скачать книгу бесплатно
Она подняла средний палец и крикнула:
– Отсоси, Валера!
И снова засмеялась.
Мужчина сплюнул на дорогу, сказал что-то и пошел дальше.
Катя еще долго смеялась, бредя по траве. Ботинки чавкали. Если сейчас она попытается снять их и вылить воду, балансируя на одной здоровой ноге и лыжной палке, то может грохнуться ненароком и что-нибудь сломать. Это был бы номер.
Она свернула в проулок между двумя особняками. Такие красивые дома, как в этом поселке, она видела только в кино про голливудских звезд: двух-, трех-, четырехэтажные, деревянные, кирпичные, со шпилями, гаражами, некоторые со статуями у ворот, дорогие и ухоженные, с окнами в несколько этажей, гербами и флагами. Рядом с некоторыми особняками стояли необычные машины, пузатые, со странными фарами и огромными колесами. На домах и изгородях висели какие-то устройства, похожие на камеры, но очень уж маленькие для того, чтобы быть камерами.
Катя прошла еще несколько развилок, не сворачивая.
6
Мимо проезжали машины. Катя старалась делать вид, что они ее не интересуют, но это было тяжело: машины были такими необычными, что хотелось рассмотреть их со всех сторон.
Некоторые прохожие пристально рассматривали плетущуюся по улице рано утром пожилую женщину с лыжной палкой, тетрадью под мышкой, промокшими ногами по колено, в чавкающих ботинках. Катя невозмутимо ковыляла вперед.
Она встретила женщину преклонного возраста, которая прогуливалась, опираясь на две лыжные палки.
– Погода сегодня отличная, не так ли? – сказала незнакомка приветливо.
Катя молча улыбнулась.
Лицо женщины моментально переменилось. Из приветливого оно стало настороженным.
– С вами все в порядке? – спросила она. – У вас кровь идет.
Женщина показала на Катины содранные колени.
– Да, все хорошо, – сказала Катя. – Я просто упала на дороге. До дома доберусь и переоденусь.
– Нужна помощь?
На секунду Катя представила, как бросится к ней со слезами на глазах и признается, что ее похитили. Но она тут же откинула эти мысли. Пока она не прочитает дневник и не поймет, что происходит, она будет вести себя как ни в чем не бывало.
– Нет, бабушка, спасибо, я сама, – сказала Катя.
Кажется, она сказала что-то лишнее. Женщина осмотрела ее с ног до головы со смесью презрения и пренебрежения и особое внимание уделила ногам Кати. А потом как-то странно улыбнулась, слишком мило и снисходительно, будто глупому пятилетнему ребенку.
– Хорошо, без проблем, – сказала она.
Катя пошла дальше, а женщина так и стояла на тротуаре и смотрела ей вслед. Кате стало не по себе от ее пристального провожающего взгляда. Она прибавила шагу и вскоре скрылась за поворотом.
Скоро она набрела на детскую площадку, которая по размеру могла соревноваться со школьным стадионом. Тут были странные многогранные фигуры, стоящие на сваях, несколько теннисных кортов, волейбольное поле, качели, карусели, горки и огромная паутина из канатов. Пол практически везде был выстлан каким-то мягким материалом, похожим на смесь асфальта и резины. Катя с изумлением смотрела на рай для детишек. Сама вчерашний ребенок, как же она хотела тут побегать, поиграть, поползать по канатам! Но она не чувствовала ног под собой и устало опустилась на скамейку около волейбольной площадки, засыпанной песком. Пока здесь никого не было, Катя могла перевести дух и немного почитать дневник. Но как только появится первая мама с ребенком, ей придется уйти, чтобы не привлекать внимание.
7
Катя поставила лыжную палку рядом, положила дневник на скамейку, потом медленно, прикусив губу, сняла правый ботинок, а затем мокрый носок. Катя опустила стопу на песок. Теплый… Катя рассматривала ногу. Кажется, та стала еще более сморщенной и бледной, чем раньше. Катя вылила из ботинка мутную воду. Взгляд ее зацепился за непонятное устройство на ноге, которое она не смогла снять в доме. Катя еще раз поискала застежку браслета, но так и не нашла. Очевидно, тот, кто повесил эту штуку на нее, не хотел, чтобы она ее сняла.
Это как будто бирка для трупа, подумала Катя, вот только я не умерла.
На одной из граней браслета раз в несколько секунд мигала маленькая красная лампочка. Катя смотрела на нее так долго, что защипало глаза, потом потянулась и нажала на нее. Ничего не произошло. Она провела пальцами по поверхности браслета и нащупала маленькую кнопку сбоку. Нажала на нее.
