скачать книгу бесплатно
Так будет не всегда
Светлана Андреевна Меньшова
Привычка делает человека слепым к несправедливости, издевательствам и навязанным правилам. Но порой слепота спадает, стоит посягнуть на остатки былого самоуважения.
Ника, молодая многодетная мать, живет на автопилоте, полностью подчиненная властному супругу, без друзей и желаний. Погрязнув в серости унылого быта, она уже ничего не ждет. Но перемены насильно врываются в её семью. Жизнь – прекрасный учитель, только методы воспитания весьма жестокие. Хватит ли Нике сил принять неприятную правду и изменить судьбу?..
История про разрушительные отношения в семье, отстаивание права выбирать и маленькую жизнь, знакомую многим женщинам.
Светлана Меньшова
Так будет не всегда
Свет уличного фонаря выцепил из окна трехэтажного коттеджа маленькую скрюченную фигурку девушки. Склонившись над огромной белой раковиной, она неотрывно смотрела на экран мобильного телефона, лежащего с краю. Темные волосы разметались по спине и худым плечам, противно щекоча щеки и маленькие ушки.
«Издевательство!» – Ника отбросила волнистые пряди назад и сунула телефон за резинку домашних шорт.
Выскочив за дверь, она пронеслась мимо трех детских комнат и ворвалась в спальню. Взгляд скользнул по огромной пустой кровати. Ника прошла к окну и с ходу запрыгнула на холодный каменный подоконник.
Продежурив до трех часов ночи, девушка ни разу не притронулась к телефону. Введя запрет на спонтанные звонки мужу во время корпоратива, Ника уверяла себя, что соблюдает его личные границы, которые она сама же и обозначила, живя с этим сложным мужчиной. Однако на останках приконченной внутренней истерички питался и креп маленький отчаявшийся псих, который остро нуждался в развеивании бурной фантазии хозяйки.
За окном ровной линией выстроились фонари, охватывая светом широкую заснеженную улицу, соединяющую линии частных домов. Большие двух- и трехэтажные коттеджи наседали друг на друга, упираясь в автомобильную дорогу.
«В кого я превращаюсь? Я похожа на тех тетушек-квошек, которые, целыми днями пропадая за домашними делами, сидят и ждут мужей. Жизнь их начинается, когда муж приезжает, и заканчивается, стоит ему выйти за порог».
Правая рука машинально потянулась к шее. Следя за неподвижным пространством в конце дороги, девушка растирала пальцами кожу за маленьким, похожим на пельмешек, ушком. Между худыми вытянутыми пальцами проглядывали очертания буквы «D», выбитой заковыристым курсивом. Ника часто поглаживала татуировку, когда мысленно обращалась к мужу.
«Как может не прийти в голову набрать короткое сообщение, что все в порядке! И чем можно заниматься с шести вечера до трех часов ночи?.. – она вытянула вперед подрагивающие кисти. – Все, это край. Нужно звонить».
Мобильный тут же оказался в руке. Ника провела пальцем по экрану и замерла, крепко прижав телефон к уху. После первого, излишне длинного гудка последовал второй, затем третий. С каждым гудком сердцебиение громче и старательнее отстукивало ритм в ушах.
– Вероника? – весело спросила незнакомая женщина.
Ледяные иглы вонзились в затылок, запустив волну болезненных мурашек по шее и спине. Ника опустила телефон и посмотрела на экран, но номер был набран правильно.
– Да… Дмитрия можно услышать? – искусственным голосом выдавила она.
– Не-е-ет, – голос незнакомки фонтанировал озорными перекатами.
На заднем плане Ника услышала невнятное бурчание мужа и странную возню.
– Я отдам телефон только Никочке! – завизжала женщина, обращаясь к спутнику. – Мы уже подъезжаем!
В трубке загудело.
«Как же я тебя ненавижу!» – Нику разрывало от безмолвного крика. Она стукнула экраном телефона об подоконник.
Полоска света мелькнула в оконном стекле. Синий джип свернул с шоссе и медленно катил, прокладывая дорогу по заснеженной колее между коттеджами.
Ника спрыгнула на пол и побежала к лестнице. Перескакивая ступеньки, она через секунду уже копошилась в коридоре. Схватив из зеркального шкафа первую попавшуюся куртку, Ника всунула голые ступни в уличные тапки и выбежала на улицу. За калиткой присвистнули тормоза. Ника выскочила за забор. Полы светлой велюровой куртки мужа болтались из стороны в сторону, едва прикрывая женские колени.
