скачать книгу бесплатно
Убийцам нужна была не Мико Ц‘ай. Они охотились за Мико Отако.
– Смотри, Мико! Что за… – сказал Танака, сидящий у другого борта экипажа. – Кто это там? Что за люди на полях? Они несут белые флаги.
– С этой стороны тоже один такой, – отозвалась я, прижавшись щекой к теплому от солнца окошку. – Нет, двое. Трое! И у них в руках молитвенные таблички. Неужели…
Экипаж притормозил еще сильнее, капитан Лассель куда-то свернул и пропал из вида. Как только карета остановилась, я распахнула дверь и выпрыгнула, прежде чем кто-либо из охраны успел возразить. Не обращая внимания на их советы оставаться внутри, я протискивалась между верховыми гвардейцами и телегами с багажом, застывшими слугами и паланкинами с дамами, которые изо всех сил обмахивались веерами и сетовали на невыносимую жару, так что даже не заметили, как я прохожу мимо.
– Ваше высочество! – окликнули меня сзади, я обернулась и увидела, что Танака последовал за мной, золотые нити его одежды поблескивали на полуденном солнце. – Ваше высочество, заклинаю вас…
– У этих людей флаги Отако, – сказал нагнавший меня Танака, с его лица исчезло добродушие.
– Я вижу.
– Не торопись, – прошептал он, когда мы оказались в авангарде кавалькады, схватил меня за руку и на мгновение сжал ее, чтобы приободрить.
Я замедлила шаг. Все выворачивали шеи, чтобы лучше рассмотреть перегородивших дорогу людей. Некоторые из них были в простой солдатской форме, а другие в коротких шерстяных рубахах и штанах, как у крестьян. Лишь несколько человек щеголяли в одежде из ярких тканей тонкой выделки, а в основном все затопили коричневый, синий и грязно-бурый. Белые флаги трепетали на концах длинных шестов, а многие люди несли молитвенные дощечки, маленькие и побольше, исписанные длинными строчками слов.
Его императорское величество Кин Ц‘ай наблюдал эту сцену, сидя на своем темном коне, шагах в двадцати от нас, пока его одетый в черное слуга разговаривал с предводителем смутьянов. Император тем временем переговаривался с одним из своих советников и с придворным священником, отцом Окоми. Казалось, будто они просто решили дать отдых лошадям, так мало интереса они выказывали к происходящему, но гвардейцы за спиной его величества застыли в напряженных позах и встревоженно посматривали по сторонам.
Матушкин паланкин возвышался в центре дороги, как драгоценная шкатулка, носильщики поставили его, чтобы вытереть потные лица и размять руки. Когда мы подошли ближе, из-за штор показалась ее рука, в молчаливом жесте приказывающая нам остановиться.
– Но что там проис…
Я наступила Танаке на ногу, и он закрыл рот. Слишком много глаз вокруг. Слишком много ушей. Возможно, глупо было выходить из экипажа, но сидеть там в полном бездействии и не показываться, когда остались считаные дни до объявления наследника императора… От людей, которых все в империи забыли, куда проще избавиться.
Напряженную тишину нарушало только хлопанье знамен на ветру – белых впереди нас и алого дракона над головой Ц‘ая. Несколько гвардейцев переминались с ноги на ногу. Слуги положили на дорогу свою ношу. А генерал императорской гвардии Рёдзи пошел в нашу сторону, мрачный и на взводе.
– Ваше высочество, – сказал он, каждой черточкой стареющего лица излучая неодобрение, – прошу вас, вернитесь в экипаж, там безопаснее. Мы пока не знаем, чего хотят эти люди.
– Именно по этой причине я останусь с матерью, генерал, – ответил Танака, и Рёдзи с неохотой кивнул. – Кто эти люди?
– Солдаты. Крестьяне. Мелкие землевладельцы. Несколько очень смелых приверженцев императора Отако, которые считают, что им нечего бояться, и высказываются открыто. Вам не о чем беспокоиться, мой принц.
Мой принц. Это был необычный оборот, но я давно уже научилась вслушиваться в подобные фразы и различать скрытые в каждом слове послания. Танака понимающе кивнул и остался на месте. Высокий, худой и статный, он притягивал всеобщее внимание.
К нам подбежал гвардеец.
