скачать книгу бесплатно
Дарья, пошатываясь, выползла из ванной.
– С кем разговаривала? – закинул удочку Чабурадзе.
– Сама с собой. НЛП! – покраснев, выдала заумное слово Дашка.
«Врет», – обрадовался Чабурадзе, а вслух с деланным равнодушием заметил:
– Все равно утром камеру просмотрю.
– Какую камеру? – не врубилась Дашка. В эту секунду аутотренинг заработал, и слова «С ним неуютно и находиться рядом тяжело, и вообще, человек он сложный и не самый приятный» обрели реальную форму. Теперь ей действительно стало неуютно и страшно.
– Обычную, – радовался произведенному эффекту Чабурадзе, – там, в ванной, рабочие установили. Утром прослушаю и просмотрю.
«Слушай что хочешь, моральный урод», – мысленно осклабилась Дашка и уткнулась носом в чашку с остывающим чаем.
– Но если сама все честно расскажешь, я смотреть не стану. Обещаю! – поспешил продемонстрировать широту души Чабурадзе. И Даша рассказала.
Так Григорий Зурабович узнал о себе много нового, того, о чем втайне догадывался, но признавать не хотел. Надо ли говорить, что от полученных знаний симпатии к Дашке в душе Grigоrio не прибавилось. Об эмоциях, переполнявших гостеприимного хозяина, Дарья догадалась, взглянув ему в лицо. Догадалась и тихонько заплакала.
– Что, правда, со мной так неуютно? – осторожно уточнил Чабурадзе, глядя на плачущую гостью.
– Угу. Провалиться на первый этаж хочется, – подтвердила Дашка и зарыдала сильнее.
Григорий поежился и предложил вызвать такси. Теперь ему тоже сделалось неуютно с самим собой. Слово «такси» возымело прямо противоположный эффект. А именно – у Дарьи началась самая настоящая истерика. Гипотетическое такси уносило ее последние робкие надежды.
Чабурадзе растерялся. – раньше подобных прецедентов у него не было:
– Если не успокоишься, дам в глаз! – пообещал «не самый приятный человек» Григорий Зурабович.
– Не дашь! – с внутренней убежденностью прорыдала Дашка.
– Почему? – изумился Чабурадзе. – Это я с виду такой никакой. А на самом деле я – брутальный!
Дашка выдавила слабое подобие улыбки, но плакать не перестала.
– Не прекратишь рыдать, будешь такси под снегом на улице ждать, – смягчился, но не сдался Чабурадзе.
– Лучше там, чем с тобой, – взвыла Дарья.
Впрочем, до снега, естественно, не дошло, таксист приехал раньше.
Памятуя о том, что человек он «не самый приятный» (плачущая барышня лишь подтверждала сей факт), Grigorio попытался реабилитироваться.
Начать решил с комплимента, а так как зареванная, раскрасневшаяся истеричка к оному не располагала, то похвалил он норковую шубку, купленную Олигархом мечты.
– Кому-то машины и квартиры, а мне шубу! – огорчилась за себя Дарья и зарыдала сильнее.
Чабурадзе пожалел, что вообще ввязался в диалог. И в качестве отступных протянул Дарье тысячу на такси.
– Оставь себе! – разозлилась Дарья и впервые от «халявных» мужских денег отказалась. Отказалась не с далеко идущей целью, а просто из принципа.
– Как себе? – опешил Чабурадзе. Такая формула у него в голове не укладывалась. Обычно даже страстный шепот многочисленных поклонниц Григория Зурабовича завершался просьбами о финансовой поддержке. Ситуация, когда девушке деньги предлагают, а она не берет, была для него в новинку. Под впечатлением он даже проводил Дашку до такси.
В гостях у ведьмы
С той ночи почти незаметно пролетело два года. Многое переменилось в жизни Григория и Дарьи, неизменной оставалась лишь любовь последней к эпистолярному жанру, объектом которой служил Чабурадзе. «Производственный минимум» идущей на абордаж барышни состоял из пяти каждодневных sms, двух-трех сообщений в «Одноклассниках» и одного электронного письма.
