скачать книгу бесплатно
– Ох, милейший! – Я остановился перед тучным мужиком с розовой лысиной и здоровенными волосатыми ручищами. – Скорей же без промедления покажи свой товар, иначе я от запаха из твоей лавки слюной весь изойду!
– Доброе утро, господин! – Расплылся мужчина в улыбке, тут же оценив, видимо, по статусу мою зеленую мантию лекаря академии. – Чего желаете? Есть чудесные рогалики с маком, на подходе булочки с изюмом, а еще хочу вам сказать, моя жена Меллисана сегодня по-особому расстаралась, с утра приготовив восхитительные кексы, пропитанные еще с весны закупленным медом разнотравья!
– О, теперь я вижу, куда так торопится солнце! – Я решил ответить ему любезностью на его дружелюбный тон. – Оно спешит занять очередь к вам в лавку! Давайте всего по паре, но лишь об одном молю, дайте хорошую буханку белого хлеба!
– Хо-хо! – рассмеялся он басовито, словно Санта-Клаус, не забыв при этом потрясти своим массивным пузом. – Будет сделано, господин!
И он таки сделал, и я таки познал счастье, когда половина моего лица утонула в свежем и еще теплом хлебном каравае. Блаженство. Все рогалики, булочки и кексики в промасленной бумаге отправились в заплечную суму, а я тыкался мордочкой в хлебную мякоть, словно теленок в вымя матери, урча от удовольствия.
– Нет, ну где ваши манеры, барон? – От голоска, раздавшегося у меня за спиной, я чуть не откусил себе язык и палец разом.
– Принцесса?! – С трудом прокашлявшись, я с ужасом рассматривал хрупкую фигурку высокой девушки, что поверх платья накинула на себя легкий плащ с глубоким капюшоном. – Вы, какого хрена… Кхм… Вы что тут делаете?!
– Какая безкультурщина, барон! – Она подошла ко мне, принявшись отряхивать мою грудь от хлебных крошек. – Сначала сбегаете из дворца не попрощавшись, а потом шляетесь по городу, словно поросенок, вымазавшись и совершенно не глядя по сторонам. А дабы вы почувствовали укол совести, могу вам сказать, что я за вами вынуждена была плестись от самого дворца, не говоря уже о том, как мне пришлось полночи не спать, дабы караулить вас.
– Зачем? – От подобного кульбита судьбы не так-то просто быстро оправиться.
– Этого я еще не придумала, но думаю, к концу дня мысль обязательно родится. – Она, улыбнувшись, окинула меня взглядом с ног до головы. – И прекратите, словно мать ребенка, прижимать к груди буханку хлеба, у вас ее пока никто не забирает. Ну вот, сами напросились.
– На что? – Я банально не находил слов для диалога.
– Сейчас покажу. – Она, практически не встретив сопротивления, разжала мои пальцы на хлебе, извлекая из моих рук остаток каравая. – И пусть вам теперь станет стыдно, так как лишние граммы на моих бедрах целиком и полностью ваша вина.
– Но я не я! – Автоматически потряс я воздух столь искрометным умозаключением.
– Точно! – Хмыкнула она, неспешным шагом обходя меня. – Мы не они, а они не мы, и все вокруг не то, что кажется. Давайте там не отставайте, с утра прохладно, лучше будет еще немного ножками пройтись, чтобы взбодриться.
– Куда? – Быстро-быстро заморгал я глазами ей вслед.
– Хороший вопрос! – Она воздела вверх свой пальчик, замерев на выходе из переулка. – Вот туда пойдем, так нам встающее солнце будет светить в спину, а, следовательно, нам не придется жмуриться, отчего у нас не появятся морщинки у глаз раньше времени.
Дальнейшие минут десять прошли в полной тишине и тягостном скрипе моих мозговых извилин. Принцесса же просто цокола, как полковая лошадь, подкованными каблучками по мостовой, совершенно не обращая на меня внимания и поглощая с удовольствием отнятый хлеб.
– Эм-м… Ваше высочество. – Я поравнялся рядом с ней, пытаясь заглянуть в глаза.
– М-м-м? – Захрумкала она хлебной корочкой в мою сторону.
– Простите за бестактность, но кто-нибудь во дворце в курсе того, где вы сейчас находитесь? – Легкий ореол паники нарастающим отголоском кольнул меня в ту точку, которой обычно люди чуют беду.
– Ну, это навряд ли. – Она шмыгнула носом и при этом залихватски подмигнула мне. – Иначе бы у нас в хвосте сейчас половина нашей дворцовой армии плелась, а я, знаете ли, не люблю общественного внимания в столь ранний час.
