скачать книгу бесплатно
– А тебе? Господи! – провел рукой по волосам, – Крестный отец моего сына – правая рука криминального авторитета, твою мать! Чем ты думала, когда с ним связалась?!
– Это не твое дело! Все, что ты должен про него знать, это то, что для твоего сына он всегда находил время, ходил с ним в походы и на рыбалку, поддерживал меня, когда мне жить не хотелось. Он был примером для Ильи, любит его, как родного, – это главное! Точка!
– Да?! – горько усмехнулся, – А то, что они наркотой торговали, бои подпольные устраивали,– это меня не касается?!
– А ты, значит, чистенький, что ли? – презрительно скривилась, – Хватит лицемерить, Костя! Не у всех есть богатенькие родители, которые по наследству детям передают огромные активы и бизнес. Кто-то всего добивается сам, и не мне тебе рассказывать, каким путем у нас зарабатывается первый миллион зеленых бумажек.
– Это ты лицемеришь, ты! Он чужих детей гробил, а твоего любит и своего тоже, наверное, это, значит, нормально?!
– С каких пор ты вдруг озаботился чужими проблемами? Раньше за тобой такого не замечала.
– Ты меня не знала раньше, и сейчас не знаешь! – рыкнул на нее, – Как ты можешь спокойно сидеть тут, и знать, что он общается с твоим ребенком?
– Пошел ты к черту со своей моралью, понял?! Он мой друг, я его знаю сто лет! И если бы не он, твоего сына бы забрали в интернат для умственно отсталых детей, ясно тебе! Тоже мне, святоша, бл*ть! Где ты был, когда твоему сыну нужна была помощь, деньги на врачей?! Сказать где?! Развлекался с очередной шлюхой! Знать забыл, что девочка Маришка могла от тебя залететь, правда?!
– Давай успокоимся, ладно? – примирительно начал.
– К черту твое «успокоимся»! Не смей обвинять людей, благодаря которым, ТВОЙ сын жив и здоров, понял?!
– Объясни мне все нормально! И не кричи, ты Илью напугаешь!
– Как же ты меня бесишь, если бы ты только мог представить, как ты меня бесишь! Вы, дети богатых родителей, думаете только о себе, а те, кто из дерьма выбивается на вершину, считаете преступниками, быдлом. Так вот, я быдло, и ради здоровья своего сына такие вещи делала, что по мне тюрьма рыдает. У меня, знаешь ли, выхода не было. Когда мы Тамира хоронили, я только об Илье думать могла, как помочь, чем, каких врачей, чтобы только живой, – сама говорила, а сердце стучало-стучало, разорваться было готово, – Ты не понимаешь каково это, услышать от врачей диагноз аутизм. И плевать им было, что они ошиблись, что просто не стали париться и делать остальные тесты. Плевать! Люди вообще твари бездушные, а такие врачи, особенно! А я мать одиночка, без работы. Знаешь, они мне предложили его в интернат сдать, мол, я не справлюсь, не смогу заботиться о нем, как следует. Господи, если бы Артем нормального доктора не нашел, мы бы до сих пор…– она запнулась, не смогла этого сказать, – Каждый выживает, как может, Костя. Мы тогда могли только так. Никому в ж*пу не нужен был мой красный диплом, и мамин опыт работы. Всех увольняли, кризис, говорят. А я, после родов, два месяца с постели не вставала, мы в такой заднице оказались. Мне предложили работу, пусть нелегальную и, завязанную с такими деньгами и людьми, что дурно стало, но у меня на руках был сын и мать. Артем мне пообещал, что как только я захочу уйти, я уйду. Слово свое сдержал, и держит до сих пор! Так что, ты можешь пойти нах*ен со своими обвинениями и всем остальным, или можешь пойти извиниться перед человеком, заменившем твоему сыну отца, и сказать ему спасибо за все, что тот делал, пока ты из одной постели в другую прыгал!
Она не торопилась смотреть на него, не хотела, чтобы он видел ее слабость, чтобы видел в ней женщину. Ей он был не нужен, ни когда это все происходило, ни сейчас.
– Почему ты мне раньше не рассказала?
– А кто ты такой, чтобы я перед тобой душу выворачивала?!
– Отец твоего сына, – хрипло прошептал, сглатывая ком в горле, – Где ты Тамира похоронила? Я у Ильи не спрашивал, побоялся.
– На Новодевичьем, – поскорей бы он уже убрался, ей время надо, чтобы успокоиться.
– Я, когда вернусь, съездишь со мной?
– Хорошо!
– Глупо просить у тебя прощения, но я прошу. Хоть это уже ничего не изменит, но ты с этим живешь давно, а я только недавно узнал, что потерял сына. И мне жаль, что тогда меня не было рядом. Ты можешь мне не верить, можешь меня не прощать за все, но теперь я с тобой, и я рядом.
– Иди к Илье, Костя, мне одной побыть надо, – устало проговорила, тайком вытирая щеку от слез.
