скачать книгу бесплатно
«О чём же твои мысли?» – озадачилась Таня.
Когда она дернулась от воплей Валеры, Лукьянов очнулся. Сразу прикоснулся к её руке губами, словно успокаивал таким образом. Больше он не выпадал из реальности. Слушал весёлые рассказы одноклассников, добавлял подробности, комментировал. Время от времени дотрагивался губами до её ладони, будто нашел живительный источник.
Пройдет несколько лет. Но Таня будет помнить эти поцелуи и свои ощущения – ничего более нежного и эротичного она никогда не испытывала.
Всё чаще стали возникать паузы в разговоре. Уставшая молодежь стала зевать. Одноклассники, молча, смотрели в костер. Тепло от огня распространялось далеко, согревая всех. Трещали сучья. Ветки, сгорая, становились жёлто-красными и казались стеклянными. Над костром колыхался прозрачно-белый столб дыма. В нём вертелись и взлетали пылающие листья. Языки пламени извивались, поднимаясь и опадая вниз, делились на несколько язычков, похожих на огненных змей. Иногда огонь трясся, как в лихорадке. Несколько раз его присыпали листьями. Он сердито пробивался, салютом посылая вверх дым и горящую листву. Сквозь этот фейерверк дрожала луна.
– Ребята, все уже сонные, но такая ночь, когда мы вместе, больше не повторится. Я предлагаю попить чаю, – сказала обычно молчаливая Маша Ковалева.
Её слова поддержали радостными криками. Над безобидной Машей часто подшучивали в классе и считали недалекой. Обычно она отмалчивалась, стараясь быть незаметной, но с её крупной, чуть полноватой фигурой, ярко-рыжими волосами, весёлыми веснушками на носу сделать это довольно сложно. В этот чудесный вечер почему-то никто не удивился смелости Ковалевой. Маша попросила ребят вместо листьев в костёр подбросить поленьев, чтобы вода закипела быстрее. Девочки хотели помочь с приготовлением напитка, но она сказала:
– Зачем толкаться у казана. Я сама заварю чай и разнесу кружки.
В неярком свете костра она ухитрилась не расплескать чай и не споткнуться. Её благодарили, получая кружки с душистым, пахнущим дымом напитком. Трудно было поверить, глядя на оживлённую одноклассницу, что обычно она молча сидела на предпоследней парте или, мучительно краснея, отвечала у доски. Маша всегда была любимым объектом насмешек Ларисы. Но сейчас Ледовской не было и все чувствовали себя свободнее. Даже её окружение вело себя так, будто освободилось от гнета.
Таня, наблюдая за одноклассницей, подумала: «Лучше чем Ковалева с приготовлением и подачей чая никто бы не справился».
Сашка понял, о чём она размышляет. Наклонился и, касаясь уха тёплыми губами, тихо произнёс:
– А какие Маша печёт обалденные пироги.
– А ты, откуда знаешь? – в голосе Тани послышались ревнивые нотки, доставившие Лукьянову большое удовольствие.
– Брат Маши – мой спарринг партнер по самбо – угощал пирогами после тренировки. Тренер чуть не убил нас за это. Забрал оставшиеся пироги и потом расхваливал её стряпню.
– А я не пеку пироги, только торты, – расстроилась Таня.
– Очень жаль, – подразнил её Сашка и сразу заработал толчок острым локтем в бок.
Ковалева разнесла кружки с чаем, все молча им наслаждались. Когда она подошла к ним, то почему-то протянула одну чашку на двоих.
Таня заметила, что одноклассница выдала по одной кружке только трем парам: им с Сашкой, Жене с Лешей и себе с Игорем Петровым. Чем она руководствовалась неизвестно, но никто из обделённых пар не возразил. Спустя время, Таня вспомнит это и поймёт: прозорливая Маша предвосхитила некоторые события.
– Ну что взбодрились? – обращаясь ко всем, спросил Валера.
– Да! – последовал дружный ответ.
– Сыграй, Лукьянов, пусть девочки споют, – попросил Чернов, подавая гитару. – Чур, первой – мою любимую.
Валера сложил руки в умоляющем жесте.
Все знали, что он любит песню «Колокола» Владимира Маркина. Самое интересное – это была песня родителей.
Лукьянов взял гитару и легонько коснулся струн. Таня смотрела на его пальцы, перебирающие струны и чувствовала: душа отзывается на каждую сыгранную им ноту.
– И зазвонят опять колокола, и ты войдешь в распахнутые двери… – с чувством выводили девочки.
Эта мелодия так тревожила сердце, что хотелось плакать от избытка эмоций и счастья. Потом пели и грустные, и весёлые песни. Почему-то все старые, задушевные, лиричные. Лучше всех выводили девочки с хуторов, поселковые им явно уступали. Таня поразилась: откуда они знают эти песни? Вот она, например, большинство слов просто не помнила.
«Буду ли я когда-нибудь ещё так счастлива, как сейчас?» – подумала Таня.
Только под утро ученики разошлись по палаткам.
