скачать книгу бесплатно
Дальнейшей беседы не получилось.
– Корень, слышь! – позвал Гарик. – Трупожор очухался. Че с ним делать-то? Сразу мочкануть или как?
В самом деле, очкарик зашевелился. Впрочем, теперь он был без очков. Разбитые стекла и сломанные дужки валялись рядом. На лице сочились кровью порезы от осколков.
Придя в себя, каннибал в ужасе уставился на голову в руках Корня. Видать, не таким уж и плохим было зрение у людоеда.
Корень хмыкнул. Спрятал голову обратно в гранатную сумку. Подошел к пленнику.
Тот прикрылся руками. Заскулил тихонько:
– А-а-а!
– Не боись, твоя черепушка нам не нужна, – тяжелая ладонь Корня хлопнула каннибала по затылку с такой силой, что парень уткнулся мордой в землю. – У тебя все равно нужных меток нет.
Нужных? Для чего нужных? Борис переглянулся с Наташкой. Судя по всему, речь шла о хэдхантерских крестах. Но какое они имеют значение для членов дикарского Союза?
– Кто ты? – склонился над пленником Корень.
– А-а-а? – очкарик соображал с трудом. То ли мозги ему отшибло напрочь, то ли парень просто сильно тормозил от страха.
– Как звать-величать? – пояснил свой вопрос Корень. – Кликуха у тебя какая?
– А-а-а-очко, – проблеял очкарик без очков.
– Понятно. Ну и откуда ты, Очко, такой взялся?
– Я… я… это… – перепуганный каннибал никак не мог совладать с собственным языком.
– Какой клан? – помогал ему наводящими вопросами Корень. – Откуда пришли?
– Мы не клан. Нас трое. Всего. Из разных кланов.
– Из каких?
– Кры… кры… крылощевские, Кашанские, Милорютинские…
– Кашанских знаю, – нахмурился Корень. Он то ли говорил сам с собой, то ли вводил в курс дела Бориса и Наташку. – Так себе мелочь. Но с гонором, тля. Я думал, мы их всех уже давно того…
Корень сделал многозначительную паузу.
– И о Милорютинских слыхал. Эти посолиднее были. Тоже не захотели примкнуть к Союзу. За что и поплатились. Да, Очко?
Каннибал коротко и судорожно кивнул. Борис слушал и мотал на ус. Выходит, тех, кто не желает становиться частью непонятного Союза, ждет не самая приятная участь. Ну да, Корень ясно дал понять: кто не с нами, тот против нас.
– Зато ни кашанцы, ни милорютинцы теперь тресами не станут, – повернувшись к Борису и Наташке, резюмировал старшой егерей. – Мертвяков в тресы не берут.
Он снова перевел взгляд на пленника:
– Ну а Крылощевские – это кто такие?
– Это наши, – сник Очко. – Я из них. Был…
– Из клана выгнали, что ли? – фыркнул Корень. – Натворил чего?
Очко помотал головой.
– Нет. Попали под хэдхантерский рейд. Клан увезли в тресовозках. Я один только остался.
– Тьфу ты! – в сердцах сплюнул Корень. – И много вас было?
– С полсотни.
– Полсотни тресов! – Корень неодобрительно прицокнул – Мать вашу! Лучше бы Союз до вас раньше добрался!
Очко вскинул было голову, но возражать не стал. А, судя по всему, хотелось…
– Значит, в стайку сбились? – продолжал допрос Корень. – Людоедничаете? Трупожорствуете? Сами по себе, типа? Шакальничать решили, да? Самым легким путем пошли?
Очко молчал. А что он мог сказать?
– Дай-ка угадаю… Из буферки двинули, потому что Союза боялись. А здесь, думали, авось, пронесет, да? Думали, если на пятнистых нарветесь, хэды убивать все равно не станут? Думали, лучше в тресы, чем в могилу?
Корень словно специально себя накручивал. Голова пленника втягивалась в плечи.
– Ну что молчишь, Очко? Куда язык засунул?
Пленник снова не ответил.
Дернулся в сторону в отчаянной попытке сбежать, но лишь нарвался на пинок Гарика. Вырваться он конечно не смог.
– Ты че борзеешь? – Гарик еще раз саданул пленника под ребра.
– Очко не борзеет. Очко играет – скривил губы Корень. И задал совсем уж неожиданный вопрос:
– Кем был раньше?
– Кто? – людоед поднял на него перепуганные глаза. – Я?
– Ты.
– Когда раньше?
– До кризисов.
– Менеджер, – растерянно пробормотал Очко.
Корень усмехнулся.
– Менеджер? Ну и что же ты делал, менеджер?
– В каком смысле?
– В прямом. Чем занимался?
– Ну… – глаза парня затравлено бегали. Он явно не понимал, к чему затеян этот странный разговор.
– Ну?! – поторопил Корень.
– Ну… – пленник пожал плечами, – офис…
Корень вздохнул. Опять повернулся к Борису и Наташке.