– Генерал! Генерал Рёдзи, его величество требует, чтобы вы приказали солдатам-смутьянам и прочему сброду немедленно убраться с дороги.
Больше он ничего не прибавил, а развернул коня и порысил в авангард кавалькады. Я последовала за ним.
– Мико, – прошептал Танака. – Мы должны остаться здесь, вместе с…
– Пойдем со мной, – сказала я, взяла его за руку и потащила за собой. – Пусть все увидят наследников Алого трона, самое время.
Матушка выкрикнула из-за штор новое предупреждение, и я на мгновение заколебалась, но все равно храбро потащила его вперед.
Во главе кавалькады генерал Рёдзи спешился и встал перед демонстрантами.
– Как командир императорской гвардии, требую, чтобы вы очистили дорогу. Сообщите о своих нуждах как подобает, – сказал он. – Хотя вы протестуете мирно, препятствия для проезда по имперским дорогам будут расцениваться как государственная измена.
– Как подобает? Это что же, пожаловаться подлецам южанам, которые заполучили все бразды правления, на подлецов южан, которые заполучили все бразды правления? – прокричал ближайший солдат под хор одобрительных голосов. – Или южанам-чиновникам, которые заняли все посты в правительстве? – Снова раздался одобрительный гул, теперь уже громче – все демонстранты взорвались гневными выкриками. – А может, налетчикам-чилтейцам, которые грабят наши города и деревни, сжигают поля и дома и убивают детей, пока пограничные батальоны сидят сложа руки?
Он был настолько зол, что его не могло остановить чувство самосохранения. Солдат шагнул вперед, тыча крючковатым пальцем в его величество. Император Кин прервал разговор с отцом Окоми и уставился на солдата. Тот распалился еще сильнее.
– Вы допустили уничтожение севера и молча смотрели, как нас втаптывают в грязь, только потому, что когда-то мы стояли под знаменами Отако. Вы…
– Генерал, – сказал его величество, не повышая голоса, но так, чтобы все слышали. – Я собираюсь отправиться дальше. Уберите их с дороги.
Я смотрела, как он хладнокровно сидит на своем огромном коне, и пылала от злости, вспомнив покушение на Танаку. Он с такой же легкостью разделался бы и с протестующими, потому что не желал видеть неприятную правду.
Я отпустила руку Танаки, вышла на пустое пространство между придворными и сердитыми демонстрантами и остановилась рядом с генералом Рёдзи.
– Не стоит проливать кровь, – сказала я, стараясь говорить громче. – Его величество едет на север, чтобы вновь принести присягу Кисии и выслушать ваши жалобы, и, если все и в самом деле обстоит так, как вы описываете, долг повелевает исправить положение. Как представитель рода Отако по матери и Ц‘ай по отцу, благодарю вас за верность и службу Кисии, но прошу отойти с дороги, чтобы мог проехать император. Наместник богов не может принимать важные решения на обочине.
По рядам зрителей затрещал напряженный смех. Демонстранты опустили молитвенные таблички и встали плечом к плечу, простолюдины и солдаты, глядя на меня жадными глазами. Их предводитель облизал губы, посмотрел на генерала Рёдзи, потом на Танаку и, запинаясь, произнес, обращаясь скорее к Танаке, чем ко мне:
– Вы просите нас как представитель обеих семей. Обещаете нам поступить по справедливости. Но говорите ли вы как наследник его величества?
Генерал Рёдзи фыркнул. Кто-то за моей спиной охнул. Задав смелый вопрос, солдат гордо застыл посреди дороги, но его взгляд шнырял туда-сюда, оценивая опасность, как у бывалого вояки.
– Ваша вера в меня делает мне честь, – сказал Танака, тоже повысив голос, чтобы все его слышали. – Надеюсь, однажды я буду стоять перед вами как наследник и ваш император, но это решение принимают боги, а не я. – Он раскинул руки. – Если вы хотите, чтобы вас услышали, вознесите молитвы богам. Я буду рядом во всех ваших бедах, буду сражаться за вас. Буду любить и заботиться о своем народе. Если боги в своей бесконечной мудрости признают меня подходящим для этой роли, я буду служить вам в меру моих скромных сил и способностей.
