и Дора виновато вздрогнула. Она прислушалась, но не поняла, о чем говорят. Говорил, похоже, стоявший впереди священник. Вслушавшись, Дора поняла, что это латынь. Дора была встревожена и возмущена. Утратив веру, она сохранила предрассудки. Приглушенные голоса вдруг окружили ее, начался диалог священника и общины. Дора искоса глянула на Пола. Тот стоял, распрямив плечи и сложив перед собой руки, и смотрел вверх – на крест. Вид у него был торжественный и какой-то величавый, как это часто бывало у него, когда он задумывался о работе, и редко, когда думал о жене. Доре было интересно: неужто мысли его, к счастью, обратились к чему-то высокому или просто религиозная обстановка отвлекла его на какое-то время. Не забыть бы спросить его, когда он будет в хорошем расположении духа, верит он в Бога или нет. Глупо до сих пор этого не знать.

Вдруг Дора заметила, что монахиня из первого ряда обернулась и смотрит на нее. Монахиня была довольно молодая, широколицая, румяная, с пронзительным взором. С бесстрастностью, обычной для тех, кто посвятил себя благочестию, она какое-то время без тени улыбки созерцала Дору. Потом отвернулась и что-то прошептала через плечо миссис Марк, которая стояла за ней. Миссис Марк тоже обернулась и посмотрела на Дору. От смятения Дора сделалась пунцовой. Со смирением человека, ни разу в жизни не спасавшегося бегством, Дора смотрела, как миссис Марк подымается и на цыпочках, обходя скамейки, крадется к ней, наклоняется к ее плечу. Дора вся изогнулась, силясь расслышать, что шепчет ей на ухо миссис Марк.

– Что-что? – переспросила Дора куда громче, чем намеревалась.

– Сестра Урсула просит – не покроете ли вы чем-нибудь голову? Здесь так принято.

– У меня с собой ничего нет, – ответила Дора, готовая уже расплакаться от досады и неловкости.

– Можно и носовым платком, – прошептала миссис Марк и ободряюще улыбнулась.

Дора пошарила в кармане, обнаружила маленький, не первой свежести носовой платок и прикрыла им макушку. Миссис Марк удалилась на цыпочках, а монахиня еще раз обернулась и удовлетворенно посмотрела на Дору.

Вся красная, Дора уставилась прямо перед собой. Она заметила краешком глаза, что выражение лица у Пола переменилось, но не смела к нему повернуться. Она стиснула руками спинку стоявшей впереди скамьи. Латинское бормотание продолжалось. Дора вдруг почувствовала, что юбка невыносимо жмет, что на одном чулке медленно сползает петля. Ноги гудели, и ей вдруг пришло в голову, что в туфлях на высоких каблуках неудобно стоять на коленях. Она начала рассеянно осматривать комнату и никак не могла принять ее за храм Божий. Это была жалкая, обшарпанная, запущенная гостиная, давшая приют чужому обряду – зловещему и одновременно нелепому. Дора глубоко вздохнула и поднялась с колен. Стащила с головы идиотский носовой платок, спокойно прошествовала к двери и вышла.

Она оказалась в незнакомом коридоре, но, заглянув поочередно в несколько дверей, обнаружила наконец выложенный каменными плитами холл, выходивший на балкон. Она прислушалась – не гонятся ли за ней, но все было тихо. Холл был просторный, без всяких украшений: ни цветов, ни картин. Открытый камин с резной каменной полкой был чисто выметен и засыпан горкой коричневых шишек. Зеленый листок расписания оповещал о времени трапез и служб, а также о том, что вскоре состоится прослушивание пластинок Баха. Дора заспешила прочь и через высокие двери прошла на балкон.

