скачать книгу бесплатно
Шляпа Дональд был отцом Такера, он тогда не просто объяснил, а здорово всем всыпал. Мол, нечего шататься к «заражённому» месту. «Тебе – особенно», – сверкал он на Нейта прозрачными глазами навыкате, подразумевая: ты ведь не хочешь отправиться за горизонт вслед за отцом и матерью?
Нейт всегда знал, что с ними случилось. Телепорт его пугал несколько лет, даже затихший. А теперь вот ожил, да и «сопляк» подрос, но самое главное – другое.
«Алады меня не чуют».
«Я авгур».
Нейт всё-таки замедлил шаг по мере того, как приближался к матово поблёскивающей глади. Диск был всё таким же чистым, точно нарочно отмытым. Год назад Такер подарил Милли зеркало – та страшно дорожила подарком, Нейту даже прикоснуться не давала: «Разобьёшь ещё, Рыжий!»
Телепорт казался похожим на это зеркало – огромное зеркало, которое ничего не отражало, но как будто готовилось принять смельчака, что решится сделать пару шагов дальше кромки аладовой травы.
Такер наврал. Вокруг ничего не валялось – ни на расстоянии в сто шагов, ни в десять. Нейт разочарованно шмыгнул носом, поправил выбившуюся из хвоста прядь волос. Они успели высохнуть, пока бежал, а ещё стало жарко от поднявшегося над далёкими силуэтами гор солнца.
– Наврал, – произнёс Нейт вслух, словно подтверждая вывод. И провёл тыльной стороной ладони по лбу, стирая пот. Врезать бы Такеру, но это успеется, всё равно нужно возвращаться. Нейт помялся, балансируя с пятки на носок, а потом сделал ещё пару шагов к телепорту.
«Эй, эй».
Так близко нельзя подходить. Штуковины выплёвывают куски городов, словно сожрали своих же создателей и сыто отрыгивают комки шерсти и мелкие кости. Нельзя пересекать невидимую черту.
Нейт демонстративно развернулся всем телом.
Его ударило в спину. Он отпрыгнул, покатился в неприятно-мягкой траве, выхватил нож, который всегда носил на поясе.
– Тьфу ты.
Фляга. Удобная большая фляга – на вид хорошая, обитая каким-то материалом, вроде кожи козовера, а то и бизона, только ещё прочнее. Нейт сцапал добычу, встряхнул: даже не пустая.
Надо же. Такер не наврал!
Нейт сунул флягу в накладной карман штанов. Прищурился на телепорт: от слабого ветра к диску склонялись мягкие стебли аладовой травы, похожие на плохо расчёсанные волосы. Несколько волос коснулись диска. Тот ответил «плевком»: большим болтом, который мог бы рассечь лоб или вообще выбить глаз, но упал в нескольких метрах от Нейта. Резьба оказалась причудливой и незнакомой.
«Пригодится», – болт лёг в карман рядом с флягой. Нейт сел на траву и стал дожидаться новых подарков.
Но больше ничего не происходило. Аладова трава послушно гладила голубоватый металл, телепорт словно понял, что за ним наблюдают, и больше ничем делиться не собирался. Солнце медленно ползло по небу, блики отражались на гладкой поверхности и противно жгли глаза – Нейт жмурился, моргал. Под веками оставались бело-зелёные с черной каймой пятна.
Он поглядывал и на домики Змейкиного Лога. Вот теперь точно все проснулись, его наверняка потеряли и бранят на чём свет стоит. Фляга хороша, болт похуже, но тоже сойдёт. Оправдается. Пора уходить.
«А если…»
Нейт поскрёб рыжеволосую макушку. Ничего подобного в голову не приходило ещё никому, и он аж задохнулся от гениальности своей идеи.
– Ну-ка. Попробуем.
Он кинул в телепорт камень – на пробу. Ничего, конечно, покатился, как плоский «прыгун» по глади воды, соскользнул в траву. Это пробовали и другие.