Особенно тяжело приходилось Григорию 1 апреля. В этот светлый праздник ему на фирму по обыкновению доставляли заказ, о котором заранее оповещали весь офис: членский билет ассоциации сексуальных меньшинств «Маленький Мук» или набор презервативов от компании «Крохотный друг», изготовленных на заказ «по снятым» у гендиректора меркам.
Чабурадзе свыкся с Дашкиной активностью, как с чем-то неизбежным, утренним будильником например. Он редко злился и еще реже отвечал. Она же доставала Григория скорей по привычке, со шкодным азартом, присущим бездельнице. Писала из ресторанов, ночных клубов, гостей. Острила, пересказывала анекдоты, шутливо обижалась и задавала вопросы, ответов на которые не ждала.
Погубила Григория Зурабовича Дашкина тяга к мистицизму. Однажды с такой же безработно-содержанистой подругой Дарья оказалась на даче у ведьмы. Ведьма была молоденькой, рыжеволосой и, кажется, потомственной. Она жарила шашлыки, со звоном разливала по бокалам домашнее вино, топила деревенскую баню. Грудным голосом пела тягучие, берущие за душу песни и в обычной жизни работала в солидной юридической компании.
На второй бутылке вина, после похода в баню и пары тягучих задушевных песен, Дашка и ведьма подружились. Дашка растрогалась и поделилась историей с Чабурадзе. Ведьма недобро сверкнула глазами и предложила подруге любое желание на выбор. Дашка взглянула на молчащий мобильник, с которого минут десять назад ушла очередная порция sms Григорию, и ляпнула первое, что пришло в хмельную голову:
– Хочу, чтоб Чабурадзе конкуренты прихлопнули! Ведьма удивленно вскинула бровь и что-то пробормотала себе под нос. Дальнейшего Дарья не помнила. Она провалилась в крепкий алкогольный сон.
Григорий Зурабович Чабурадзе, как обычно, подъехал к дому на бронированном «катафалке». Как обычно, на дворе стояла темная ночь. Как обычно, он вылез из машины и направился к подъезду. Необычным элементом стал выстрел, прозвучавший откуда-то сзади. Григорий Зурабович дернулся и упал в грязноватый мартовский снег.
В последних фрагментах ускользающей жизни Чабурадзе увидел маму, к которой поленился заехать с утра, сестренку, так и не дождавшуюся поездки в Милан, вереницу длинноногих девиц, скрашивавших его ночное одиночество, и Дашкины sms-ки. Почему-то подумалось, что она больше никогда ничего ему не напишет.
– Дождался, – не то с радостью, не то с грустью констатировал Григорий Зурабович и умер.
О смерти владельца заводов, газет, пароходов Дарья узнала из газет. Сие известие вызвало в ней столько же жалости, сколько новость о том, что Ходорковского посадили в тюрьму. О желании, загаданном у ведьмы на даче, Даша, как водится у блондинок, даже не вспомнила.
Дилемма
Небо над головой было прозрачным и синим. Таким, каким бывает только на картинках или в кино. Небо под ногами от неба над головой ничем не отличалось. Господин Чабурадзе огляделся в поисках чертей и, не обнаружив оных, облегченно вздохнул. Впрочем, расслабился он рано. В небесной канцелярии как раз решалась судьба «не самого приятного в мире» человека. Григорий с тревогой вслушался в голоса.
Откуда они звучат, он не знал. Понял только, что обсуждают, куда его определить: в ад или в рай. В чистилище не хотелось до одури, но впервые, как «разрулить» ситуацию в свою пользу, бывший владелец заводов, газет, пароходов не знал.
– Вопрос решен. Весы перевешивают в сторону ада. Тяжеловатенькие у господина Чабурадзе грехи, – вынес вердикт один из голосов.
– Ничего не решен! – возразил второй голос. – Чашу тянут незавершенные дела, тем более что к нам Григорий явился, значительно опережая план. Стараниями ваших наместников, между прочим!
– И что вы предлагаете? Вернуть его на землю как ни в чем не бывало семь дней спустя? Чабурадзе не настолько важный исторический элемент, чтобы так напрягаться.
