скачать книгу бесплатно
– А что ты хотел? – я тоже решил не отставать от друга, но всё же взял кружку, куда и налил открытое виски, после чего влил туда холодной газировки из холодильника известного мирового бренда, – ты думаешь, она не боится?
– Чего? Ничего не будет! – он явно понял мой намёк.
– Дим.
– Не будет!
– Дима! – повторил я второй раз, уже добавляя в слова немного грубый тон.
– Сук. Это была случайность, я очень много выпил. И при том, при том, я сразу пришёл и извинился. Хотя даже не помню, как провёл ночь.
– Ты провёл ночь, занимаясь сексом с фанаткой, – оторвавшись от кружки, скупо заметил я.
– Может быть. Может быть. Но… но этого больше не будет! Просто перепил. С кем не бывает?
– А ну да, извини. Сейчас же ты трезвенник и не пьёшь мой лучший виски из горла. Да?
– Сук. Думаешь, если перестану пить, ей будет легче?
– Не знаю. Честно. Не знаю. Мне точно будет легче, когда есть закрытая бутылка про запас.
– Да куплю, задрал. Надо будет попросить Лазаря записать к психологу и попытаться выкинуть нахер из жизни алкоголь.
– Для этого бутылку поставь на место.
– Да всё, уже открыл же. Прекрати.
– Я уже не про это. Раньше начнёшь – раньше получишь эффект.
– Не сейчас. Сегодня я хочу забыться, – Дима договорил фразу и сделал пару солидных глотков, после скорёжил лицо, побежал к холодильнику и сунул в рот первый попавшийся съедобный продукт. Им оказался сыр в нарезке. После прожевал и спросил – Чем занимался?
– Смотрел сериал, ел мороженое.
– Можно присоединюсь?
– Пожалуйста. В морозилке только ванильный пломбир.
– Отлично. Добавлю в список покупок к виски. Неплохой, кстати.
– Я знаю, спасибо, – с сарказмом добавил я, как будто, не догадывающийся о наполнении своего дома.
Мы сидели на диване в гостиной, смотря телевизор. Это место никогда не было особо уютным. В уголке стоял компьютер с тремя мониторами, чуть левее, ближе к телевизору, находился синтезатор. Слева дивана, напротив компьютера стояли другие инструменты, которые часто были необходимы для понимания звучания. Я, честно признаюсь, плохо играю на гитарах, но имею пару штук и могу иногда поэкспериментировать и услышать новую для себя музыку. Помню, как в центре комнаты ещё стояла барабанная установка. Она… Что с ней стало? Ах, да. Её забрали ребята из местной школы, освободив место.
Сериал быстро наскучил нам обоим. Возможно, сыграл алкоголь, постепенно увеличивающий своё содержание в крови, а может история действительно оказалась до жути скучной. Мы перешли к ностальгии по старому времени. Деды. Время когда «I» был ещё жив, время, когда мы колесим по стране и не всегда получаем гонорар за целое выступление. Потом перешли к воспоминаниям об интервью у камней. Да. Туда когда-то хотели попасть все уважающие себя музыканты.
– А помнишь, ты сам хотел исполнить песню? Которую тогда написал? – спросил Дима, а после добавил – Ну когда группа распалась…
– Да. А ты сказал, что она не подойдёт. Стагнация, прокрастинация, – с обидой пропел я, – Не соответствует жанру группы. Слишком сложные слова, – улыбнулся я.
– Только потом эту песню исполнил я. И никогда за это не извинялся, за то что украл наработку без спроса.
– Да. Хотел бы я когда-нибудь её исполнить.
– Не надо.
– Почему?
– Я же её исправил – значит это моя песня, – повторил он слова моего первого учителя, как будто насмехаясь надо мной (или алкоголь говорил так). Я рассказывал ему о нём, говорил, что не помню лицо преподавателя и испытываю из-за этого дискомфорт.
– Не исправил, а подмял под себя. Сделал удобнее для своего вокала. И заменил соло пианиста – на гитару, хотя, хотя, очевидно там нужен синтезатор. Плюс ещё и изменил мораль. Она стала про любовь, а была про…
– Бубубу. Гитара лучше звучит, да и любовь легче продать, чем твою депрессию.
