скачать книгу бесплатно
– Вы думаете, я призвал вас для того, чтобы защищать город? Стены Айона защитят его жителей, а ваш долг – погнать неприятеля. Вы погоните их и усеете их трупами дороги отсюда и до красных гор! Вы прогоните их так далеко, что те из них, кто останется жив, забудут дорогу сюда! Вперёд, мои воины! Идите в бой без страха!
Вас ждут слава, победа и большое богатство!
Пламенная речь Анаса была встречена восторженными криками. Те, кто не расслышал, переспрашивали соседей, те, кто слышал, с удовольствием пересказывали то, что сказал князь.
Однако на следующее утро, когда дозорные подняли тревогу и люди, взобравшись на стены, увидели вдалеке, в рассветной дымке, стройные ряды неприятеля, их сердца дрогнули. Было что-то необычное в том, как они шли. Обычно воины ступают тяжело, гремя оружием, с песней или воинственным кличем, подбадривая друг друга и стараясь изо всех сил нагнать страх на врага. Но эти шли тихо, одетые в белое, без шлемов и доспехов, только с чёрными ремнями, повязанными вокруг головы. Ни всадников, ни медных колесниц не было при них, каждый был препоясан мечом, и всё. Утренний туман стелился до самого горизонта, и поэтому казалось, что они не шли, а парили над холмами. Что-то чужое, непонятное и поэтому страшное было в этих людях. В том, что они шли не торопясь, не прячась, по направлению к городу, прямо к назначенной цели.
Сенеав стоял у окна своего дома и смотрел на толпы людей, убегавших из города. Они уходили через малые ворота, и те, кому удастся уйти до того, как Анас велит закрыть выход, может быть, спасутся, если не попадут в руки грабителей, которых в эти смутные времена должно быть множество на дорогах. Когда малые ворота закроются и поредеет толпа, Сенеав выйдет из дома. Тяжело было ему принять это решение, и он до сих пор сомневался. Уйти, оставить её одну в доме под присмотром всего лишь старухи-няньки – смелый, отчаянный шаг. Он продумал и просчитал все возможности. Уйти с ней – значит подвергнуть её опасности на дороге, не говоря уже о жгучем солнце, которое спалит её нежную кожу и нанесёт вред её несравненной красоте. Да и куда они пойдут? Здесь, в их родном городе, они именитые люди, придя же в другой укреплённый город, они будут не более чем беженцы, и Сонабар окажется в положении, неподходящем её сану. Скорее всего, она сразу же попадёт в кровать какого-нибудь собирателя налогов или свежеиспечённого советника. От этой мысли у Сенеава сжались зубы и губы побелели от гнева.
Новый народ приходит на эту землю, новый закон, другая жизнь. Пусть его дочь не станет женой правителя, пусть ей даже придётся быть простой наложницей, но главное – чтобы она стала частью этой новой жизни.
Счастлив тот мужчина, которому ещё сегодня до захода солнца суждено получить этот бесценный дар, этот трофей – прекрасную Сонабар. Как только она найдёт покровителя среди завоевателей, ей удастся занять достойное положение с помощью своего ума, красоты и тех глубоких таинственных знаний, которые он ей дал.
Улицы города опустели. Это был знак, что ему пора идти. Нянька известила его о том, что молодая госпожа одета согласно его повелению. Он направился в её покои, чтобы проститься, но остановился у двери. Сердце его сжимала тоска. Весь план был обговорён уже давно и не один раз. Зачем прощаться? Постояв у двери, Сенеав так и не решился войти.
Одетый в дорожную одежду, с маленьким глиняным кувшинчиком в руках, он вышел из дома. Было что-то нереальное в том, как были пусты и безлюдны эти залитые утренним солнцем улицы. Издали, со стороны городской стены, доносился стук деревянных повозок, крики, отрывистые приказы, а здесь было тихо. Горожане притаились в своих домах, откуда-то донёсся плач испуганного ребёнка.
«Я сошёл с ума, – подумал Сенеав и остановился посреди улицы. – Как я могу уйти?! Моё место рядом с моим ребёнком. Стоять подле неё, утешить, если ей страшно, защищать, если понадобится, быть рядом – вот мой долг!»
Но он знал, что чужеземцы, входя в захваченный город, убивают мужчин. Всех без исключения.