Нейт достал болт. Заражённый, как сказала бы Мамаша Кейбл. Или кто-нибудь другой из суеверных стариков, но не ему, будущему авгуру, бояться городов или аладов.
Заражённый к заражённому.
Нейт швырнул болт на телепорт. Тот остался лежать на поверхности.
– Да ла-адно.
Телепорт полыхнул и «выстрелил» чем-то большим – Нейт едва не заорал от ужаса, человеческая нога это была, вот что такое, – а потом осознал: искусственная. Что-то вроде сапога, в который нужно засунуть собственную. Люди в городах такими пользуются, чтобы сделать себя сильнее.
Он читал в какой-то книге – не слишком-то старой, в ней было многое о «полисах», но мало понятного.
«Экзопротез», – вспомнил нужное слово Нейт. Нога, с которой можно бегать втрое быстрее. Не уставать.
– Охренеть.
Экзопротез был тяжелее фляжки и болта, поэтому упал недалеко от диска. Нейт неуютно передёрнул плечами, несмотря на быстро накаляющийся зной, его бросило в холод. Надо подойти ближе. Не бросать же такую полезную вещь! С ней можно работать целый день и не уставать. Или прикрутить к трактору – может, она вообще сумеет заменить человека-водителя.
Телепорт лежал чуть ниже места, где стоял Нейт; наклон был всего каких-нибудь десять-двенадцать градусов, но спускался тот, словно по отвесной скале.
– Фух.
Сел рядом с неестественно-белой ногой. Коснулся: на ощупь похоже на металл, но не совсем, неизвестный материал казался прочным и приятным, гладким, лёгким. Это тебе не ржавый генератор.
– Вот это круто, ага? Милли, ты оценишь. И Кэти оценит. И…
Нейт поднял ногу – была она не тяжёлая, только очень гладкая и скользкая, как юркая рыбёшка из Речки.
Потому и вывалилась из руки, а Нейт кинулся за драгоценной находкой прежде, чем осознал ошибку. Телепорт исказил воздух голубоватой дымкой. Он отшвырнул ногу-протез в заросли аладовой травы и померк, будто довольный собой, охотой и ловушкой, в которую попался незадачливый «авгур».
Глава 2
Головная боль растеклась по лбу до переносицы, заставив очнуться и резко – до звёзд перед глазами – перевернуться вниз лицом. Он скатился по упругой ряске с небольшого холма, расслабленные мышцы почти не сопротивлялись.
Заставил себя разжать веки. Солнечный свет обжёг горячечной болью, зато высветил нить желтоватой мутной воды. Вода оказалась холодной и приятно успокаивала больную голову.
Пролежал он так несколько часов. Солнце ярилось – стоило уползти от неумолимых лучей, сгорал-то он быстро, светлая кожа отражала небесную злость большими веснушками в отпечаток пальца величиной, а ещё ожогами, тонкой плёнкой сползающей кожи.
Вода спасала от жара. Сил спрятаться не было.
Он закрылся курткой, которую благоразумно накинул поверх камышовой футболки ещё в деревне. Это значило: вспомнить. Его зовут Нейтан «Рыжий» Уиллс из Змейкиного Лога. Или просто Нейт. Всю жизнь он прожил в селении, хотя лет с девяти и мечтал оттуда выбраться. Он подобрался к телепорту, нашёл там ногу, а потом…
Потом телепорт сожрал его самого.
Не совсем сожрал. Не так, как алады – до пульсирующего на костях мяса, до костей, пока ничего совсем не останется. Он живой, не за горизонтом – хотя в горизонт и жизнь после смерти особо и не верил. Зато вряд ли у мёртвых болит голова и стучит в переносице, как будто заело генератор. Если открыть глаза – Пологие Земли.
Просто закинуло куда-то. Нейт предположил: телепорт сработал неправильно. Обычно он выплёвывал предметы, но вообще-то мог перемещать и людей, а поскольку давным-давно сломался, то и кинул не в полис, а чёрт знает куда.