Мужчина молча кивнул, она к нему спиной стояла и не видела, как тот сам почернел от горя, которое прятал ото всех. Не откуда было Маришке знать, что он сам себя винит во всем, что каждую минуту умирает от мыслей, от чувств.
Костя ушел. А Марина так и не поделилась с ним своей болью, и счастьем, одновременно.
Она ждала близнецов. Беременность была сложная, тяжелая. У Тамира показывали тазовое предлежание, но развивались парни нормально. Назначили кесарево, роды начались раньше. У Маришки было многоводие, и это сказалось на детях.
Тамир родился первым, и она даже не поняла сначала, что что-то не так. Ее мальчик молчал, головка была неправильной формы, врачи ей его даже рассмотреть не дали, как следует, унесли. А потом Илья появился, крикливый такой был, с самого рождения.
Это уже потом, когда искали причины появления у Тамира энцефалопатии головного мозга, Илье поставили аутизм.
У Тамира были страшные нарушения, коматозный синдром. Он прожил всего двадцать три минуты, лежал у нее на руках весь в трубках, и в иглах. Но ее убедили, что ему не больно, что он ничего не чувствует.
Она даже глазки его не увидела, и он не видел свою маму.
Худший день в ее жизни!
И самые радостные двадцать три минуты ее жизни, когда ее старший сын…, когда она держала его на своих руках, и пела колыбельную:
«Лунный свет в окошко, звёзды в небесах.
Спи, мой милый крошка, закрывай глаза.
Замурлычет ветер, как пушистый кот,
И усталый вечер, торопясь, уйдёт…»
За ее спиной тихо отворилась дверь, прерывая тихую песню, руки друга сильно сжали плечи, давая нужную опору:
– Он ушел?!
– Да!
И тогда она, через сглатываемое рыдание и слезы, продолжила петь, вместе с Артемом, раскачиваясь из стороны в сторону:
«Баю-баю, баю-баю.
Кто ты? Я, пока не знаю.
Ты родишься скоро очень.
Спи, малыш, спокойной ночи!
Спи, малыш, спи, малыш.
Ночь тебе подарит сладкий детский сон.
Как цветной фонарик, засверкает он.
Осторожно дождик, шелестит листвой.
Он не потревожит сон чудесный твой…»
ГЛАВА 4
– Пора уже решать, как действовать, и действовать ли вообще!
Стоило ей это произнести, как лицо собеседника из радушного превратилось в холодную презрительную маску, не выражающую ничего, кроме скуки к самой беседе и презрения к собеседнику.
Признаться, первое время, когда они только начали работать, такие резкие перемены в настроении ее непосредственного босса очень пугали. До дрожи, трясущихся поджилок, заикания и нервного тика, как следствие всего перечисленного. Потом привыкла, человек вообще ко всему привыкает, и она, Маришка, исключением не стала.
Поэтому сейчас спокойно сидела напротив Савы за столиком в ресторане и так же, в расслабленной позе, лениво пила, давно остывший кофе, и смотрела ему прямо в глаза.
Карие, темные, яростные глаза!
В этом человеке, удивительным образом, сочеталось несочетаемое.
Долгие годы, работая на него, именно как наемный работник по теневой бухгалтерии, экономике, незаконным сделкам с недвижимостью и предприятиями, Маришка всегда поражалась ему.
Савелий Петрович Шахов, для нее и ее сына просто Сава, для кого-то Шах, теперь уже завидный и очень удачливый бизнесмен. Но, в прошлом, владелец казино. Не только в Москве. Правда, с принятием закона о запрете азартных игровых заведений, мало, что изменилось. Просто все ушло в тень и дало возможность самой Маришке предложить, тогда еще Шаху, перевести большую часть активов в чистый бизнес, раскрутить те предприятия, бывшие владельцы, которых, оставляли эти самые предприятия ему в качестве залога, или даже, в виде оплаты карточного долга.
С Шахом, в этом вопросе, никогда не шутили, он такие шутки не понимал, а его ребята умели мастерски не только выбивать долги, но и приватизировать то, что, казалось бы, приватизировать достаточно трудно. Они с Андреем, как раз, такими делами и занимались. Но время менялось, реалии их мира, в котором они все так удачно устроились, тоже менялись, это понимала она сама, это понимал и Шах.
Вот и предложила, и даже составила предварительный бизнес-план на год. А он возьми, да согласись, но сказал, что чуть, что не так, отвечать ей.
Ох, что тогда началось?! Они с Андреем и с Артемом пахали сутками, не спали, практически не ели, она сына видела только, спящим по ночам, и то не всегда получалось домой возвращаться.
Итог превзошел все ожидания!
Шах доволен, к их работе подкопаться было практически нереально, не зря он своих адвокатов красной икрой кормит. И они с Андреем, в благодарность, получили свободу.
Только кому эта свобода была нужна?
Оба успели сделать себе репутацию, и если бы не Сава, то кто-то другой, однозначно, взял бы их под свое крыло, и не факт, что условия их соглашения о найме были бы такими же.
Сава ценил преданных ему людей, ценил! Для него это было важно!
И их решение он тоже оценил.
