скачать книгу бесплатно
Две стороны жемчужины
Наталья Брониславовна Медведская
История о любви и дружбе, расцветших вопреки всем обстоятельствам. О девочке, росшей словно бурьян при дороге, не нужной ни родителям, ни братьям, но сумевшей сохранить чистую душу и благодарное сердце. Будучи нежеланным ребёнком, Арина рано познала одиночество, но оно научило её чутко прислушиваться к миру и находить радость в самой малости. Судьба отняла у неё близких, но подарила настоящую, преданную дружбу и самое окрыляющее на свете чувство: любовь.
Наталья Медведская
Две стороны жемчужины
Глава 1
Арина крепко сжимала в руке букет астр, она не позволила маме нести и полупустой ранец, ей хотелось выглядеть настоящей ученицей. От новой колючей кофточки немного чесалась спина и руки, но Арина терпела, главное, она идёт в школу: всё лето только об этом и мечтала. Там у неё обязательно появится много друзей и больше не придётся одной играть на детской площадке во дворе. Она ощущала себя нарядной и красивой, не подозревая, что дешёвая юбка и кофточка из полиэстера на её тощей фигурке топорщатся и выглядят жалко, а букетик астр увял и подрастерял часть лепестков. Но в больших серых глазах на узком худом лице Арины светилась такая радость, что это заставляло встречных прохожих улыбаться и стыдливо отводить повлажневшие глаза. Она поторапливала мать, ей казалось: они опоздают, и праздник пройдёт без неё.
– Прекрати так мчаться. – Елена Назаровна, тяжело дыша, схватила Арину за руку. – Успеем. – Бледное лицо женщины усыпали мелкие капли пота, голубые глаза давно потускнели, выцвели, белки стали жёлтыми, а лицо покрыла сеть красных прожилок. Она облизнула сизые губы. – Не дала принять лекарство, мне б сейчас было лучше.
Арина замотала головой, капроновые банты на концах коротких тяжёлых кос зашуршали по ткани кофточки. Удивительно, но девочка, похожая на голенастого недокормленного цыплёнка, обладала роскошными густыми волосами цвета тёмного шоколада. Собственно, косы и глаза являлись единственными украшениями этого нескладного ребёнка. Острый носик, рот в засохших болячках, розовый шрам на лбу, бесцветная кожа не красили Арину. Она совершенно не походила на милого ангелочка, какими обычно нам представляются девочки первоклассницы.
– Мамочка, тогда бы от тебя плохо пахло, потерпи немного, – умоляюще пролепетала Арина.
– Ничего бы не пахло, – пробурчала мать, голова у неё мучительно болела, глаза от слепящего солнца слезились. – Уже большая могла бы и сама дойти. Я с пяти утра вкалывала, мне отдохнуть надо.
Их обгоняли дети и взрослые, слышался смех и шутки. У Арины, так переполненной счастьем, настроение поднялось до небес. В школьном дворе играла музыка, здание украшенное плакатами и шарами, подмигивало ученикам ослепительно чистыми окнами, в которых отражалось пусть и осеннее, но ещё жгучее южное солнце.
– Вон твой класс, – мать подтолкнула Арину к учительнице, стоящей с табличкой первый «Б». – Дальше сама.
Арина оглянулась, но мать уже скрылась в толпе. Она робко осмотрелась – столько ярких красок не видела давно, разве что на Первое мая. Огромные букеты в руках малышей смотрелись трогательно и немного смешно. Арина бросила взгляд на свой простенький букетик и спрятала его за спину.
– Детки, подходим ко мне ближе, строимся, – скомандовала учительница.
Арина вспомнила, её зовут Римма Михайловна, она познакомилась с ней, когда приходила с мамой записываться в школу.
– Девочка, ты в «Б»? – обратилась к ней учительница.
Арина кивнула.
– Тогда становись сюда. Что это у тебя? – Римма Михайловна покосилась на увядшие понурые астры. – Саша, у тебя два букета. Поделись одним с … – учительница замешкалась, она не помнила ни имени, ни фамилии девочки, которую определили в её класс буквально в последний момент, – этой девочкой.
Саша Фламер с радостью протянул Арине один из букетов, он бы и второй отдал. Ему изрядно надоело таскать тяжёлые герберы, упакованные в прозрачную бумагу.
Торжественная линейка для Арины прошла сплошным калейдоскопом из песен, веселья и насыщенных красок. Она ещё никогда не чувствовала себя более счастливой.
В классе дети сами расселись за парты, но Рима Михайловна стала пересаживать учеников.
– Я не буду сидеть с ней, – заявила прехорошенькая черноглазая девочка, косясь на Арину.
– Нина, что за капризы!? – возмутилась учительница.