Нейт подполз на карачках к грязноватому ручью и жадно, как давно не поенный козовер, принялся хлебать. От воды или вечерних сумерек полегчало. Головная боль отпустила, вот только живот свело голодным спазмом. Воды он набрал и в свою найденную флягу.
«Херня, – подумал Нейт. – Не могло же далеко закинуть, да? Я найду дом!»
Ничего сложного. В его представлении Пологие Земли были чем-то вроде большого круга, в середине которого – маленький Змейкин Лог, родная деревня. Нейту приходилось читать книги, в которых описывались города, а то и жизнь людей до того, как Всё Изменилось, но все мысленные картинки сводились к простым картам. Пустыня – снаружи. Змейкин Лог – внутри.
Ничего сложного.
Речка напоминала ту же самую, что текла, огибая телепорт, и прибивалась к их поселению. Нейт сделал вывод: нужно идти вдоль русла, и подберёшься к дому. Чего тут сложного – ну, помимо того, что есть хотелось страшно.
Поймаю кого-нибудь, решил он. Поднял голову: где-то далеко в лиловом и уже темнеющем небе виднелись силуэты зайцев. Жирные твари годились на целый пир, их можно сбить камнем из хорошей рогатки. Но рогатки с собой не было.
«Ладно, чего-нибудь придумаю», – Нейт потёр лоб, борясь со страхом. В желудке поднялась горечь до горла, призывая исторгнуть пустую кислоту и слюну. Он сделал глоток воды.
Он выживет. Его собирались взять к Синим Варанам – и он почти авгур.
*
Голодный спазм заставил остановиться и согнуться пополам. Нейт наелся ряски – пытался заглушить боль, которая ввинчивалась в желудок всё злее с каждым часом, но от ряски легче не стало. Спазм протолкнуло к пищеводу. Полупереваренная ряска вышла горлом.
– Бля, – Нейт вытер кислую рвоту тыльной стороной ладони. Зачерпнул вонючей воды – хоть её хватало, шёл он вдоль ручья, совершенно не похожего на чистую речку Речку, которая текла рядом с домом. Он держал курс на массивы каких-то древних развалин. Ржавые трубы в десять человеческих ростов, рукотворные валуны с остатками заросшего все той же ряской стекла. Он никогда не уходил далеко от Змейкиного Лога, а эта местность была одновременно похожа на родные края и совершенно чужая. Серые в синеву тени на горизонте не обещали еды. В лучшем случае – защиту.
Нейт вообще-то умел выживать. И первые дня два ему везло, он находил дикие бананоягоды, кислолук, один раз довелось зажарить крупного, больше ступни, таракана. Так себе пища, но лучше ряски. Уже три дня – только она.
Нейт видел в ответвлении большой трубы – словно ветка дерева, идущая от ствола, – нескольких крыс, но твари сбежали, когда он запустил в них камнем. Попадались хитрющие твари-голуби, наглые и крупные, как будто дразнили пернатыми задницами, противно курлыкали.
Пару часов назад Нейт приметил стадо бизонов, от вида огромных туш желудок заныл сильнее прежнего, но он не настолько сошёл с ума, чтобы лезть к весящим под тонну стадным тварям. В ручье рыбы не водилось. Вот тебе и авгур, вот тебе и особенный. Попадёшь в телепорт, оставленный кем-то из этих самодовольных уродов из полисов – и выбирайся, как знаешь.
Нейт задрал грязную и рваную футболку, потрогал живот – тот совсем прижался куда-то аж к позвоночнику. Рёбра торчали, как у дохлого цыплёнка, провалявшегося на жаре неделю или две.