– Вот-вот, вся страна у нас была «ну офис». Привыкли торговать чужим барахлом, качать нефть за границу, делать бабло из ничего не стоящих бумажных фантиков, плодить бюрократов, да таких вот менеджеров. «Ну офис», мать их!
Корень перевел взгляд на зашуганного каннибала. Зыркнул – как дубиной припечатал.
– Офисный планктон, да? Да, я тебя спрашиваю?!
И снова Очко не смог выдавить ни слова. Только нервно кивнул.
– Планктон пожрал кита, – с ненавистью произнес Корень.
Борис удивленно посмотрел на предводителем диких. О чем это он? Об экономике, никак…
– Простейшие всегда выбирают самый простой путь, – процедил Корень. – Простой и легкий.
А это уже о чем-то другом…
– И теперь вот тоже выбрали, – продолжал Корень. – Человечину жрать. Вкусно, а?
Он навис над пленником. Очко был бледен, как снег.
– Встать! – рявкнул Корень.
Сам подняться пленник, наверное, не смог бы, но Гарик ловко вздернул людоеда на ноги. Очко весь съежился от страха. Сжался. Скукожился. Действительно, впечатление было такое, будто каннибал стал меньше. Как та голова в гранатной сумке.
Корень подошел к висельнику в пятнистом камуфляже. Кивнул на безголового хэда:
– Глянь на его руки, менеджер. У мужика ладони в мозолях. Такие мозоляки годами натирают. Сразу видно – работяга. Пахал всю жизнь. Не прохлаждался под кондиционером, как некоторые, не перекладывал бумажки, не сидел в Интернете и не гонял целыми днями в компьютерные игрушки.
Корень повернулся к Очко.
– Это тебе не «ну офис». Этот хэд раньше нормальным мужицким делом занимался. И вот что я тебе скажу: в заднице мы оказались не из-за таких, как он, а из-за никчемных паразитов вроде тебя, Очко.
«Что это?» – не мог взять в толк Борис. Проявление классовой ненависти? Поиск виновных в череде экономических кризисов? Запоздалый, слепой и судорожный поиск, когда всех – под одну гребенку…
– Мужик, правда, тоже ссучился и выбрал паскудный путь, – продолжал Корень. – Пошел в пятнистые, ублюдок. Но он хотя бы людей не жрал. А ты…
Глаза Корня горели. Каннибала била дрожь.
– А ты – жрешь! Жрешь, спрашиваю?!
Очко выхрюкнул что-то нечленораздельное.
– Четче отвечать! – потребовал Корень. – Жрешь? Только не виляй и не вздумай отпираться – хуже будет! Ж-ж-жрешь, сука?
– Д-д-да, – едва расслышал Борис слабый дрожащий голос.
Каннибал понял, что его конец близок.
– Ну так жри!
Вырвав людоеда из рук Гарика, Корень пихнул пленника мордой в висящий вверх ногами безголовый труп. Засиженный мухами и уже начинавший пованивать.
Влажный почерневший срез на шее хэда оказался как раз на уровне лица Очко. Потревоженные мухи, тяжелые, жирные и зеленые, разлетелись с возмущенным жужжанием.
– Жри, я сказал! – потребовал Корень.
В наступившей тишине звонко лязгнул автоматный затвор.
Неужели Корень патрона не пожалеет? Но тогда почему бы сразу не пристрелить каннибала? Зачем весь этот спектакль?
– Давай, жри-и-и!
Очко всхлипнул раз, другой. И начал…
Жрать начал.
Плача и трясясь, человек, окончательно утративший человеческий облик, отгрызал от раны на шее висельника подсохшую сукровицу, протухшее сырое мясо и клочья кожи. Кривился, но жевал, жевал через силу. И – тьфу ты, мерзость какая! – глотал.
По щекам, порезанным стеклами очков, текли слезы, но менеджер-каннибал не останавливался. Челюсти работали…
Борис отвернулся. Он не мог на такое смотреть. К горлу подкатывал тошнотворный ком. От одной мысли о том, что там, на реке, едва выбравшись из плавучего гроба, он сам едва не согласился есть людей, хотелось вырвать.
– Планктон пожрал кита… – снова повторил Корень свою странную фразу. Сказал неторопливо, зло, четко и вдумчиво.
А после – нанес удар. Быстро и резко. И точно. И сильно. Очень.
Так бьют, когда хотят убить.
Приклад калаша впечатался под затылок пленнику. Хрустнули шейные позвонки. Очко ткнулся лицом в погрызенную рану. Перепачкался. Упал. Дернулся несколько раз. Голова нелепо мотнулась на перебитой шее. Каннибал затих.
Над ним медленно покачивалось мертвое тело в пятнистом камуфляже.
Охотник за человеческими головами казнил пожирателя человечины. Самосуд свершился. Самосуд или все же справедливая кара?
– Убрать падаль, – приказал Корень Гарику и двум арбалетчикам.