С тех пор он стал для нее просто Сава, друг и старший наставник, а она, для него, верный союзник и тоже, в некоторой степени, друг.
Душу друг другу, конечно, не открыли сразу, но постепенно стали доверять настолько, насколько это вообще возможно для людей их вида деятельности.
Но сейчас Маришка смотрела на Саву, и понимала несколько простых вещей про него и про себя.
Даже, если случится так, что ее, неважно кто, и не важно, как именно, но прижмут к стенке и попросят сдать его, она пошлет их всех, куда подальше и сядет сама, но Саву не сдаст.
Он слишком для нее стал важен!
Можно было бы сказать, что он заменил ей отца, но Сава был старше ее не намного, пять лет – это небольшая разница, в принципе. Но она становится буквально огромной пропастью, в восприятии мира, в жизненном опыте, если он из мальчика беспризорника стал тем, кем является сейчас.
Как-то незаметно они стали друзьями, впустили друг друга в круг семьи, и с молчаливого согласия начали считать себя частью семей друг друга, доверенными лицами, внутренним кругом доверия.
И вот, исходя из всего этого, напрашивался второй, не менее значимый, вывод, но уже не про нее саму, а про Саву.
Вот сейчас вдруг ее шибануло осознанием, что что-то в нем изменилось за последний месяц. Во взгляде изменилось.
Он стал, как собака бешенная, вроде тихий и спокойный, но готовый сорваться в любую секунду от любого резкого звука или шороха, и наброситься на тебя. Вцепится зубами в горло и будет рвать, пока не убьет, пока весь не искупается в крови полностью.
У нее дрожь пробежала по позвоночнику от этой картины перед глазами.
С ним что-то происходило, а она не могла ему ничем помочь, потому что прекрасно догадывалась из-за чего, а точнее из-за кого такого мужчину может так сильно ломать на части и рвать на куски.
И все же, она отвела взгляд в сторону, предпочитая смотреть на интерьер ресторана или на Артема, который примостился у барной стойки и с все большей тревогой посматривал на их столик.
Так у них троих сложилось.
Она встречалась с Савой не реже одного раза в две недели, неизменно утром субботы или воскресенья, в его ресторане. Его специально открывали для них намного раньше принятого времени. Их обслуживали два официанта, и больше в зале никого, кроме Артема и бармена, не находилось.
Они обсуждали сначала что-то личное, и только потом переходили к делам.
Но сегодня разговор не клеился. Никак.
Маришка рассказала о переменах в их с Ильей жизнях, поделилась своими ощущениями, переживаниями, но Сава отмалчивался.
Пил кофе спокойно и чинно, но за этим показным спокойствием Маришка заметила бешеного пса, попавшего в ловушку, и сейчас готового убить любого, только дайте ему для этого малейший повод.
Попробовала говорить об их делах, но и о финальной стадии сделки по продаже банка англичанам ему было не интересно.
И фраза про то, что надо что-то решать, спустила зверя с поводка.
Он смотрел на нее, как на добычу, как на загнанного в ловушку кролика или кого-то, такого же пушистого и безобидного, которого убить не жалко, а даже полезно.
Маришке же оставалось только одно, смирно сидеть, пить кофе и не показывать, насколько сильно он смог ее напугать.
Сейчас дыхание выровнялось, сердце не стучало, а мозги заработали в правильном направлении.
И она снова могла спокойно смотреть в карие глаза, хотя, они и казались ей сейчас практически черными.
Он выглядел безупречно. В костюме тройке, темно синего оттенка, отлично сидящего на поджарой фигуре. На смуглом лице прорезались морщины от усталости, на голове беспорядок, но смотрелся он потрясающе!
Перевела взгляд на руки,– они лежали спокойно на столе, правда сжатые в кулаки до побелевших костяшек.
Снова посмотрела ему в глаза, но уже без испуга, а уверенно.
– Я говорила о делах, а не о твоей личной жизни, – тихо произнесла, чувствуя себя при этом сапёром, который вот-вот напорется на мину, – Но если позволишь, я скажу кое- что и о твоих личных делах.
Сава кивнул, и она краем глаза успела заметить, как Артем обратно сел на свой стул возле бара. Волновался за нее. Черт!
– Твои адвокаты разведут вас в самые кратчайшие сроки, но если дождемся приезда Тани, она покопается, по моей просьбе, в этом деле, и уверена, найдет то, что поможет тебе отыскать Ирину.
Сава смотрел и слушал внимательно, но взгляд терял ясность, его ярость становилась ощутимой.
– Сава! – позвала, дернула его за руку. – Сава, невозможно, слышишь, нельзя взять такие деньги, и просто исчезнуть, понимаешь? Бумажный след все равно останется. Мы будем искать, и найдем, Таня в этом лучшая!
– Ты ее для этого к себе заманила? – хрипло спросил.
– И для этого тоже, – кивнула, – хотела все тихо сделать, но раз такая петрушка, то…, она будет искать, найдет. Вас разведут, она не сможет отсудить у тебя и копейки…