Его имя громко раскатилось по толпе, и я постаралась не завидовать тому, с какой легкостью он завоевал их любовь. Толпа подалась вперед, вытягивая руки, чтобы прикоснуться к нему, словно он бог. Он таковым и выглядел – высокая фигура в золотом одеянии, окруженный людьми, которые кланялись, касаясь его ног, и благодарили, в то время как другие поднимали дощечки к небу и возносили молитвы.
Мы были осторожны и не произнесли ничего, что можно счесть изменой, но чем сильнее толпа превозносила принца, тем опаснее становилась ситуация, и я подняла дрожащие руки.
– Понимаю, что вас переполняет любовь к моему брату, – сказала я, перекрикивая их молитвы. – Но теперь лучше разойдитесь. Попроси их уйти, Тана.
– Разве ты не этого хотела? – отозвался он. – Пусть его величество видит, как ему следует поступить.
– Он уже видел достаточно. Пожалуйста, попроси их разойтись. И побыстрее.
– Как скажешь, сестренка. – Послушайте! – он тоже поднял руки. Меня толпа проигнорировала, но перед ним все благоговейно умолкли. – Пора разойтись и пропустить его императорское величество, наместника богов, на плечах которого Кисия…
Пока Танака говорил, я обернулась, чтобы посмотреть на реакцию императора, но мое внимание привлекло темное пятнышко на голубом небе. В нашу сторону взметнулась стрела, прочертив в воздухе дугу, как пикирующий на добычу ястреб.
– Берегись!
Кто-то закричал. Толпа в панике отхлынула, и Танака оказался в ловушке толкающихся людей. Без охраны. Без щитов. Я ничего не могла сделать. Мои руки были пусты. Еще утром я стояла в дверях его комнаты и была уверена, что он вот-вот умрет, но сейчас… Без лишних раздумий я выхватила из рук ближайшего демонстранта молитвенную дощечку и накрыла голову Танаки. Стрела с гулким стуком врезалась в дерево, расщепив его. Мои руки задрожали. На мгновение в знойном полуденном воздухе стало так тихо, что я слышала только вибрацию стрелы.
– Они напали на принца, прикрываясь флагами миролюбия! – послышался крик из-за наших спин.
Предводитель протестующих поднял руки, словно решил сдаться.
– Это не мы! Не мы! Мы лишь попросили его величество объявить своего наследника и…
Его горло пронзила стрела, отбросив солдата на стоящих позади него. Остальные поднимали молитвенные дощечки и белые флаги в надежде, что их выслушают, но императорская гвардия обнажила мечи и начала теснить толпу. Один гвардеец полоснул по горлу стоящего на коленях мужчины, другой подсек мечом бегущего. Лишь у немногих протестующих солдат были мечи и ножи, большинство же были простыми и безоружными крестьянами.
– Прекратите! Хватит! – закричал Танака, когда на него брызнула кровь из горла стоящего рядом человека. – Если я не…
Генерал Рёдзи схватил Танаку за руку.
– Возвращайтесь в экипаж! Немедленно уходите отсюда!
– Но они не…
– Да, это не они, это сделали вы.
Он потащил Танаку подальше от сумятицы, обратно к кавалькаде, и я последовала за ними. Нас провожали молчаливыми неодобрительными взглядами. Матушка убрала руку за шторы паланкина, но его величество внимательно наблюдал за нами из-за спин собравшихся поглазеть на резню придворных, и на мгновение наши взгляды встретились. Он не сказал ни слова и не пошевелился, но на миг мне показалось, будто он улыбнулся, мрачно, но с уважением. Правда, потом я начала в этом сомневаться. Просто выдала желаемое за действительное, не более.
Эдо ждал у дверцы экипажа, но как только Рёдзи привел Танаку, немедленно скрылся из вида, придержав для меня дверцу. Я заняла свое место, дрожа с головы до пят.
Генерал сунул голову внутрь.
– У тебя есть предсмертное желание, мальчишка?
– Я лишь пытался предотвратить кровопролитие, генерал, если вы не заметили.
– И тем самым нарисовал у себя на спине огромную мишень.
– Народ меня любит!
Ухмылка генерала Рёдзи больше напоминала звериный оскал.
– Думаешь, они приветствовали тебя? Они тебя даже не видели. Перед ними снова стоял Катаси Отако.