«Меня убьют, – подумал он. – Убьют у неё на глазах. После этого, даже если она попадёт в царский дворец, она не сможет быть счастливой. Она всегда будет смотреть на этих людей как на убийц своего отца».
Сенеав стоял посередине улицы, закрыв глаза и раскачиваясь из стороны в сторону. Он хотел, чтобы она была счастлива, и он хотел жить, чтобы увидеть её счастливой. Увидеть её под покровительством влиятельного человека, который будет беречь её после того, как его, Сенеава, уже не будет.
И он пошёл дальше.
Недалеко от малых ворот его окликнул Анас, который в сопровождении своих офицеров лично проверял посты. Сенеав поклонился, а князь, подойдя, крепко обнял его.
– Ахкам, ты пришёл, чтобы поддержать нас? Что сказали вещие духи? Ты о нас вопросил? – спросил он с тревогой.
– Вопросил, – Сенеав ответил, прямо и открыто смотря в глаза князю. – Ответ благоприятный.
Лицо Анаса просветлело, и окружившие их офицеры заулыбались. И тогда к Сенеаву пришло ясное видение, такое, которое не посещало его уже много лет. Чужеземцы бегут, а войско Анаса преследует их по пятам. На миг он даже увидел лицо князя, распалённое погоней. Клубы пыли на дороге поднялись и осели, и вся дорога была усеяна трупами. Это были тела защитников Айона, среди них Сенеав увидел и князя.
– Они побегут от тебя, князь, и ты помчишься за ними в погоню… – он не договорил, волнение сжало ему горло. Радостно переглянулись между собой воины. Вельможный Харив появился неподалёку в окружении своих офицеров. Увидев отца и его людей, которые улыбались, словно услышали хорошую новость, он подошёл поближе. Его люди смешались с приближёнными князя, и те оживлённо делились с ними радостной надеждой, которую подарил им Сенеав.
– Они побегут от нас, – гудели они в унисон, – так сказал мудрейший.
– Куда ты направляешься? – спросил его тем временем князь.
– Я иду принести дар богам за их помощь.
Князь с любопытством взглянул на кувшинчик в руках своего советника.
– Где ты хочешь принести свой дар?
– Для этого мне нужно выйти за ворота города.
Анас разочарованно отвернулся. Ему не удастся узнать, что в кувшине.
– Ладно, – ответил он. – Только возвращайся поскорее, враг скоро будет здесь.
– Я не замедлю вернуться, мой господин, – сказал Сенеав и не спеша направился к воротам.
Один из офицеров нашёптывал князю: «А вдруг он убежит, государь? Может, лучше было бы его задержать?»
– Что ты болтаешь? – ответил Анас. – Сбежит и оставит позади свою дочь?
– А может, он её с собой забрал? – не унимался офицер. – Превратил в мышь и унёс. Может быть, она у него в кувшине.
Эти слова позабавили Сенеава и отвлекли его от тревожных мыслей и страхов. Он вышел за ворота, которые плавно открылись перед ним, а потом с лязгом закрылись за его спиной. «Если бы можно было превратить Сонабар в мышь, – подумал он, – и унести её подальше от города, был бы я готов это сделать?» Ответ был простой – нет. Зачем превращать? Он мог бы вывести её из города несколько дней назад, когда ещё никто не думал бежать. Просто бежать некуда. Вся эта земля будет захвачена пришельцами – отсюда и до моря, на север и на юг.
От Малых ворот дорога спускалась в росистую долину и вела на северо-запад, к морю. Сенеав быстро сбежал вниз и, свернув влево, начал крутой подъём в гору. Его одежда хоть и была сшита как дорожная – с укороченным меилем, широким поясом, к которому были пристёгнуты мех с водой и охотничий нож, – но всё же была неудобна для пеших прогулок. Одной рукой он приподнимал полы одежд, другой прижимал к груди кувшинчик, в котором позвякивали драгоценности. Ему приходилось перепрыгивать с камня на камень и залезать на валуны, надеясь только на силу своих ног. Очень скоро он выбился из сил и присел на камень, чтобы перевести дух. Колючий кустарник и деревья закрывали от него вид на город и на дорогу. Здесь было тихо, только ветер трепал сухие травинки и гудел среди колючек. Ящерица выползла, чтобы погреться на солнце, но, увидев человека, юркнула и скрылась среди камней. Сенеав осторожно поставил кувшинчик на землю и поднял мех с водой, который тяжело оттягивал его пояс. Развязав его, он хотел было напиться, но, услышав приближающиеся голоса, завязал его вновь и поднял с земли свою драгоценную ношу. Вскоре он увидел двух беглецов из Айона. Они шли вдоль дороги, спотыкаясь о камни и продираясь сквозь колючий кустарник, очевидно, опасаясь, что их заметят. Увидев Сенеава, эти двое вздрогнули от неожиданности. Один из них поклонился низко, со значением, безошибочно распознав аристократа, и как-то боком, искоса поглядывая на него, отошёл в сторону. Его спутник тоже поклонился и, последовав за ним, громко зашептал:
– Ты знаешь, кто это? Это же советник князя. Что он тут делает?
