скачать книгу бесплатно
– Да, – покладисто ответила она. – Мне всё понятно.
Хватит с неё и вчерашних инцидентов.
– Ну, вот и славно, – кивнула мисс Дефоссе. – Итак, смотрим на радугу и улыбаемся. Улыбаемся! А теперь хором: «Здравствуйте, наша дорогая преподавательница!» Ну? Не слышу!
– Здравствуйте, наша дорогая преподавательница… – раздалось нестройное, многоголосое бормотание.
– Плохо. Улыбаемся, и на счёт «три»! Только не орать во всё горло. Громко, но ровным и спокойным тоном. Раз, два, три!
– Здравствуйте, наша дорогая преподавательница!
– Вот так намного лучше.
Мисс Дефоссе удовлетворённо вздохнула и обвела взглядом класс. Подростки все как один таращились на радугу, растянув рты в искусственных, резиновых улыбках.
«Ну, ничего, к тридцати годам научатся делать всё по инструкции», – мысленно махнула рукой женщина. – «А сейчас и так сойдёт».
У Шарлин внутри всё клокотало. Она терпеть не могла эту дрессировку. Что может быть хуже принудительного улучшения настроения? Но пытка была ещё не закончена.
– А теперь время для мантры! – объявила мисс Дефоссе. – Кто-нибудь хочет зачитывать?
Желающих, естественно, не нашлось.
– Ну, смелее, – приглашала преподавательница. – Кто лучше всех помнит текст?
Ученики натянуто улыбались и молчали.
«Господи, память у всех куриная!» – раздражённо подумала женщина. – «Или это они из вредности молчат?»
– Ну хорошо, тогда зачитываю мантру снова я, – вздохнула она.
Мисс Дефоссе встала посреди класса, прямо под радужным коромыслом, сложила ладони, сцепив пальцы рук, и затянула:
– Мы живём в самой лучшей стране мира…
– Мы живём в самой лучшей стране мира… – не стирая с лиц улыбки, в тон ей, нудно загудели подростки.
– Наше государство самое справедливое, щедрое и гуманное…
– Наше государство самое справедливое, щедрое и гуманное…
– Оно даёт нам кров, пищу и воду…
Шарлин спрятала обе руки под парту и нашарила на кластере кнопку включения. Только Спуни мог сейчас спасти её от этой скуки. Привидение не замедлило появиться, зевая спросонья. Протерев глаза, он поглядел на крышку парты над своей головой и понимающе подмигнул хозяйке. Девочка подмигнула ему в ответ, на её душе стало легче.
– Мы свободны в своих мыслях и высказываниях…
– Мы свободны…
* * *
Кластер на руке Эмили бесшумно завибрировал, оповещая, что она подъезжает к нужной остановке.
В центре Главного города не было такой удручающей пустоты и тишины, как на окраинах. Здесь работали офисы, ждали посетителей магазины, рестораны и развлекательные центры. По улицам, не спеша, передвигались улыбающиеся люди. Кто-то шёл пешком, кто-то ехал на сегвее. Людей было немного, совсем не те сумасшедшие толпы, которые текли по тротуарам двести лет назад. К тому же все прохожие находились уже в почтенном возрасте и, в принципе, не могли создавать суету. Миссис Вайлоу огляделась по сторонам. Да, вокруг были только пожилые лица. Это и не удивительно: молодёжь сейчас находится на работе, детям вообще запрещено появляться в центре города – от них слишком много шума. Без дела гуляют по улицам лишь одни пенсионеры.
Тишина и покой считались самой большой ценностью не только Главного города, но и всей страны. Это были два основных, непоколебимых права человека, прописанных в Конституции и ревностно охраняемых правительством. Любой источник шума гневно и незамедлительно подвергался опале со стороны граждан государства.
Шумный наземный транспорт давно ликвидировали. К тому же земные запасы нефти были почти исчерпаны, цена топлива зашкаливала за все разумные пределы. Автомобилей в городе не было. Товары в гипермаркеты доставляли по подземным путям в специальных электрических вагончиках. Для переездов в пределах городской черты жители пользовались метрополитеном, на короткие расстояния перемещались на сегвеях, по стране путешествовали на бесшумных самолётах или флаерах. Говорили, правда, что где-то, на окраинах всё ещё используют фургоны для перевозки младенцев из родильных домов в интернаты. Какое-то время назад миссис Вайлоу лежала в родильном доме, но ничего подобного не заметила. Хотя, может быть, ей тогда просто было не до этого… При воспоминании о родах Эмили содрогнулась.
