скачать книгу бесплатно
– Вон там.
Я тоже посмотрел вверх. Потолок был очень высокий, на два этажа. Я приметил у стены широкую деревянную лестницу, которая вела на огороженный помост.
– Вон там? – переспросил я недоверчиво.
– Это же лофт! – пояснила бабушка. – Ты что, не помнишь? Пошли, малыш. Тебе понравится. – Она подвела меня к лестнице. – Ну, чего ждешь?
Я взялся за перила и поскакал наверх – было очень любопытно. Сверху, через деревянное ограждение, было прекрасно видно весь первый этаж. Там, наверху, оказалось хоть и тесновато, но уютно: такая крепость. И полное уединение, хотя и без стены. Очень здорово!
– Это даже лучше, чем комната, – сказал я, подходя к огромному круглому окну над кроватью – настоящее окно в мир. Оно занимало почти всю стену, и я сразу вспомнил, что такое же окно я представлял себе в доме из книги, которую мне дал почитать папа, – она называлась «Хайди». Только в книге Хайди отправили пожить в горах с дедушкой. А меня – пожить на острове с бабушкой.
Вид за окном совсем не походил на квадратный дворик без единого дерева перед нашим домом в Нью-Джерси. Ни одного дома. Только толстые ветки деревьев, переплетения плюща, а совсем далеко – синеватые проблески океана.
Я услышал, что Хани поднимается следом.
– Господи, твоя воля, стара я уже сюда лазать. – Она прижала руку к груди. – Нужно постоять, отдышаться. – Она обвела комнату взглядом, и тут ее лицо смягчилось, на нем заиграла улыбка. – Знаешь, кто здесь жил раньше?
Я посмотрел на двуспальную деревянную кровать, накрытую синим покрывалом в золотых звездах. Рядом стояла деревянная тумбочка, на ней – лампа в форме якоря. На другом конце комнаты – выкрашенный в синее комод. Все стены скрывали полки. Я подошел посмотреть, что там. Забиты до отказа. На двух полках – куча детских книг. Их, похоже, много читали. А еще тут были зубы акулы, череп какого-то мелкого животного, коллекция камушков. Рядом с несколькими полинявшими оловянными солдатиками лежал панцирь черепахи. Я вытянул руку – дотронуться до оленьих рогов, но рука замерла, когда я заметил несколько фотографий в рамках. Я взял одну из них.
Мальчик примерно моих лет с кудрявыми каштановыми волосами висел, уцепившись за огромную ветку. Рядом с ним стоял второй, рыжеволосый, примерно того же возраста. Я потянулся ко второй фотографии. На этой темноловосого мальчика сфотографировали на пляже, он держал подтаявшее мороженое. При этом он обнимал за плечи Хани – только Хани была гораздо моложе. Я понял, что это за мальчик.
Посмотрел на бабушку – она вглядывалась в меня.
– Так это папина комната?
Рот Хани искривился в улыбке, она кивнула. Но в глазах стояли слезы.
– Я тебя как здесь увидела… ну ты прямо один в один твой папа в твоем возрасте. Такие же карие глаза. Такие же лохмы. Даже осанка та же.
У меня аж дух захватило – так я был горд этим сравнением.
– Эрик проводил здесь много времени. – Бабушка указала на книжную полку. – Все эти книги перечитал. Ты же знаешь, что приключения начинаются с книг. А твой папа очень любил приключения. – Она улыбнулась, что-то вспомнив. – Любил больше всего на свете.
Хани подошла к кровати, расправила складки на покрывале. Я обратил внимание на то, что в этой комнате безупречная чистота. Подумал: видимо, бабушка рада моему приезду.
– Я здесь редко бываю, – продолжала она. – Подниматься трудно. И потом, здесь я всегда сильнее переживаю за твоего папу. – Она повернулась ко мне, внимательно вгляделась в лицо. – А ты-то как с тех пор, как узнал новости?
Хотелось сказать правду: «Просто ужасно. Каждую ночь снятся кошмары. И я просто не могу видеть, как мама мучается». По счастью, говорить не пришлось – у двери прозвенел звонок.
– Джейк, сделай одолжение, открой. Я по этой лестнице спускаюсь как черепаха. Наверное, опять кто-то из соседей пришел проверить, как я тут.
