скачать книгу бесплатно
– Сейчас совершенно нет времени приобретать книги. Чаще всего я довольствуюсь электронным вариантом.
Нэнси скидывает обувь и босиком проходит по коридору в ванную.
– Ты живешь одна?
– Да, пару лет.
– Извини, но мог бы я узнать твой возраст?
– Конечно. Я совершенно не считаю неприличным то, что люди выражают свой интерес по поводу возраста собеседника. Особенно склонны обижаться на этот вопрос женщины. Хотя я так и не поняла, в чем проблема. От себя не скроешься. Мне двадцать пять.
– Ты очень интересная девушка, Нэнси. И мне нравятся твои рассуждения. Так, где аптечка?
Нэнси выносит аптечку из ванной и отдает Дорану.
– Зачем тебе так много успокоительных?
Лицо Нэнси бледнеет. Она неуклюже присаживается на стул.
– Я что-то не то сказал?
– Все в порядке, Доран. Просто я уже давно не заглядывала в аптечку. Даже не могу предположить, что в ней.
– Хм, понятно. О, в ней также есть перекись и пластыри. Это то, что нам нужно. Пожалуйста, промой царапины водой и хорошо промокни полотенцем после.
Нэнси возвращается из ванной и снова садится на стул. Доран медленно и аккуратно обрабатывает ее колени и клеит на них пластырь.
– Процедуру повторить самостоятельно.
– Спасибо, – Нэнси тепло улыбается Дорану, и протягивает ему свою руку для рукопожатия.
– Что ж, спасибо за гостеприимство, я, пожалуй, пойду.
– Я провожу тебя до двери.
На выходе Нэнси обнимает Дорана. Кажется, это действие немного удивляет его.
– Теперь ты знаешь, где я живу. Ты ведь придешь еще?
– Эм… Хорошо. Если ты не против?
– Я совсем не против.
И дверь квартиры захлопывается у Дорана перед носом.
Глава 7
Каждый идет своим путем. Но все дороги все равно идут в никуда. Значит, весь смысл в самой дороге, как по ней идти… Если идешь с удовольствием, значит, это твоя дорога. Если тебе плохо – в любой момент можешь сойти с нее, как бы далеко ни зашел. И это будет правильно. (К. Кастанеда).
Глава 8
Ты думал когда-нибудь о том, чтобы вернуться назад и все поменять? Ну, может быть, не совсем все. Так, некоторые моменты.
Если тебе хочется сделать это, значит, что ты подвергаешь сомнению сам себя. Свой выбор. А может и свое существование. Как тебе?
Когда происходит «та самая» ситуация, тебя накрывает паника. Ты не знаешь, в какую сторону податься, как поступить, что выбрать. Или кого. Но с течением времени, после того, как выбор все же был сделан, ты можешь взглянуть на произошедшее. И четко увидеть границы этого выбора. Как две-три-четыре разные дороги, разные ветки развития. Ты пошел по одной из них. Остальные теперь для тебя закрыты.
Конечно, размышлять, как было бы там – интересно. Но бессмысленно. Ведь ты уже принял решение.
Когда–то я жалела о некоторых своих поступках. Но о большинстве моментов своего выбора я вспоминала с благодарностью. Что я сделала именно так, а не иначе.
Есть такое выражение: «все, что ни делается, все к лучшему». Оно не единственно верное, но имеет смысл. Когда ты почувствуешь, что воспринимаешь свой выбор как правильный, объективный, не смотря на все тяготы и лишения, последовавшие за ним или сопутствующие ему, это будет означать лишь одно: ты растешь. И учишься воспринимать свои поступки.
Это твой путь. Так пройди же его с уважением к самому себе, в гармонии с самим собой.
Глава 9
Воспоминания – прогулка по кладбищу несбывшихся надежд. (И.П. Шарапов).
Глава 10
За эти полтора месяца Доран прочно вошел в мою жизнь. На данном этапе существования я неимоверно нуждалась в подобном собеседнике.
Доран работает в центре реабилитации психически больных пациентов. Он наблюдает за тремя шизофрениками с разной степенью прогрессирования заболевания. Обсуждение работы Дорана между нами происходит редко. Он не любит рассказывать. Но иногда мне все же удается что-то вытянуть.
Чаще всего мы обсуждаем сферы близкие мне: книги, философия, музыка, иногда кино.
– Как ты относишься к классике? – спросила я у него однажды.
– Сказать честно? Я совершенно ничего не смыслю в этом.
С тех самых пор в нашем духовном союзе имели место вечера классической музыки, во время которых я знакомила двадцатичетырехлетнего врача с Бетховеном и Григом, с Рахманиновым и Сен–Сансом, с Бахом и Дебюсси. Со всеми, кому я приписываю статус гения.
– Знаешь, Нэнси, теперь я понял, почему ты одинока.
Доран сидит за столом, наблюдая, как я, стоя за плитой, помешиваю макароны в кастрюле.
