скачать книгу бесплатно
«Психологическая помощь при депрессиях. Лечение. Консультация профессионала. Недорого».
Сама не зная зачем, Ани оторвала всю листовку целиком и спрятала ее в карман.
* * *
(Lara Fabian – Adagio (English))
Может, так действовали выпуклые корешки стоящих на полке умных книг? Или медленно покачивающийся на бежевом деревянном столе небольшой хромированный маятник? Или же песочные часы, которые давно никто не переворачивал, будто указывая на факт неспешности, наличия неограниченного количества времени, которого хватит на все – на то, чтобы выслушать, разобраться в ситуации, понять и помочь.
Ани-Ра не знала, что именно так действовало – мягкая софа, спокойный взгляд темных женских глаз или же успокаивающая игра солнечных лучей на ковре, но в этом кабинете действительно хотелось говорить.
И она говорила, говорила и говорила, и все никак не могла успокоиться – перебивала саму себя, захлебывалась эмоциями и выдавала все новые порции путаной, порой бессвязной речи.
– …Все изменилось тогда, когда мы нашли карту – ту самую карту, понимаете? Не бумажную, как мы поначалу искали, а электронную. Странный предмет с экраном, и на нем было видно все – местонахождение солдат, рельеф местности и юниты. ЮНИТЫ! Получается, эти сволочи, всегда знали, куда мы движемся и попросту отстреливали, как скот. А теперь о юнитах знали не только они, но и МЫ! Вы представляете, как много это для нас значило? И тогда, именно тогда, все изменилось… Вам не понять, да? Но это было важно, поверьте. Из обычной кучи «повстанцев» мы превратились в настоящий боевой отряд с оружием, стратегией, планами – мы уже могли противостоять, понимаете? Противостоять!
Руки тряслись так сильно, что небольшую фарфоровую чашку с чаем пришлось отставить на широкий деревянный подлокотник софы.
– И Ивон, стала замечать меня, принимать за свою, мы стали вместе просчитывать действия на завтрашний день, планировать набеги, думать о том, как добраться до противоположной стороны Уровня…
– Зачем?
– Чтобы найти портал.
У сидящей напротив женщины был удивительно мягкий голос – правильный, глубокий, поощряющий продолжать повествование. Темная кожа, черные кудрявые волосы и ровная, идеально отглаженная блузка, цвета морской волны. Пальцы, с накрашенными бордовым лаком ногтями, изредка вздрагивали, когда сцепленные в замок руки сдвигались на сантиметр или два в сторону.
Ани-Ра, не замечая ни деталей, ни обстановки, тонула в воспоминаниях:
– Мы очень долго шли вместе… Отряд вырос до тринадцати человек. А потом…
Ее голос вдруг прервался; в кабинете повисла тишина; на столе равномерно мотался из стороны в сторону маятник.
– А потом?
– Ивон погибла потом. Попала в засаду, и я не успела ее вытащить. Нет, успела, но не вовремя, поздно… – Слова казались куцыми, незаполненными смыслом, не умеющими передать тяжесть сожаления. – Я не успела.
Сердце вновь, как и тогда, стучало в горле.
– Я держала ее той ночью на коленях, умирающую. Руки в крови, ее крови. Она замолчала перед рассветом, а я все гладила и гладила ее голову, плечи, куртку. Она остыла у меня на руках.
Ани зависла. Долго не могла заговорить вновь – пыталась проскочить сложное воспоминание, но программа в голове дала сбой – возвращалась на поврежденный сектор и выдавала одну и ту же картинку.
– Я копала ей могилу одна. Откидывала эти камни, землю… Рыла ее штыком от винтовки. Не знаю, почему я была одна – куда делись остальные? Я отбилась от них, потеряла всех и так и не нашла. Я долго копала… кажется, целый день – очень хотела похоронить ее, как человека. Как достойного человека, который сражался не только за себя, за других. А после… не хотела жить. Думала, буду сидеть там, пока меня не подстрелят. Ждала, чтобы кто-нибудь… быстрее.
В глаза напротив, закралась тревога; руки несколько раз сменили положение – распался и вновь скрепился из черных пальцев замок, но молчание не нарушилось.