***
Ребята спали непробудным сном. Давно поднялось солнце. Высохла на траве роса. Солнце расцеловало яркие осенние цветы и повисло на верхушке громадного дуба. Десятый «А» не просыпался. Тогда лукавое светило поднялось выше и заглянуло в окна на крышах палаток. Солнечные зайчики запрыгали по лицам спящих и разбудили их. Женька проснулась первой, затормошила Таню.
«Ничего себе. Скоро двенадцать».
Болотина умылась и включила магнитофон на полную мощность.
– Подъем, сони! Всё на свете проспали! – зашумела она.
Девочки, щурясь от яркого света, показались из палаток. Женька начала будить мальчишек:
– Вставайте лежебоки, а то палатку переверну!
В ответ не раздалось ни звука, словно Болотина была комаром, нудно зудевшим над ухом. Тогда сестры-двойняшки Оля и Юля набрали в кружки воды и дружно плеснули в палатку одноклассников. В ответ раздались угрозы, посчитаться с ними за такое коварство. Окончательно проснувшись, мальчишки принялись обливать девчонок. Поляну заполнил визг, шум и гам. Таня тихо выскользнула из палатки и не замеченной попыталась пройти к реке. Но не тут-то было! Сзади на неё кто-то плеснул воду. Раздался весёлый голос Сашки:
– Негоже быть сухой среди мокрых людей. Хитренькая какая!
Его футболка насквозь промокла и облепила тело, обрисовывая красивый торс.
– С одной стороны намочил, теперь с другой. – С этими словами он прижал Татьяну к себе.
– Саш, отпусти, теперь и я мокрая, – взмолилась она.
Лукьянов наклонился и поцеловал её.
– Всё правильно. Так честнее.
Восторженные крики прокатились по лагерю. Оказалось, Илья Константинович появился на поляне с большим уловом рыбы. Готовить вызвалась Маша. Одноклассники восприняли это как само собой разумеющееся. Голодные ребята без конца заглядывали к поварихе в котел. Она терпеливо их отгоняла. Наконец, обед был готов. Таня решила, что ничего вкуснее этой ухи никогда не ела. Её мнение разделяли все, беспрестанно расхваливая бесподобную уху.
– Тебе, Ковалева, нужно идти в повара, – посоветовал Илья Константинович.
– Мне это не нужно. Я выйду замуж и буду готовить для своей семьи, – наливая физруку добавку, ответила она.
Воцарилась неловкая тишина.
– Ничего себе, – присвистнул Валера. – Хочешь быть домработницей? Это твоя мечта?
– Да! – Маша с вызовом, оглядела одноклассников. – И детей хочу не меньше трёх.
– Ну ты даешь, Ковалева! – Чернов развел руками. – Как-то убого это.
– Что, так ужасно об этом мечтать? Презираете? – Маша впервые говорила свободно. – И знаете: мне плевать, если вы так считаете!
– Браво, Маша! Молодец! А мечты у всех разные – это нормально, – поддержал её Сашка. – Никто тебя не презирает.
Таня почувствовала себя большой трусихой. Она бы никогда не смогла при всех рассказать о своей мечте.
Послышался громкий автомобильный сигнал.
– Ребята, собирайтесь и побыстрее. Приехал автобус. Шофёр долго ждать не будет, – попросил физрук.
Школьники разочарованно загудели, но стали послушно собирать палатки.
Очень не хотелось уезжать из леса. Вещи упакованы, палатки сложены. Все благодарили Илью Константиновича: за поездку, за рыбу, за то, что он так ненавязчиво осуществлял свой надзор, дав им возможность побыть без взрослых.
Этот выезд на природу они будут часто вспоминать спустя много лет после окончания школы.
ГЛАВА 7
– Мама, оставь пылесос в покое. Я сейчас закончу делать уроки и приберусь в доме, – возмущалась Таня.
Не слушая ее, мать снова взялась за пылесос.
«Господи, ну почему она такая упертая, – злилась Таня, – всё нужно сделать здесь и сейчас. Когда это нужно маме, а не мне».
В последнее время Анна Ивановна стала особенно раздражительной и обидчивой. Таня понимала, что это последствия беременности. Мать, как маленькая девочка, часто плакала. Перепады её настроения, плаксивость, вспыльчивость, плохое самочувствие каждый раз заставали врасплох. Растерянная дочь утешала, как могла, чувствуя себя старше матери.
После поездки в лес Таня ожидала, что Лариса постарается отомстить за унижение. Прошёл день, другой, но всё было как обычно. Ледовская вела себя тихо, ничем не выказывая обиду на Лукьянова.
«Может, она поняла, что не права. Постоянно злословить и надсмехаться над всеми не стоит, – размышляла Таня, наблюдая за ней. – Наверно, окружение Ларисы подробно рассказало о том, что происходило после её отъезда. И она сделала вывод, что заносчивость ей же во вред».
Спокойное поведение Ледовской сбивало с толку. В начале ноября она принесла в класс польскую и французскую косметику. Предложила одноклассницам посмотреть её. Девушки ахали, разглядывая красивые тени, качественную тушь, помаду, блеск. Их восторгу не было предела. Маша Ковалева, незаметно и робко сидевшая в углу, не выдержала и подошла к ним.