– Ты что, сбежала?! – Я почувствовал, как у меня подогнулись ноги, и рука сама непроизвольно ухватилась за бешено стучащее сердце.
– Что значит сбежала? – Нахмурила она брови. – Я вообще-то у себя дома, тут все мое. Вот это королевство, этот город и эта, как там бишь ее? А, точно, улица! Все мое, и поскольку я не пересекала границы, то ни о каком побеге речи быть не может.
– Нет-нет-нет-нет-нет! – Я воздел голову к небесам, мотая ей из стороны в сторону. – Боже, пожалуйста, пусть это будет всего лишь сон!
– Что вы там бормочете? – Принцесса подергала меня за рукав, выводя из ступора. – Давайте уже приходите в себя, а то мне на долю мгновения показалось, что вы не рады нашей встрече, и прекратите подмигивать, выглядит как-то странно…
То, что она приняла за подмигивание, было на самом деле нервным тиком. Мы неспешно брели по медленно просыпающемуся городу, она сыпала горохом маловразумительных слов, я же банально не знал, куда бежать и что делать. Видите ли, мне еще не доводилось похищать принцесс, хотя если вдуматься, то кто кого еще похитил…
От досады, злости и просто от избытка переполняющих чувств я сплюнул, точно угодив между чугунной решеткой в дренаж дождевой воды, черным провалом уходящий куда-то в темноту подземелья.
* * *
Голод, злость и мощные когтистые лапы несли зверя по подземным катакомбам старинного города. Мутная зелень взгляда бессмысленно блуждала, вычленяя в кромешной тьме любые зачатки живых, а также заставляя зверя останавливаться у световых окон выхода наверх, где он подолгу замирал, втягивая носом ароматы верхней жизни, всю палитру человеческих страстей, бьющих ключом наверху при свете дня.
Зверь искал, зверь бежал, не теряя в груди какого-то странного чувства ожидания, помноженного на тоску и надежду. Что-то вновь и вновь заставляло его просыпаться в новом логове, рыская днями и ночами в подземных тоннелях, выискивая запах жизни того единственного, кто бы мог остановить его словом и жестом, дав наконец так нужный ему покой в кипящей страстями душе.
День сменялся ночью, а ночь в свою очередь днем. Иногда, когда зверю не хватало пищи в своем логове, он выходил на охоту с заходом солнца. С удовольствием вырывая мягкие и сладкие внутренности двуногих жертв, но ни на миг не прекращая своего поиска, вновь и вновь припадая носом к запахам живых, в надежде уловить аромат того, кто ей был так нужен.
Ей?
Да, в короткие минуты покоя в новом логове ее часто посещали сны-картинки былого, когда она могла ходить и улыбаться, как остальные живущие, когда не было еще голода и жажды, затмевающей разум, всепожирающей жажды убивать всех и вся вокруг.
Из-за этих снов она и бежала сегодня всю ночь тесными сырыми и темными коридорами каменных тоннелей, вспоминая свои чувства и улыбку того, кто должен быть рядом с ней. Должен… любить ее, быть всегда рядом, не отходя ни на шаг, касаясь ее трепещущего тела своими руками. О, как же ее мучила эта разлука! Непередаваемая тоска из-за боли горькой разлуки рвала ее естество на части, придавая в какой-то момент даже сил в этой бесконечной гонке за неведомым. За чем-то, что было живо пока лишь только в ее снах.
Усталость накапливалась свинцом в мышцах. Зверь слабел, а на спине даже треснула кожа, оголив мышечную массу, но это все было пустым. Вернувшись в логово к сладким снам, она все вылечит, лишь бы очередной забег по городским канализациям дал бы хоть намек на счастье, вновь оказаться рядом с тем, кто ей так дорог.
Внутренние часы подсказали зверю, что еще одна ночь прошла впустую. От злости и тоски хотелось выть и рвать зубами камни, и зверь, возможно, так бы и сделал, если бы уже на обратном пути к сну и покою он внезапно не замер у одного из люков, выходящих на улицу, сквозь решетки которого в тоннель пробивались пока еще слабые утренние лучики солнца.
Да!
Все тело монстра пронзила крупная не то судорога, не то дрожь, от осознания того, что оттуда сверху ее сон, ее мечта шлет ей весточку, что он не забыл ее, он помнит и ждет лишь ее одну, дабы навеки утонуть в ее любви и нежности! Нет, это не она его нашла, это он ей оставил метку узнавания! Он помнит ее и так же ищет и ждет!