– Возможно, то же, что и мы. Пойдём.
– Подожди! Если он сбежал, то, наверное, не с пустыми руками.
Они ещё пошептались, и через несколько минут тот второй вышел и встал перед Сенеавом. Подбоченясь, с наглой усмешкой он сказал:
– Ну что, старик. Тяжело тебе? Дай-ка я освобожу тебя от твоей ноши, а то золото оттянуло тебе пояс.
Сенеав молчал.
– Ты что, оглох? Ну, не хочешь сам отдать, так я возьму. Тебе ведь это всё уже не нужно, – и он собрался вскарабкаться наверх, когда Сенеав остановил его жестом.
– Если ты сделаешь ещё шаг, то к своей смерти шагнёшь. Гиены сожрут твои кишки, а кости высушит ветер.
Человек этот приостановился, суеверный страх согнал усмешку с его лица, но алчность всё же победила. Он решительно двинулся вверх по холму, подтянулся, держась руками за колючие ветки, влез на валун и поскользнулся. Его нога попала между валуном и камнем поменьше. Судорожно цепляясь за ветки, он пытался удержаться, но вес его тела потянул вниз, и он упал. Скатившись вниз, он хотел было подняться, но повалился опять с громкими стонами, призывая своего товарища на помощь. Его спутник подошёл к нему, с опаской поглядывая на Сенеава, который сидел и невозмутимо смотрел на эту сцену.
– Говорил я тебе – не надо… – зашептал он.
– Помоги мне подняться. Я обопрусь о твоё плечо, и пойдём.
– Как ты пойдёшь, ты же себе ногу сломал?! – С этими словами он срезал что-то с пояса раненого и отошёл в сторону.
– Эй! Ты чего это? Это мои деньги! Стой!
Но тот ушёл, не оборачиваясь.
– Постой! – кричал он ему в след. – Не оставляй меня тут! Постой!
Перемежая сиплые рыдания со стонами, он пытался ползти, опираясь на локти. Но это, по-видимому, доставляло ему нестерпимую боль. Он прополз расстояние не больше двух шагов и, уронив голову, заплакал.
Через какое-то время он поднял мокрое от слёз, грязное лицо и оглянулся вокруг. Увидев Сенеава, он стал молить его о помощи.
– Мудрейший! – обратился он к нему. – Ты был прав, прости меня! Послушай, если ты меня вылечишь, я буду служить тебе, я буду твоим рабом. Не оставляй меня здесь! Ведь я ещё совсем молодой, я не хочу умирать!
Но Сенеав молча и невозмутимо слушал его стенания. Поставив на землю свой кувшинчик, он опять поднял мех с водой и стал развязывать. Раненый облизнул пересохшие губы, притих и с надеждой смотрел на него. Сенеав отпил несколько глотков и стал завязывать мех. Тогда стенания и мольбы возобновились.
– Я предупреждал тебя, – только и сказал ему Сенеав.
Дерех Анатот, 2007 г.
Солнце ещё не взошло, и по земле стелился туман. Эли стоял, высматривая на дороге автобус, который каждое утро привозил рабочих. Это была спонтанная раскопка, которая началась после того, как во время строительных работ недалеко от поселения Альмон обнаружили древние артефакты. Так, ничего особенного: черепки от глиняной посуды бронзового периода.
Он знал, что ему поручили руководить этой раскопкой только потому, что ничего из ряда вон выходящего здесь найти не ожидалось, а средства и время были ограничены. Три недели на то, чтобы поднять всё, что найдут по периметру той площади, которую пересечёт новая дорога.