– Потому что я совсем не умею готовить? Мог бы не напоминать мне об этом сейчас, когда я выворачиваюсь наизнанку, чтобы накормить тебя хоть чем-то приемлемым.
– Не совсем, Нэнси. Я понял, что ты слишком сложная и многогранная личность. Это, однозначно, превосходно и полезно для современного деградирующего общества. Но ум женщины отталкивает мужчин. Не всякий мужчина может находиться рядом с той, что превосходит его интеллектуально, разностороннее мыслящей, переходящей грани узкого познания обычных простых людей. Ты не задумывалась над этим, Нэнси?
Конечно. Я думала об этом.
Кастрюля с кипящей водой слетает с плиты и падает мне в ноги, отплевываясь кипятком и сварившимися разбухшими макаронами.
Я словно где–то далеко. Смотрю, как кипяток разливается на мои меховые тапочки, которые мигом впитывают его. Вода просачивается и жжет мою кожу.
Доран что-то кричит. Он, хватая полотенце, откидывает кастрюлю в сторону. Поднимая меня на руки, скидывает промокшие насквозь тапочки с моих облитых кипятком ног.
Доран несет меня в комнату для осмотра.
Он что–то говорит.
Он задает вопросы.
Мне безразлично.
Мне все равно.
На тапочки.
На макароны.
На него.
На мою никчемную, лишенную смысла жизнь.
Доран ударяет меня по щеке. Еще раз. И еще.
Он подсовывает что-то резко пахнущее мне под нос, заставляя судорожно вздохнуть и закашляться.
Я смотрю в его испуганные зеленые глаза.
И слезы текут по моим щекам.
Глава 11
Что вы знаете о том, как сумасшедший любит разум, как лихорадящий любит лед! (Ф. Ницше).
Глава 12
Ты стоишь посреди торгового центра. Люди, снующие вокруг, не обращают на тебя внимания. Представь, только что тебя здесь не было. И вот ты появилась.
Изменился ли от этого мир?
Едва ли.
Никому нет никакого дела, здесь ты или там, движение будет продолжаться и без твоего безмолвного присутствия.
«Мне никогда не было безразлично, где он».
Ему всегда не было важно, где ты.
Выделять кого-то из общей серой массы бесполезных копошащихся людишек – первая ступень лестницы страдания.
А ты вскарабкалась довольно высоко, мои поздравления.
Тебя толкают в плечо. Пора уходить.
Держа руки в карманах, ты бредешь, по пути, смутно знакомому.
Ты видишь книжный магазин.
Ты словно помнишь что–то.
Книги спасают от давящей, пустой, лишенной эмоций и красок реальности. Они вводят в другой мир. Они дают тебе новых друзей, новую семью, новую любовь.
Новую жизнь.
Ты вспоминаешь.
Телефон в кармане твоего пальто сигнализирует о пропущенных вызовах.
Ты перезваниваешь.
– Доран. Забери меня.
Глава 13
Порядок потребен лишь глупцу, гений властвует над хаосом. (А. Эйнштейн).
Глава 14
Несомненно, я познакомился с Нэнси не в самый лучший период ее жизни.
Что–то поедало ее изнутри, не давая жить и дышать полной грудью. Но едва ли любой посторонний смог бы открыть для себя это знание. Нэнси пряталась под маской безразличия и напускной простоты.
Девушка, вначале показавшаяся мне полным безумием, оказалась вместилищем невероятных мыслей и потрясающих идей.
– Ты могла бы изменить мир, если бы осуществила все то, что у тебя в голове.
– Сейчас я скажу тебе одну вещь. Существует два типа людей, Доран. Деятели и Мыслители. Я отношу себя ко второму. К сожалению, я не являюсь сверхчеловеком, умеющим чередовать или даже объединять в себе две личности. И Деятель во мне практически всегда отсутствует.
Я пытался разгадать ее загадку. Махал рукой на эту затею. И снова пытался. Я не хотел привносить свою работу в ее жизнь. Но Нэнси никогда не рассказывала о своем прошлом, даже о совсем недалеком. Создавалось впечатление о преднамеренном желании стереть что–то из своей памяти.
Нэнси обожала тайные смыслы. Любила находить их в литературе, музыке и кино. Как объясняла Нэнси, все то, что пишет она, будь то проза или поэзия, все пронизано скрытыми смыслами. Только страх перед поверхностным прочтением и отношением окружающих к ее трудам, замораживал ее творения или же заставлял оставить работу над ними вовсе.
Скорее всего, я – тот единственный, кто был допущен ко всем недоработанным архивам Нэнси.
– Я сама уже во многом из этого не копалась, – бормотала она, щелкая мышкой, ища нужную папку. – Вот. Все как попало, надеюсь, разберешься.
В стиле Нэнси. Как там сказал Эйнштейн?
В каждый из своих визитов я читал что–то из ее сочинений.
Я приходил в ступор от ее мыслей подросткового возраста.
– Нэнси, ты понимаешь людей?
