скачать книгу бесплатно
– Так с чего начнёшь, Полторашка?
– Я?
– Кроме нас тут никого нет, – Слава въехал на дорогу из бетонных плит и пошуршал к дому, вокруг которого мгновенно началась суета. Мужчина открыл окно и как засвистит, что аж уши заложило. – Атас! Щас вешать по одному начну за яйца! Какого хера не отсыпали дорогу? Мне администрация штраф выкатила! Говорит, я им вид посёлка порчу грязной дорогой.
– Вячеслав Андреевич, – пузатый мужчина невысокого роста выбежал из бытовки и замер на верхней ступени, с опаской озираясь в сторону леса. – Там произошло недопонимание…
– Я тебе сейчас, долбаный Добби Доббидович, покажу недопонимание! Так отхерачу, что понимать меня без слов начнёшь, – Слава выдернул из-под сиденья пустую пластиковую бутылку и так точно швырнул её, что та пролетела на бреющем полёте над блестящей лысиной прораба. А это определённо был прораб. Почти мёртвый, но зато прораб. Я осмотрелась и выскочила на ровную бетонную площадку прямо босыми ногами.
– Да не Добби я! – орал лысик, стремительно утекая вдоль строительной техники прямиком в лес. – Сегодня! Все будет сегодня! Я клянуууусь…
– Сука, – выдохнул Слава и зарычал, распугивая застывших работников.
Он будто и не приехал на участок минуту назад, а весь день тут торчал, оттого так мастерски и горланил, указывая на недоделки, которые должны были устранить ещё вчера. Он вопил так, что деревья качались, а испуганные птицы уже отправляли голубиной почтой заявки в миграционные отделы других лесов, лишь бы подальше от этого богатыря с иерихонской трубой вместо голоса. А потом здоровяк как-то подозрительно внезапно вспомнил обо мне и резко обернулся.
– Так, теперь с тобой разберусь…
– Так! Руки прочь! – взвизгнула я, наблюдая, как сверкают пятки прораба, уж слишком ловко убегающего в закат. – Знаете, я передумала. Я, наверное, не сказала? Но я только на первом курсе, Вячеслав Андреевич. У меня нет опыта, из рекомендаций – только похвала друзей, которым обустраивала дома. Можно я пойду? Пожалуйста.
– Ты что, испугалась? – Мятежный ощупал карманы своих брюк, вытащил сигареты, закурил и сел на бетонное ограждение пустующей клумбы, в центре подъездной дорожки к парадному входу. – А я на тебя ставил, Грушенька. Ты так отчаянно пыталась не рухнуть мордочкой в грязь, что даже на миг подумал: «Вот та женщина, что высадит мне фруктовый сад, застелет грязь рулонным газоном и натычет пышных цветущих кустов. П-ф-ф-ф… Слабачка.
– Ничего и не испугалась! – шикнула я, уже ощущая, как закипает адреналин.
Этот придурок будто прочувствовал, что я слаба перед спорами. Внутри всё клокочет, взрывается, а внутренний голос орёт устрашающим голосом: «Покажи ему, Вера! Утри ему нос! Да пусть победит сильнейший!».
Но я надавила на горло своему обезумевшему желанию доказать, потому что в этой схватке победила чуйка. И она упорно шептала мне, что связываться с ним опасно!
– Но работать у вас тут не буду. Атмосфера угнетающая.
– Тогда я растреплю всем, что вы, Грушенька, кинули меня на бабки, да ещё и фото приложу вот этого безобразия, – он махнул в сторону раскуроченного газона, где в самом центре глинистой кучки росла одинокая ромашка. – Скажу, что это современное виденье ландшафтного дизайна, то есть твоего, Полторашка. Оно тебе надо? Трудно придётся потом клиентов искать.
– Вы чокнулись? Я-то тут при чём? – схватила свои грязные туфли и стала пятиться назад, уже мысленно прикидывая, кто может меня отсюда забрать. Свою машину мне пришлось бросить ещё за поворотом, там, где кончился нормальный асфальт. Блин, за долбаным Добби-бригадиром, что ли, рвануть? Он так мастерски взмахнул в гору, что есть подозрение, что тропинка давно протоптана.
– Работу хочешь? – голос Мятежного стих, превращаясь в колдовской шёпот.