Всё равно его переполняло чувство гордости, когда он получил лицензию. Раскопка Дерех Анатот, номер 52, директор – Элиэзер Эдри.
«Директор – Элиэзер Эдри», – повторил он про себя с улыбкой.
Ему представилась редкая возможность руководить раскопкой, не каждому так везёт. Его удача состояла в том, что артефакты нашли на сравнительно небольшой глубине, что подрядчик, чьё строительство остановили, был очень недоволен. За спиной подрядчика стояли очень важные люди, которые без лишних разговоров «отстегнули» приличную сумму на финансирование археологических работ, но в это время года, в сезон, когда во многих местах шли заранее запланированные раскопки, отделению древностей некому было поручить эту работу.
Эли верил в свою удачу. Ему было велено копать не глубже двух метров от нулевой отметки, но нулевую отметку он выбрал ту, что пониже. Из соседних деревень наняли рабочих, а из университета к нему пришла помощь в лице студентов-добровольцев. Слой за слоем соскребали они землю, просеивали, промывали сквозь сито вёдра земли, но ничего, кроме отдельных кусочков керамики, не находили, и вот вчера под конец рабочего дня, когда июльское солнце беспощадно палило так, что даже под навесами невозможно было находиться, один из рабочих позвал его.
– Господин Элиэзер!
Он подошёл и увидел два камня, оба они были прямоугольными, но слегка скошенными с той стороны, где были приложены друг к другу.
– Это кладка! – Опустившись на колени, Эли руками стал вытирать их поверхность, разгребать комья сухой земли – Здесь копай!
– Господин Элиэзер, сейчас уже автобус придёт.
Он был прав, их рабочий день закончился. Час дня – самое пекло. Остальные арабы в ожидании автобуса попрятались под навес, а у этого загоревшего до черноты рабочего из-под головной повязки струился по лицу пот.
– Ладно, Захид, – Эли поднялся и похлопал его по плечу, – собирайся домой. Завтра продолжим.
Когда рабочие уехали, а студенты после обеда ушли в свои строительные вагончики, Эли взял скребок и метёлку, подхватил на ходу ведро и пошёл туда, где Захид откопал эти два камня. За два часа ему удалось откопать ещё несколько камней, они шли по кругу.
Студенты, успевшие хорошо отдохнуть под кондиционерами, выходили и по одному, по два собирались вокруг него.
– Это колодец, – торжественно сообщил он им. – Кто хочет ещё поработать? Может быть, мы его полностью откопаем? – И те с воодушевлением взялись за скребки и метёлки.
Они успели много разгрести до наступления темноты, а на рассвете он стоял в шортах и измятой футболке, с нетерпением всматриваясь вдаль, ожидая автобуса с рабочими. Его спина и плечи сильно болели, он обгорел вчера, работая на открытом солнце, но утренняя прохлада приносила облегчение. Туман поднимался, оставляя тяжёлую росу на земле, скоро взойдёт солнце и высушит, накалит всё вокруг, но не об этом он сейчас думал. Вчера они нашли колодец, а это означает, что вокруг, под слоями земли, пыли и камней, скрыты от глаз следы человеческого жилья. Вот они – здесь, под его ногами: стены, некогда ограждавшие своих жильцов от непогоды и диких зверей, очаги, в которых когда-то жарко горел огонь, незамысловатые предметы быта… Всё это ему предстояло найти, и он не мог дождаться, когда приедут рабочие. В боковом кармане звякнул мобильник, возвещая об Смс-сообщении, Эли вытащил его и, с трудом оторвав глаза от дороги, взглянул на экран. Сообщение от Ахмеда, водителя, было просто и лаконично: «Блокпост перекрыт, ждём».
Вот досада! Впрочем, тут нечему удивляться, такие вещи случаются довольно часто, только вот работа стоит, а время дорого.
Под навесом был накрыт стол к завтраку. Студенты выходили из вагончиков, вокруг разносился запах кофе и поджаренного хлеба, сонные голоса становились звонче, Эли направился к ним.
– Ребята! – обратился он к студентам. – Вы вчера отлично поработали! Вы собственными руками раскопали колодец, который был выкопан здесь более трёх тысяч лет назад. Это означает, что мы нашли поселение позднего бронзового периода. Мы не знаем, кто были эти люди, мы не знаем, как они жили, чем занимались, но вы все – будущие историки, археологи, искусствоведы – наверняка хотите это узнать.