В тот момент меня распирала злость от этой рожи. В тот момент казалось, что Зверь украл всё. Украл и девушку мечты, и карьеру (хотя это совсем притянуто за уши), и даже песню (хотя и тут он прав). Продать любовь тогда – легко. Продать грустные чувства, да кому они нужны? Сейчас, когда можно уединённо сидеть одному в своей квартире, намного легче с такими темами. Плюс грустный кальянный реп популярен как никогда.
Только Зверь сидит здесь и предъявляет право на интеллектуальную собственность, хотя мы оба, как члены группы – её владельцы. Наверное, именно последнее событие, а также какое-то количество алкоголя и подсказали идею, разрушившие жизнь «друга».
– А знаешь… Я тут подумал. А что если Аля устраивает конфликты, чтобы ты её бросил. Доказательств измены нет. Брачного контракта тоже. Но если ты её бросишь, то будешь платить не только алименты, – что же ещё? Компенсацию за отсутствие перспектив? Пьяный гон какой-то, не иначе.
– Не, она меня любит!
– Думаешь? И когда вы в последний раз того? – логично, если конфликты из-за измены, то нет никакой близости. Десять очков пьяному факультету сознания.
– Не помню.
– Может, у неё появился кто-то круче тебя? Симпатичнее и талантливее. Моложе, например.
– Ты просто говоришь мне гадости из-за песни?
– Нет, просто подумал, – видимо, плану не суждено осуществится…
– Ну ладно.
– Нет, наверное, ты прав. Я перебрал просто, тут нет никакого смысла.
Тишина. Предпоследний пункт наколенного плана. Оставить заинтригованного пьяного дурня одного для обдумывания ситуации, в которой оппонент оказался неправ. Реверсивная психология или игра на маскулинности, ревности и нарциссичности? Можно уйти в туалет. Прийти. И, возможно, услышать: « Я засиделся. Хозяин, подайте чай перед выходом или давайте выпьем на дорогу?»
– А знаешь, пойду всё-таки поговорю с Алей.
– А доедешь? Ты много выпил? Может, сегодня тут останешься? – хороший друг должен заботиться, даже если не хочет составлять компанию.
– Нет, поеду. Спасибо за гостеприимство, – говорит Зверь и толкает входную дверь, практически выбегая в подъезд. В руке блик от света, отражённый от бутылки.
– Пожалуйста.
А теперь – финал!
– Ало, полиция. Я видел чёрный мерседес за рулём пьяный водитель, направляется к Воробушкам…
Возможно, последняя фраза была другой, не знаю, не помню. Думаю, после этого я сказал: «Месть подают холодной» или «получи», – хотя, надеюсь, был оригинальнее. В тот момент я не думал об Але, даже не вспомнил о любви, не знаю почему. В план входила лишь месть, но не до такой степени, чтобы забирать славу, деньги и любовь – нет. Только проучить и заставить себя страдать из-за ошибок, вылечится и понизить свою самооценку, из-за которой можешь свободно заходить в чужую квартиру и брать чужое бухло.
Да, наверное, я слишком злюсь из-за одной бутылки. Она даже не особо дорогая была, только продавалась в одном месте – аэропорту. Не знаю почему так раздражает.
Глава 5. Суды. Я буду петь свою музыку. Сядь…
Да здравствует наш суд. Самый гуманный суд в мире.
(Из к.ф. Кавказская пленница)
Время идёт довольно быстро, когда ты увлечён чем то. Или кем-то…
Лев вместе с Алей находились в зале суда, ожидая, когда введут Диму. Сам зал был полон разного рода людьми, сидящими на кучках ужасных серых кресел-стульев с отпадающими сидушками. Конечно, больше всего мест занимала пресса, у которой, наконец, появился инфоповод, достойный внимания. Судья пока не присутствовал, а вот его помощник уже копошился за своим маленьким столом и что-то печатал на ноутбуке, подготавливался к долгому печатанию и излишнему вниманию к своей работе. Текста-записи, в суде, может потребовать любой гражданин-участник, если это ему нужно. В маленьких формальных процессах (как развод) можно и не брать копии заседаний, а в больших важных процессах с тюремным исходом, копии важны как никогда. Как по-другому доказать о своих аргументах в апелляции, предоставленных суду ранее? Устные доказательства и неосторожные фразы обвинителя – никак иначе.