От боли в пустом желудке и жалости к себе Нейт тихонько заскулил, как будто это могло помочь. Нужно идти. В серых развалинах наверняка есть гнёзда, голубиные – точно, а может, и заячьи, если повезет – он найдёт яйца, или птенцов, или маленьких, ещё не покрытых толстой кожей зайчат, которых можно даже сожрать сырыми. Он потёр впадину живота, заставляя себя идти дальше. Большая труба упёрлась в холм – когда-то здесь был, похоже, тоннель, но теперь он зарос вездесущей ряской так плотно, что пришлось бы продираться с ножом. Сил не хватало. Нейт поднял голову, жмурясь в красновато-жёлтых лучах солнца: скоро закат, как раз успеть обойти холм. Или – он не такой уж и высокий – забраться наверх и спуститься с другой стороны. Вроде холм должен быть пологим, без отвесных скал. Ещё бы сил хватило.
Нейт зачерпнул ряски – зелёная водянистая трава расползлась по пальцам, как плевок, – и стал подниматься. Из-под подошв дырявых башмаков выкатывались камни. Сизые громады заброшенного города нависли как будто ближе. Что-то прохладное ткнулось в пятку – прямо в дыру над подошвой. Нейт вскрикнул. Ядовитый паук, дикая муропчела – да мало ли дряни в Пологих землях! Он отпрыгнул – чтобы получить ещё один характерный «тычок», как будто тонкие пальцы норовили пощекотать кожу, а потом, скребясь тупыми ногтями, воткнуться внутрь. Поед-трава.
– Ма-ать твою, – простонал Нейт. Дикая поед-трава, рассказывали дома, может даже человека сожрать. Тут её никто кислотой не поливает.
Надо вернуться и обогнуть полянку, заросли не слишком обширны: эта штука всегда растёт от одного «корня», а значит… Нейт сделал пару шагов и уставился в центр небольшой ямки, покрытой действительно похожими на иссохшие пальцы коричневато-красными колючками. Поед-трава сегодня, в отличие от него, не осталась без добычи. Прямо посередине лунки бился огромный жирный заяц, пытался взлететь, но побеги уже разорвали кожистые крылья, быстро проникали в брюшко – рыжевато-белая шерсть стала тёмной от крови, из дыры выглядывала петля кишок. Поед-трава особенно любила потроха.
«Еда», – подумал Нейт. Жирнющего зайца ему хватило бы на несколько дней. Несмотря на медный запах крови с явной примесью заячьего дерьма, рот наполнился слюной.
«Дикая поед-трава»… Но уступать добычу какой-то дурацкой траве Нейтан не собирался.
– Ладно, щас посмотрим.
Поед-трава реагирует на живое. На тёплую кровь, на мясо.
Нейт её тысячу раз выпалывал с огорода Курицы, где она время от времени разрасталась на крысах и начинала охотиться уже на кур. Надеваешь сапоги с особо толстыми подошвами – и вперёд. Главное, чтобы побольше резины – не как на «обычных» сапогах, в которых он по дури сбежал к телепорту. Нужны толстые подошвы, чтобы поед-трава не пыталась выклюнуться из-под земли. Те, что на нём – не годятся, они новыми уже лет пять как не были, а за долгий путь изорвались до дыр.
Взгляд Нейта упал на плоский камень и какой-то ржавый кусок железа – чем ближе к остаткам старых городов, тем больше такого валялось.
– Прощай, футболка.
Ничего, ещё куртка есть. Она хоть согревает, а от футболки и толку-то особо нет. Не жалко. Он оборвал два длинных куска-верёвки. Подцепил ножом добротную, несмотря на заплаты и дыры, ткань. Вместо длинной футболки осталось что-то совсем несуразное, даже живот не прикрывало – сверкал пупком теперь на все Пологие земли, если бы ещё кому было смотреть. Камень и арматурина весили по-разному. Камень тяжелее, арматурина полегче. К ногам они прицепились так себе. Ничего, сойдёт.
Нейт сделал первый шаг – работает, не хуже резиновых подошв. Второй и третий. Поед-трава ковырялась в зайце, методично высасывала его заживо; тот дрыгал крыльями – «пальцы» уже ободрали кожистую плоть до хрупких, тёмно-розовых от потёков крови костей. Потроха впитались в землю, тёмные «ногти» поднимались выше.