Зверь судорожно заметался по сторонам, снедаемый сиюминутным желанием выбраться наверх и внутренним предупреждением, что пора назад в логово, иначе он умрет. Это был тяжелый выбор, но в конечном счете разум преобладал над чувствами, гоня зверя прочь и назад во тьму. Впрочем, это ничего, теперь все будет гораздо легче, теперь она взяла след, теперь все обрело реальность, а не лишь туманные образы снов. Там, наверху ее ждет ее счастье, ее любовь, тот, кого она никому не отдаст, даже если ей для этого придется убивать чужих, либо же самой погибнуть, отдав всю себя без остатка ради него.
* * *
– Нюхай давай! – Сухой заскорузлый палец одной из сестричек Хенгельман больно ткнулся в бок графа, отчего он слегка поморщился.
– Нет, ну это прямо проклятие какое-то! – Граф Десмос склонился к сырой земле, посередине тоннеля контрабандистов, куда его привели старушки по настоятельной просьбе оказать им незамедлительную помощь. – Почему все вокруг меня за собаку воспринимают? Что это за издевательство над вампирами среди бела дня?
– Что ты там бурчишь? – Милана Хенгельман повыше подняла светильник, чтобы рассмотреть вампира. – Уловил запах или что?
– Не дави на него, – вступилась Априя Хенгельман за графа. – Он ведь уже старенький, пусть поползает немножко, свыкнется, а там глядишь, может, и возьмет след.
– Нет, ну это уже форменное издевательство, – сокрушенно вздохнул «старенький» вампир, меж тем не осмеливаясь ничего высказать двум выжившим из ума некроманткам. – Надо было дать себя убить, по крайней мере не пережил бы повторно подобного позора.
– Опять бухтит, слышишь? – Милана повернулась к сестре.
– Старикам свойственно бухтеть. – Пожала плечами ее сестра. – Вот доживем до его лет, неизвестно еще, что с нами будет.
– Ну, нам-то до него еще далеко, – развеселилась Милана.
– Это да. – Хмыкнула сестричка. – Мы еще с тобой, можно сказать, только жизнь начинаем.
Две молодки несказанно нервировали графа своими репликами, но долг есть долг, приходилось на карачках ползти по тоннелю, выхватывая еле уловимые запахи тех, кто здесь когда-то был. Чтобы обострить рецепторы восприятия, он частично трансформировал тело, отчего его когти на руках глубоко входили в сырую землю, оставляя глубокие борозды за собой.
– Слушай, Мила, – шмыгнув носом, вдруг оживилась сестрица Априя. – Глянь, как у нашего нюхача во тьме глазки красным сверкают.
– Да, красивенько. – Покивала головой Милана. – Мне еще мантикоры нравятся, у них, знаешь ли, радужка еще желтизны немного добавляет.
– И задница у него, похоже, упругая. – Хихикнула Априя Хенгельман, разглядывая коленопреклоненного вампира сзади, отчего у того меж лопаток к тому самому объекту, удостоившемуся столь пристального внимания, побежали мурашки. – Так и хочется со звоном ладошкой залепить.
Борозды, оставляемые когтями вампира в земле, явно стали глубже, к тому же добавился легкий зубовный скрежет со стороны обсуждаемого.
– Я вот вдруг задумалась… – слегка кашлянув, произнесла Милана. – А у вампиров пинус рабочий или как?
– Хм-м-м, – протянула Априя. – Даже не знаю, в бестиариях говорят о силе, выносливости, об их зрении, вот еще о нюхе, но что-то ни разу не припомню, чтобы речь шла о пинусах вампиров.
– Помнишь бесовку Кругерман? – вдарилась в воспоминания Милана. – Она же вампиршей была, так вот говорила, что в свое время была любительницей перед пиршеством позабавиться с едой.
– Ну, ты не сравнивай. – Махнула рукой на сестру Априя. – Нас-то природа, тьфу-тьфу-тьфу, безотказным органом наделила, это «етих» хвостики постоянно подводят. Даже не скажу, как оно там что у вампириков, с какой стороны болтается.
– Послушайте, любезный, – переключилась Мила с сестры на графа. – Скажите на милость, сугубо в научно-познавательных целях, что у вас с пинусом, дорогой наш граф?
– Гыр-гыр-гыр-кхарг гыр! – разогнувшись, граф защелкал на бабулек клыкастой пастью.
– Чо-о? – Недоуменно уставились на него старушки.