Они сидели рядом и держали друг друга за руку. Им обоим хотелось большего контакта, но такое нельзя делать на публике с камерами, иначе, новости о Звере начнут приобретать пикантные оттенки и привлекать уже другой круг читателей. Или не начнут? Чернуха есть чернуха – всегда! Лев не получал удовольствия от нахождения в этом месте, но в целом, был доволен сложившийся обстановкой. В начале, в пьяном состоянии, он даже не мог мечтать о таком стечении обстоятельств (если вообще мог мечтать, о чём-то кроме справедливого суда к самому себе). Диме грозит реальный срок или долгое лечение, его жена свободна, а карьера пианиста, видимо, начинает второй круг. Любая новость в наше время увеличивает прибыль от стриминговых платформ и повышает узнаваемость. Любая. Может, её хватит, чтобы отобрать своё по праву. Точнее карьеру, о который Лев мечтал и не смог создать, оставаясь на подпевках.
Завели Диму. Зверь в цепях, забавно. Камеры затрещали, вспышки на секунду ослепили. Дмитрий пожалел, что его дело вне политики, и он не может претендовать на закрытость процесса. Он всё же артист, служащий для отвлечения внимания, чем больше его персона играет в СМИ, тем быстрее выпустят. Наверное…. Так говорит Фалик и его отец Лазарь, знакомый с важными людьми, имеющими вес в обществе.
Зверь… зверёнок жалобно взглянул на друга и на жену, кивнув им. Он видел слезы на лице девушки, но в этот момент его волновала лишь своя жизнь. Волнение перекрывало мыслительный процесс и стало тяжело дышать. Да и остальным не очень легко на него смотреть. Шикарную шевелюру (Зверь чаще носил «каре» разных натуральных цветов) сбрили «под тройку по-пацански», сделав видимым шрам на голове. Глаза, заплыли синяками, как и у всех смертных, не гримирующихся перед эфирами. Морщин и прыщей пока не было, как и раньше, хотя Дима и не особо следил за своим лицом. Гладко выбритый или с маленькой щетиной он всегда старался казаться чуть моложе и чуть сексуальнее, иногда делая маску для лица. Сейчас Дмитрий выглядел грустным и постаревшим. Он всё же убил двоих человек, ничего хорошего ждать не приходится (один на грани жизни и смерти), а когда голове плохо и всему телу не очень хорошо.
После того как «предполагаемый преступник» (всё же пока его нельзя называть «преступником») оказался за временной решёткой, где он должен провести пару часов, вошёл судья. Юный и харизматичный мужчина в чёрной мантии, накапливающий у себя в карьере лишь громкие процессы с честными решениями (видимо готовят эту персону для работы сверху или очень громкого политического дела) поздоровался, сказал фирменные слова: «Встать, суд идёт!» После чего пригласил всех сесть и начал судебный процесс длинной скучной речью юного человека. Его голос был слишком «недоломанным», для вершителя судеб. Чуть больше баса, чуть громче и менее нудно – как обычно изображают Зевса, вещающего с вершины Олимпа.
Слова, которые Зверь не слышал уже кучу времени, ударяли в голову. Испытывающий голос судьи раздражал монотонностью и бесил смысловой нагрузкой. Да, есть вина, которую он для себя не отрицает, но почему об этом должны знать все? Почему это всё знают журналисты, которые никогда не пишут ничего приятное про артистов, почему это знают хейтеры, что пишут гадости в инстаграмме (запрещённой в РФ соцсети, *****), и конечно, почему это знают фанаты и фанатки? Даже если суд окончится победой Димы, юрист найдёт лазейку в документах, шанс которой 1 к миллионам, всё равно каждая новая интервьюерша будет знать – она сидит рядом с убийцей и будет относиться со скрытой опаской и презрением. А ещё хуже, если презрение будет не скрыто для читателей-слушателей-зрителей.
Зверь знал о планах адвоката и понимал, в какую лужу он угодил. Фалик, хотя скорее отец, намекал о способах решения проблемы с помощью денег. Семья потерпевшей – отказалась, семья парня, что лежит в коме – согласилась (это победа). Люди, получившие пару миллионов «случайно» рассказали истории о техосмотре автомобиля, о неопытности своего сына за рулём, как бы, не подозревая, какое давление они окажут на судебный процесс. Вариант создания балагана из инфоповода – самый лучший для виновника. Да, последний, возможно, приобретёт кучу антипоклонников, но всё же не окажется в месте лишения свободы. Однако из-за отказа семьи девушки, создание цирка из зала суда не получилось. Хотя у Фалика есть вариант, козырь в рукаве, который можно использовать, но только в последнюю очередь из-за абсурдности и мерзости.