Заяц в тупой агонии таращился на Нейта красноватыми глазами. Однако туша всё ещё была цела, мясо у зайцев плотное, поед-трава так просто не сожрёт…
– Попался.
Нейт чикнул ножом по сгустку поед-травы. Заячья туша отделилась. Он издал гортанный клич. «Пальцы» схватили за руку. Это было быстро – как будто вцепилась настоящая иссохшая лапа мертвеца, что-то вроде одержимого аладами трупа. Нейт закачался на своих подпорках и рухнул прямо в центр поляны с поед-травой. Голым животом на «пальцы». «Ногти» завозились – мелкие лапки, как будто сотня насекомых, вроде комаров – и боль, пока несильная, сцарапывала верхний слой кожи, медленно погружаясь внутрь. Человек крупнее зайца, но беззащитный живот – лёгкая добыча. Нейт не кричал. Покатился, ударил ножом. Ещё раз, дважды. Камень и железяка отвалились с ног. Он двинул арматуриной по крупному побегу, целой «ладони» – та едва не заползла в рот, уже тронула губы и нос. Ещё один удар достался тонкой завязи, ткнувшейся в ухо до звенящей боли в барабанной перепонке. Промазал – голова наполнилась шумом и, кажется, по щеке потекла кровь.
Нейт рассёк сгусток с приглушённым воплем – нет уж, он не сдохнет здесь, как глупый заяц, не будет кормить поед-траву своими кишками и тощим мясом. Удалось перевернуться на спину – куртка из плотной кожи защищала, такие же плотные брезентовые штаны – тоже. На миг Нейт представил: если стебель заберётся за пояс, в штаны, ох, проклятье, только не это. Он выронил арматурину и просто карабкался прочь. Он кричал и полз. От ударов взмётывалась сухая серая почва, словно фонтаны воды, где плескались лягушки. «Пальцы» поед-травы шуршали и нападали снова с бессмысленным упорством безмозглой твари.
Нейт закричал – и продолжал кричать, уже когда выбрался на безопасное место, а затем замолк. Стёр тыльной стороной ладони кровь – в раненом ухе шумело, боль трещала в голове, но он вроде бы слышал.
А потом засмеялся, осознав, что держит в руках не только нож, но и заячью тушу. Добыча тянула килограммов на пять. Обожраться можно, а если подсушить мясо на огне – он дойдёт до какого-нибудь поселения.
– Удачной охоты, – сказал Нейт и показал поляне с поед-травой средний палец.
*
Заброшенный город как будто ждал его.
Нейт бродил по нему несколько дней. Прежде он только слышал, что такие бывают – словно огромные туши павших бизонов, только от бизона за неделю ничего не останется: мясо обглодают койоты и дикие кошки-манулы, потом подберутся насекомые, от мурапчел до тараканов, кости – и те растащат, кроме самых крупных. Иное дело – труп из камня, стекла и ржавых труб.
Нейт поднимался по щербатым лестницам. Иногда выбитыми зубами щерились целые пустые пролеты. Он нашёл где-то верёвку и поднимался всё равно. Разыскивал что-то с не свойственным ему упорством, но будь здесь чернокожая авгур, которая обещала забрать его и сделать подобным себе среди Синих Варанов, она сказала бы: таковы все отмеченные, дети Инанны, они ищут прошлое, подобно голодным зверям, вынюхивающим добычу. Еды в городе было мало – только тот заяц, которого Нейт отбил у поед-травы, несколько кустов бананоягод, мелких и зелёных, совсем несъедобных по сравнению с теми, что выращивались в деревне.
Нейт мучился животом после того, как решился поужинать ими, но сам виноват, ободрал сразу несколько десятков. Нужно было идти дальше; но он не мог себя заставить покинуть город – скелет города – бродил по улицам, заглядывал в разбитые стёкла зеркал. Подобрал куклу: когда-то она была яркой и красиво одетой, наверное, но платье истлело, остался чёрно-розовый пластик, много дыр на груди и спине, ещё одна – вместо нижней челюсти, и ярко-голубые, очень живые глаза. Почти лысый череп с парой золотых прядей помогал представить, как выглядела кукла прежде. До неё добрались алады? Она умерла вместе с городом?