– Говорю, прекратили, обе! – Граф снял трансформацию, возвращая себе мускульную и челюстную структуру человека, так как по запарке нарычал на них, ну и пощелкал клыками. – Совершенно невозможно работать!
Изобразив спиной гнев, граф демонстративно ушел вперед, оставив их позади, что, впрочем, не избавило его от возможности четким слухом уловить их шепотки.
– Похоже, все-таки не работает пинус-то…
– Ну да, стал бы он тогда рычать…
Какое-то время их компания продвигалась вперед, ведомая вампиром, логическим завершением уперевшись в слегка покосившуюся створку деревянных ворот, болтающуюся на последней, еще не оторвавшейся петле.
– Ну что там, пришли?
– Выход, да? – зашебуршали старушки за его спиной.
– Похоже, подвал какого-то дома, – произнес граф, высунувшись из тоннеля. – Никого нет в живых, по крайней мере несколько недель точно не было.
Граф, не желая быть опять объектом подковырок со стороны старушек, вылез первым, по кругу обходя просторный подвал и высматривая всевозможные следы, в то время как две некромантки, поскрипывая суставами и периодически охая и ахая, извлекали себя из глубокого лаза в полу.
– Какая мерзость, – бурчал себе под нос граф, обходя останки вздувшихся уже от времени покойников, в жуткой вакханалии разбросанные кругом по полу.
– Сколько насчитал? – К нему неспешным шагом подошли Хенгельман.
– Трое или четверо, не понять, тут кое-чего недостает. – Тяжело вздохнул вампир, задумчиво ногой катнул в сторонку чью-то обезображенную голову.
– Ясненько, – протянула задумчиво Априя Хенгельман. – Ну что, идем дальше?
Вновь вампир шел впереди, уже поднимаясь по лестнице и выискивая в душащем смраде разложения след сбежавшей Гончей. На этот раз обошлось без реплик и комментариев, так как подъем по ступеням заставлял старушек сипло дышать и периодически поскрипывать на ходу.
– Замерли! – вдруг зловеще и властно выдала Милана, вцепившись в один из кулонов, висящих у нее на груди.
– В чем дело? – спросил граф, втягивая идущий воздух улицы, идущий из-под двери, что замаячила в свете тусклого фонаря некромантки.
– Там живые, – пояснила вместо сестры Априя, также перебирая пальчиками вязанку амулетов на своей шее. – Много, точно не могу сосчитать.
– Понял, держитесь в тени. – Волна трансформации полностью преобразило тело графа, он опасным и стремительным зверем мягко стал скрадываться вперед, обострив до предела всю гамму своих чувств.
Сестрички также не стояли без дела, извлекая на свет из своих сумочек и кошельков гирлянды амулетов, какие-то косточки и прочую непонятную атрибутику, выстраивая некое панно из этого на полу, перешептываясь вполголоса по компоновке структур творимой ими ворожбы.
Десмос же мягкой лапой аккуратно толкнул дверь, про себя довольно улыбнувшись тому, что контрабандисты следили за петлями, отчего та тихо скользнула в сторону, не издав и звука.
Хорошее дело, здание, из подвала которого он вынырнул, было большим складом, заваленным повсеместно всевозможными тюками, ящиками, коробками, а также разномастными бочками от маленьких «дутиков» до больших пузатых великанов. Самой двери от входа видно не было из-за захламленности помещения, но и вампиру пришлось двигаться вперед, чтобы рассмотреть людей, что возле ворот суетились, наводя шум и переговариваясь между собой. Мягкие движения плавно перетекали, оставляя его невидимым, а напряженное тело в какой-то момент замерло каменным истуканом, взгляд застыл, а сердце сковало ужасом. Вампир с трудом удержал свои инстинкты, заставляющие его бежать без оглядки, не останавливаясь ни на секунду.
«Спокойно, успокойся», – шептал он себе, рассматривая мрачных здоровенных мужиков, закованных с ног до головы в шипованный тусклый доспех, с неимоверными перевязями колюще-режущих предметов в арсенале, от которых за версту несло крупными и весьма плачевными неприятностями.
Десмос даже на секунду не усомнился в принадлежности сих бойцов и их роде деятельности, перед его взором вход в склад блокировало звено рыцарей бестиаров. Жизнь уже не раз больно преподавала ему свои уроки, он уже не раз рвал свою плоть об эти холодные шипы доспехов, каждый раз чудом минуя объятий смерти. Это бич наделенных даром метаморфозы, это сама смерть, в неподкупном своем лице из стальных масок и крепких рук, сжимающих бритвенно-острые орудия убийства.