– Да, – закивали головами жующие парни и девушки. – Конечно, хотим.
– Конечно! – с воодушевлением продолжал Эли. – Поэтому вы и пошли добровольцами на эту раскопку! Разумеется, вы пришли сюда для того, чтобы обрабатывать материал, а не работать лопатой, для этого была нанята бригада рабочих, но я не знаю, когда приедут рабочие, не знаю, будут ли они сегодня вообще. Нам надо продолжить работу, не дожидаясь их прибытия. Друзья, время дорого, давайте начнём, а то через насколько часов будет так жарко, что на площадке невозможно будет находиться.
– Давайте, – согласились они и, поспешно допив свой кофе, потянулись за ним к разбитой на квадраты территории, разбирая на ходу лопаты, подхватывая вёдра, скребки и метёлки.
Закипела работа. Эли, подчиняясь своему инстинкту, начал копать чуть подальше, метрах в десяти от колодца. Когда его лопата ударилась о камень, он стал работать осторожнее и вскоре, вовсе оставив её, взял в руки скребок. Перед ним опять была кладка. Только на этот раз это были два ряда прямоугольных камней. Он продолжал работать и вскоре обнаружил каменные плиты. Теперь уже и студенты присоединились к нему.
– Это дом, – пояснил Эли. – Два ряда камней – это то, что осталось от стены, а здесь пол. Копайте осторожно, здесь будут находки.
В течение нескольких часов они упорно трудились, копали, наполняли вёдра землёй, эту землю грузили в тачки и отвозили к вагончикам, туда, где под навесом девушки промывали всё это через сито. Они находили предметы домашней утвари, чаще всего куски керамики, иногда попадались металлические предметы. Находки выкладывали на солнышко, чтоб просушились, потом, к вечеру, всё это пронумеруют и уложат в ящики.
Каждый раз, когда Эли работал лопатой, он думал о том, что археология – это разрушение. Разрушение слоёв, нанесённых временем, слоёв, которые в течение веков хранили следы прошлого. Вот и сейчас им удалось найти исторический памятник, который после них уже никогда не будет прежним и никогда не покажет ту картину, которую им сейчас предстоит увидеть. Это как книга, которую можно прочитать только один раз, поэтому так важно как можно более тщательно всё задокументировать, сфотографировать и пронумеровать. Звук мотора отвлёк его от этих мыслей. Подняв голову, он увидел своих рабочих, выходящих из мини-автобуса. Эли взглянул на часы – девять тридцать.
– Господин Элиэзер, – Захид направился к нему, – как нехорошо получилось, мы не могли проехать…
– Ничего, мы твой колодец ещё вчера раскопали. Пойдём, я тебя рядом с ним сфотографирую для истории.
Тем временем рабочие потянулись к вагончику, в котором была походная кухня, ведь араб не начнёт работу без того, чтобы сначала не выпить стаканчик кофе.
Когда они наконец вышли на площадку, их распределили каждого на своём участке. В десять часов утра от росы не осталось и следа, а солнце начало нагревать камни, которые они очистили от земли. Большинство студентов ушли под навес помогать девушкам мыть и сортировать черепки, только трое остались там, где расчищали пол недавно найденного дома. Директор раскопки прошёл через протёртый посередине камень, для него это был порог, два ряда камней он видел, как возвышающиеся вокруг стены. Вот здесь, по-видимому, был проход в другую комнату, а здесь, несомненно, находился очаг. Он только что собирался взять в руки фотоаппарат, для того чтобы в очередной раз запечатлеть то, что они раскопали.
– Эли! – позвал его один из студентов, который расчищал пол. – Эли, смотри, похоже, что здесь больше нет плит.
Плоские камни, пригнанные один к другому, были тщательно очищены, а земля аккуратно собрана в ведро.
