скачать книгу бесплатно
– Мне кажется, вас ждет своего рода церемониальная охота.
– Как же я сама не догадалась, – простонала Серильда.
Вскоре она уже сидела у туалетного столика, а служанки поспешно расплетали ей косы и втирали в руки и щеки масло, так что от нее теперь пахло, как от кладовки с припасами. Все это время Анна и Гердрут прыгали на кровати, а Никель с Хансом бросали кости, игре в которые их научил конюх. Он был на пару лет старше Ханса, и дети ему сразу же полюбились.
Серильда заглянула в висевшее над ее туалетным столиком зеркало. В тусклом свете свечи золотые колеса на ее черных радужках были хорошо видны. Когда они впервые встретились с Эрлкингом, король решил, что это колеса прялки, поэтому-то его было так легко убедить, что Серильда благословлена богиней Хульдой и может прясть из соломы золото. Но нет – на самом деле Серильда была отмечена колесом фортуны. Крестница Вирдита, бога историй, удачи и обмана.
То, что Вирдит стал ее крестным, должно было быть благословением, ведь много лет назад, в Бесконечную Луну, ее отец помог богу. Но на самом деле ее проклятый язык приносил одни несчастья ей самой и людям, которых она любила.
Случись Серильде как-нибудь встретиться с Вирдитом, она разбила бы колесо фортуны о его неблагодарную голову.
Стукнув в дверь, в покои ворвался Фриш – ее «паж» и посыльный.
– Она готова? – спросил мальчишка. Сначала он адресовал свой вопрос Анне, не обращая внимания на то, что та стояла на руках, прислонив ноги к спинке кровати для равновесия.
– Ну и ладно, – махнув рукой, он повернулся к Серильде и служанкам. Взглянул на ее волосы, теперь убранные в одну затейливо заплетенную косу, на разложенное на стуле снаряжение для верховой езды. – Лучше вам поторопиться, иначе король может начать убивать там людей.
– Кого это он собрался убивать? – Анна повернула голову; ее косички лежали на ковре. – Здесь все и так уже мертвые.
– Почему он расстроен? – спросила Серильда. – Я не опаздываю. Пока еще нет.
– Без нее все равно не начнут, – добавила Анна. С грохотом опустив ноги на пол, она встала.
– Мы стараемся, как только можем, – отозвалась одна из служанок, капая Серильде на губы чем-то из маленького горшочка. – Нам было бы проще, если бы нас со всех сторон не отвлекали.
И она бросила на Анну и Гердрут выразительный взгляд.
Фриш пожал плечами.
– По-моему, тут дело в духе-буяне.
Серильда напряглась.
– А что с ним?
– Он куда-то запропастился. Сегодня утром за ним послали несколько стражников, чтобы связать его и держать в цепях во время церемонии. Ты же знаешь, от него столько хлопот. Но его никто найти не может. А среди слуг ходят разговоры, что он может попытаться вмешаться и испортить праздник.
– Надеюсь, так и будет! – заявила Гердрут, сидя на кровати и болтая ногами, которые не доставали до пола больше фута.
– Помните, как он заменил чучела в северном крыле на тряпичных кукол с башками из брюквы? – сияя, напомнил Никель. – Он их, наверное, сто лет вырезал, но дело того стоило – когда охотники это увидели, у них были такие рожи!
Дети начали перешучиваться и хихикать, и Серильда не смогла сдержать улыбку. С тех пор, как Эрлкинг убил их и, завладев их душами, запер здесь, в замке, у Злата с его выходками появились благодарные зрители.
При мысли, что Злат может расстроить церемонию, у Серильды внутри вспыхнула искра надежды. Он спас бы ее в такой кошмарный день – это звучало очень соблазнительно и даже немного романтично.
Вдобавок ей не хотелось даже думать, что Злата могут снова заковать в цепи, словно одну из зверушек короля. Серильда подозревала, что Эрлкинг с удовольствием оставил бы его висеть лет на сто или двести, если бы золотые цепи не были нужны ему для охоты. К тому же в оковах Злат ужасно шумел, часами фальшиво распевая застольные песни и баллады, и большинство темных согласились, что уж лучше отпустить его на волю.
Серильда надеялась, что больше никогда не увидит его скованным.
И все же – они с Эрлкингом заключили договор. Ее уступчивость и ее ребенок в обмен на освобождение душ пятерых детей, которых она так любила. Ханса, Никеля, Фриша, Анны, Гердрут. Серильда вынуждена будет выйти замуж за Эрлкинга. Отдать ему дитя. В свое время это решение убьет ее. Но дети – лишь по ее вине они были здесь, а не дома со своими семьями, предвкушая долгое, безоблачное будущее.