Вампир замер, низко припав к полу и раздувая в ярости ноздри, возможно, кто-то помоложе на его месте и сорвался бы в бега, либо же совершил глупость, ринувшись на рыцарей в жажде убийства, но не он. Граф выжидал, внимательно следя за их действиями, вслушиваясь, всматриваясь и «внюхиваясь» в картину мира, всеми фибрами своего тела пытаясь уловить суть происходящего. А то, что что-то происходило, сомнений не было. Перед входом стояло звено из пяти рыцарей, чуть правей он слышал скрип ремней на перевязках еще одной группы и мог поклясться, что слева идет смутный запах волчьего корня, которым эти бойцы натирали свои одежды, дабы отбить свой запах. Это растение для старого матерого зверя вроде Десмоса было уже сродни тревоге предупреждения. Он, даже просто встречая эту травку за городом, в дремучих кустах вздрагивал всем телом, ну а уж здесь, посередине каменного мешка городских стен, другого толкования сей аромат не нес, все здание было оцеплено и находилось под контролем рыцарского ордена.
Но было еще что-то, некий образ еще чьего-то присутствия легким маревом маячил среди общего фона людских тел. Нечто зыбко неуловимое сродни тому, как если бы ты ощущал спиной чей-то пристальный и внимательный взгляд.
И это было плохо, потому как этого быть не могло. Здесь и сейчас именно он, Десмос, должен играть роль невидимки, а не кто-то третий. Медленно и плавно, словно рептилия или причудливое насекомое, вампир стал отходить к подвалу, продолжая внимательно, метр за метром сканировать окружающее пространство. Вот груды товаров, знакомые бочки и ящики, кучи тряпья и ворохи слежавшейся шерсти. Вот они бойцы рыцарского ордена, слышно, как со стороны улицы к ним катится какая-то телега, от которой идет жуткий фон из звериных тел. Вот, видимо, почему рыцари еще не внутри, ждут своих ищеек верных. Но где же ты спрятался, незримый третий? Кто ты? Тина? Нет, чувство родства крови молчало, а значит, кто бы это ни был, он не вампир. Взгляд бегал по сторонам, пока вампир случайно не вошел в лучик света, на миг ослепивший его и вызвавший жуткую боль, а также заставивший дернуться голову, непроизвольно уводя взгляд куда-то вверх в мешанину потолочных балок крыши.
Боги!
Там! Там, под самой крышей в тени и скрытый от посторонних, находился темный и практически неразличимый силуэт замершего в неподвижности человека! Хотя стоп. Какого человека? Грациозно неповторимая осанка, утонченный корпус тела, пусть и скрытый в темной материи обтягивающих одежд, а главное, острый даже через расстояние, разделяющее их, режущий взгляд, зацепившийся за него, все так же плавно уходящего в подвал.
Ну что ж, игра принята, ты знаешь теперь, невидимка, что я вижу тебя и я теперь знаю, где ты, однако же оба мы останемся при своем, ибо что мне, что тебе совсем ни к чему показываться на глаза этих железных изуверов. Вампир достиг двери, закрывая ее за собой и проводя обратную волну трансформации.
– Что там? – набросились на него старушки.
– Бестиары. – Нервно сглотнул граф.
– Демоны их побери! – ужаснулась Априя.
– Но как они вошли в город? – Милана недоуменно уставилась на вампира. – Ваггет совсем рехнулся, что ли, впускать их?
– Это еще не все. – Граф руками стал показывать старушкам, чтоб поспешили собирать свое добро, разложенное на ступенях. – Срочно уходим, за этими молодцами приставлена Тень.
– Тень? – Две старушки округлили рты в немом удивлении.
– Да, там дьесальф, он заметил меня и отпустил, но боюсь, вопросы у его хозяйки возникнут, и очень скоро, о причине моего здесь присутствия. – Вампир постарался как можно тише выдвинуть язык засова на двери, дабы блокировать дверь. – Хорошо бы обрушить тоннель, сможете? Они не должны выйти к усадьбе Ульриха, там слишком много наших следов, если они спустят псов возле дома, ничто не помешает им выйти на мой клан.
– О, это не волнуйся. – Заулыбались сестрички. – Насчет что-то разломать качественно это ты, милок, по адресу, обрушим тут все к такой-то матери.
* * *
– Командор Альва, собачки готовы. – Старший «псарь», обойдя свое хозяйство, подошел к ней, задумчиво постукивая по руке кольцами сжимаемого кнута. – Прикажете спускать?