Ани-Ра безрезультатно сглотнула вставший в горле ком, и привычно, безо всякой жалости, смахнула текущую по щеке слезу.
– Меня никто не подстрелил. Странно, да? Рок какой-то… Я просидела там до самого заката, представляете? И никого. Ни карты, ни юнитов, ни человека вокруг. Я тогда думала – застрелюсь сама. Просто дуло к виску и выстрел – несложно ведь, да? Нет, несложно, но ведь Ивон сражалась за меня – за что? За меня, дуру? Чтобы я вот так? Нет…
Женщина-психолог, кажется, не дышала, но с лица не сходил вопрос – что дальше? Что случилось дальше?
– А дальше,… как все порой странно – я встретила и отбила у чужих «повстанцев» солдата. Они его мучили, понимаете? Нет, вы не подумайте… – Ани заломила руки. – Я не «за» солдат – они скоты, но мучить зачем? Поймал – убей, зачем мучить? А его пинали, его били ногами в лицо… И я… я застрелила «повстанцев» – я была не в себе, да? Вы думаете, дура? Я застрелила двух мужчин. Своих.
Что думала, темнокожая женщина, осталось тайной – Ани не ответили.
Теперь дрожало все внутри. Не радовал ни свет на ковре, ни остывший чай, ни корешки незнакомых книг.
– Я странная, да? – Болезненная усмешка исказила не столько лицо, сколько сердце. – Я рехнулась… Я тоже так думала, когда тянула его с собой – лечила, кормила, укрывала по ночам своей одеждой. А он немым оказался… Не знаю, почему. Немым. Может, языка у него не было – страшненький такой парнишка, лицо узкое, глаза карие, нос с горбинкой, но если бы не он, я бы не вышла, понимаете? Не прошла бы до конца. Это он меня научил всему – всему. Как драться ножом, как уворачиваться от захвата, как бить так, чтобы… сразу. По вечерам он рисовал на земле карты – показывал короткие и безопасные проходы между холмами, мы жгли костры. Стрелками указывал куда идем, куда двигаться. И это он…
Ани вновь прервалась на секунду. Сглотнула.
– …это он показал расположение портала. И я вышла. Потому что поняла, где он… Знаете, я вот только сейчас подумала? Ведь только солдаты знали про портал. Тогда откуда Ивон?… Неужели она тоже их мучила, била, как те мужики. Резала? Нет…
С пересохших губ слетел недоверчивый страшный смешок.
– Она ведь не мучила, солдат, да? Она бы не стала… Но только она знала про портал. И она знала, кто главнокомандующий. И теперь знаю я. Странно это, да?
– А что случилось с тем солдатом?
– Он умер, защищая меня. – Фраза прозвучало глухо и безэмоционально – сил на эмоции не осталось; Война, кажется, выжгла их все. – Я до сих пор не знаю, как его звали.
Погруженная в собственные мысли, Ани не сразу заметила, что лицо женщины напротив давно утратило участливое выражение – превратилось в удивленную, пропитанную тревогой маску. Но размер истинной паники выдавали глаза, в которых за тридцатью тремя перегородками из умело выстроенного профессионализма, проглядывал страх: «Передо мной настоящая психопатка. Больная, помешанная… Не вылечить, нет. Изолировать».
А Ани-Ра, к собственному счастью, научилась различать оттенки во взглядах так же хорошо, как и убивать.
Психолог все еще пыталась сохранить добродушное выражение, но дрогнувший при следующем заданном вопросе голос, выдал всю глубину заложенного в него смысла.
– Где? Где все это было?
Ответ дался легко. Как и понимание того – не помогут. Здесь ей не помогут. Нигде.
– Во сне.
Чуть больших усилий стоило натянуть на лицо маску расстроенного, но нормального человека и замаскировать возникший – Ани знала, он возникал там всякий раз при мыслях о Войне – нездоровый блеск в застывших глазах.
– Меня мучают кошмары. Очень детальные. Вы же видите? Кошмары.
Челюсть темнокожей женщины отвисла до самых, сцепленных в замок, пальцев.