Я помчался вниз, к дверям, открыл – и замер на месте, потому что оказался лицом к лицу с той девчонкой, которая управляла катером. Я узнал ее длинную светлую косу.
Она протянула мне правую руку и сказала:
– Привет! Я Лоуви Легар. А ты, наверное, Джейк. Хани часто про тебя рассказывает. Если только не заведет речь про животных и… ой! – Улыбка ее угасла. – Мне жаль, что с твоим папой такое случилось. Будем надеяться, что все обойдется.
Лоуви так тараторила, что и слова было не вставить – да оно и к лучшему, потому что я не знал что сказать. Просто пожал ей руку.
Сзади подошла Хани.
– Джейк, кто тебя воспитывал? Пригласи девочку в дом и закрой дверь, а то комары налетят.
– А, прости, – сказал я и тут же выпустил руку Лоуви.
Лоуви вошла в комнату и левой рукой протянула бабушке плетеную корзину.
– Вот, Хани, мы с мамой специально для вас выбрали на рынке.
Меня удивило, что Лоуви называет бабушку Хани. Лоуви показала, что лежит в корзине.
– Тут свежий хлеб, помидоры, фермерские яйца. А цветов я сама нарвала по дороге.
– Батюшки, настоящее сокровище. Спасибо, лапушка. И маму поблагодари. Второй ценный подарок за один день. – Бабушка улыбнулась мне.
– Не за что, – ответила Лоуви. – Вот только мама сказала, чтобы корзинку из зубровки я привезла обратно. Забуду – она меня убьет.
– Я знаю, что эти корзинки – наш традиционный промысел. Скажи маме: я очень ценю, что она послала мне гостинцы именно в ней. – Хани повернулась ко мне. – Смотрю, ты уже познакомилась с моим внуком Джейком. Вы, кажется, сверстники. Ему одиннадцать, пойдет в шестой класс. Так ведь?
– Ага, – сказал я, слегка смутившись.
– Я тоже в этом году пойду в среднюю школу, – сообщила мне Лоуви.
Я улыбнулся. Похоже, она пытается со мной подружиться.
– Правда, замечательное совпадение? Сдается мне, вы быстро подружитесь. – Хани разгрузила корзинку и вернула ее Лоуви. – Ты ведь не откажешься показать Джейку, что тут у нас и где? А то у него здесь никаких знакомых.
– Я с удовольствием. Только сначала мне нужно зайти к тете Сисси. – Лоуви повернулась ко мне с дружелюбной улыбкой. Глаза у нее были ярко-голубые, нос – слегка веснушчатый. – Увидимся, Джейк.
Я помахал. Лоуви говорила так, что и слова не вставишь.
– Такая славная девчушка, – сказала Хани и принялась убирать продукты по местам.
Я повернулся к бабушке.
– Странное какое имя – Лоуви.
– Это скорее прозвище. На самом деле она Оливия. Названа в честь одной славной женщины, которая умерла уже довольно давно. Девочку с младенчества звали Малышкой Лоуви. Ну а теперь она уже не малышка – просто Лоуви.
Оливия… Лоуви. Не в имени дело, мне очень хотелось, чтобы она показала мне свой катер.
Глава 4
Тропическая депрессия
Натуралист вглядывается и вслушивается
Я попал на остров в солнечную погоду, но потом надолго зарядил дождь. Казалось, что в небе кто-то выплескивает ведра. Снаружи свистел ветер, оконные стекла дребезжали. Глинистый подъезд к дому Хани превратился в мутный ручей. Похоже, дом наш стал отдельным островом.
Хани сказала, что летние бури называются «тропическими депрессиями». Оно и правда депрессивно – сидеть взаперти без компьютера, видеоигр и мобильного телефона. Позавтракав куском хлеба с вареньем (того самого хлеба, который принесла Лоуви), я принялся шататься по дому, листать книги, рассматривать фотографии в рамках, расставленные по столам, картины с изображением морских черепах на стенах. Даже попытался включить телевизор.
Судя по всему, возрастом он был старше меня, из него торчала длинная металлическая антенна, которую называют «кроличьи уши». Повозившись, я наконец-то поймал местный канал новостей, а потом и еще один – но там трансляция постоянно прерывалась из-за дождя. Смотреть было совершенно невозможно, и я телевизор выключил.
Хани тоже здорово куксилась. Она навела порядок на столе, вымыла посуду, подмела пол. Стало немного почище. Но я видел, что она это делает через силу.