Из джипа, чертыхаясь и сгибаясь от пьяного веселья, вывалилась дама средних лет. Красное платье плотно обтягивало торчащие складки ее неладного тела, а кожа на голых руках, провиснув вниз, свободно болталась при малейшем движении. Держась за открытую дверь, женщина лениво переступала ногами, шаркая каблуками по обледеневшим плитам.
За ней из машины вышел муж Ники. Лицо Дмитрия, по природе своей мужественное и привлекательное, теперь казалось припухшим и бессознательным. Красивые раскосые глаза сузились сильнее обычного, а крупные пухлые губы обратились в одностороннюю ухмылку. Стоило Дмитрию показаться из машины, как женщина закатилась истеричным смехом и обрушилась на него всей массой пышущего тела:
– Дмитрий Александрович, вы такой молодец! Мы вами бесконечно восхищаемся! – насилу шевеля губами, бормотала она.
– Полезайте в машину, милая вы моя женщина, – Дмитрий бережно развернул осоловевшую даму в сторону открытой двери.
Скользя на гладкой подошве туфель, поддерживаемая крепкими руками, женщина наконец-таки втолкнулась в салон автомобиля.
– Спасибо! – бросил Дмитрий водителю, ответив на предложенное рукопожатие.
Джип без промедления тронулся с места. Дмитрий повернулся к жене. Никины брови взмыли вверх и, казалось, были готовы залезть на затылок.
– Чего спать не легла? – мужчина неспешным уверенным шагом направился к супруге.
Ника стояла на небольшом выступе возле калитки, и, хоть девушка и находилась на три ступеньки выше мужа, их лица оказались на одном уровне. Мужчина остановился в шаге от нее и устало прислонился головой к стене. Ника плотнее закуталась в куртку:
– Ляжешь тут спать, как же! И чего я переживала? У тебя все в полнейшем порядке!
– Ты про Татьяну Васильевну? Прикалываешься? – губы Дмитрия еще больше растянулись в пьяной ухмылочке.
– Да нет. Если эта женщина в таком состоянии, то что там твой молодой цветник творил на корпоративе, страшно представить. Все обожают Дмитрия Александровича! Вешаются ему на шею! А он только рад!
– Ты, случаем, не забываешься, а? – Дмитрий оттолкнулся плечом от стены. Янтарные глаза разом потемнели, с напором впиваясь в бледное женское лицо.
Ника сжалась изнутри. Она знала, стоит ей продолжить в том же тоне, и муж мгновенно поставит ее на место. Физически Дмитрий никогда не угрожал ей, однако последующее моральное надругательство было куда мучительнее. Молчаливые пытки, сменяемые колкими замечаниями и унижениями, действовали безотказно. Переждав, когда Дмитрий остынет, девушка, обычно удостаивалась подробных объяснений, в которых выяснялось, что Дмитрий прав. Всегда. Мужчина без труда изворачивал любые доводы жены, которые превращались в ее больную фантазию, не более. Поэтому она осознанно изничтожала зарождавшуюся ссору, стоило ей приблизиться к критическому моменту невозврата. Доказательство собственной правоты давно потеряло значение, как бессмысленная борьба кролика в крепких объятиях изворотливого удава.
– Я хочу, чтобы ты понял меня правильно… – начала осторожно Ника, не сводя взгляда с подвижных скул мужа.
Но слова ее оборвались из-за стона дернувшихся автоматических ворот гаража. Сотрясаясь, они неспешно распахнулись. Дмитрий развернулся и исчез за тяжелыми металлическими створками. Не прошло и нескольких секунд, как в гараже что-то грохнуло. Один за другим посыпались смачные матюки.
Ника медленно спустилась на площадку, вымощенную перед воротами, и остановилась напротив входа. Свет в гараже по-прежнему не горел.
– Дима, – девушка, покачивая головой как сова, вглядывалась в темноту.
Что-то рыкнуло, затем еще раз. Прокашлявшись, мотор взревел, и круглая фара бросила полосу света на тапочки Ники. Свет тут же дернулся и ломанулся вперед. Девушка едва успела отскочить в сторону. Мотоцикл с прытью вырвался из гаража и заскользил на снегу. Дмитрий затормозил возле перепуганной Ники и, не обращая внимания на ее потрепанный вид и дрожащие колени, принялся старательно натягивать жесткие перчатки на крепкие пухлые руки.
– Куда ты собрался?! – Ника подскочила к мужу и ухватилась за руль. Ее заметно трясло.
– Я скоро буду, иди в дом! – Дмитрий с силой надавил ладонью поверх бледной окоченевшей кисти жены.