– А я считаю, что любой человек имеет право на второй шанс. Другой вопрос, сумеет ли он им распорядиться, тем более, еще раз подчеркиваю, господин Чабурадзе прибыл к нам намного раньше срока.
– Что вы подразумеваете под вторым шансом, милейший?
– Возможность вернуться на землю и «закрыть» все долги. Сделать что-то хорошее, что-то, что поможет ему заполнить вторую чашу весов.
– И как вы это себе представляете? Согласно неписаным правилам – люди не воскресают, и исключение, сделанное в… году, лишь подтверждает правило.
– Кто говорит о воскрешении? Пусть вернется не в телесной оболочке, скажем, в виде призрака. Выделим ему помощника или помощницу из живущих. Обговорим срок и поставим задачу.
– Как-то гладко у вас все получается, милейший. Из ваших слов следует, что господин Чабурадзе был праведником и оказался кандидатом в ад по ошибке. Помилуйте! Он прожигал жизнь, лгал, предавал и использовал людей. Жил исключительно ради собственного удовольствия и считал себя чуть ли не Богом. За что такие поблажки?
– Согласен. В ваших словах есть доля истины. Тогда поступим следующим образом: наша сторона сделает предложение, а вы внесете свои коррективы. Итак, задачей господина Чабурадзе на земле станет завершение всех, как ему кажется, наиважнейших незаконченных дел и изменение жизни хотя бы одного, отдельно взятого грешника.
– Грешницы.
– Не понял?
– Грешницы. Ему в помощницы мы дадим ту самую надоедливую лентяйку, которая послужила невольным толчком к сегодняшней дискуссии. Дарья, кажется? Пусть он попробует сдвинуть девицу с дивана и заставит себе помогать. Причем хотя бы один из ее поступков должен быть совершен бескорыстно, просто ради него. Нет. Даже так, она должна будет сделать выбор в его пользу. Поступившись собственными интересами. Добавим, что передвигаться в пространстве он сможет, только если передвигается она. В противном случае весь свой «второй шанс» он проторчит у бездельницы в квартире.
– Жестко. Но есть свой резон. Если эксперимент удастся, мы будем иметь целых две спасенные души. Если нет – вы. Теперь по срокам. Считаю, три месяца будет достаточно. Вы согласны?
– Вполне.
В ту же секунду небо под ногами Григория разверзлось и превратилось в грязноватый линолеум невнятного желтого цвета. Так он впервые оказался у Дашки в квартире.
Незваный гость хуже…
Дашка-квартирная, никого не ожидавшая, на Дашу-нагламуренную походила не больше, чем дворовая мурка на элитного британца: непонятное платье-балахон, давно нуждавшееся в стирке, растрепанные пакли, заспанный вид и облупившийся лак на ногтях. Ноги девица побрить поленилась, как и причесаться, умыться и приготовить человеческий завтрак. Завтракала «красотка» в три часа дня. Квартиру убирала раз в три недели. Об этом свидетельствовала гора немытой посуды в раковине и на столе, следы уличной грязи на полу и толстый слой пыли на предметах. Видимо, финансовые трудности не позволяли Дарье злоупотреблять обществом домработницы.
Дашка сложила в тарелку четыре пирожных «картошка», густо намазала маслом с вареньем две булки хлеба, закинула в миску полпачки хлопьев и уже приготовилась залить их молоком, когда Григорий кашлянул и подал голос:
– Как в тебя столько лезет? И так уже не трепетная лань, а скоро совсем в корову превратишься.
– А-а-а-а-а! – заорала Дашка и выронила из рук пакет с молоком.
– Не визжи, в ушах звенит, – поморщился Чабурадзе.
– Э… у… мама!.. – Дарья испуганно попятилась к стене. – Ты же это, того, тебя же…
– А кто возражает? Убили, – согласился Григорий, развалившись на столе. – По твоей милости, к сведению.
– Как это, по моей? – медленно начала приходить в себя Даша.