Нейт положил куклу в карман. В другом месте он нашёл книги на незнакомом языке, обнаружил картинки, целую историю в картинках. Она рассказывала об избранных, о детях Инанны, как сказала бы авгур, которые были наделены огромной силой: поднимали целые ржавые сваи, разбивали землю ударом, часто – полыхали светом. Ужасным сиянием аладов. Люди знали о них до того, как всё поменялось? Нейт пытался понять по картинкам, не мог, сбивался и злился. Еда у него заканчивалась, но город не отпускал.
Он собрал коллекцию обрывков историй про древних детей Инанны, много блестящих камней и странную штуку – плотный железный кругляш с двумя «усиками» и разметкой на двенадцать делений. Нейт встряхнул последнюю находку, покрутил какое-то колёсико сбоку, и усики задвигались.
Древний механизм сообщал: «Я жив» монотонными звуками. Нужно уходить, иначе я умру здесь, понимал Нейт, когда доедал своего зайца, приправленного всё теми же бананоягодами. Он всегда был худощавым парнем, но сейчас штаны вообще сваливались, верёвка-пояс больше не могла их удержать. Но уходить он не хотел – ржавая вода в трубах помогала против рези в желудке, а мир этого скелета слишком цельный и законченный, нельзя его бросить. А снаружи Нейта ждут Пологие земли – бесконечные километры поросшей ряской, заваленной скалами и прогалинами земли и ни единого шанса вернуться домой.
От слабости мутило. Голод выгрызал в пустом животе знакомую дыру, но снова идти искать зайцев, тараканов, варанов или дикий батат – значило бросить картинки, бросить клацающую штуковину. Такую никогда не выплёвывали телепорты, ничего похожего в деревне не было, но Нейт сообразил: это вроде часов странной конструкции, без песка и или вспышек, чистая механика, примитивнее нефтяных генераторов, но удивительно надёжная штука. Он набрал ещё воды, текущей из огромной трубы, которая и привела Нейта сюда. В ней плавали хлопья ржавчины и каких-то водорослей. Нейт сделал большой глоток и закрыл глаза. Завтра он найдёт что-нибудь ещё. Бананоягоды кончились – он обчистил с куста даже листья и кору. Завтра город покажет новое чудо. Нейт заставлял себя вставать, выпрямляться, искать. Заставлял себя бродить по городу, собирать цветное стекло, обрывки картинок, странные предметы, назначения которых он не знал и никогда не узнает; и почти смирился с тем, что маленький скелет Нейта сокроется в большом остове, словно ключ в шкатулке.
Однажды на горизонте он увидел движущиеся фигуры. Это были не рейдеры – рапторы и пилоты, и Нейт, который почти не вставал уже третий день, только перебирал добытые сокровища, подумал: они сюда? Ко мне?
«Пусть уходят». «Пусть не доберутся».
Рапторов в деревне опасались. Они были частью полиса – и полис словно запускал длинные руки с телепортами и своими людьми в чужой мир.
Нейт уже ничего не мог бояться.
Он закрыл глаза, устраивая голову на колючих рёбрах камней, но потом подскочил от звуков монотонного механизма – «тиц-тиц-тиц», и прокричал:
– Помогите мне! Пожалуйста, помогите, я здесь!
Мёртвый город не простит его – твой голод оказался сильнее, глупая ты тварь из плоти, что всё равно сгниет, растащат ли её койоты с мурапчелами или сожгут, а пеплом удобрят батат.
Нейт смял лживую картинку с прекрасным и сияющим «отпрыском Инанны».
«Я хочу жить», – думал он, наблюдая, как силуэты рапторов, охотников на аладов из обитаемых городов под куполами, приближаются на крик.