Высветились цифры «06:41» и «2 км 320 м». Интересно, до чего?
Также на экране было изображение маленькой батарейки, наверное это был заряд. Уровень равнялся 35%.
В голову Кате пришло сравнение с фильмом «Бегущий человек» с Арнольдом Шварценеггером, там у заключенных тоже были браслеты, только они носили их на шеях, и браслеты эти взрывались, когда заключенные пересекали определенную границу. Может быть, и у Кати был такой браслет? И через два километра рванет?..
Она поежилась.
День уже занимался вовсю. Стало теплее. Наверное, днем будет жара. Катя любила жару и солнце, любила море, гулять в облегающем топе и шортах, подчеркивающих ее фигуру. Последние два года летом на месяц она ездила в Анапу к тете Гале, маминой двоюродной сестре, купалась в море, ела кукурузу, загорала на пляже, ходила по горячему песку голыми пятками, фотографировала на папин пленочный фотоаппарат «Смена-3М» закаты, пустующие дикие пляжи с галькой, искала красивые камни необычной формы.
А на прошлой неделе мама сказала, что этим летом тетя Галя уедет к друзьям на несколько месяцев и Катя может пожить самостоятельно в ее квартире, недалеко от моря. Катя очень обрадовалась, обзвонила всех своих подружек и пригласила их в гости в Анапу на пару недель. Те ей очень позавидовали. Не у всех есть тетя в Анапе. Катя думала предложить Сашке приехать к ней на море. Это было бы волшебно. Можно было бы сидеть вечером на лежаке на пляже, зажечь свечи, есть сладкий арбуз и, может быть, даже выпить чего-нибудь горячительного, чтобы стать посмелее.
Катя улыбалась, представляя, как они с Сашкой целуются на пляже. Она даже почувствовала на губах вкус его губ. А потом острая боль прострелила поясницу. Катя вскрикнула и выпрямилась. Она по-прежнему сидела на детской площадке. Одинокая, брошенная, похищенная, постаревшая.
Катя сняла второй ботинок и вылила воду.
Она изваляла мокрые стопы в песке и осторожно счистила его. На левой пятке вздулся пузырь. Катя потыкала его пальцем. Мягкий. Внутри была жидкость.
Катя подумала, какие же у нее теперь тонкие и хрупкие ноги, да еще и все в синяках. Как она вообще могла так безответственно прыгнуть из окна с такими-то ногами? Их же можно сломать в два счета. Что бы она тогда делала?
Она взяла дневник в руки и открыла первую страницу.
16 апреля 2007
Привет, меня зовут Катя Королева. Я – это ты. Год назад я попала в автокатастрофу, из-за травмы головы у меня амнезия. Каждое утро я забываю о том, что произошло вчера. Даже не так: я забываю вообще все вплоть до того дня, когда мне было 15, за день до похода с Сашкой Бортниковым в кино. Вот. Теперь я вынуждена записывать все, что со мной происходит, а происходит, судя по словам папы, много всякого.
Катя подняла глаза от дневника. Она дрожала. Внезапно ей стало так грустно и так плохо, что хотелось разрыдаться. Внутри что-то рвалось, как старая рубашка, которую тянули за рукава капризные мальчишки. К горлу подступила тошнота.
– О боже, – прошептала Катя, откинувшись на спинку скамейки. – Боже мой. Боже мой.
Она закрыла дневник и долго смотрела в небо.
Над ней проплывали облака. Небо было светло-голубым. Точно таким же, обычным летним небом, оно-то ничуть не изменилось.
Она что, правда забыла всю свою жизнь?
Забыла все, что когда-то произошло. Потеряла навсегда. И это уже не вернуть. В бездне прошлого растворилось свидание с Сашкой, время, проведенное с подругами Надей и Лией. Интересно, а Надя смогла поступить на ветеринара? А Лия открыла свой магазин одежды?
И поступила ли Катя на журналистику в УрГУ?
Она опустила голову и снова открыла дневник. Следующий удар не заставил себя долго ждать:
Я весь день плачу. Папа рассказал, что случилось с мамой. Она умерла. Это произошло буквально несколько месяцев назад. Господи! Это ужасно!
Я бы хотела никогда не знать этого. Но папа никак не мог это от меня скрыть, потому что веду дневник и все равно узнаю это рано или поздно.
Папа плакал вместе со мной. Мне его жалко. Наверное, ему еще хуже.