Закусив губу, Серильда зажмурилась и мысленно обратилась к Злату, где бы он сейчас ни находился.
Не испорти все. Только не сегодня.
– Ну вот, готово, – сообщила служанка, заканчивая укладывать волосы Серильды. – Теперь будем вас одевать.
В каком-то оцепенении Серильда безропотно позволила служанкам увести себя за ширму и показать, в каком порядке надеваются эти кожаные доспехи. В охотничьем костюме она чувствовала себя неловко, но, когда помощницы под руки вывели Серильду из-за ширмы, ее встретили восхищенные взгляды детей. Всеобщего восторга не разделял лишь Ханс – и без того серьезный мальчик в последнее время впал в угрюмую хандру, и Серильда не могла придумать, как ему помочь. Ей не за что было его винить. Он был достаточно взрослым, чтобы понимать – никакое волшебство в заколдованном замке не способно компенсировать украденные у них жизни.
– Ты похожа на воительницу! – любуясь ей, воскликнула Гердрут, во рту у которой не хватало одного зуба. Первого и последнего молочного зуба, который выпал у нее в жизни.
Вопреки всему Серильде было приятно, что ее назвали воительницей. Кем-то, способным на большее, чем просто рассказывать сказочки.
– Нет, – тихо возразил Ханс. – Она похожа на охотницу.
Эти слова мигом испортили всем настроение. Радостные огоньки в детских глазах померкли, а Серильда почувствовала, как снова погружается в ужас, преследующий ее с ночи Пробуждающейся Луны, когда решилась ее судьба.
Она сглотнула.
– Ничего не изменится. Это всего лишь дурацкая церемония.
– Дурацкая церемония, – горько сказал Ханс, – после которой ты станешь Ольховой Королевой.
– Для вас я всегда буду просто Серильдой. – Она ласково взъерошила мальчишке волосы, но он лишь раздраженно вывернулся из-под ее руки.
– Нет, ты не будешь Ольховой Королевой, – сказал Никель. – С нами точно не будешь. А то получится, как будто ты ему принадлежишь. Я на такое не согласен. Мы придумаем тебе другое имя.
– Золотая королева! – пискнула Гердрут. Сияя, она взяла Серильду за руку. – Ты умеешь делать что-то из ничего. Ты можешь превращать солому в золото.
Серильда застыла, не дыша. Она не могла допустить, чтобы дети случайно проболтались и Эрлкинг узнал правду, поэтому пришлось лгать и им, что она настоящая златопряха. Но слова Гердрут напомнили ей о том дне много месяцев назад, когда они все вместе сидели под сосной, среди снежных сугробов, и Серильда рассказывала детям сказку о злом Эрлкинге и охотнице Перхте. В тот день именно Гердрут сказала, что Серильда рассказывает так, как будто прядет золото.
Оглядываясь назад, Серильда ясно поняла, что это был именно тот день, когда все в ее жизни переменилось. Она чмокнула Гердрут в кудрявую макушку, а потом притянула к себе остальных детей, не обращая внимания на мурашки, пробежавшие по коже от прикосновения их тел, хрупких, будто готовые рассыпаться ломкие осенние листья. Серильда просто была счастлива, что дети рядом, мертвые или нет.
Одна из служанок, откашлявшись, распахнула дверь.
– Простите меня, госпожа, но мы больше не можем заставлять Его Мрачность ждать.
Глава 5
Серильда не знала, чего ожидать от свадьбы. Когда она прямо спросила у Эрлкинга, он сказал, что от нее потребует только одно – быть счастливой невестой. На что Серильда ответила, что, поскольку быть счастливой для нее невозможно, она предпочла бы проспать всю церемонию, а когда начнется пир, пусть король пришлет кого-нибудь разбудить ее. Она пыталась досадить ему, но Эрлкинг просто рассмеялся.
Как будто она шутила.
Она старалась не волноваться. Даже если ей придется принести какие-то абсурдные клятвы в вечной любви, это не будет иметь никакого значения. Он мог целовать ее, надевать ей кольцо на палец или делать что угодно другое – все это просто спектакль. Их брак был фарсом. Он ничего не менял.
Король может потребовать у Серильды ее руки, но сердце – сердце ее всегда будет принадлежать ей самой.
Ну, если забыть о том, что ее сердце спрятано где-то, замкнутое внутри ее телесной оболочки, и она, возможно, не найдет его, пока не родится ребенок – а тогда будет уже слишком поздно.
Серильду провели по высокому мосту, по которому она прежде никогда не ходила, к той части внешней стены, по которой она никогда не прогуливалась, – напоминание о том, что этот замок огромен, полон закоулков, укромных уголков, комнат и башен. Где-то там, вероятно, лежали тела – ее и Злата.
