скачать книгу бесплатно
Ольга разогнулась и посмотрела вслед мужу, безропотно уходящему, куда послали. В этой безропотности, как и во всем стиле их общения – просьбы, шутки, поцелуйчики – она уже давно не чувствовала того, давнего, своего Андрея. Дома весь он без остатка принадлежал дочкам, он был их непревзойденным кумиром, и это, конечно, здорово, но… Благовидная отчужденность между ними почему-то росла. При этом она чувствовала, что он ей не изменяет: она слишком хорошо выучила прошлый урок с Эрикой Липской и прекрасно знала, какой он, когда пытается лгать. «Нет, тут что-то другое. Что-то, в чем никто из нас не виноват, но… Хоть бы он уже уехал в этот свой концертный тур, нет сил больше поддерживать это непрерывное «все будет хорошо». Она бросила на пол тряпку, не отжимая, и пошла варить кофе.
Он стоял в прихожей, рассматривая почтовые трофеи. Журнал действительно принесли, но основное его внимание привлек конверт, на котором по-английски было написано «Господину Андрею Дашкову». Без обратного адреса, недешевый, с тиснением. Он, сам не зная почему, не стал распечатывать письмо, а спрятал его в карман и пошел на веранду. Письмо он решил почитать завтра утром по дороге на съемочную площадку: за ним всегда присылали машину, чтобы звезда могла расслабиться или даже доспать недоспатое.
С утра все трое его девочек были одарены комплиментами и шутками, а также потисканы и зацелованы веселым, озорным папкой и нежным, чутким мужем.
Он сел в машину, дождался, пока водитель вырулит на трассу, и вскрыл конверт. В нем было письмо и чек.
На 50 миллионов долларов.
Ну ни хрена себе, только и смог подумать Андрей. Таких денег он отродясь в руках не держал. Письмо обещало по меньшей мере приключение, а по большей – опасную аферу. Он закурил и углубился в чтение.
«Многоуважаемый Андрей Юрьевич!
Вы, наверное, удивлены чеком на значительную, даже для вас, сумму. Этим письмом я попытаюсь объяснить вам столь дерзкую с моей стороны выходку. Но узнав о ее причинах, вы, я надеюсь, поймете и простите меня.
Я вынужден обратиться к вам с невероятной просьбой.
Находясь в преклонных летах, я имею единственную дочь, для которой готов сделать все. Мое состояние настолько велико, что исчисляется даже не миллионами, но и я, и вы прекрасно знаем, что есть вещи, которые невозможно купить. И тем не менее, я намереваюсь сделать именно невозможное: купить у вас… вас».
Дашков оторвался от чтения, растерянно оглянулся вокруг и зачем-то помахал письмом перед собой, как веером.
Сумасшедший фанат? Или розыгрыш?..
«Вы, скорее всего, подумали, что я сумасшедший. Но это не так. Я абсолютно адекватен, а предложение мое вполне взаимовыгодно и полностью безопасно для вас.
Моя дочь влюблена в вас с детства. Я думал, с возрастом это пройдет, но я ошибся. Это чувство превратилось для нее в нечто настолько огромное и важное, что назвать его я могу только Любовью. Но жизнь берет свое. Достойный человек сделал ей предложение, и скоро она выйдет замуж, по моему настоянию. Она послушная дочь, и я ценю это очень высоко. Поэтому и решил выполнить единственное условие, которое она мне поставила. Это условие – вы. Я покупаю у вас для моей девочки три дня и три ночи за пятьдесят миллионов долларов».
– Твою ж дивизию… – вырвалось у Дашкова, но вышколенный водитель не повел и бровью.
«Позвольте рассказать вам более подробно об условиях соглашения.