– Хани, сыграем в карты?
Она повернулась ко мне с усталой улыбкой.
– Не сегодня, Джейк. Может, завтра, ладно?
Хани взяла книгу со стола, подошла к выцветшей синей кушетке в углу гостиной. Рядом стоял стол, на нем – лампа с абажуром в форме панциря черепахи. Дождь стучал по крыше, Хани то сидела на кушетке и читала, то уходила прилечь в свою комнату. Похоже, настроение у нее было таким же переменчивым, как и погода. Сейчас бодрая, через минуту погрустнеет.
Мало того что приходилось сидеть и бездельничать, я еще переживал за папу… очень сильно. Именно потому и было мне тяжело ждать: я ничего не знал про его состояние.
Я стал гадать, можно ли умереть от скуки. Чтобы время тянулось не так медленно, я торчал у себя в лофте. Там, среди папиных вещей, я чувствовал себя ближе к нему. Рассматривал его коллекцию ракушек. Они были разложены в витрине, каждая снабжена ярлычком: глоссус, трубач, камнеточец, аргонавт, олива. Тут же стояла стеклянная банка с морской травой и еще одна – с зубами акулы. Был даже панцирь крупного мечехвоста. Круглый, похожий на старинную армейскую каску. Осмотрел я и папину коллекцию камней – осторожно, чтобы не ободрать чешуйки слюды. Поиграл в его солдатиков, но надолго меня не хватило.
К середине дня я занялся книжной полкой. Она была забита до отказа. Папа и теперь читал постоянно – газету, книгу, журнал, даже надписи на коробке с кукурузными хлопьями. Держал книги у кровати, в машине, скачивал на телефон. В походы – и то брал книгу. Видимо, в этом он пошел в свою маму.
Я и сам любил книги, но куда сильнее – видеоигры. Присев на корточки, чтобы рассмотреть названия книг, я вспомнил, как часто папа читал мне перед сном, когда я был маленьким. Так у нас с ним было заведено – каждый вечер, когда он не на службе. Читал он мне даже после того, как я научился сам читать длинные тексты. Мы садились рядышком на мою кровать, вытягивали ноги, подкладывали подушки под спины. Иногда голос его меня убаюкивал. Вспомнив все это, я закрыл глаза – так захотелось вернуться в то время, когда мы были вместе… и все шло хорошо.
Я пересмотрел все книги и журналы на полке и подумал: «Неужели папа все это прочитал?» Палец скользил вдоль корешков: «Топор», «Зов предков», «Где растет красный папоротник», «Швейцарский Робинзон», «Излом времени». Папе, видимо, очень нравился Роальд Даль, потому что его книг на полке оказалось много. Были тут и нехудожественные книги – в основном про животных и про жизнь в дикой природе. Мне бросился в глаза «Справочник по выживанию» для американских военных. Он был засунут между несколькими путеводителями по пляжам Каролины, определителями окаменелостей и схемами ночного неба.
Я снял с полки книгу «Моя сторона горы», прочитал аннотацию на задней стороне обложки. Книга про мальчика, который сам научился выживать в дикой природе. Я подумал, что у нас с ним много общего, и решил начать с этой книги.
За окном ревела буря, деревья качались как сумасшедшие. Я включил настольную лампу, лег на кровать под круглым окном, обложился подушками и открыл первую страницу.
Не знаю, сколько прошло времени, но, когда я случайно поднял глаза, снаружи было темно. Причем отвлек меня не шум ветра, а его отсутствие. Я выглянул в большое окно и увидел, что буря закончилась. В темноте и тумане вставала луна.
Который час? У меня заурчало в животе. Я вылез из кровати, перевесился через перила. Отсюда мне было видно гостиную, кухню, коридорчик, который вел в спальню Хани, – а сама Хани куда-то подевалась. Ничего себе – бабушка не только не приготовила ужин, но и не крикнула мне, что идет спать. Я провел на острове совсем немного времени, а уже понял, что Хани не очень-то любит готовить, наводить чистоту и ходить за продуктами. Но я-то еще ребенок. И хочу есть.