Этот звук окружил меня, как бывает во время грозы. Ты словно стоишь в центре стихии и с опаской озираешься по сторонам, гадая, откуда шарахнет. Но я-то знала! Вон, и глаза его уже выстреливают петардами ярости, и улыбка в оскал шальной превратилась.
Зверюга, блин… А какой красивый мужчинка! И высокий, как Эверест, и фигура, как у атлета, вот только в его силуэте пошлости не было. Он был органично прекрасен, без пересушенности рельефов и смазливой метросексуальности, в которой очень часто тонут мужчины. Хорош, чертяка. Очень хорош!
Стоп… А чего это он улыбается?
«Дура! Верка, ну как ты думаешь? Может, потому что ты уже минут пять елозишь влажным взглядом по его телу?»
– Хочу… – выдохнула я и мысленно надавала самой себе смачных пощёчин.
– Тогда принимай объект, Грушенька, – Мятежный встал и буквально в два шага оказался около меня. Уже в отточенном движении подхватил на руки, закинул на плечо и потащил к дому. – Пойдем, кофе сварю. Так сказать, закрепим трудовой договор.
– Да я ж еще согласие не дала!
– Ты так мою задницу рассматривала, что слюной всю бетонку закапала.
– И ничего я не закапала! – вскрикнула, а сама обернулась, чтобы проверить, потому что рядом с ним уже ни в чем нельзя быть уверенной, особенно в себе.
– То есть с тем, что пялилась, ты согласна? – расхохотался он, входя в охренительно красивый холл дома. Слава скинул грязные туфли, вырвал из рук мои шпильки и только тогда опустил на пол. – Ладно, я только с виду грозный дядька. А в душе пухлый кролик.
– Дядь, ну отпусти меня! – залепетала я, а сама покорно плелась следом, осматривая просторный коридор. Интерьер был невероятно красивым. Здесь не было новомодного веянья холодной современности, наоборот… Натуральный дуб на полу, светлые с теплым отливом стены, уютная и комфортная мебель. Всё было продумано, выверено и создано для жизни, а не для красивых фоточек в соцсетях. – Ты уволил гору дизайнеров. А у меня опыта нет. Я только поступила в архитектурку, и мне бы с профессионалом поработать, чтобы уловить суть.
– Я их уволил, потому что они хотели превратить мой двор в петушарню, – зарычал он и кивнул в сторону груды глины, где торчала ромашка. И тут до меня дошло… Он что, перекопал территорию, чтобы стереть чью-то работу? Бля… Отбитый он, что ли? Головой мамка часто ударяла? – Слушай и внимай, Груша. Мне нужен аккуратный простор.
– Просто газон посеять, что ли? – я буквально опустилась в кресло и только тогда вспомнила, что джинсы болтаются на честном слове! Прижалась пятой точкой к спинке и притихла, осматривая вспаханное поле через панорамную стену.
– Газон я и сам посеять могу! – он рыкнул и обернулся, как-то быстро осмотрев меня с ног до головы. – Тебя как зовут-то, чудо чудное?
– Вера… Вера Вьюник… – выдохнула я.
– Вот теперь охренеть, – прохрипел Мятежный и вернулся к сверкающей кофемашине. – Значит так, Вера Вьюник, я передумал… Мне и так живётся неплохо. Давай, пей кофе, и я домой тебя отвезу от греха подальше.
– Это ещё почему? – у меня будто амнезия случилась. Я словно и забыла, что несколько минут назад отказывалась и буквально умоляла отпустить.
– Пей, Полторашка, – Вячеслав поставил передо мной чашку, а сам распахнул сдвижные двери в сад и закурил, выглядывая на парадную часть дома, где вновь засуетились рабочие. – Ты просила отпустить? Вот, считай, выполнено.
– А может, я передумала?
– С чего это? – он обернулся так внезапно, что рука дрогнула, и кофе щедрым плевком плюхнулся на мои многострадальные джинсы, а кожа вспыхнула ожогом. – Ой!!!
– Ну, ё-моё, – он закатил глаза и упёрся лбом в стекло. – И часто ты в неприятности попадаешь?
– Никогда, – я огрызнулась, наблюдая за ним исподлобья, пока пыталась руками остудить пятно.
– Ага, так я тебе и поверил. Хорошо, а целуешься ты с первыми встречными по понедельникам? Чётко по расписанию?
– Не бойтесь, Вячеслав Андреевич, вы были у меня первым, – я шлёпнула чашкой по гранитной столешнице, встала и рванула к выходу.
