скачать книгу бесплатно
Единение с природой благотворным образом действовало на ее душу.
По характеру она была скорее нелюдимой, чем душой компании. Ей не нравились все эти приемы, встречи, вечеринки, многочисленные интервью не менее многочисленным изданиям – все то, что с детства окружало ее и ее семью, и чего ей вряд ли когда-нибудь удастся избежать.
Она бы с удовольствием променяла все это на часы, проведенные с книжкой, которую бы с упоением читала, лежа в гамаке в самом обычном деревенском саду. Однако у подобных ей людей выбор был не слишком-то велик. Ей была уготована роль публичного человека, и придется смириться с этим, хочешь ты того или нет.
Но в те редкие моменты, что ей даровала жизнь исключительно для себя самой, она жадно наслаждалась этой самой жизнью; как измученный жаждой путник в пустыне набрасывается на воду, она набрасывалась на уединение, которое проводила в тихих уголках собственной души.
Сегодня, как и обычно, она взяла с собой специальный, плотно прилегающий к телу рюкзак, бутерброды и воду, небольшое полотенце и свою любимую книгу и направилась верхом в Аравийскую пустыню. После прогулки она надеялась укрыться в тени какой-нибудь скалы и тихо, с расстановкой, почитать.
Разогнав лошадь в галоп, она летела по пустыне, словно птица. Она чувствовала себя такой свободной, что терялось ощущение места и пространства, терялось чувство реальности. Только ты и ветер. Ты и пустыня. Ты и свобода.
Сколько она вот так ехала, она так и не поняла. В себя пришла только тогда, когда увидела, что подъехала уже довольно-таки близко к национальному парку Эльба. Лошадь по виду сильно устала. Хотелось пить.
«Да уж, еще немного, и мы уехали бы в Судан» – подумала незадачливая наездница.
Было уже поздно, и начинало темнеть. Да, ну и вляпалась же она в историю. Сейчас уже точно будет не до книжек. Что если она наткнется на каких-нибудь бандитов по дороге? Маменька уж точно не упустит случая сказать: «Я же тебе говорила!».
Подумав это, она вдруг увидела прямо на своем пути костер. На душе стало весьма неспокойно, но деваться было некуда, другой дороги назад не было. Не на шоссе же ей выезжать? Там вообще неизвестно, чем все могло закончиться. И как она его не заметила?
Подъехав ближе и спешившись с лошади, девушка на всякий случай набрала в ладонь горсть песка, чтобы бросить его в глаза обидчику, если понадобится. Однако уже через долю секунды заметила, что перед ней был самый обычный турист. Одет он был в арафатку, которую выдают для катания по пустыне на квадроциклах.
Судя по всему, турист был непростой. Рядом с ним находилась лошадь. Инструктора поблизости не было.
Она поняла, что с лошадью что-то произошло. Лошадь не стояла, а лежала на песке.
Подойдя ближе, она спросила, не нужна ли помощь. Хотя какую помощь она могла оказать. Сама не поняла даже, зачем спросила.
Мужчина снял арафатку, и обнаружилось, что это был вполне себе молодой человек лет двадцати семи-двадцати восьми.
– Здравствуйте! Поехал прокатиться, да так увлекся красотами пустыни, что и не заметил, как лошадь расковалась. Мы довольно долго проехали так, и она повредила ногу. Я уже вызвал помощь, и скоро ко мне должны приехать. Но я заехал слишком далеко, и, возможно, это займет время. А как вы здесь оказались?
– У меня почти та же история. Мы выехали прокатиться по пустыне, но так увлеклись, что, похоже, наше чувство реальности улетело в открытый космос.
Она собиралась уже было сказать, что раз все в порядке, то она, пожалуй, поедет, так как ей не хотелось бы путешествовать по темной пустыне в одиночку.
Но тут молодой человек подошел ближе.
– Раз уж мы оказались с вами здесь в таких необычных обстоятельствах, позвольте представиться. Меня зовут Анхель.
Он как-то слегка наигранно протянул ей руку. В ее кругу не было принято здороваться за руку, но поставить в неловкое положение незнакомого мужчину ей хотелось еще меньше. Поэтому, после некоторых колебаний она протянула ему руку, туго затянутую в перчатку.