– Мама, мамочка, мама! – Катя смотрела на эти слова в дневнике и чувствовала, как из-под нее уходит земля.
Перед глазами возникло мамино улыбающееся лицо, заботливое, как всегда внимательное. Она всегда замечала, когда Катя чем-то расстроена, она всегда знала, как ее поддержать. Ведь только девочка может по-настоящему до конца понять девочку. Так мама всегда говорила.
Катя закрыла лицо руками и разревелась. Оказывается, слезы в ней еще остались.
17 апреля 2007
Время теперь мой самый ценный ресурс. У меня есть только 24 часа на жизнь. Я записываю видеодневник, где говорю о самых главных событиях и об амнезии, чтобы после пробуждения быстро прийти в себя. Письменный дневник более подробный, тут я буду писать все, что вздумается, ничего не сокращая. Как объяснил мне врач Алексей Вадимович, видеодневник – это кратковременная память, а письменный дневник – это долговременная память. Надеюсь, это как-то поможет мне. И все те тесты и обследования, которые я прохожу каждый день (если верить врачам и отцу), помогут вернуть мою память. Я буду молиться. Потому что жить так – это просто бесконечный кошмар, и не только для меня, но и для моих родных.
Впрочем, кроме папы у меня никого не осталось.
18 апреля 2007
Я скучаю по маме. Еще вчера мы вместе завтракали оладушками с вареньем, она пила кофе, а я чай, мама потянулась за ложкой и зацепила рукавом тарелку. Тарелка разбилась, но мама сказала, что это на счастье.
Честно сказать, я себе счастье представляла немного по-другому.
Я навсегда зависла в состоянии, когда только-только узнала о смерти матери. Я никогда не переживу это горе.
Говорят, время лечит. Но не меня.
У меня есть только 24 часа, чтобы пережить это. А завтра я начну сначала.
Я плачу и плачу.
Катя пролистала несколько заметок вперед.
25 апреля 2007
Сейчас поздний вечер, я только пришла в более-менее нормальное состояние. Мне было очень плохо.
Приходил папа. Я вижу, как ему больно. Он рассказывает все это мне каждый день и переживает боль вместе со мной.
Я написала это и снова разревелась.
Мама была в командировке на конференции, и утром она не явилась на встречу, а уборщица в отеле обнаружила маму в постели. Она так и не проснулась. Врачи говорят, что-то с сердцем, наверное сердечный приступ. И это в ее-то возрасте! Я очень тоскую. И я лишь надеюсь, что она ушла во сне, не мучаясь.
Я все время об этом думаю. Вспоминаю, какая она была, как обо мне заботилась, как варила в детстве куриный суп, когда я болела, как мы с ней ходили за цветами для учительницы по математике Галины Николаевны на 1 сентября, как мама заплетала мне косы в школу, как мы с ней иногда дурили, когда папы не было дома, дрались подушками или рисовали на лицах друг друга мордочки животных.
Мне очень жаль, мамочка. Я люблю тебя и буду скучать по тебе…
Слезы все капали и капали на бумагу, добавляя еще больше разводов. Тут и там чернила были размазаны. Это был не дневник девочки 15 лет, или сколько ей там было на момент написания, это была книга для слез.
Катя все больше и больше погружалась в тот ужас, который пропитал всю ее жизнь начиная с момента катастрофы. Каждое утро ее начиналось с шока и неприятных новостей. Каждое утро она чувствовала себя одинокой, растерянной. Она не понимала, где находится, почему изменилась ее комната. Потом появлялся папа, и она приходила в ужас от того, как он изменился за ночь, как постарел. А потом папа включал видеозапись, и она узнавала, что жизнь превратилась в обрывочный кошмар, который ей придется проживать раз за разом.
Катя стала пролистывать заметки, потому что многие из них повторялись. И это вогнало ее в невыносимую тоску. Она вынуждена была поставить жизнь на паузу, пока все люди вокруг жили и шли в будущее. Она повторяла раз за разом одно и то же, залипла в этом горе, как в муторном киселе, и никак не могла вырваться.
Она остановилась на еще одной заметке и прочитала:
20 мая 2007
Сегодня я спросила папу, почему они с врачом вывалили на меня всю эту жесть, почему они так поступают со мной? Неужели нельзя просто рассказать мне сказку, что мама жива-здорова, что она приедет завтра навестить меня? А на следующий день сказали бы то же самое. Тогда я бы не чувствовала себя такой несчастной. Зачем они так надо мной издеваются?