– Вот это работа! – одобрил он и наклонился, осматривая одну из плит. Распрямившись, он взял лежащую неподалёку лопату, копнул пару раз и снова присмотрелся. «Это ступенька, – подумал он, – ступенька, ведущая вниз». Улица, стена и комната уже находились на полметра ниже того уровня, на котором ему полагалось вести раскопки, даже при очень заниженной нулевой отметке. Сняв солнцезащитные очки, Эли вытер со лба пот. Самым разумным было бы оставить всё как есть, задокументировать то, что раскопали, вывезти ящики с найденным материалом, написать отчёт. Он понимал, что в Израиле, если нет ограничения на глубину, можно копать до бесконечности и находить всё более древние слои. На некоторых площадках так и делали, но только не там, где идёт строительство. На такой раскопке, как эта, полагается забрать артефакты только с той глубины, на которой ляжет фундамент, всё остальное так и останется здесь, погребённое под слоями земли, цемента и асфальта. Эли молча покивал головой, словно соглашаясь со своими умозаключениями, а потом, оглянувшись вокруг, позвал: «Захид, Абдул-Азиз! Здесь копайте!»
Пять ступенек вели вниз, там был земляной пол. Эта комната, расположенная в полуподвальном помещении, по всей видимости, была кухней, но прошло ещё два дня, прежде чем теория Эли подтвердилась. Помещение откопали, и в ход пошли метёлки. Они высвободили от пыли и песка около дюжины керамических сосудов разной величины. Там же нашли очаг. Без устали щёлкал фотоаппарат. Он запечатлел полуразрушенные стены и раскопанные ступеньки, слой сухой почвы и камней, из-под которых проступали очертания горлышек глиняных сосудов. Фотоаппарат увековечил улыбки Захида и Абдул-Азиза, весёлые, красные от солнца лица студентов. Работа продолжалась. Судя по тому, что почти все сосуды оказались целыми, Эли мог с уверенностью предположить, что не война и не землетрясение заставили людей покинуть это жилище. Разрушения, произошедшие здесь, были совершены временем и ничем другим. Только подумал он об этом, как услышал: «Эли! По-моему, это человеческие кости». Он подошёл. Из-под пыли и сухих комьев земли были видны очертания чего-то похожего на тазобедренную кость. По удивительному стечению обстоятельств обнаружившей эти останки была Джулия Ландер, студентка из Чикаго, учившаяся на антропологическом факультете. «На ловца и зверь бежит», – подумал Эли, наклоняясь и беря в руку метёлку. Им пришлось долго трудиться для того, чтобы освободить весь скелет. Рядом нашли проржавевшую железную пряжку и кусочек кожи – по-видимому, бывший ремень. Бережно они переложили эти останки на сколоченные вместе две доски. Переложили так, чтобы все косточки до самой маленькой были там, где им положено быть, переместили вместе с кусочками земли, на которых лежали едва заметные нити истлевшей одежды. Из опыта других археологов Эли знал, что человеческий скелет должен быть увезён с площадки как можно скорее, пока об этой находке не узнало похоронное братство, которое будет настаивать на том, чтобы останки немедленно захоронили. «Надо сегодня же поехать в Иерусалим, в музей Рокфеллера, отвезти его на антропологическую экспертизу», – подумал он. Время, отпущенное на раскопку, подходило к концу, и молодой директор был очень рад тому, что удалось поднять. С площадки выносили последние артефакты: куски кожи, рукоятку от ножа, совершенно изъеденное ржавчиной лезвие и несколько целых кувшинов из того же квадрата.
– Напоминаю, – громко обратился он к студентам, – целые сосуды не вытряхивать и не мыть.
– Почему, господин Элиэзер? Почему черепки моют и сушат, а целые оставляют как есть? – спросили его.
– Потому что целые отправятся на химическую экспертизу. Для того чтобы мы могли узнать, для чего они были предназначены и какой продукт в них хранился.
Чужеземцы
Теперь Сенеав чувствовал себя отдохнувшим и мог продолжать путь. Бережно взяв в руки кувшинчик, он встал, повернулся и возобновил свой крутой подъём.
Когда-то в молодости такой путь не причинил бы ему большого труда, но теперь он чувствовал годы, лежащие тяжёлым грузом на его плечах. Сердце бешено колотилось, и кровь стучала в висках. Ему становилось всё труднее карабкаться вверх, придерживая полы меиля одной рукой и прижимая кувшинчик к груди другой. Тяжело дыша, вытирая рукавом пот со лба, он оглянулся вокруг и заметил углубление в скале. Приблизившись, он убедился в том, что это пещера. Вход был маленький и узкий, туда можно было вползти только на четвереньках. Так он и поступил, вполз, посидел немного, подождав, когда глаза привыкнут к темноте, и увидел, что пещера довольно просторная и здесь даже можно заночевать в случае надобности. Но пока он только решил оставить здесь свой кувшинчик, потому что ему предстояло пройти ещё немалое расстояние вверх, в гору, если он хотел увидеть то, что произойдёт с городом. Оставив свои сокровища внутри, Сенеав выполз на яркий солнечный свет, завалил камнями вход и полез вверх.