Из клетки всё происходящее выглядит намного хуже, чем из зала суда. Люди, разговаривающие с судьей, видят тебя, а ты видишь их. Ты смотришь на своих врагов, исполняющих свою работу или отстаивающих своё право, несправедливо злишься на них, паникуешь от каждого резкого слова в твой адрес. А вот и речь Димы. По совету Фалика, он пока не заявлял о своей вине. Возможно, только возможно, удастся доказать непричастность к аварии. Это вообще не он за рулём был! Вы о чём? Речь заканчивается гробовым молчанием и всхлипом матери потерпевшей.
Час подходит к завершению. Прокурор, адвокат, прокурор, адвокат, первый свидетель, второй свидетель, родители девушки, адвокат, родители жениха, Дима, Лев, Аля, прокурор, адвокат – все они уже выступили и чего-то ждут. Судья удаляется для принятия решения, через пять минут выходит и заявляет о переносе судебного процесса.
Для неопытного в судах новичка, нужно пояснение. Суд в стране никогда не выносит заявление с первого раза. Всегда есть какой-то косяк. Одна сторона забыла документы, вторая, также не отстаёт и не принесла документ о юридическом образовании, и вот уже заседание на следующей неделе. А это только начало делёжки имущества между бывшими супругами, у которых и имущества то нет, есть лишь претензии друг к другу, немного ненависти и 300 рублей на оплату госпошлины.
Диму уводят обратно, дав всего несколько минут на разговор с женой.
– Как дела? – спрашивает он у неё, надеясь услышать какой-то ответ…
А она может лишь заплакать. И он бы смог только заплакать на её месте. Кто угодно бы так сделал, когда понял, что может больше в этой жизни не увидеть своего любимого человека на свободе. Так и есть, ему под сорок, двойное убийство – больше десяти лет тюрьмы, получается 50 – минимум. А максимум? Кто его знает…
– Береги её, – говорит Дима своему лучшему другу.
– Непременно! – заявляет Лев.
– Спасибо, друг.
– Закругляйтесь! – слышится голос конвоира.
– Спасибо, что вы поддерживаете меня. Аль, я тебя люблю, – Зверь обнимает её и целует в щёку.
– И я тебя, – произносит она, слегка успокоившись.
Заключённого берут под руку, и он уходит вдаль.
Они не произносили ни слова, после того как сели в машину. Лев спокойно вёл свою БМВ к объездной. Вот они уже выехали из города, а она не произнесла ни слова (может ему стоит начать диалог?). Всё же суд прошёл не очень удачно, все волновались и, наверное, совершили кучу ошибок. А выход из здания? Ужас. Коршуны, набежавшие на Алю, не хотели оставлять на ней живого места. Хорошо, что Лазарь или Фалик наняли себе охранника и дали с ним дойти до машины.
Объездная. Лесополоса. Фонари. Место, где видны чёрные пятна на асфальте. Тут совсем недавно состоялась последняя поездка их общего друга. Поворот в частный посёлок. Охранник открывает ворота дорогому автомобилю, Аля может выходить и идти к своему дому. Нет смысла заезжать внутрь, только тратить время на разворот.
Её глаза умоляюще смотрят. Что она хочет? Стоит остаться на чай и успокоить? Наверное. Он всё же заезжает внутрь, проезжает по прекрасной частной дороге, движется к шикарному коттеджу, паркуется около вместительного гаража. Аля выходит, бежит к входной двери, открывает и заходит внутрь. Что она может сделать в таком возбужденном состоянии? Ей так легко сделать непоправимые ошибки из-за резкого восприятия ситуации. Убить себя? Нет, Аля не настолько безрассудна.
Лев закрывает машину, медленно поднимается, оглядывая фасад дома, собираясь с духом. После чего всё же решает идти успокаивать девушку лучшего друга, просчитав в голове уже три сценария по спасению от самоубийства. Открывает дверь, заходит, закрывает дверь. И как только слышится поворот маленького накладного замка, выходит она. Подходит вплотную, берёт за руку, быстро тянет вниз и целует.