Пышные белые банты, когда Нина повела головой, заколыхались на её макушке, будто паруса корабля под лёгким бризом.
– Мама запретила общаться с ней, чтобы я не набралась дурных манер.
Ребёнок явно повторял слова взрослого. Римма Михайловна на пару секунд растерялась, потом решив, не устраивать на первом же уроке разборки, посадила Арину к тихому, спокойному Серёже Волкову. Тот, несмотря на хищную фамилию, отличался флегматичностью и некоторой заторможенностью. Нина Садовская с победным видом устроилась рядом с подругой Мариной Вершининой. Арина облегчённо выдохнула, ей самой не хотелось сидеть с Ниной. Про небольшой конфликт в классе она сразу же забыла, её праздник продолжался.
Домой Арина отправилась одна. В небольшом курортном городке Анапа, известном на всю страну, имелось всего семь школ и пара-тройка гимназий, но мать из упрямства отдала её в эту, располагающуюся довольно далеко от дома, в пяти кварталах, не подумав, что встречать девочку некому. Чуть завистливым взглядом Арина проводила одноклассников, которых забирали родители. Мимо неё прошествовала Нина с матерью. Женщина бросила неодобрительный взгляд на неприятную для неё девочку – уголки губ дёрнулись в презрительной ухмылке. Арина опустила голову, она ненавидела эту женщину всей душой. Год назад исполнилась её мечта: на день рождения мама подарила «Сабрину». Эта кукла пылилась шесть месяцев в углу витрины крохотного магазинчика игрушек. Арина почти каждый день ходила смотреть на свою любимицу, боясь, что её купят. Заполучив Сабрину, девочка, переполненная счастьем, будто воздушный шарик воздухом, вынесла куклу во двор. На детской площадке, под грибком, сидели девочки. Арина знала их по именам, но они не принимали её в свои игры. Решив, что теперь уж с такой-то куклой обязательно примут, приблизилась к ним.
– Привет.
Девочки дружно подняли головы.
– Давайте вместе играть, – предложила Арина и великодушно протянула драгоценную куклу Нине. – Можешь подержать.
Нина взяла куклу, с пренебрежением оглядела и наконец благосклонно кивнула.
– Мы собираем принцесс на бал, можешь нам помочь?
Арина взяла из коробки кукольное платье, покосилась на Сабрину, небрежно брошенную Ниной на скамейку.
– Эй! Сейчас же отойди от них, – закричала мать Нины, оторвавшись от разговора по телефону.
Арина недоумённо посмотрела на элегантную женщину. Её красивое ухоженное лицо покраснело от злости и негодования.
– Ты что, глухая? – женщина уставилась в растерянное лицо девочки. – Встала и ушла. И больше не смей к ним приближаться.
– Почему мне нельзя играть с ними? – пробормотала Арина. – Я вот куклу принесла.
– Пусть сначала родители хотя бы умоют тебя и вшей выведут, – зло бросила мать Нины. – Не хватало ещё подхватить от тебя заразу.
Губы Арины задрожали, она не могла тронуться с места.
– Чего застыла? Забирай свою дешёвку и уходи.
Но Арина не двигалась и стояла соляным столбом. Женщина схватила игрушку и швырнула на пешеходную дорожку. Она не собиралась навредить, тем более не желала нанести какого-либо урона кукле, но Сабрину сделали из дешёвого тонкого пластика. Упав на асфальт, голова и ноги куклы отскочили от туловища. Арина сорвалась с места. У её мечты вместо лица теперь была вмятина. Девочка собрала части Сабрины, прижала к себе.
– Ты б…., ты дура! – крикнула она обидчице, дрожа от злости.
Женщина не ожидала, что кукла расколется и уже хотела предложить девочке, поменять её недорогую игрушку на любую другую куклу дочери, их у Нины имелось предостаточно. Но услышав из уст маленькой замарашки грязное ругательство, возмутилась:
– Да как ты смеешь так разговаривать со мной!
Слёзы градом катились по щекам Арины, оставляя влажные дорожки, но она упрямо твердила:
– Ты дура, ты убила мою Сабрину.
Женщина повернулась к дочери и её подружке.
– Слышите, что она говорит? Видите, какая это невоспитанная девочка. Никогда больше не общайтесь с ней.
Арина, глотая слёзы, поплелась домой. В квартире родители и брат вовсю отмечали день её рождения. Все трое уже находились в той стадии подпития, когда ещё не ссорятся, но миролюбивый настрой уже исчез.
Арина показала сломанную куклу брату.
– Её можно починить?
Юрий осмотрел куски пластмассы.
– Нет. Только в мусорку. Быстро же ты с ней расправилась сестрёнка? – он погладил Арину по плечу и пьяно хихикнул: – В следующий раз выбирай подарок из железа.