Она взглянула ему прямо в лицо. Какие интересные глаза. Волосы незнакомца были темного, почти черного цвета, а глаза – темно-серые, цвета каменного угля. Казалось, они были столь же самородны, как графит, а глубина их взгляда вмещала весь мировой запас антрацита.
На губах этой горной энциклопедии в виде заблудшего туриста, стоявшего посреди пустыни, играла улыбка. Его рука, как ей показалась, задержала ее руку чуть дольше положенного приличием.
От незнакомца исходил тонкий запах дорогого парфюма, и Амиру словно начало уносить в какую-то неведомую ей плоскость.
Голова начала слегка кружиться, а в животе забилась стая диких бабочек. Она услышала, как назвала страннику свое имя.
– Извините меня. Я не знал. Было с моей стороны верхом бестактности протянуть вам руку.
Амира слушала вполголоса. Так ведь она знает его! Господи, но как же он здесь оказался? Ирония судьбы, да и только. Однажды она с ним даже на одном посольском приеме виделась. Они тогда были совсем детьми, и по понятным причинам их друг другу не представили.
Анхель с хромой лошадью был никто иной, как Анхель Аарон Рамон Мигель Теодоро Оливера, наследный принц небольшого европейского государства Кастания, и единственный сын короля. У короля и ее отца был общий друг, посол Кастании в Марселе.
Что он делал здесь, один? Где его охрана? Все это не поддавалось никакому объяснению. Но для человека ее круга меньшей неожиданностью было встретить на улице королевскую особу, чем то, что через два с половиной месяца они оба приступают к работе в одном и том же оркестре, оркестре «Фортиссимо», который принадлежал ее отцу.
В семье Оливера был давно устоявшийся обычай на какое-то время посылать детей работать после окончания университета. Но почему не в королевский оркестр Кастании? Еще одна загадка. Но, впрочем, она любила загадки.
– Никакого неудобства. Я живу во Франции, католичка. В моей семье не совсем принято здороваться за руку, но и неприличным это не считается. И я осведомлена, что и вашей семье за руку не здороваются.
С этими словами она дерзко взглянула прямо в его глаза. Казалось, они поняли друг друга без дальнейших объяснений. Никто не мог выдержать ее кипящего взгляда более двух секунд. Но Анхель, как завороженный, все смотрел и смотрел. Эта игра душ, противостояние двух сердец словно бы затягивали Амиру в сладостную воронку, названия которой она пока что не могла понять до конца.
***
От лагеря отъехал небольшой джип защитного цвета. В машине сидели двое военных, за рулем сидел Сиддхартх, а рядом – Елена Скворцова. Сиддхартх был одет в черную форму, традиционную для местных военных. На Елене были черные военные брюки и белая футболка.
Она недоумевала, куда он везет ее, но виду не подавала и все время сидела молча.
Вдруг машина заехала в небольшой карман и остановилась.
– Вылезай, – тихо сказал майор.
Елена недоуменно посмотрела на него.
– И что я теперь должна делать? Вы будете пытаться повесить меня на скале, чтобы проверить как-то еще?
– Сейчас сама увидишь. Сегодня мы с тобой будем учиться бегать.
Елену разрывали на части противоречия. Она не хотела бегать. Она боялась, что ноги опять откажутся слушаться ее. Но с Соти выбор был невелик. А разговор обычно проходил коротко. Поэтому она, не говоря ни слова, вылезла из джипа.
– Вставай перед машиной.
Она молча повиновалась.
Сиддхартх, не объясняя ничего, тихонько нажал на газ, и джип поехал прямо на нее.
– Теперь разворачивайся и беги. А если не хочешь, я раздавлю тебя прямо здесь. И я не шучу.
Елена не верила ему. Она знала, что он не убьет ее. Не убил же тогда, в лодке. Однако Сиддхартх, казалось, не шутил. Машина вплотную подъехала к девушке и уперлась бампером ей в колени. Джип ехал медленно, но бампер все больнее и больнее гнул ей ноги. Еще немного, и они хрустнут, как две полые куриные косточки.