Во всём городе давно сменили асфальт на робений. Ходить по этому покрытию было одно удовольствие. Он не был ни скользким, ни шершавым, на него не влияли погодные условия. Робений не трескался, не разрушался. Дождь или снег моментально впитывались в него, не образовывая ни луж, ни наледи, ни сугробов. Каблуки в него не проваливались и не стучали. Поверхность покрытия немного пружинила, чтобы человек меньше уставал при ходьбе. К тому же робений красили во все цвета радуги, и краска никогда с него не слезала.
На память о былых временах жителям города оставили лишь одну асфальтовую дорогу. Серая и прямая, как стрела, она пересекала всю страну с востока на запад. Именно так – с востока на запад, а не с запада на восток. Считалось, что начинается эта дорога на границе с восточной частью континента и заканчивается на берегу океана. Это был символ. Серое, асфальтовое напоминание всего неприятного, негативного и даже страшного, что может прийти с востока.
Эмили поднялась по ступенькам, ведущим к подъезду знакомого офисного здания. Каждый год, примерно в одно и то же время она должна была являться сюда. Ничто не могло послужить причиной для уклонения от этого посещения: ни погода, ни болезнь, ни плохое самочувствие. Приходить в это здание было её главной жизненной обязанностью на протяжении огромного количества лет.
Женщина взглянула на радужные пешеходные дорожки, на цветочные клумбы, разбитые вокруг, на островки подстриженных газонов. Вздохнув, она приложила кластер к замку, открыла дверь подъезда и вошла внутрь.
Внутри здание постоянно претерпевало изменения. Его ремонтировали, перекрашивали, меняли планировку и интерьер, закрывали и опять открывали этажи. Не трогали лишь шестнадцатый этаж.
Джон Хьюз уже ждал её. Каждый раз, увидев профессора после разлуки, длиною в год, Эмили почему-то задавалась одним и тем же вопросом: интересно, а как называли его в детстве работники интерната? Джон Хьюз-младший? Или Джон Хьюз младший после младшего? А может быть, Джон Хьюз-младший в третьей степени? Как бы там ни было, он был удивительно похож на своего прапрадеда, и точно так же от него веяло холодным безумием.
– Миссис Вайлоу! – воскликнул профессор. – Рад вас видеть. Проходите, располагайтесь!
– Здравствуйте, мистер Хьюз, – сдержанно отозвалась женщина. – Как ваши дела?
– Спасибо, хорошо. Отдохнёте с дороги? Или сразу приступим?
– Да я, собственно, не устала, – пожала плечами Эмили. – Ездить сейчас одно удовольствие, не то, что в стародавние времена. И ходить тоже.
– Да-да, понимаю… – последовал неопределённый ответ. – Тогда пройдёмте в лабораторию?
– Конечно.
Миссис Вайлоу не стала откладывать процедуру в долгий ящик.
* * *
– Итак, мои дорогие, – обратилась к классу мисс Дефоссе, – сегодня мы с вами будем учиться общаться в парах. Вам всем недавно исполнилось по четырнадцать лет. Сексологи утверждают, что это возраст романтических отношений.
Ученики хмуро молчали.
– А что такое «романтичные отношения»? – не преминула встрять Шарлин.
Спуни укоризненно покачал под партой головой, но мисс Дефоссе, как ни странно, не рассердилась.
– Романтичные отношения – это прелюдия любви, – терпеливо пояснила она. – Так же, как любовь – прелюдия секса. Романтика включает в себя несколько составляющих. Вот основные из них: романтическая обстановка, подарки, любовная лирика и, наконец, романтическое общение.
Из кластеров, висящих на запястье каждого ученика, разом возникли светящиеся белым светом экраны. По ним змейкой побежал текст лекции.
– Романтическая обстановка – это среда, способствующая развитию романтических отношений, – принялась вещать мисс Дефоссе. – Подобного рода обстановка должна расслаблять, успокаивать и отвлекать от деловых мыслей. Иными словами, настраивать на романтический лад. Приведём примеры романтической обстановки. Первый пример: замкнутое безлюдное помещение, где нет яркого освещения и звучит тихая музыка. Второй пример: замкнутое безлюдное помещение, где на стенах изображён голографический природный ландшафт. Третий…
– Господи, какая тоска! – прошептала Шарлин, подперев подбородок рукой. Спуни согласно кивнул.
– Мисс Вайлоу! – моментально отреагировала преподавательница. – С кем вы там разговариваете?
И как она только успевает всё замечать?
– Ни с кем.
Шарлин моментально выключила Спуни. Головы одноклассников тут же повернулись в её сторону, бегущая строка на кластерных экранах остановилась.
– Неужели? – вздёрнула брови мисс Дефоссе. – Значит, мне показалось?
– Я не знаю.
Девочка выпрямила спину, сложила руки на коленях и широко распахнула глаза.