Я снял виллу на морском побережье Италии. Она полностью компьютеризирована, охрана на уровне самых последних технологий, так что вы не увидите ни одного человека, и, соответственно, кроме моей дочери, никто не увидит вас. Снимать скрытой камерой и потом шантажировать вас мне нет никакого смысла: у вас в руках чек на 50 миллионов, и это залог того, что деньги мне не нужны. Для обслуживающего персонала вы также будете вне досягаемости, еду и все необходимое будут подавать на специальных лифтах, которых на вилле несколько. Сохранить вашу безопасность и “неузнаваемость” для меня дело чести, я прошу вас в этом полностью положиться на меня. За вами приедет машина спецслужбы и она же отвезет вас обратно ровно через трое суток. Не пытайтесь найти нас после исполнения договора: одновременно с вами мы покинем виллу и страну и никогда не вернемся в эти места.
Прошу вас всем своим стариковским сердцем: постарайтесь подарить моей девочке три дня счастья! Боюсь, это всё, что отвел ей Господь на всю ее дальнейшую жизнь.
Также прошу вас никому не рассказывать о нашем соглашении, это в ваших же интересах. Вы можете посоветоваться с супругой, если сочтете нужным.
В любом случае, чек подписан и остается у вас. Вернуть его вы, к сожалению или к счастью, не сможете – я делаю все для того, чтобы сохранить инкогнито. Если вы не примете мое предложение – что ж, пусть эта небольшая сумма послужит вам наградой за ту радость, которую вы приносите людям и, в частности, моей горячо любимой дочери.
Машина за вами прибудет в ближайшую пятницу в 10.00. Я нашел возможность проконсультироваться относительно вашей загруженности на съемках. Проблем не будет.
Если вы не выйдете в назначенное время, я буду посылать машину так же в течение двух последующих недель.
Очень надеюсь на ваше доброе и честное сердце –
Отец»
Сказать, что он был в шоке, значило бы ничего не сказать.
Ну ни фига ж себе, ёклмн! Три дня и три ночи ей… И что она будет со мной делать, интересно? шинковать кусочками? – никто ж не услышит… ага, здорово… Может она инвалид? Или психически больная, и мы будем складывать пазлы и смотреть мульты? за 50 лимонов… Или она сексуально озабоченная, и нужно будет ее с утра до вечера т….ть?! Вот sheet…
* * *
Дашков в последний раз крутанул ручку между пальцев, и завороженная массовка взорвалась аплодисментами.
Ну а чё, что умею, то умею, подумала звезда пенспиннинга, но…
Проклятое письмо не шло из головы, жгло карман и вызывало бурю противоречивых мыслей, краткое содержание которых выглядело примерно так:
Нет, ну понятно, раз она в меня влюблена, то придется ее любить, долго и упорно. С одной стороны, 50 лаймов на дороге не валяются – как раз дом доведем до ума, можно, наконец-то, и яхту купить… А с другой… я что им, жиголо? Мальчик по вызову?? Да пошли они!.. Не поеду никуда! отправлю все деньги слепым детям!.. Но все же… как-то жаль старика, и не просит же ничего невероятного, просто побыть с ней…
Промучившись так двое суток, Андрей, наконец, принял решение. В среду вечером он положил перед женой письмо и чек и сказал:
– Оль, мне пришло вот это.
– Тайное послание? – Ольга понюхала конверт и улыбнулась. – Пахнет аристократией. От кого?
– Ну… там… ты поймешь, в общем. Если что – я у детей.
* * *
В детской шел жестокий бой: двое отважных индейцев пытались взять в плен японского самурая. Кто такие японские самураи, точно не знал никто из троих участников сражения (один из них, правда, смутно догадывался, но виду не подавал: а вдруг в ход пойдут катаны?) – тем заманчивей было его поймать. Наконец, индейцы с криками «банзай» и «гитлер капут» оседлали несчастного самурая, свалили на пол и накрепко связали по рукам и ногам ленточками из своих индейских косичек. И именно в этот момент на поле битвы появилась мама, и самурай – вот так всегда! – тут же превратился в папу…
– А кому тут пора слушать страааааашную сказку?!