Ника вскрикнула и отдернула руку.
– Ты с ума сошел? Куда ты поедешь?
Створки кованых ворот пришли в движение.
– Свали уже домой! Синяя вся! – Дмитрий крутанул ручкой.
Мотоцикл ринулся с места и, заваливаясь по сторонам, понесся к шоссе.
Ника сделала несколько шагов и остановилась. Зубы свирепо искусывали щеки изнутри.
– Да что же это такое! – закричала она вслед красному огоньку габаритов, скрывшемуся за поворотом. Пар из ее рта поднялся над головой и растворился в морозном воздухе.
В окне соседского дома загорелся свет. Ника увидела темную фигуру за краем отодвинутой занавески.
С трудом передвигая заледеневшими ногами, она забралась по каменной лестнице на крыльцо и зашла в дом. Только сейчас девушка вспомнила, что оставила спящих детей одних наверху. Вытерев мокрый отмороженный нос и слезящиеся глаза рукавом куртки, она не без удовольствия заметила грязные следы на дорогой бархатистой ткани. Куртка безжалостно полетела на пол. Ника прислушалась. Ни звука.
Пройдясь босыми ногами по глянцевому полу, она поднялась по деревянной лестнице на второй этаж, не забыв переступить последнюю, противно скрипящую, ступеньку.
Первая дверь вела в спальню старшей дочери Милы. Высокая для своих семи лет девочка, откинув одеяло, растянулась на кровати и крепко спала. Ника бесшумно перешла к соседней двери и заглянула в комнату к пятилетней Тане. Та, шумно сопя коротким носом, уткнулась в любимого, замусоленного до потертостей облезлого зайца.
В третьей комнате на кроватке, залепленной наклейками с лошадьми, спала трехлетняя Даша. Темные волосы малышки беспорядочно легли на плечи и лоб, загораживая щекастое личико. Ника присела на край кровати и медленно провела ладонью по выпуклому лбу ребенка, убрав набок пышные кудри. Девушка считала себя грамотной и уравновешенной матерью, пока не родилась Даша. В отличие от старших сестер, девочка была весьма проблемной и истеричной. Когда Ника была уверена, что она идеальная мать, Господь послал ей Дашу.
Несколько минут девушка бездумно разглядывала младшую дочь, после чего вышла из комнаты.
В конце холла находилась их с Дмитрием спальня. Первое, что бросалось в глаза, – широкая кровать, застеленная голубым покрывалом крупной вязки, охватывавшим ее со всех сторон. По стенам тянулись шкафы с овальными зеркалами.
Обставленная спальня вдруг причудилась Нике странным холодноватым помещением неизвестного назначения. Впервые за десять лет супружеской жизни она ложилась в постель, не поговорив и не разъяснив все до конца с Дмитрием.
Жизнь теперь не ощущалась такой надежной и безмятежной, как Ника привыкла считать. Крепкий правильный мир маленькой девочки затрясся и посыпался, вдруг врезавшись в реальность взрослой жизни.
«Ненавижу тебя!» – яростно зашипела Ника в потолок. Слезы покатилась по щекам.
Злобные мысли глубже окапывались в голове, вырисовывая череду картин воображаемой жизни без Дмитрия. Образы свободного спокойного самостоятельного существования замелькали ярко и соблазнительно. В какой-то момент Ника так увлеклась возникшим чувством независимости, что ненависть вдруг обернулась в странное легкое ощущение, в заманчивый мираж абсолютно новой жизни.
«Раньше все было по-другому».
До того как стать матерью, Ника, как и Дмитрий, строила карьеру, ведомая непоколебимым ощущением уверенности в неминуемом успехе. И рост заработка не заставил себя долго ждать, практически сравнявшись с возможностями Дмитрия. Ника гордилась собой не меньше, чем восторгался ее достижениями муж. Дмитрий регулярно приезжал за ней после работы, буквально трясся за ее безопасность и ревностно отслеживал круг общения. А Ника радовалась и поражалась, почему такой серьезный и видный мужчина так одержим ей.
Первый год после появления Милы лишь укрепил их связь. Ника продолжала работать из дома, внося ощутимый вклад в семейный бюджет. Затем и этот период закончился. Девушка постепенно убрала из повседневности мысли о карьере, занялась домом, новорожденной Таней, после – Дашей. Круг увлечений замкнулся на детях, строгом быте и пространных разговорах с мужем перед сном.