Юрий хоть и был старше сестры на четырнадцать лет, понятия не имел, как обращаться с маленькими девочками. К Арине он относился с теплом, но иногда воспринимал её, как досадную приставучую помеху. Дома он появлялся редко, составлял компанию родителям нечасто, собственно, Юрий почти не пил, но сегодня ему захотелось расслабиться. Старший брат прислал письмо с просьбой о посылке, поэтому он решил стрясти с родителей немного денег, в конце концов они тоже обязаны помогать. Дмитрий уже пятый год отбывал срок за разбой и кражу, организованную группой лиц. Звучало это угрожающе, но на самом деле четверо молодых идиотов забрали небольшую выручку из трёх киосков, прихватив несколько коробок конфет, сигареты и вино. Самым старшим из весёлой четвёрки оказался Дмитрий, ему исполнилось восемнадцать, по глупости всю вину он взял на себя, а местные пинкертоны довесили ему ещё парочку нераскрытых краж. Дмитрий уже бы вышел из тюрьмы, но когда оставалось лишь полгода до конца срока, зачем-то совершил побег, оказавшийся неудачным, и этим добавил себе ещё.
Николай Ильич с трудом сфокусировал взгляд на том, что недавно было куклой, поднял пустую бутылку, поболтал ею в воздухе.
– А я говорил, нечего тратить деньги на всякую дрянь. А ты заладила, – он покосился на жену, – Арина мечтает об этой игрушке. Довольна теперь! – Стукнув кулаком по столу, начал себя распалять. – Она же не ценит, что для неё родители делают. Пашем с утра до ночи ради неблагодарной доченьки.
Мать пошатнулась, но уцепившись за стол, приподнялась и погрозила Арине пальцем.
– А он прав. Ты не ценишь добро. Больше ничего не проси, раз ломаешь.
Юрий усмехнулся: молчали б лучше, пашут они, копейки зарабатывают.
Арина на горьком опыте знала: оправдываться бессмысленно, можно лишь нарваться на оплеухи. Она нашла в прихожей коробку, сложила в неё кусочки куклы, укрыла новым носовым платком. Во дворе, отыскав укромное место, игрушечной лопаткой выкопала ямку и похоронила в ней свою Сабрину. Над маленьким холмиком установила крестик из палочек, перевязав их резинкой для волос. В палисаднике, за которым ухаживала бабушка Маша, и где Арина никогда раньше не рвала цветы, сломала жёлтый шар декоративного подсолнечника и украсила им могилку куклы. Она долго сидела над ней и плакала, пока не заболела голова, и не захотелось спать.
Сердце Арины сжалось при воспоминании о потере куклы. Она не понимала, что тогда оплакала вовсе не кусок пластмассы, а утраченную мечту и потерю капельки радости. Дома, как и ожидала девочка, семья отмечала её поступление в школу. К огромному облегчению Арины родители находились в радостной стадии расслабления. За короткую жизнь она, словно опытный зверёк, приспособилась к условиям существования, созданным в семье. Чётко знала, когда спрятаться и не попадаться на глаза, а когда безбоязненно бродить по квартире, подбирая со стола остатки пиршества. Вот сейчас папа находился в благодушном настроении, а мама ещё не начала плакать о своей загубленной жизни.
– О, дочь! – поприветствовал её родитель. – Смотри мать, какая красавица выросла. А всё мои гены, – Николай Ильич гордо приосанился, попытка выпятить впалую грудь выглядела довольно жалко. Он смахнул со лба сальные жидкие волосы, икнул. – Учись дочура на одни пятёрки. Станешь бульгальтером, будешь папку в старости кормить.
Мать, Елена Назаровна, хмыкнула и поправила мужа.
– Бухгалтером.
Николай Ильич захихикал, серо-жёлтое лицо скривилось, стало похожим на печёное яблоко, в опухших серых глазах появились весёлые искорки.
– Это мы с тобой бух-бух-галтеры.
Елена Назаровна, поддерживая рукой отяжелевшую голову, согласно кивнула.
– Точно бух-бух. А кто виноват? – вдруг резко повысила она голос.
Арина, сразу узнав в этом вопросе вечный диалог матери с младшей сестрой, поторопилась рассказать о школе.
– Мамочка, у нас очень красивый класс, много цветов. Меня посадили за одну парту с Сережей Волковым, на перемене он угостил меня шоколадкой, а ещё один мальчик отдал свой букет.
– Мальчики, мальчики, – злобно произнесла, будто выплюнула мать. – Слишком рано ты стала о них думать. Учиться надо, – наставительно добавила она, – а не об этих гадах мечтать. Посмотри, до чего довели меня мечты о мальчиках.