Закусив губу, Елена развернулась и пошла прочь от автомобиля. Но в майора, казалось, вселился дьявол. Джип ускорялся. Елена уже тихонько бежала. Она не верила своим глазам, но она бежала!
Неубедительно это было лишь для Соти, давившего на газ. Машина разгонялась все быстрее и быстрее, и еще немного, и она ударит ее. Елена как угорелая неслась вверх по запутанному горному серпантину. В ее голове роились самые разные мысли.
Наверное, Сиддхартх просто потерял рассудок, что часто бывает с военными горячих точек от психических перегрузок.
Еще немного, и он переедет ее. И ее короткая жизнь закончится прямо здесь. Инстинкт самосохранения двигал ее ноги, заставлял ускользать от сумасшедшего за рулем джипа, но он постоянно настигал ее. Еще бы! В отличие от джипа она не могла разогнаться до скорости 50 километров в час!
Перед глазами полетели золотые звезды. Пульс зашкаливал, а в висках стучала тысяча маленьких молоточков. Она бежала как угорелая, понимая, что еще несколько секунд, она потеряет сознание, и все для нее закончится. Сложно было догадаться, сколько продолжалась эта пытка, но, похоже, она загнала себя окончательно. Елена уже начинала мечтать об обмороке, только бы прекратить эту безумную агонию.
Взлетев почти на самый верх серпантина, она поняла: все, это конец. Сил больше не было, перед глазами все поплыло. Она забежала в карман, а потом как подкошенная рухнула на колючий мелкий гравий и отключилась.
Очнувшись, она увидела, что лежит на обочине. Ее доселе белоснежная футболка была вся в дорожной пыли, колени и локти разбиты. Ни джипа, ни Сиддхартха в пределах видимости не обнаружилось.
5
Амира была на седьмом небе от счастья. Нет, ей, конечно, и раньше нравились молодые люди, и она даже кое с кем встречалась, но отношения с Анхелем трудно было описать простыми словами.
Они использовали это лето на полную катушку. Они узурпировали, украли его у жизни и наслаждались каждой его минутой, зная, что когда придет осень, их, скорее всего, разбросает по разные стороны баррикад.
Анхель был так похож на нее, и в то же время так бесконечно от нее далек, что это порой сводило ее с ума, но еще сильнее притягивало к нему, словно гигантским магнитом. Выяснилось, что они родились в один день. Наверное, это что-то проясняло в их невероятном друг к другу притяжении.
Прошло уже почти три месяца с тех пор, как они начали встречаться, и, как ни странно, они не надоедали друг другу, хотя проводили вместе почти все свободное время.
Амира не знала, что ей нравится в нем больше: чувственная мужская красота, четко очерченный рот, немного грустные глаза со слегка опущенными вниз уголками, манера держать себя или же то, что они могли часами, сутками даже говорить друг с другом на самые разные темы, не утомляясь и не раздражая друг друга.
Она почувствовала буквально с первых минут, что Анхель – ее родственная душа. Эта мысль иногда пугала ее, пугала настолько, что ей хотелось бежать на край света, но каждый раз он брал ее за руку, как будто чувствуя что-то, и темная пелена сомнений опадала, как старая мишура.
Она редко с кем находила общий язык настолько хорошо. Да, был еще ее брат Люк. Люк вообще был ее вторым я. Потом еще отец. Но это, конечно же, было все не то. Ее удивляло и немного пугало то, что она так хорошо чувствует и понимает человека, которого не знает и трех месяцев, но душа рвалась к нему, будто они были знакомы всю жизнь.
Когда он брал ее за руку, ее тело пронзал тонкий электрический разряд, а стая бабочек начинала танцевать вальс внизу живота. Ее словно бы уносило куда-то, реальность переставала существовать, а время замирало.
Они часто сидели на пляже, завернувшись в клетчатый плед, и глядели на море. Он обнимал ее, а она клала голову ему на плечо. Иногда он легонько целовал ее, и она улетала куда-то, словно пушистая снежинка, подгоняемая ветром.
У нее было много, очень много воздыхателей, но никто не поражал ее воображения, ни с кем не хотелось никуда улетать.