Солнце стояло уже высоко, когда он поднялся до вершины и увидел город, дорогу, холмы и поля, подвассальные сёла. Отсюда всё казалось таким мирным, и было трудно поверить в то, что город Айон встретил свой последний день.
И вот справа появились первые отряды противника. Это была всего лишь лёгкая пехота. Они поднимались из-за пологих холмов прямо к дороге на город. Сенеав, прищурясь, считал шеренги. В каждом отряде было не больше пятидесяти человек. Они подошли к городу и встали напротив больших ворот, как будто ожидая, что их гостеприимно откроют. Их было совсем немного. Человек триста, не больше. Сенеаву приходилось видеть много сражений на своём веку. С самых юных лет он состоял при царе Хамдае и, находясь в числе провидцев, так же как сегодня, наблюдал с вершины холма, как шли стройными рядами царские воины против отрядов бунтующих данников, он видел быстрые колесницы, несущие лучников, он видел тяжёлую пехоту, сверкающую на солнце железными щитами. Всё это были хорошо обученные солдаты, но даже тогда победа не была делом решённым, даже тогда провидцы сомневались, надеялись и трепетали. Он усмехнулся, глядя, как чужеземцы неумело перестроились, да и строем это было трудно назвать. Они, по-видимому, нарочно так рассредоточились, чтобы не было заметно, как же их мало. Неужели они надеялись взять город такими скудными силами? Ну что ж, самонадеянный враг – это половина победы. Сенеав поискал себе местечко в тени, чтобы отдохнуть, уселся под деревом и, прислонившись спиной к разогретому солнцем камню, развязал свой мех и напился воды. Он подумал о том, что ему придётся провести на этой горе ещё много времени. Для осады противнику необходимо подкрепление и продовольствие, которое, возможно, придёт, но блокада – не лучшая тактика в этих местах. Они пришельцы и, наверное, не знают этого. Город может продержаться долго, а другие укреплённые города на расстоянии дня пути. Соседние князья стянут сюда войска. Может быть, не сразу, но они придут к этому решению. Похоже, что у Анаса есть хороший шанс… Только он подумал об этом, как большие ворота города стали медленно подниматься. Солдаты рысцой выбегали и, шеренга за шеренгой, выстраивались по обеим сторонам от входа в город. Анас решил дать бой. А вот и он сам, пеший, в позолоченном шлеме, с лёгким щитом и обнажённым мечом в руке, он дал команду, и воины пошли в наступление. Одни отходили от ворот, а другие выбегали и выстраивались вдоль городской стены, маршировали вперёд, а позади выстраивалась новая шеренга. Неприятель стоял, выжидая.
Войско Анаса превышало их численность один к десяти. Первые ряды противника стояли без движения, а те, что позади, рассредоточились ещё больше. И вот авангард князя атаковал с яростью. Засверкали на солнце мечи, ветер донёс крики воинов до той вершины, где стоял Сенеав, и враг побежал. Княжеские солдаты ринулись за ними, Анас отчаянно жестикулировал, его оруженосец бросился к воротам, сталкиваясь с теми, кто, выбегая из города, спешил вслед за войском. Он вскоре вернулся, ведя на поводу коня для князя. Анас вскочил в седло и ускакал, быстро скрывшись из вида в клубах пыли. А народ всё выбегал из города. Теперь это были те, кто не был призван в ополчение: старики, калеки и мальчишки с палками. Ворота были открыты настежь.
Смотря вдаль, туда, где скрылся в клубах пыли князь, Сенеав вспомнил, как он впервые встретился с ним в царском зале для аудиенций. Юный, четвёртый по счёту сын князя Радзима, он приехал с маленькой свитой к царю Хамдаю, принося дань и поклон от своего отца. Царь едва удостоил его словом, и гордый юноша отошёл от трона хмурый и красный от досады. Он казался Сенеаву тогда совсем мальчишкой.
– Придёт время, и ты пришлёшь своего сына с данью к царю, – сказал он ему с улыбкой.
Анас взглянул на него гневно.