Серильда спустилась по лестнице в длинный узкий коридор. День был солнечным и теплым, но даже сегодня в этих глухих, без единого окна, проходах царил холод. Кожа ее охотничьего костюма тихо поскрипывала при каждом шаге, и, хотя Серильда казалась себе нелепой в этих доспехах и бриджах, она в то же время чувствовала себя на удивление решительной, почти отважной.
Никто не смел ее и пальцем тронуть, а если бы и попытался, ее заряженный арбалет мог осадить любого смельчака.
У дверного проема, занавешенного тяжелой бархатной портьерой, свита приостановилась. Слуги отдернули ткань и пропустили Серильду внутрь.
Девушка вышла на каменный балкон, и ее зарождающаяся уверенность тут же дала трещину. Все тело напряглось.
Балкон располагался двумя этажами выше северо-восточного сада. На этой стороне Серильда почти не бывала. Здесь в основном располагались хозяйственные службы, голубятня, аптекарский огород, а также домик смотрителя, небольшой фруктовый сад и виноградник.
Сейчас внизу было устроено что-то вроде поля, со всех сторон огороженного деревянными столбами. Вокруг этой ограды расположился весь двор Эрлкинга. Серильда увидела Манфреда, из проколотого глаза которого, как обычно, капала кровь. Возница смотрел на нее с выражением чуть печальнее его обычного равнодушия. Рядом она заметила покрытого синяками конюха – голова опущена, пальцы теребят край туники. Безголовая женщина сменила свой обычный костюм для верховой езды на простое платье и повязала шарф на шею, чтобы скрыть рану, хотя ее кровь уже просочилась сквозь ткань.
Были там и темные, великолепные настолько, что на них было больно смотреть. Но эта красота была пустой, лишенной сострадания и радости. По большей части они казались скучающими, но когда глядели в ее сторону, их взгляды казались разгневанными. Серильда улыбнулась им в ответ.
Злат так и не появился. Серильда забеспокоилась, уж не удалось ли охранникам в конце концов его схватить. Кто знает, может быть, прямо сейчас он опять скован золотыми цепями. От этой мысли ей стало нехорошо.
Серильда надеялась, что с ним все в порядке, что он прячется где-нибудь в безопасном месте.
Еще она надеялась, что он не замышляет ничего ужасного.
Но какая-то крошечная, безрассудная ее частичка желала, чтобы он был здесь. Не среди публики, наблюдающей за разыгрывающимся кошмарным фарсом. А здесь. На этом балконе. Чтобы он взял ее руку в свои…
Глупости, глупости.
Балкон, на котором стояла Серильда, украсили для церемонии. Каменные перила были увиты гирляндами из роз цвета красного вина. Балясины украшали перевязанные черным кружевом букеты из шалфея и «овечьих ушек». На стенах замка висели золотые с черным полотнища, а внизу тлели пряные благовония, распространяя в воздухе пьянящий аромат. Все вместе выглядело роскошно и утонченно, и эта картина могла бы даже взволновать и растрогать Серильду, не будь ее жених жестоким тираном, убивавшим детей и волшебных животных ради развлечения.
Стоило ей подумать об этом, как она заметила прямо напротив своего балкона еще один, выступавший из стены замка, так же богато украшенный, как и ее собственный. Занавеси раздвинулись, и вышел король. Он был одет в прекрасные кожаные доспехи и высокие черные сапоги – как в первый раз, когда она встретила его в ночь Снежной Луны.
Охотник и король. Его вид в равной степени наполнил Серильду благоговейным ужасом и отвращением.
– Моя невеста, – произнес Эрлкинг, и его медоточивый голос разнесся в повисшей тишине от главной башни до стен замка. – Вы сияете, как солнце в день солнцестояния.
– Прелестно, – ответила она, нисколько не польщенная, и положила маленький арбалет на перила. – У нас в Мерхенфельде есть традиция разбивать глиняную посуду перед свадебной церемонией, чтобы отпугнуть злых духов. Я бы предложила начать с этого – да боюсь, мы можем лишиться половины наших гостей.
– Никакого темного не отпугнуть черепками от битых горшков и мисок. Но сама идея кажется мне забавной. – Король сверкнул жеманной улыбкой, чтобы заставить зрителей поверить, что он так обожает свою странную человеческую невесту. Но верил ли хоть кто-то? Кому вообще нужно было это притворство?
Наверняка никто из гостей и мысли не допускал, что между ними возможна любовь. Для этого потребовалось бы воображение даже богаче ее собственного, а таким обладали немногие.
– Наши обычаи, – продолжал Ольховый Король, – немного отличны от ваших.