Пять минут спустя Ани-Ра Эменхайм покинула кабинет, швырнула в секретарскую урну выписанный на успокоительное рецепт и быстро зашагала по коридору. А еще пять минут спустя она тряслась на трамвайном сидении, смотрела через пыльное окно на проплывающие за окном знакомые улицы стабильного Нордейла – его дома, людей, тротуары, и с омерзением чувствовала, что давно не была такой опустошенной. Оплеванной, пустой и никому не нужной.
Этой ночью, семью часами позже, она прикрепила к днищу черного джипа бомбу.
Глава 4
– Прекрати это, Барт!
Пес мешал слушать новости, читать газету, пить и попросту наслаждаться хорошим утром – утром выходного дня, когда не нужно ехать в штаб, нестись к Начальнику, писать отчеты и рапортовать о событиях. Довольный, несколько минут назад вышедший из душа, Эльконто пытался строить планы: сначала хороший плотный завтрак, затем полигон – давно хотелось опробовать новый прибывший на склад пулемет «СМР-28», затем возвращение домой, часок вздремнуть, а после с ребятами в бар. Как же давно он не пил пива и не хрустел чипсами.
Мысли то и дело прерывались звуком катаемой по кафельному полу железной миски – пес требовал еды.
– Да я ж тебе положил другого корма – вот им и хрусти!
Овчарка бросила на хозяина недовольный, чуть виноватый взгляд и тут же вновь принялась толкать носом миску.
– Ты пытаешься клад под полом отрыть? Его там нет. Ешь вон те камни, у холодильника, твои любимые кончились, позже куплю.
Барта объяснение не удовлетворило – он лег возле пустой посудины и всем видом признал поражение. Хорошо, мол, так и умру здесь, некормленый, неласканный, одинокий и никому не нужный.
Дэйн терпел это шоу минут пять, пока скрежет металла о кафель не начал раздаваться вновь – умная псина вовремя сообразила, что вид поверженной «жертвы» не приводит к нужному результату и сменила тактику; Эльконто смял в кулаках края газеты и зарычал:
– Ладно! Уболтал увалень ушастый! Поехали в магазин – сам выберешь, какой захочешь.
Коричневые уши тут же встали торчком, а мохнатый хвост радостно заколотил по полу.
– Я из-за тебя час времени потеряю… Блин, только настроишься на отдых, как твои планы тут же кто-нибудь выстроит за тебя.
Раздался согласный восторженный «гав».
– Ну-ну. Все, иду, одеваюсь. И не вздумай снова гонять эту миску – поцарапаешь пол, надаю по жопе.
Эльконто шумно вздохнул, отодвинул недопитый кофе, щелкнул пультом от телевизора и, провожаемый довольным взглядом питомца-манипулятора, покинул кухню. Уже из коридора проворчал:
– Лучше б я Пирата взял себе. А тебя отдал Стиву.
Пес погрустнел. Впрочем, ненадолго, потому что уже через секунду, проскальзывая когтями по плитке, бросился следом за хозяином.
Редко какой день начинался так же ласково, как этот: залитая утренним светом улица, исходящая от покрытой росой травы свежесть, легкий и теплый ветерок постепенно уходящего лета, разлившийся в воздухе запах земли, асфальта и пыли, полное отсутствие прохожих.
Дэйн остановился на крыльце, потянулся до хруста в суставах, полюбовался лужайкой, которую собственноручно подстриг несколько дней назад и развернулся, чтобы запереть дверь.
Барт, тем временем, помочился на розовый куст, обежал, проверяя сохранность владений, периметр дома, вернулся и радостно застыл на мощеной дорогим бежевым гравием дорожке.
– Если ты продолжишь на него ссать, он засохнет – я же это уже говорил? Говорил. Но тебе все равно – не ты платишь садовнику.
Псу, несмотря на постоянное ворчание, было так же радостно, как и Эльконто. «Хороший день, – говорили умные карие глаза, – хороший. Поехали уже за едой, а после ты возьмешь меня с собой на полигон, где в лесу я погоняюсь за кроликами»
– Ага, разбежался. Будешь дома сидеть – свои камни жрать.