Она облокотилась на балюстраду между пилонами и стала глядеть вниз, через площадку, на озеро. Солнце зашло, но справа от нее, на западе, небо еще полыхало оранжевым заревом в редких перьях бледных облаков, и на фоне его черным контуром прорисовывались деревья. Вдали виднелся силуэт башни, принадлежавшей, по всей видимости, монастырю. Озеро тоже светилось мягким светом; посинев до черноты, оно кое-где хранило еще слегка фосфоресцирующие отблески. Дора пошла вниз по ступеням.

Она миновала площадку, спустилась еще по одному маршу пологих ступеней. Там она задержалась на минутку – очень ныли ноги. Сняла одну туфлю, потерла ступню. Босой ноге стало настолько лучше, что Дора скинула и вторую туфлю. Та отлетела к лестнице и плюхнулась в густую траву. Дора швырнула ей вслед первую и побежала к озеру. Сухие ступени еще хранили дневную теплынь. Трава на тропинке меж вязами была примята, на ней уже проступила роса.

У поросшей камышом кромки воды оказались деревянные мостки, к ним была привязана лодочка. У нее был такой заманчивый, соблазнительный вид, какой, впрочем, бывает у всех маленьких уютных лодочек. Дора обожала лодки, но они внушали ей и безотчетный страх – она ведь не умела плавать. Дора подавила в себе соблазн прыгнуть в лодку и заскользить по черной глади озера. Вместо этого она побрела вдоль берега. Высокая трава цеплялась за подол. Земля под ногами становилась сырой и топкой. Озеро резко забирало вправо, а Дора смутно догадывалась, что оно и с другой стороны окружает дом, отделяя его от монастыря. Дора стояла, вглядываясь поверх воды в темноту, и думала о том, что это первый миг покоя за весь день. Она постояла еще какое-то время, вслушиваясь в тишину.

Вдруг по другую сторону озера резко и отчетливо ударил колокол. С минуту он звонил настойчиво и гулко. Затем вновь воцарилась тишина. Звон слышно было так, будто звонарь стоял у кромки воды, за монастырской стеной, – так отчетлив был высокий, повелительный голос колокола. Дора повернула назад и быстро побежала к тропинке меж вязами. Колокол напугал ее. Она торопливо взбиралась по косогору и о туфлях вспомнила, лишь когда ступила одной ногой на ступеньки. Бросилась шарить в высокой траве по обе стороны от ступеней. Проклятых туфель нигде не было. Она глянула вверх, на мрачную громаду дома, нависшую над ней в ночном небе. Снова начала беспомощно рыться в траве. Но было слишком темно и ничего не видно. В доме, где-то у балкона, зажегся свет. Дора отчаялась и поплелась вверх по усыпанной гравием площадке. Идти по камням было больно.

В комнату, где горел свет, можно было попасть прямо с балкона, с правой стороны, через двойные застекленные двери – их, похоже, также прорубили относительно недавно по инициативе все того же вандала, который похозяйничал внизу. В освещенной комнате Дора увидела много людей. Раздумывать времени не было, и она, прикрыв глаза ладонью, быстро переступила порог.

Кто-то схватил ее за руку и повел вглубь. Это была миссис Марк.

– Дора, бедняжка, жаль, что мы вас спугнули. Надеюсь, вы не заплутались в саду?

– Нет, но я потеряла туфли, – ответила Дора. Теперь она сразу почувствовала, какие у нее мокрые и ледяные ноги. Она инстинктивно подалась вперед и уселась на краешек стола. Вокруг столпились люди.

– Ты потеряла туфли? – неодобрительно спросил Пол. Он тоже подошел вместе со всеми и стоял теперь прямо против нее.

– Я сбросила их где-то около ступенек, там, у тропинки, а потом не смогла найти. – Дора была крайне довольна простотой такого объяснения.

Джеймс Тейпер Пейс выступил вперед и сказал:

– Надо организовать поиск! В группу войдут Тоби и я – мы ведь уже знакомы с миссис Гринфилд. Прихватим с собой фонарики. А миссис Марк тем временем всех ей представит.