Какого чёрта я тут сижу? Ведь всем понятно, что уже ничего не выйдет. Какой между нами может быть контакт? Да я в жизни его теперь своим начальником не представлю, потому что перед глазами тот поцелуй.
Мне оставалось всего три метра! Три! Рука уже тянулась к бронзовой ручке, как дверь распахнулась, и я чуть не вписалась в ту самую блондинку.
– Ты? – завизжала она, сильнее прижимая к себе растерянного пса. А я не удержалась и захохотала. Волосы девушки были в комьях грязи, по тонкой белой блузке расплывались глиняные подтёки, собственно, белый шпиц был ничуть не лучше.
– Ой, тут Иллариона тоже нет. Пришла проверить, вдруг вы меня тогда обманули? – прыснула я, подхватила свои туфли и рванула на улицу. Замедлилась на секунду, а когда увидела Добби-прораба, стоящего меж деревьев, помчалась в его сторону.
Фух… Спасение!
Глава 3
– Ну что я – маленькая?
Ладони так и чесались что-нибудь сломать, разгромить, разрушить! Негодование, гнев и досада едким послевкусием оседали на языке, но я не могла показать это своему отцу, иначе партия в игре за собственную независимость будет проиграна.
Он до сих пор не может смириться с тем, что не вернулась домой по первому требованию, хотя уезжала за компанию с друзьями своего брата, чтобы просто проветриться и весело провести время у моря.
Но я влюбилась в этот город. Эти сочные рассветы и пропитанные соблазном и пороком закаты. Этот дурманящий бриз, ласковое солнце, плеск волн. Это любовь!
Втайне от родителей я забрала документы из медицинского, где оттарабанила два курса.
Да, я ветреная.
Но не потому что не думаю ни о чем, а потому что хочу найти свое дело! Чтобы по утрам вскакивать с кровати и бежать на любимую работу, а не брызгать ядом на всех подряд только потому, что смелости не хватило что-то изменить в своей жизни.
– Деньги ты у меня брать отказалась. Где жить будешь? – голос отца стал тихим-тихим, как природа перед штормом. – У Раевского поселишься? Так, кажется, у него сын нашелся, ты там лишней будешь. Или у Каратика?
– Я сняла квартиру, пап, – быстро ткнула в экран телефона, переключая звонок на видео. – Ну, посмотри сам! Одна комната, но мне и этого много, – я переключила камеру, чтобы провести для беспокойного папы экскурсию. – Хорошая кухня, свежий ремонт, новая мебель. Ты только посмотри на вид из окна!
Распахнула створки балкона, и в нос ударила солёная духота полуденного города. Звуки ревущих катеров, прибой, всплески волн, уничтожающих волнорезы, и стойкий гул толпы туристов. Уже конец августа, а народа меньше не становится.
– То есть нас с мамой ты не ждешь, я правильно понимаю, раз сняла однушку?
– Папуленька, – я перевела камеру на соседнее здание. – Это отель, и уверяю, что свободный номер для двух встревоженных родителей там найдут. Пап, ну давай начистоту?
Установила телефон на подоконник, а сама села в кресло так, чтобы папа видел моё лицо.
– Мне тут очень нравится. Я за лето заработала неплохие деньги, помогая обустраивать дома Каратику и Раевскому, а еще офис его превратила в уютную юридическую конторку. Мне этих денег хватит на аренду до мая. Я все посчитала. И на еду хватит, даже если работу не найду.
– Вера! – отец схватился за голову. – Ты серьезно? Дочь нефтяника снимает однушку в старом доме и работает после учебы в универе? Это из какой реальности сказка? Постапокалипсис? Хорошо. Я согласен. Оставайся там, но будь благоразумна! Для чего этот показушный демарш с отказом от финансирования? Я тебя что, обидел?
– Нет, папуль. Что ты! Я вас очень люблю. Очень! Но можно мне попробовать?
– Все, я вылетаю… – отец сделал жест, чтобы отбить вызов, очевидно, не успокоившись от моих аргументов.
– Нет!
– Да! – зарычал он в динамик так, что телефон шлепнулся. – Тогда компромисс, дочь моя невыносимая.
– Какой?