«Уже и не помню, какой я была раньше. Ничего он от меня прежней не оставил… Теперь Ника – просто удобная женщина, – Ника сжала пальцами прохладный край пододеяльника. – Удобная женщина без желаний – еще лучше! Неужели это я?! Я, которая была интересна всем поголовно, увлеченная, с горящими глазами. Та, кто своей энергией и веселой легкостью привлекла к себе невероятного мужчину!»
– Я себя ненавижу. С промытой башкой неинтересная обыденная домохозяйка, – Ника перешла на шепот, отчего слова врезались в нутро еще болезненнее. – Неудивительно, что так произошло. Вокруг Димы работающие, молодые и интересные девочки, а дома удобная погасшая жена.
«Женщина не способна привлечь, если в ней нет интереса к себе», – мысленно перетащив собственную унылую тушку из потерпевшей стороны в обвиняемую, Ника окончательно исчерпала силы и провалилась в глубокий сон.
– Мама, – раздался над ухом детский голос.
Перед кроватью, цепляясь за матрац, стояла младшенькая дочка семьи Дёминых.
– Даша, ты уже встала? Сколько времени?
Стрелка коричневых настенных часов приближалась к семи.
– Встаю-встаю, – Ника с усилием провела пальцами по сонным глазам, приподнялась на локтях и обернулась.
«Дома», – вздохнула она.
Осмотрев голую мужскую спину, девушка нахмурилась. На правом боку Дмитрия, ниже старого широкого шрама, тянувшегося под правой подмышкой от груди до позвоночника, красовались красные засохшие царапины.
– Бурная ночка… – вырвалось у Ники.
Даша настойчиво тянула маму за палец, сдвинув ее руку за край кровати:
– Мам! Кушать хочется!
Нехотя спустив ноги на пол, Ника пошла за маленьким упрямым человечком, косолапо шлепающим впереди. Кудряшки Даши сильно спутались, образовав темную копну, отчего она еще больше походила на домовенка.
По пути Ника заглянула в спальни к Миле и Тане.
«Эх, все спят. Когда я в последний раз просыпалась самостоятельно?» – девушка лениво спускалась по лестнице, крепко держа дочку за руку.
На последней ступеньке малышка отпустила маму и побежала на кухню, оставляя теплыми ступнями следы на зеркальном каменном полу. Ника усадила дочь за стол, поставила перед ней тарелку с теплой кашей и, покачиваясь, направилась в сторону ванной комнаты на первом этаже.
– Мамочка, доброе утро! – хором закричали старшие дочери сверху.
– Мам, завтрак уже готов? – добавила Мила.
– Сначала умываться! Спускайтесь быстрее, пока я тоже в ванной!
Умытые и сытые, девочки втроем перебежали в гостиную. Заскрипел диван, а значит, строительство шалаша разворачивалось полным ходом.
Ника взяла совок с щеткой и опустилась на колени. После каждой трапезы под столом собирался целый склад мелких крошек и липких кусочков, которые бесконечно раздражали. Заложница чистоты старательно заскребла по светлым бежевым квадратам плитки, когда услышала скрип верхней ступеньки лестницы.
Прикрыв совок щеткой, она быстро встала и рысцой бросилась к кофемашине. Когда белая фарфоровая кружка наполнилась уже наполовину, в кухню вошел Дмитрий. Мужчина заметно хромал.
– Опять я без кофе? – состроив кислую мину, он остановился в проходе.
– Папа! – девичий визг заполнил коридор.
В кухню вбежали дети. Хватаясь за отца со всех сторон, они пытались наклонить его и взобраться на спину и шею.
– Осторожней, осторожней, – хрипло засмеялся мужчина, через силу удерживая дочерей. – У папы болит нога.
– Ой, а что с тобой произошло?! – девочки присели как по команде и затыкали пальчиками в огромный синяк, охватывающий голень Дмитрия.
Ника уперлась спиной в край столешницы и безразлично смотрела на ногу мужа, помешивая сахар в дымящейся кружке.
– Я вчера так спешил домой, что не заметил ледяную дорожку перед нашим забором. Поскользнулся, закружился, как бегемотиха в балетной пачке, – под смех дочерей Дмитрий комично раскачивался во все стороны, – и рухнул!
Отец семейства повалился на пол и, дергаясь, широко раскинул руки.
Таня с Милой захохотали. Запрыгнув отцу на грудь, они легонько похлопывали ладошками ему по лицу, а Даша, отойдя на несколько шагов назад, с разбега плюхнулась ему на живот. Дмитрий крякнул и согнулся пополам.
– Ты решила меня добить? – смеясь и корчась от боли, прокряхтел он.