– А тебе что здесь нужно? Будущим мамашам и домохозяйкам можно не краситься, – с усмешкой заявила Лариса.
– Вот теперь, всё в порядке. Я уж подумала, что она изменилась, – усмехнулась Таня.
– Действительно, должно же быть в этом мире что-то постоянное, – добавил Сашка и, обращаясь к расстроенной Ковалевой, утешил:
– Ты у нас красотка и без этой штукатурки.
Маша благодарно улыбнулась в ответ.
Лариса никогда не брала у одноклассниц денег за косметику. Она дарила её девочкам. Этим незамысловатым способом покупала преданность и благодарность одних и вызывала зависть тех, кого обделяла своими подарками. Даже недолюбливая соперницу, Таня замечала её чувство стиля. Ледовская умела хорошо одеваться, обладала замечательным тонким вкусом. И если находилась в благодушном настроении, могла дать точный и нужный совет.
Белова Яна всегда слыла дурнушкой. Добрая, веселая, чуть простоватая девушка носила короткую стрижку с чёлкой до самых глаз. Однажды Лариса подозвала её к себе:
– Слушай, Янка, сил нет смотреть на это убожество, – показала на густые, торчащие во все стороны волосы одноклассницы.
– Я же не виновата, что у меня такие волосы, – еле сдерживая возмущение, процедила Белова.
– Бред. У тебя шикарная шевелюра, доставшаяся дуре! – Лариса вытащила из своей сумки заколки. Её руки ловко подняли волосы Яны вверх и красиво их скололи. Челку со лба Беловой она убрала совсем. Буквально двумя мазками нанесла тени на веки и помаду на губы Яне. Подала зеркало.
– Смотри.
Яна ахнула, не узнавая себя в симпатичной девушке с красивым, открытым лбом и яркими глазами. Непослушные ранее волосы образовывали очаровательную прическу.
– Спасибо, ты волшебница! – Белова от радости не находила слов.
– Не я волшебница, а ты деревня, – ответила Ледовская в своём духе, не показывая, как приятна похвала какой-то дурнушки из «низшего общества».
В другой раз она подошла к Алехиной Свете:
– Будь добра, сделай чёлку. Такой лоб, как у тебя нужно прятать, а не выставлять наружу. Прическу поменяй, сооруди что-то вроде «Каскада», а то смотреть противно.
На следующий день Света пришла в школу с новой прической, которая изменила её кардинально.
Наблюдая за близняшками Сарычевыми, посоветовала закинуть подальше длинные юбки. Сестры носили их, скрывая кривые, как им казалось, ноги.
– У вас своеобразная форма ног, но мини вам всё равно подойдет. С вашим ростом длинные юбки – ужас. Мне надоело видеть рядом с собой двух уродливых монашек.
Сестер из-за пристрастия к долгополым нарядам с седьмого класса дразнили монашками. Уже через неделю, сначала стесняясь, потом всё смелее Сарычевы поменяли весь гардероб. А спустя полгода, уже никто не помнил их старую кличку. Но если Ледовской казалось, что посягали на её территорию, или она вставала утром не с той ноги, своими насмешками доводила жертву до слёз. Большинство парней просто глупели в её присутствии. Таня ревниво помнила, как глупо выглядел Сашка. Он то выполнял её капризы, то посылал подальше, пытаясь сохранить достоинство. Ему было очень далеко до умения Ларисы интриговать и манипулировать людьми.
***
Стояла середина ноября. Осень продолжала баловать необычно тёплыми днями. Прозрачный воздух по утрам был напоён лёгким запахом увядающей листвы и переспевшего винограда. Весь субботний день Таня занималась домашними делами. Готовила обед, убирала в доме, гладила белье, освобождая вечер для похода с Лукьяновым в кино. Фильм оказался скучным – едва досидев до середины картины, они ушли из кинотеатра.
Тихо разговаривая, медленно брели по улице. По дороге ездили машины. Громко смеялась гуляющая молодежь. Таня не сразу поняла, что за всхлипывающий звук послышался в кустах возле забора.
– Саш, по-моему, ребенок плачет, – насторожилась она.
– Показалось. Коты орут.
Лукьянов приблизился к подозрительным кустам.
И тут снова раздался сдавленный писк, будто кто-то зажимал себе рот.
Сашка раздвинул ветви. В неярком свете далекого фонаря с трудом разглядел чумазое существо, сидящее в кустах.
– Вот ты где.
– Н-е-е-т! – завизжало существо при попытке вытащить его из кустов.
– Кто это? – Таня пыталась понять, что происходит.
Сашка всмотрелся пристальнее в неожиданную находку.
– Ребенок. По-моему, девочка, очень маленькая.
Стоило ему чуть приблизиться, кроха взвывала как сирена.
– Давай я попробую, она тебя боится, – Таня принялась ласково уговаривать малышку вылезти из кустов.
– А ты не злая? Дядя драться не будет? – лепетала девочка, выползая на тротуар.