– Я рад, что выгляжу…
– Твой отец был предателем. Чудовищем. Он убил тысячи человек. А ты…
Он явно не сумел подобрать нужные слова и захлопнул дверь. Я крикнула вознице, и карета потряслась дальше. Танака нахмурился, не обращая внимания на озабоченные вопросы Эдо, а снаружи на Поля Шами лилась кровь людей, готовых умереть ради семьи Отако.
Глава 2
Рах
Отрезать голову куда труднее, чем вы думаете. Умеющий обращаться с топором человек сможет сделать это с одного удара, если только жертва не пытается сбежать, но в степи голову отрезают ножом. Первый надрез – дело простое. Потом зазубренное лезвие углубляется в плоть, и тут кажется, будто все почти готово. В первый раз я тоже так решил. Подумал, что это будет легко и просто и кровищи будет гораздо меньше.
Но таковы уж наши традиции. Традиции левантийцев. И хотя мы ворчим, но все равно пилим ножом и еще теплую плоть, и давно остывшую, чтобы освободить душу покойника. Даже когда мы далеко от дома.
– Почему просто их не бросить? – спросил Эска, расхаживающий за моей спиной. Он молотил дорогу шагами, словно она нанесла оскорбление его матери. – Ночь на дворе.
Темная кровь на лице покойника напоминала рваную маску. Кровь вытекала из глаза и глотки – кто-то уже выполнил половину моей работы.
– Бросай его, Рах, пошли. Они и врагами-то были никудышными.
– Все души одинаковы, – возразил я. – Тебе стоило бы об этом вспомнить, прежде чем отдавать приказ их убить.
– Вот только не надо этих бредней заклинателей. Они напали первыми.
Я встал и при взгляде на несчастных мертвецов не удержался от вздоха.
– Мы не бросим ни одной души, – сказал я. – Лок, Амун, Джута, перережьте им горло.
Двое воинов и мальчишка с неизменным ворчанием шагнули вперед.
– Джута еще ни разу не…
– Пусть учится. – Я мрачно уставился на Эску. – Возможностей потренироваться и так немного. – Я кивнул Джуте. Его волосы были перехвачены в неопрятный хвост на затылке. – Ты знаешь, что делать.
– Да, капитан.
– Я буду рядом.
Все остальные охотники отошли от бойни подальше, и вечер наполнился их смехом, лишь Эска по-прежнему неодобрительно маячил рядом.
– Мы недостаточно хорошо знаем эти земли, чтобы путешествовать по ночам, – сказал он, когда я опустился на колени перед одним из павших. – В особенности без помощи богини луны.
– Наши глаза скоро привыкнут к тому, что в небе только одна луна.
Эска фыркнул.
– Все равно это неправильно. Как они выносят такую темнотищу?
Я положил голову мертвеца себе на колени и начал резать ему горло, воспользовавшись имеющейся раной. Кровь полилась на землю. В таком деле очень быстро учишься разводить колени в стороны.
Чуть дальше вдоль тракта Амун быстро разделался со своим покойником, а Лок работал медленно и степенно, как всегда. Лицо Джуты сосредоточенно напряглось.
– Кишава сказала, что обратно до лагеря больше часа хода.
Я перестал резать, поднял голову и посмотрел на своего заместителя. Последние лучи солнца озаряли его хмурое лицо.
– Если ты думаешь, что у тебя получится быстрее, займись сам.
– Я просто думаю, что тебе вообще не стоило этим заниматься, – тихо произнес он, чтобы никто, кроме меня, не услышал. – Они ведь чужаки.
– Да, но душа есть душа, именно поэтому капитан я, а не ты. А если тебя так волнует наша скорость, принеси лучше мешок для голов. Или даже два.
Он опустился на колени, и заходящее солнце позолотило его короткие темные волосы.
– Все мешки забиты, – сказал он, почти касаясь губами моего уха. – Там мясо, ради которого мы и пришли сюда на охоту.
– Я знаю. Переложи его или выброси часть.
– Нам нужна еда, капитан.
– По-твоему, я не знаю? – сказал я, и мой нож замер, когда оставалось перерезать совсем чуть-чуть. – Но что мы за левантийцы, если забудем о чести, стоило нам только оказаться далеко от родины?