– Это я уже поняла, – ответила Серильда. – Никогда не бывала на свадьбе, где жениху и невесте первым делом вручали бы оружие.
– Значит, вы просто еще не жили. – Любовно погладив изгиб собственного арбалета, король посмотрел вниз на толпу. – Добро пожаловать. Для меня большая честь, что вы все собрались, чтобы засвидетельствовать союз между мной и дамой, которую я избрал своей вечной спутницей. – Он взмахнул рукой. – Выпускайте дичь.
Внизу к большой огороженной площадке потянулись телеги, груженные клетками. Клетки открыли, и на площадку выпустили десятки животных. Зайцы, фазаны, пара кабанов и два маленьких оленя. Утки, гуси и перепела. Горный козел, с полдюжины овец, даже павлин, который распустил веер из ярких хвостовых перьев, стоило ему вырваться из клетки. Дюжина куропаток, которые расправляли крылья и взлетали на ветви смоковницы, не обращая внимания на ограждение, удерживавшее других животных в загоне.
Наконец, из самой большой клетки появился огромный олень с великолепными рогами, поднятыми к яркому послеполуденному небу.
Животные разбежались по полю; одни прятались, где только могли, другие бродили по загону, растерянные и испуганные. Их кряканье, вой, поскуливание сливались в нестройный хор. Горный козел занял угол двора и грозил рогами любому, кто осмеливался к нему приблизиться.
– Наш обычай прост, – сказал Эрлкинг. – Вы дадите мне брачную клятву и выстрелите. Если цель будет поражена – значит, слова ваши чисты и правдивы, и клятва будет считаться нерушимой. После того, как мы оба принесем клятвы, начнется пир – и все будут угощаться нашими жертвами.
Во рту у Серильды появился мерзкий привкус. Она ела мясо всю свою жизнь и нисколько не смущалась делать покупки у мясника в Мерхенфельде, лакомиться жареной свининой во время пира или готовить сытное рагу из говядины для себя и папы. Но она никогда не была на охоте. Никогда ей самой не доводилось прострелить сердце зверя или перерезать ему горло ножом.
Впрочем, подумала она, так устроены жизнь и смерть. Есть хищники, а есть добыча.
– Моя невеста, – сказал Эрлкинг. – Вам предоставляется честь принести клятву первой.
Серильда вздернула бровь.
– С удовольствием. Я бы многое хотела вам сказать.
Темные внизу стали пересмеиваться так ехидно, что ее пальцы сжали арбалет.
Король улыбнулся в ответ, но в его взгляде читалось предупреждение. Напоминание о том, что они не одни.
Чепуха на постном масле. Серильда обещала поддерживать ложь о том, что беременна от него. Она не давала обещания притворяться, будто в него влюблена.
– Я клянусь, – произнесла девушка, – что до тех пор, пока дух мой отделен от тела и у меня нет другого выбора, я буду с досадой оставаться рядом с вами. А теперь посмотрим.
Осмотрев животных, Серильда выбрала цель, попасть по которой – и она это прекрасно понимала – у нее не было шансов: пухленькую перепелку, которая, очертя голову, носилась взад и вперед по двору.
Девушка взяла арбалет в руки – неожиданно ей понравилась его тяжесть и ощущение силы, которое он ей давал. Оторвав взгляд от птицы, она посмотрела на Эрлкинга – Серильда и не думала угрожать, но была не в силах удержаться, чтобы чуточку не пофантазировать. Что произойдет, если она выстрелит прямо ему в голову?
Она промахнется, наверное. А если и не промахнется, его все равно не убить.
Хотя это на самом деле было бы приятно.
Словно прочитав ее мысли, Эрлкинг широко улыбнулся ей.
Серильда наморщила нос, перевела взгляд на перепелку, прицелилась и выстрелила.
Стрела упала в грязь. Даже не рядом с целью.
Зрители смеялись, но Серильду это ничуть не смутило. На самом деле она и не хотела попасть.
– Я клянусь вам, – заговорил Эрлкинг, оттягивая тетиву своего арбалета, – что никогда не забуду те великие жертвы, которые вы принесли ради того, чтобы быть частью моего двора, стать моей супругой, провести вечность со мною рядом.
Серильда нахмурилась. Как будто это не он отнял у нее все. Как будто ее жертвы были принесены ею добровольно.
Эрлкинг спустил тетиву. Стрела попала сбоку кабану прямо в голову. Смерть оказалась настолько быстрой, что зверь даже не взвизгнул от боли.
Серильда вздрогнула.
Потребовалось мгновение, чтобы понять, что от нее ожидают следующей клятвы.
Она вздохнула.