Уложив детей, Ольга еще некоторое время постояла, опершись на дверной косяк.
Решение пришло сразу, но она не знала, как его озвучить. Сказать «конечно, соглашайся» означало бы, что ей безразлично то, чем он там будет заниматься с неизвестной девушкой, и это могло его задеть. Сказать «тебе не стоит ехать» – он подумает, что она ревнует, а это не совсем так. В свете их нынешних «никаких» отношений, может быть, было бы и неплохо их как-то взбудоражить, оживить, и это приключение могло бы что-то изменить. Он же умница, он такие вещи всегда просекал.
Андрей сидел на веранде и просматривал свои фотоснимки в новом журнале.
Она обняла его сзади, прижалась губами к макушке и рискнула:
– Поезжай.
– Ты серьезно?
– Все будет хорошо, милый! Отнесись к этому, как к интересной работе. В конце концов, ты перецеловался уже со всеми звездами экрана – и ничего, мы с тобой это пережили. Да и с финансовой точки зрения… мы могли бы дом достроить… яхту купить, ты давно мечтаешь…
– Ты же понимаешь, что мне придется с ней спать?
– Ну… ты же тоже понимаешь, что когда я хожу к своему гинекологу, то раздвигаю перед ним ноги?..
– Да ты что?! Вот это новость! Ну-ка иди сюда, покажи мне, как ты это делаешь…
– …здесь?! ты с ума сошел…
– …уже почти да…
– …ну что ты делаешь… а вдруг…
– …что еще за «а вдруг» такое… смотри, как удобно в кресле… а ты не хотела… ммм…
Через полчаса Андрей уснул прямо на веранде, блаженно откинувшись на спинку кресла и совершенно убежденный в том, что от выгодной работы грех отказываться и что их браку уж точно ничего не грозит, потому как ну кто ж переплюнет Ольгу в… ну… хррр…
Глава 2. Правила игры
В пятницу утром, садясь в черный лимузин с тонированными стеклами, Дашков хотел было поинтересоваться у водителя, как он собирается добираться до ближайшего итальянского побережья, но услышав его переговоры по мобильнику с пилотом самолета (частного, скорей всего), раздумал.
В конце концов, сказал он себе, надо смириться с тем, что тебя купили с потрохами. Сказал А – говори Б (и весь остальной алфавит) и не выпендривайся.
Через пять часов незаходимая звезда экрана Андрей Дашков – умопомрачительный, стройный брюнет в белоснежных одеждах и неизменных серебряных браслетах – стоял перед роскошным особняком в стиле «модерн» на берегу морского залива. Нигде ни души, как и было обещано. Постояв с минуту, он неторопливо пошел по аллее к центральному входу в расчете, что дверь открыта – и не ошибся: сработал фотоэлемент, и створки двери из матового стекла разъехались в стороны, открыв просторный зал, обставленный с большим вкусом и выходивший окнами, похожими, скорее, на витрины, прямо на залив.
Класс. Однако, я здесь не для отдыха. Так где же моя, так сказать, работа?..
Слева он заметил винтовую лестницу.
Видимо, туда, решил он, и стал подниматься наверх.
Как бы в ответ на это заиграла музыка.
Ого, из моего «Миллиона за звезду», автоматически отметил Андрей, значит, иду в правильном направлении.
Второй этаж также представлял из себя одно большое помещение, которое, однако, было разделено как бы на множество уютных секторов с диванами, креслами, коврами, светильниками, барной стойкой, камином, биллиардом, и даже маленьким бассейном.
Его артистический взгляд сразу по достоинству оценил съемочную площадку.
Ахаха, вот именно – съемочную. Меня просто сняли, и неслабо так сняли!..
Он прошел вперед, остановился у небольшого шкафа со звуковой аппаратурой и принялся рассматривать названия дисков, справедливо полагая, что надолго в одиночестве его не оставят.
Едва уловимый шорох сзади заставил его – нет, не обернуться, это было бы уж слишком по законам жанра – но внутренне насторожиться.