С Анхелем все было по-другому. С ним ей удавалось насладиться каждым новым витком отношений. И каждый раз, когда ей было немного страшно, он держал ее за руку и что-то тихо шептал по-испански на ухо. Его дыхание щекотало кожу, она утыкалась носом в его волосы, казалось, что рай на земле есть, и он наступил уже сейчас.
***
– Что это? – грубоватый сержант в черной военной форме и с коротко стриженым ежиком волос сердито посмотрел на Сиддхартха.
– Это наш новобранец, точнее, новобранка.
– Что у нее с ногами? Что это за кожаные авоськи намотаны на них? Ты мне сюда что, калек начал приводить?
Сиддхартху сложно было не захихикать над только что придуманным им словесным оборотом.
– Ее зовут Елена, ее рекомендовал Говинда. Да, с виду ни рыба, ни мясо, но ты же знаешь, Говинда никогда не ошибается. Поэтому нам нужно начать особую подготовку уже сейчас. С ногами у нее все в порядке. Проверено грузовиком! – довольно похлопал себя по животу Соти, – она полностью готова к дальнейшей обработке.
Сержант прошел мимо вытянувшихся в струнку солдат и подошел к Елене, стоявшей в самом конце шеренги. Она была почти на две головы ниже остальных, щупленькая, но держалась гордо и с достоинством, чем невольно завоевала расположение сержанта, почти что против его воли.
Он подошел к ней вплотную, нарушив все нормы приличия и личных границ. Сощурив глаза, он сказал:
– Что же, посмотрим, на что ты способна, мамочка.
Месяц спустя Говинда, Сиддхартх и Елена были замечены в боксерском клубе «Тикча» в центре столицы Патонга.
Посередине ринга стоял огромный, потный детина ростом, казалось бы, метра под два. Его ноздри раздувались от ярости, кулаки были сжаты, выражение лица было весьма агрессивным.
Этот огромный мешок из мяса и костей уложил в глубокий нокаут уже двоих борцов и готов был порвать еще дюжину.
– Говинда, ты уверен, что мы правильно поступаем? Ты знаешь, что этот клуб работает нелегально. К тому же, это бои без правил. И почему ты хочешь выпустить Елену против этого борова? Он выше ее почти на две головы и тяжелее раза в два. Он ее просто одним пальцем прикончит. А нас с тобой ждет трибунал.
– Наплевать. Ты прекрасно знаешь, что в нашем отряде либо становятся лучшими, либо убираются. Если она уберется на тот свет, мне все равно. Мне, наверное, не стоит повторять, Сиддхартх, что когда ей придется выполнять настоящие задания, никто не будет подбирать противников в ее весовой категории, знающих языки, манеры и столовый этикет. Никому не будет дела до того, что она женщина. Ей придется часто работать на пределе своих возможностей, когда ситуация наверняка застанет ее врасплох, и не будет времени на долгие размышления. И она должна знать, где этот предел, должна знать, откажет ли ее организм, и если да, то в какой момент. И если этот увалень прикончит ее сейчас, так тому и быть. Но это лучше, чем она потом подставит правительство в самый неподходящий момент. А с трибуналом я как-нибудь разберусь, если нужно будет. Ты не знаешь всего, Сиддхартх. Я намеренно не рассказывал тебе. Но у Елены есть одно очень слабое место, к моему сожалению. Я с самого начала знал, что с ней что-то не так. Никогда не забуду этот ее наплевательский вид тогда, на площади. Но нашей службе внешней разведки удалось кое-что накопать на нее. И кто знает, если бы эти сведения были у меня раньше, я бы, наверное, не решился взять ее в отряд, слишком велик риск. Но теперь уже поздно, слишком много времени прошло, слишком много сил вложено, и слишком много поставлено на кон. Ты лучше моего знаешь, какие невероятные успехи она показывает во всем остальном. С ней никто не может сравниться, даже и близко подойти не удавалось еще никому. Но эта роковая красотка как будто идет по тонкому льду. Он надламывается под ней, и назад дороги нет, только пропасть. Когда наступит нужный момент, я надавлю на эту ее больную мозоль. Мне очень важно увидеть, каковы резервы ее организма, и что она станет делать. Дай ей шлем и капу и выпускай на ринг.