Я спустился вниз и стал рыться на кухне. В шкафах не нашлось почти ничего съедобного. Тогда я открыл холодильник. Набит до отказа! Я вытащил пластмассовый контейнер, снял крышку! Фу! Меня чуть не вырвало – бывший томатный соус весь зарос плесенью. Я поставил контейнер на место, взял другой. На сей раз открывал его аккуратно. На вид – салат с макаронами, но, понюхав, я чуть не бросил его на пол.
Я открывал контейнеры один за другим, проверял, чем пахнет. Когда закончил, меня подташнивало. Все оказалось непривычным, да и несъедобным. Хоть бы замороженную пиццу, что ли!
В животе опять заурчало. Ясно, видимо, я тут умру не от скуки. А от голода!
Тут я вспомнил про хлеб, который принесла Лоуви. Еще оставалось полкаравая. Я отрезал себе большой кусок, обернул бумажной салфеткой. Молоко выглядело подозрительно, и я налил себе воды из фильтра в высокий стакан. С этой своей добычей забрался назад в лофт. Залез в кровать, погасил лампу и стал жевать хлеб, одновременно глядя через окно, как по лунному небу несутся низкие облака.
Подумал о папе – как он лежит в больничной кровати. Нас разделяли сотни миль, но мы лежали под одной луной, одними звездами. Я гадал, видит ли папа ночное небо. Хочется ли ему есть. Больно ли ему. Думает ли он про меня.
И не стыжусь признаться: в тот вечер я помолился.
– Завтракать! – долетел снизу громкий голос Хани.
«Мамочки, – подумал я. – Если и может быть что-то хуже тропической депрессии, так это еда от Хани».
Я вылез из кровати, спустился на первый этаж, плюхнулся на деревянную табуретку рядом с кухонным уголком, смахнул крошки, прежде чем поставить локти на стол.
– Доброе утро, Джейк, – сказала Хани.
Она была еще в пижаме и шлепанцах, как и я. Мама с папой всегда заставляли меня умыться и одеться, прежде чем сесть завтракать. «Порядок есть порядок», – любила говорить мама. Родители – люди военные, они не разгуливают по дому в пижамах.
Хани стояла перед холодильником, а я не мог понять, как она разберется, что у нее лежит в этих контейнерах.
– Я, похоже, вчера рано заснула и забыла про ужин. Ты уж прости, – сказала Хани. – Когда живешь одна, такое позволительно, но теперь я ведь должна и про тебя думать тоже, верно? Растущему организму необходимо питание. – Она подала мне упаковку апельсинового сока. – Что-то я вчера расклеилась.
– Заболела? – спросил я, наливая сока в стакан.
– Да вчера погода была неважная. А сегодня вон солнце светит, да? – добавила она гораздо бодрее. – Я делаю омлет. Будешь?
Я посмотрел в миску и увидел, что омлет она делает из свежих яиц, которые принесла Лоуви.
– С удовольствием. И можно мне еще кусочек хлеба, который принесла Лоуви?
– Бери, конечно, – сказала она, выливая взбитые яйца на горячую сковороду. – Хорошо у нас этот каравай пошел.
Я не ответил, просто отрезал два ломтя хлеба и положил в тостер. Я смотрел, как Хани открывает маленький контейнер из холодильника, принюхивается.
– Пахнет, кажется, ветчиной. – Она протянула контейнер мне. – Хочешь?
– Нет, спасибо, – торопливо ответил я. Это я точно есть не буду.
Холодильник напоминал машину времени. Да и вообще, насколько я видел, почти все в кухне уже испортилось, плохо пахло или напоминало мумию, с которой сняли обертки.
– Молока будешь? – спросила Хани, вытаскивая пакет.
– Э?э… Хани, у него срок годности закончился.
Хани махнула рукой:
– Ты что, не знаешь, что срок годности всегда ориентировочный? Это молоко еще долго проживет.
«Как и бактерии в нем», – подумал я, скривившись.
– Нет, спасибо. Мне апельсиновый сок нравится.
– Омлет готов, – заявила Хани, подталкивая ко мне тарелку. – Хочешь, еще сыра сверху натру?
Я вспомнил, как она срезала зелень с куска сыра.
– Нет, я лучше так.
Она подала мне тарелку, и я принялся уписывать омлет. Закончив, увидел на столе листок бумаги с моим именем. Пододвинул его к себе.
– А это что?
– Список твоих поручений по хозяйству, – сказала Хани. – Придется тебе мне помогать, пока ты здесь.