– Раз вы у нас такая общительная, – улыбка преподавательницы приобрела оттенок иронии, – может быть, вам и лекция не нужна?
– Нет, мисс, нужна.
Шарлин продолжала таращиться, хлопая ресницами.
– Ну, а если нужна, извольте слушать!
Женщина раздражённо скривила губы.
– Я слушаю!
Девочка покорно уставилась в кластерный экран.
– Итак, я привожу примеры романтической обстановки, – с недовольным выражением лица возобновила лекцию мисс Дефоссе. – Третий пример: замкнутое безлюдное помещение с изображением космического неба…
Бегущая строка на кластерных экранах продолжила своё движение.
* * *
Эмили прошла в помещение лаборатории и огляделась. Здесь всё было так же, как и десятки лет назад: те же белые стены, плотные шторы на окнах, микроскопы, пробирки в штативах… Всё, как при жизни Джона Хьюза-старшего. Миссис Вайлоу знала, что эти приборы давным-давно устарели, и никто ими не пользуется. Их оставили на своих местах в память о нём – величайшем гении человечества. Со стен смотрели его фотографии, на полках стояли написанные им книги.
«Это ведь бумажные издания», – отметила про себя женщина. – «Они сейчас стоят огромных денег. Да им цены нет!»
Столы и стулья тоже располагались на своих старых местах. Сделаны они были из самого настоящего дерева. Многие из нынешних коллекционеров, не торгуясь, отдали бы за эту мебель нешуточные суммы. Эмили внимательно посмотрела на стоящего перед ней праправнука гениального учёного. Интересно, а он знает, какое богатство сосредоточено в этом помещении?
Джон Хьюз-«младший в третьей степени» повернул к Эмили улыбающееся лицо. Заметив её взгляд, он вопросительно приподнял брови.
– Что-нибудь не так?
Женщина не стала торопиться с ответом.
– Эмили? Что такое?
– Да так, ничего.
Миссис Вайлоу раздумывала, стоит ли вообще затрагивать эту тему.
– Вы так странно на меня смотрите. – Мистер Хьюз оглядел свою одежду. – Я в чём-то испачкан?
Эмили ещё немного помедлила, но потом всё-таки решилась.
– Эта мебель, – сказала она. – Эти книги… Вы когда-нибудь обращали внимание? Из чего они сделаны?
– Ах, это! – Всем своим видом Джон дал понять, что такой пустячный вопрос мало его интересует. – Даже не знаю. Вернее, не помню. По-моему, то ли дед, то ли прадед говорили мне, как называется этот материал, но у меня вылетело из головы. Скорее, вы должны знать об этом, а не я.
Улыбка мистера Хьюза была широкой и открытой, как у кандидата в Президенты. Эмили заглянула в его глаза: врёт или нет? В глазах были холод и отчуждение. Такой же неприятный тип, как и его прапрадед.
– А почему вы вдруг решили спросить?
– Не знаю… Не знаю… – промямлила Эмили. Она уже пожалела о том, что начала этот разговор.
– Как бы там ни было, это очень непрочный материал, – констатировал профессор. – Нет никакого сравнения ни с полигердалием, ни тем более с керциниумом. Книги рассыпаются, мебель очень шаткая – того и гляди, развалится. Я стараюсь ничем из этого пользоваться.
– Понятно, – кивнула миссис Вайлоу.
– Это всё, что вы хотели узнать?
Джон посмотрел на неё внимательным, пронизывающим взглядом. У Эмили по коже пробежал холодок.
– Да, собственно, всё, – поёжилась она.
– Ну, и ладно… Тогда пройдёмте в капсулу?
Мужчина сделал приглашающий жест рукой.
– Да, конечно.
Миссис Вайлоу покорно двинулась вперёд – туда, где, в стене лаборатории, виднелась дверь бокса.
Бокс представлял собой отдельное помещение без окон. Стены здесь тоже были выкрашены в белый цвет; вымытый до блеска пол сверкал чистотой. Прямо посередине, в вертикальном положении стояла высокая, выше человеческого роста, прозрачная цилиндрическая капсула. Рядом с ней, на серебристом столике располагался лабораторный кластер.
Капсулу много лет назад подарили землянам жители планеты Цениавия, находящейся в созвездии Близнецов. Каким образом подарок оказался в лаборатории, где им пользовались лишь единицы, история умалчивала, да Эмили и не было до этого никакого дела.
– Мне раздеваться? – спросила она.
– Как хотите, – пожал плечами Джон. – Было бы желательно, конечно, чтобы избежать погрешности в показаниях. Но если для вас это проблема, можете оставить одежду.
– Я разденусь.
Эмили не стеснялась ни одного мужчины из династии Хьюз, почему она должна стесняться этого?