На что он мне ответил, что они так уже делали. Целый год я лежала в больнице, и все это время они говорили мне, что мама скоро навестит меня. Почти год я каждый день просыпалась в больничной палате, они говорили, что я заболела и что я временно отдохну от школы. Они ставили мне в палату телевизор, и я смотрела одни и те же фильмы раз за разом, читала одни и те же книги раз за разом, и вот так я провела почти год, счастливая и ничего не знающая. Но проблема в том, что это не могло продолжаться бесконечно, и рано или поздно я бы обо всем догадалась. Да, в палате не было зеркала, но, конечно, я заметила, что мое тело выглядит совсем не так, как вчера. Наверняка я и тогда об этом догадывалась. Тогда я не вела дневник и ничего не знаю точно, но в том-то и проблема: я не могу прожить дольше чем один день, если не веду дневник, а если я веду дневник, то от меня никак не скрыть смерть мамы. Рано или поздно я узнаю об этом, что мама не придет никогда.
Мама не придет никогда.
За возможность помнить свою жизнь я расплачиваюсь тем, что все плохие новости действуют на меня так, будто я впервые о них слышу. И чем дальше, тем больше всего накапливается. Боюсь, однажды я прочитаю свой дневник и не выдержу.
Я часто задаюсь вопросом: а что случилось с Сашкой? Что случилось с Надей и Лией? Мне хочется связаться с ними. Пообщаться. Я не знаю, делала ли я это раньше, ничего такого я не записывала. Скажу папе, он поможет найти их телефоны.
Мир сильно изменился. Появились сотовые. И я учусь обращаться с ними. Очень удобная вещь. Интересно, не вредны ли они для мозга?
Я сейчас живу дома, а не в больнице. Но это не тот дом, который был у нас раньше. Мы переехали в другой город. Точнее, в маленький поселок, тут совсем тихо. Теперь у нас двухэтажный дом, и я забила себе комнату на втором этаже. Папа где-то нашел старые плакаты «Агаты Кристи». Я приклеила их на стену. Так я хоть понимаю, что просыпаюсь в своей комнате, а не где-то в другом месте. Папа оборудовал мне небольшую студию, чтобы я могла записывать видеодневник в своей комнате. Скоро пойду изучать местность.
25 мая 2007
Я начала пользоваться ноутбуком. И это удивительная вещь! Он как книга, только с экраном. Тут можно играть, писать, рисовать! Папа говорит, что можно подключить ентернет. Это какая-то сеть, где люди со всего мира могут писать друг другу, где можно найти любую информацию. Интересно, смогу ли я найти там Надю и Лию? Я давно уже ничего о них не слышала. Собственно говоря, со вчерашнего дня, когда мне было пятнадцать. Хотя прошло уже много лет.
Алексей Вадимович говорит, что мне необходимо каждый день изучать что-то новое, играть на разных инструментах, изучать машинопись. Моя обычная память хоть и возвращает меня в прошлое, но мышечная работает по-другому. Она все помнит. Алексей Вадимович говорит, что однажды я могу проснуться и узнать, что умею играть Баха на фоно или бегать марафон за три часа. Мне кажется, это прикольно. Интересно, играла ли я на чем-то после пятнадцати лет? Надо спросить у папы.
Алексей Вадимович говорит, что освоение навыков помогает мозгу поддерживать активность, и, возможно, это благоприятно скажется на памяти. Я не знаю, как это должно сработать, но пока я не помню ничего. Поэтому каждый день изучаю одно и то же.
Следующая заметка оказалась последней. Катя прочитала ее и долго смотрела на пожелтевшую измятую страницу, залитую высохшими слезами.
А в голове ее вертелся вопрос:
И чем же все это закончилось?
Часть 2
8
День другой, дерьмо все то же.
Стивен Кинг, «Ловец Снов»
Катя проснулась под пение птиц и потянулась. Она открыла глаза и увидела, что комната изменилась. Она настороженно поднялась на кровати и огляделась. Плакаты «Агаты Кристи» были другого формата и какие-то чересчур яркие. Домик с куклами пропал. Письменный стол-раскладушка заменил какой-то огромный стол с выдвижной доской под столешницей. Появились книжные полки. И вообще, это была не ее комната.
Катя услышала чье-то пение. Голос был похож на папин.
Она встала и в одной длинной футболке по колено вышла в коридор. Она спустилась со второго этажа по крутой лестнице. На первом этаже пахло чем-то вкусным. Из кухни доносились слова песни «Браво» – «Любите, девушки, простых романтиков». Шипело масло на сковородке. Позвякивала посуда.
Катя вошла на кухню и увидела отца, стоявшего у плиты.