Боров был в ярости.
Они, что издеваются? Ему, королю ринга, подсунули какую-то фарфоровую куклу. Он стерпел от хозяев ринга много унижений, чтобы добиться того, чего добился, и он не потерпит этого цирка более. Он сейчас проломит башку этой стеклянной вазе, и дело с концом.
С этими мыслями он яростно смотрел на появившуюся в углу ринга Елену. Ударил гонг. Детина вскинул руки и резко направился в середину ринга. Елена тоже. Говинда не успел даже ойкнуть, как детина накатил смачный удар ногой прямо в живот Елене. Девушка крякнула и скрючилась, но не сдавалась.
Она с большим трудом выпрямилась, но еще пыталась сопротивляться. Однако детина на ринге не оставлял ей, похоже, ни единого шанса. Буквально мгновение спустя в ее голову полетел мощный удар кулаком. Потом удар другим кулаком под ребра. Елена взвыла и схватилась за бок. Еще один удар в живот и девушка, сложившись пополам, лицом вниз рухнула на ринг.
Сиддхартх кусал губы. Похоже, сумасшествие Говинды в этот раз перешло все границы. Нужно кончать это безобразие немедленно.
Но он не успел ничего сделать, так как Говинда, раздвинув канаты, устремился на ринг.
«Ребра. Что-то с ребрами. Возможно, перелом. А может быть, еще чего похуже», – размышлял он. Но останавливаться было уже слишком поздно.
Этот маленький момент майор Сиддхартх Соти запомнит надолго. Говинда, стоя на коленях и склонившись к Елене, что-то сердито шептал ей на ухо. Было видно, что он даже вспотел.
Но, кажется, все было напрасно. Чертыхаясь, Говинда встал и направился в сторону так называемого рефери.
И в этот момент произошло что-то странное. Елена, еще две секунды назад пластом лежавшая на ковре, медленно начала подниматься. Вот она, пошатываясь и держась за бок, стоит в полный рост.
Боров-убийца, увидев, что его добыча все еще сопротивляется, быстрым шагом направился к ней, чтобы прикончить окончательно.
Его кулак опять полетел ей в голову. Как ни странно, Елена увернулась, а детина по инерции пролетел немного вперед. Когда он, наконец, развернулся, Елена, резко ухватившись за его плечи, подпрыгнула и нанесла сокрушительный удар головой в лоб чуть повыше глазных впадин.
Из глаз детины посыпались искры. Елена, казалось, совсем озверела: лицо ее было перекошено от бешенства, глаза налились кровью, кулаки сжались в припадке лютой ненависти.
Попадись ей сейчас целый отряд таких качков, она бы, наверное, прикончила их всех.
Воспользовавшись его минутной слабостью, она резко и точно наносила прицельные удары голенью правой ноги ему в бок, голень, левую руку. Потом она нанесла сокрушительный удар локтем в голову. Детина повалился на ковер, но Елену было уже не остановить.
Еще секунда, и она его убьет. Говинда, понимая, что с ней уже никому не справиться, достал из кармана какой-то полупрозрачный пластиковый предмет, похожий на микрошприц, и почти незаметно вскинул руку. В ту же секунду Елена рухнула ничком, как подкошенное дерево.
***
Босния и Герцеговина.
Ему не хотелось умирать, но, похоже, выбор был не так уж велик. На голове у него был черный тканевый мешок, а руки связаны. За те две минуты, что он простоял на этой сырой, холодной земле, он прожил целую жизнь. Он не знал, кто и зачем привез его сюда, но, похоже, дела его были совсем плохи.
Кто-то резко дернул за ткань и стащил мешок с его головы. Глаза приговоренного встретились с глазами палача. Это были и не глаза будто, а две колючих проволоки, резавшие и царапавшие душу приговоренного к смерти.
– Как ты посмел? Кто позволил тебе расстреливать оркестр? В какой момент и кто счел себя богом? Я же просил вас только припугнуть их, помучить несколько дней и потом отпустить?! Какого черта?