– А вот так. Я, между прочим, жил, ничем тебе, юное воплощение бесцельного существования, не мешал. У меня был успешный бизнес, красивые женщины, большие перспективы, интересная, насыщенная жизнь, и тут появилась ты. Мало того что ты своими sms-ками, mms-ками и факсами отравила мне последние три месяца жизни, так еще и сократила эту самую жизнь лет на дцать! Так что с тебя, sms-маньячка, должок.
– Ха-ха, – оправилась Дашка. – Ничего я тебе, дорогой, не должна. Начнем с того, что не я в тебя стреляла и уж тем более не я на тебя киллеров натравила.
– А желание? – напомнил Григорий.
– Это еще надо доказать! Если бы все мои слова имели такую волшебную силу, я б уже давно жила на Копейке! И вообще, иди-ка ты, откуда пришел. Пользы от тебя теперь никакой: денег не взять, замуж не выйти, sms и ту не отправить, – разозлилась Дашка.
– Пользы, может, и никакой, но испортить тебе жизнь еще могу, – угрожающе тихо заметил Чабурадзе.
– Ой! – вдруг резко оживилась Дашка, – а если ты теперь там, ты же все видишь и знаешь? Скажи, любит меня Олигарх мечты или нет?
– Я не ТАМ, Даша, я здесь с тобой! И пока ты не согласишься выполнить мои требования, буду отравлять тебе жизнь своим вездесущим присутствием.
– У-у-у-у-у… – разочарованно протянула Дашка. – Ну, отравляй. Все равно не буду тебе помогать. Считай, что мне лень!
– Квартиру убери! Ты же женщина!
– Тебе надо, ты и убирай! – с этими словами Дашка демонстративно развернулась и завалилась обратно на кровать.
Тут Григорий Зурабович понял, что с Дашей будет нелегко.
Через час Дашка сделала вывод, что находиться вдвоем с Grigоrio-призраком еще менее уютно, чем с Grigоrio живым, и позвонила Тубеленькому.
– Эй, Тубеленький, приезжай в гости, – как обычно, без долгих церемоний начала Дарья.
– Ща, Дашуня-малыш. Сорок минут – и у тебя. Чего выпить купить? – обрадовался «народный артист». Жил он от роли до роли (что случалось редко) и от звонка Дашки до звонка Дашки (что случалось не чаще). Гордость и инициативность не были доминирующими чертами характера Тубеленького.
– У нас гости? – уточнил Чабурадзе.
– Угу, – кивнула Дарья и поплелась мыть полы и посуду. Все-таки, какой-никакой мужчина служил стимулом к чистоте.
После уборки занялась наведением «гламура». Вымыла голову, побрила ноги и нацепила «дикоорхидеистое» белье.
– Слушай, а может, его у нас жить оставить? Хоть чисто будет, – посоветовал Григорий.
– Отстань и не мешай марафет наводить, – отмахнулась Дарья.
Самый жалкий любовник
В дверь постучали. Судя по всему, звонок в квартире не работал.
– Дорого-о-ой! – с преувеличенной радостью кинулась на шею Тубеленькому Дашка.
– Ненатурально, – заметил Григорий.
– Как умею! – огрызнулась Дарья, увлекая ошарашенного Тубеленького в кухню и на ходу извлекая из пакета бутылку Chivas Regal.
Тубеленький Дашкиной взбалмошности побаивался, поэтому свою алкогольную норму принял еще на первом этаже у любимой в подъезде. Как следствие, теперь вместо Дарьи «кумир поколений» разговаривал с большой плюшевой обезьяной, сидящей на полу.
– Дру-у-уг, – тянул он, – только ты меня понима-а-а-аешь.
– К тебе что, в трезвом виде не заходят? – полюбопытствовал Чабурадзе.
– В трезвом ко мне только покойники заглядывают, – съехидничала Даша.
– Ого! А он отвечает! – обрадовался Тубеленький, преданно глядя в глаза обезьяне.
Дарья залпом осушила стакан с вискарем.
– Сопьешься, – пообещал Чабурадзе, присаживаясь рядом.
– Вылечат, – буркнула Дашка.
– Ты что, Дашунь, болеешь? – испугался Тубеленький.
– Тебе послышалось. Иди ко мне, выпьем, – Даша призывно ему подмигнула.