– Я беру на себя аренду жилья. Сам свяжусь с хозяином этой бетонной коробки. А вот если ты заартачишься, то полечу. У меня нет сил смотреть на слёзы матери, она же высохла тут вся уже! Ты обманула нас, сказала, что летишь на месяц, а сама? – папа покраснел от злости. Слова его были резкими, а это значит, что вариантов у меня не осталось. Мои родители, и правда, никогда меня не то что не обижали, они с готовностью принимались воплощать любое моё желание. И обижать их, особенно мамочку, у меня не было желания. Придётся соглашаться.
– Хорошо, – выдохнула я.
– Скинь мне контакт арендодателя, я сам с ним переговорю. Ещё у меня есть условие.
– Ну пап! Ты же говорил про компромисс!
– Это и есть компромисс, дочь. Твой брат тоже перебирается на побережье, поэтому считай, что именно он тебя и спас от силы родительского негодования. Ты должна каждые выходные появляться ему на глаза. Каждые! И не дай Бог пропустить ужин. Билет. Вокзал. Комната. Амбарный замок. Ясно?
– Ясно, пап. Ты только маме сам позвони. Расскажи, что разрешил!
– А что? Стыдно? – папа закурил и то только для того, чтобы скрыть улыбку.
– Есть немного…
– Она рядом, – папа кивнул, и в кадре тут же появилась заплаканная мордочка мамы.
– Мам, ну ты-то чего???
– Я что, двое суток рожала тебя, чтобы ты сбежала? Да? Чтобы бросила мать одну?
– Мам, ну ты же с папой?
– Эх ты… – она отвернулась, не желая смотреть на меня. – Отца, может, ты и не ждешь. Но я прилечу сегодня же. Сама посмотрю, как ты там устроилась. Ясно?
– Ясно, мам.
– Ну? Что тебе привезти?
– Себя привези, тут уж разберемся. Мам?
– А?
– Гульнём, пока папа далеко?
Из динамиков рванул дружный смех родителей, извещающий всех о тонком перемирии. До первого косяка. А значит, нужно быть осторожной.
Моя мама хоть и мягкая, но решительная ничуть не меньше отца. А это значит, что может появиться на пороге совершенно в любую минуту. Тут лететь три часа, а если на джете Куталадзе, то и того меньше.
Со скоростью света стала разбирать чемоданы, параллельно делая заказ на продукты. Если мама увидит пустой холодильник, то все, можно опять собирать вещи.
Через час квартира стала напоминать не убежище временного типа, а довольно уютное гнездышко. Я даже включила музыку, кружась по просторной комнате с шикарным видом на побережье. А через час с огромными глазами в квартиру буквально ворвался хозяин, совершенно запыхавшийся и красный от стресса. А за ним вошли какие-то рабочие. Они аккуратно сняли обувь и вдоль стеночки стали пробираться к ванной, бренча инструментами.
– Мы это… Кран поменять, – запыхавшись, прохрипел мужчина, пытаясь сделать нормальный вдох. Суду все ясно… Отец знает, за какие веревочки дергать, отсюда и предынфарктное состояние мужика. А ведь я неделю ему твержу, что кран в ванной подтекает, а гардеробная заполнена его вещами, которые он отказался вывозить. Просто запер на ключ и был таков.
Через сорок минут у меня появились и новый смеситель в ванной, и просторная гардеробная, куда я спрятала остатки неразобранных вещей. С порядком перебарщивать тоже нельзя, маман быстро поймёт, что я готовилась.
– Чудеса…
Плеснув себе в бокал ледяной газировки, села в ротанговое кресло на балконе и открыла ноутбук.
– Мда… Пролетела я мимо работки, как фанера над Парижем, – в голове до сих пор бушевало негодование от встречи с Мятежным. Вот уж где фамилия оправдывает всю сущность. Он как буря. Она разворачивается внутри него, вскипает в крови, бурлит, клокочет, лишь изредка являя всю свою смертоносность в красивых зеленых глазах.
И мужик-то ещё такой зачетный. Высокий, поджарый, сильный. Мне редко нравились мужики, ну тут прям – БИНГО. Сто из ста.
Не было в нем смазливости, на которую у меня аллергия. Зато резкости – с излишком. Он же как острие лезвия. Шаг вправо, шаг влево – смерть.
Пальцы сами заплясали по клавиатуре, вбивая его имя в поисковик. Мне нужна информация, а у друзей промываться – смерти подобно. Сдадут меня братику с потрохами, и на этом закончится вся моя самостоятельная жизнь.
Сама разберусь.
Первая же страница местной и сильно желтой газетенки выдала мне все, что я хотела.