– Не оборачивайся, – голос был какой-то… знакомый, что ли. – Не оборачивайся, послушай так.
Да это же… Маринка Грушко?!.. что за…
– Я люблю тебя, Андрей. И любила всегда. Ты, конечно, никогда не замечал… каким же толстокожим надо быть!.. Правда, пойми ты – и стало бы неловко… а так…
Голос приближался.
– Мне всегда нравилось смотреть тебе в спину… поэтому и сейчас… не оборачивайся, ладно?..
Андрей замер. Чьи-то ладони нежно прикоснулись к спине, чуть дрогнули и остановились. Он почувствовал дыхание сквозь тонкий шелк рубашки… чуть выше лопаток, от чего спина моментально вспотела… Легкое прикосновение губ… еще раз… боже, рубашка же совсем мокрая… нет, это пора прекращать…
Он резко развернулся и… уставился в изумлении на помрежа Катани.
– Ты?!..
– А здорово я тебя развела, скажи?! Это всё моя способность к имитации – могу подражать голосам людей и даже некоторых животных. И даже могу музыкальные инструменты изобразить, если сильно постараюсь. И всех твоих партнерш по фильмам могу, запросто!
Девушка тараторила без остановки, видимо, пытаясь скрыть сильное волнение.
– Понятно. – Андрей постепенно приходил в себя. – А контрольный в спину долго отрабатывала?
– Вообще-то, нет… это была импровизация.
– А. Мм. – Он несколько раз покивал головой. – Ты меня сюда для этого затащила? чтоб отрабатывать на мне свои имитационные способности? – Текст был жестковатый, конечно, но говорил он своим самым обворожительно-мягким низким голосом.
– Вот сейчас ты голосом Гордея говоришь, так круто… Скажи еще что-нибудь! Пожалуйста…
Он, наконец, понял: она цитировала его диалоги с партнершей из мелодрамы «Миллион за звезду», причем, в точности подражала ее голосу.
Ну, что ж, подумал он, сыграем.
– Скажи… каким ты меня видишь?..
– Нет-нет, это слишком, так сразу я не готова!
– Это не по тексту, – продолжал он обольстительным голосом Гордея и придвигаясь все ближе.
– Ты что?! – отскочила она.
– Не по тексту… хотя там дальше и нет никакого текста, так что давай целуй меня.
– Ты же меня еще совсем не знаешь, а уже лезешь целоваться!
– Я лезу?! – тут Андрей вышел из образа и с искренним недоумением спросил: – А кто мне всю спину обслюнявил, а??
– Это не считается, это я в роль вживалась… – тут девушка замолчала и перевела дух. – Простите, Андрей… Юрьевич.
Он, наконец, смог рассмотреть ее более детально. Тогда, во время арбалетного поединка, ему было совсем не до этого.
Первое, что бросалось в глаза – это огромные глаза. Да, они были такие же огромные, как у него самого, что само по себе большая редкость. Живые, любопытные, какие-то детские и, одновременно, нежные женские глаза. У нее была неординарная, несколько старомодная прическа – челка, как у Лайзы Минелли.
О, точно! она на Лайзу похожа. И что-то в ней есть такое… не русское… а, ну да, она же итальянка. Большой рот, припухлые губы приятной формы; не сказать, чтоб красавица, нет, но взгляд притягивает. Длинная изящная шейка, круглый вырез, что-то вроде легкого, короткого халатика на пуговицах, в каких-то бледно-сиреневых разводах. И стройные ноги, да, очень… ну надо же.
– Что вы так смотрите?
– Ну… изучаю. Должен же я понимать, кому принадлежу в ближайшие трое суток. Ты … прости, не помню, как зовут…
– А, ну да… я Фиби.
– Что за странное имя?
– Моей маме очень нравился Сэлинджер, «Над пропастью во ржи», это имя оттуда, вы читали?
– Нет, и давай все же продолжим на «ты», так будет легче.