Арина сообразила, что немного неправильно истолковала стадию опьянения матери, поставив ранец на пол, схватила со стола кусок хлеба, пластинку варёной колбасы и стала быстро запихивать их в рот.
– Заткнись, Ленка! – Николай Ильич вяло махнул рукой с зажатым в ней стаканом. – Задолбала. Каждый раз одно и то же.
– Разве я не права? Вы, мужики, виноваты в том, что такой стала, – она всхлипнула: – А какой была красавицей, не то, что эта мымра Галька.
Тетя Галя приходилась младшей сестрой Елене Назаровне, и самым главным врагом в её жизни. Арина много раз слышала проклятия в адрес тётки, но в чём та провинилась перед матерью, не понимала. А родители, даже будучи совершенно пьяными, так до конца и не рассказывали, что произошло, и почему насмерть поссорились сёстры. Две недели назад мать, взяв её с собой, отправилась к Галине с требованием помочь собрать в школу Арину. Она тогда впервые побывала в доме родственников и познакомилась с двоюродной сестрой Настей. Тётя Галя провела племянницу в комнату дочери.
– Настя, посиди с этой девочкой, пока мы побеседуем с её матерью.
Арина удивилась, что тётя не назвала её по имени, не сказала дочери, кто она. Осмотрев уютную красивую комнату, Арина вздохнула, ей хотелось бы такую же. У неё не имелось постоянного места для сна, если в общей с братом комнате допоздна засиживались его друзья, а родители были слишком пьяны и оставались в зале, она ночевала в их спальне. В общем, спала там, где находилось место.
– Я скоро в школу пойду, – похвасталась Настя.
Сестра была крупнее и выше Арины. Чёрные, будто угольки, глаза тонули в пухлых щеках, горящих румянцем. Она напоминала свежую булочку, покрытую гладкой корочкой.
– Я тоже, – Арина обрадовалась, что у неё с этой красивой девочкой нашлось что-то общее.
Из кухни послышались крики и ругань. Арина непроизвольно втянула голову в плечи. Настя насторожила уши.
– Мама сказала: вы нищеброды, и она не считает вас за родственников.
Арина не совсем поняла, что такое нищеброды, но отказ тётки от родства её расстроил. Она успела в мыслях помечтать о дружбе с Настей. Ей хотелось бывать в этом доме, пахнущем ванилью и апельсинами.
– А моя мама говорит: ты двоюродная сестра мне.
– Может быть, но мама не хочет, чтобы я с тобой дружила.
Арина вздохнула. Насте стало жалко эту худую, в застиранных футболке и шортах девочку.
– Хочешь, я подарю тебе книжку? Я её уже прочитала, – Настя достала с полки красочно иллюстрированные сказки Пушкина.
– Спасибо, – Арина, не веря своим глазам, прижала скользкую, глянцевую книжку к груди.
– Ты читать-то умеешь?
– Умею. Спасибо, Настя.
– Пошли отсюда, – в комнату зашла Елена Назаровна, покосилась на Настю. – Привет, племяшка, вырастешь, не будь такой стервой, как твоя мамашка.
– Ещё вопрос кто тут стерва, – процедила за её спиной ГАрину Назаровна. – Получила деньги. Идите с Богом.
– Пошли дочь. Ничего, выльются кошке мышкины слёзки, – Елена Назаровна схватила дочь за руку и поволокла прочь из комнаты.
– Я тебе водку в рот не заливала, – крикнула им вслед тётя Галя. – Не пила бы на пару с муженьком, жили бы нормально, как все люди. И не приходи больше, не дам денег. Забудь сюда дорогу. Нет у меня ни сестры, ни племянников.
– Да пошла ты, – Елена Назаровна плюнула на чистый пол, чем вызвала гневный вопль сестры. – Умирать буду, не попрошу. А ты ещё ответишь за свои грехи, не надейся на том свете отмазаться.
Елена Назаровна так сильно сжала пальцы Арины, что та едва терпела боль. Выскочив на улицу, поволокла дочь за собой.
– Сволочь недобитая!
– Мама, а почему тётя нас не любит? – робко поинтересовалась Арина.
Ей понравилось, как выглядит тётя Галя. Вся какая-то круглая и уютная. И стрижка у неё красивая: светлые волосы уложены в высокую причёску. А губы розовые, не синие, как у мамы. Даже кухонный передник нарядный, в ромашку, да ещё с кружевами. Правда, светло-голубые глаза за стёклами очков смотрели недобро, но к таким взглядам Арина уже привыкла.
– Это я её не люблю, – вспыхнула мать. – Больше скажу – ненавижу. Она мне жизнь угробила. Чувствует сволочь, чьё сало съела.