Барт отрывисто гавкнул.
– Вот привык ты со мной спорить, а? Что за манеры…
По дорожке к машине они зашагали вместе – двухметровый, одетый в легкую футболку, мужчина с белым «ежиком» коротко стриженых волос на голове, и его мохнатый и ушастый друг.
Отрывисто пикнула, сообщая об отпертых замках, сигнализация джипа; Дэйн ловко перехватил брелок пальцами и отпер водительскую, а затем и пассажирскую двери.
– Залезай.
Барт рванулся, было, вперед, но почему-то замер. Не прыгнул, как делал сотни раз до этого, на кожаное сиденье, не завозился на нем, поскуливая, чтобы тут же опустили окно – ведь как же без ветерка? – вместо этого напрягся, принюхался, опустил голову и утробно зарычал.
– Эй, друг, ты чего? Лезь в машину. Давай. Чего это с тобой?
Пес не двинулся с места – его глаза, словно приклеенные, смотрели куда-то вниз – в просвет между асфальтом и колесами; загривок вздыбился.
За всю историю совместной жизни Дэйн едва ли мог припомнить такое странное и почти неуместное поведение овчарки – что за ерунда?
– Ты чего там увидел? Кто-то пометил нам колесо? Кошка забралась под машину?
Эльконто даже нагнулся, чтобы убедиться, что кошки там нет – да и вообще, Барт, насколько он помнил, миролюбиво относился ко всем четвероногим из семейства кошачьих.
Всколыхнулось раздражение; минуты чудесного дня утекали в трубу – время к обеду, а он никак не может доехать до магазина.
– Нет там никого. Залезай, говорю! Пошел!
Дэйн попытался сдвинуть мохнатую холку с места, но в асфальт тут же уперлись длинные когти; тело Барта напряглось, как каменное.
– Да ты что, вообще? Достал меня с утра уже… Залезай!
Рычание усилилось.
– Блин, надо было тебя дома оставить. – Эльконто раздраженно звякнул ключами; внутри маревом заколыхалась злость. – Слушай, ты, как хочешь – оставайся здесь, а я поехал. Заколебался я тебя уже ждать…
Но стоило ноге в белом спортивном кроссовке оторваться от земли, как штанину тут же схватили, клацнув, острые зубы. Схватили и что есть мочи потянули назад; от неожиданности и примененной силы Дэйн покачнулся и едва не упал – пошатнулся, кое-как выровнял равновесие и тут же заорал:
– Слушай, я тебе по заднице сейчас дам! Ты мне джинсы испортил! Отцепись от меня, фу! Выпусти штанину, говорю!
Он даже замахнулся – больше демонстративно, нежели с намерением ударить – Барт вздрогнул, прижался к земле, но штанину не выпустил; рычание теперь лилось из его груди непрерывно.
– Барт!!!
Пес кое-как разжал зубы и тут же принялся скулить.
– Да в чем дело, бл%№ь!?
Собачьи глаза смотрели в одну и ту же точку, куда-то под поддоном; шерсть на загривке не опадала.
Эльконто выругался, разочарованно мотнул головой и уже решил, было применить силу, чтобы оттащить сбрендившего пса от джипа и забросить его в дом, когда неожиданно замер сам – в голове резко и неожиданно всплыла брошенная Лагерфельдом фраза месячной давности:
– Зачем ты натаскиваешь его на взрывчатку? Он же агрессивным станет. Помнишь, что говорил Дрейк? Нюх портится, сознание меняется, собаки перестают нормально воспринимать незнакомые запахи, злобятся. Ты б еще на наркоту его подсадил…
– На наркоту не хочу. А взрывчатка… вдруг пригодится? – Тогда ответил он.
– Ну, «вдруг», конечно, всегда может случиться.
Доктор покачал, помнится, рыжей шевелюрой, а Дэйн от своего не оступился – все возил Барта на полигон, учил распознавать, реагировать, учил… рычать в случае опасности.
– Да быть такого не может! – Шея, несмотря на умеренно теплый ветерок, покрылась испариной. – Быть этого не может, Барт…
