скачать книгу бесплатно
– Поглядим, – буркнул Чифаня, отводя глаза. – Может, и обойдется…
«Боится, – подумал Серега. – Мог бы сказать: во что ты меня втянул? Не скажет. Гордый».
Деревянные стены Детинца уже примелькались Духареву, стали такими же знакомыми, как месяц назад – площадь перед метро «Балтийская». А вот внутри он с того, первого, раза больше не бывал.
Ворота, так же как и в тот раз, были приотворены. Их никто не охранял, в отличие от городских. Понятно почему. Большой вражеский отряд незаметно не подберется, а малого Скольдовой дружине бояться стыдно.
Ворота не охранялись, но на крылечке сидел незнакомый гридень: зрелый мужик с обвязанной серебряной нитью косой. Раз с косой – значит, с юга. Северяне кос не плели, а варяги и вовсе стриглись коротко, чтоб шлем носить сподручнее да живность всякая не заводилась.
– Кто такие? – не потрудившись встать, спросил гридень.
Друзья назвались.
Гридень кивнул, поднялся, свистнул.
Появился отрок. Молодой. Лет шестнадцати, но уже опоясанный мечом.
– Этих двоих – к батьке, – распорядился гридень. И Мышу: – А ты куда? За тебя никто не говорил.
– Я – с ними! – пискнул было Мыш, но гридень поймал его за шкирку. – Сказано – стой! А вы че ждете? Пинка под зад?
Серега удержался от того, чтобы выразить свое мнение о Скольдовом воине вслух. И так ясно, что подарков им дарить не станут. И не стоит прямо с порога нарываться на скандал. Тем более что оперативность, с которой княжий наместник осуществлял наказание виновных, Духарев видел собственными глазами.
Отрок, в отличие от южанина, Чифане был знаком. Поэтому он рискнул спросить:
– Сам – как?
– Увидишь! – посулил отрок.
По его физиономии чувствовалось: приятного зрелища Чифане ждать не стоит.
Увидев, куда их привели, Чифаня, судя по всему, окончательно пал духом.
Длинный зал, хорошо освещенный, с высоченными стрельчатыми окнами. Свежий ветерок невозбранно гулял по обширному помещению. Летом это было приятно, а зимой, наверное, не очень.
«О чем я думаю! – одернул себя Духарев. – Да нас, похоже, сейчас судить будут!»
Собравшиеся в зале действительно напоминали трибунал.
Скольд, князев наместник, в блестящей броне, восседающий на высоком кресле. По правую руку от него – аскетического вида старик с гладкой белой бородой, увешанный всякими фенечками и прибамбасами, с посохом, в колоритной шапке с желтыми оленьими рогами – тяжелый, должно быть, головной уборчик. Дед – наверняка жрец кого-то из местных богов. Скорее всего, Волоха. По левую руку от Скольда расположился городской старшина, тоже дедушка, заслуженный, из «гостей». «Гостями» же здесь называли купцов, что ходили дальше прочих. В Царьград, например. Очень важный дедушка и очень сердитый. Серега не ко времени вспомнил, как слыхал от Мыша: дедушка этот трижды, через домочадцев, ставил на проигравших и влетел, вероятно, на приличные бабки.
«Надо было ему презент сделать!» – подумал Серега, но эта мысль явно припозднилась. Поздно пить боржом, когда почки отвалились.
Среди прочих важных персон Духарев углядел знакомого огнищанина, старшину деревянных дел мастеров (этот глядел с сочувствием) и… старого приятеля Горазда.
– Слыхал я, – начал наместник, – затеяли вы люд честной обирать по ромейскому обычаю?
– Почему по ромейскому? – удивился Духарев.
– Молчи! – прошипел Чифаня.
Наместник вроде и не услышал реплики.
– Людей обирать да в игры играть, что лишь в священных местах да во славу великих пращуров играть положено, – продолжал Скольд. – А дело это худое и большую беду кличет. Признаете вину свою?
– Да, – тихо проговорил Чифаня.
– Нет! – громогласно заявил Сергей.
– Чужак, он и есть чужак! – фыркнул Горазд. – Его это умысел! И богов отчих наших он хулил…
– Это как же, интересно, я их хулил? – возмутился Духарев столь явным поклепом.
– Да всеми деяниями своими непотребными! – усмехнулся Горазд.
– В огонь кощуна! – грохнул посохом длиннобородый.
Ни хрена себе! Он что, всерьез?
Серега покосился на Чифаню. Тот стоял бледный и несчастный.
– Кто еще слово молвит? – грозно вопросил Скольд.
– Я! – произнес старейшина плотников.
Серега глянул на него с надеждой. Напрасно.
– Чужаку – смерть, – сухо сказал старейшина. – А за Любимова внука я так скажу. Соблазнил его чужак, потому негоже убивать парня. И Любима обидим: то ж родич его. Наказать нужно. Дюжину плетей дать – и ладно.
– Дюжину? – скривился городской старшина.
– Да не сдюжит он боле! – настаивал «деревянный» мастер. – Вишь – хлипкий! К работе родовичей не годный. Потому и к дурному пристал.
– Верно, – поддержал плотника огнищанин, которого Серега пару раз видел на Любимовом подворье. – Дюжины хватит. А чужака Перуну отдать!
– Пускай, – согласился городской старшина. – Но хищенное обкраденным возвернуть следует.
– Сначала – вира князю! – строго произнес Скольд.
«Да это же они наше имущество делят!» – сообразил Серега.
– Чужака Перуну отдать не годится! – возразил Горазд. – Он – не добыча воинская и не рода нашего. Чужак, я слыхал, белому богу поклоняется. Так? – Он обращался не к Духареву, а к Чифане.
– Так, – упавшим голосом подтвердил тот.
– Вот! Сей дар не утолит Перуна, а осквернит! – объявил Горазд.
– Огонь все очистит! – бухнул посохом фенькастый жрец. – В огонь кощуна!
«Ах ты пердун рогатый!» – подумал Серега. Поглядел на окна. Выскочить можно… Если стрела не догонит. А если не догонит – то дальше что? Куда бежать? И к кому? И где гарантия, что эти не решат на Мыше со Сладой отыграться? За родича.
– Что Перуну угодно – мне решать, волох! – осадил дедушку Скольд. – Говори дальше, Горазд.
– Я вскорости в Киев на лодьях побегу, – сказал купец. – Чужака возьму и вместе с прочей челядью продам. Они за своих единоверцев добрый выкуп дают. А не дадут – так продам, но это вряд ли. Ихний он. Там в те ж игры играют. Остах, ты к ромеям ходил: правду я говорю?
– Правду, – неохотно согласился городской старшина.
– А я говорю – в огонь кощуна! Иль кровь ему на священном месте отворить! – закричал жрец, вскакивая. – Накличешь беду, воин!
– Может, себе его возьмешь? – спокойно спросил Скольд.
– Мой господин крови не радуется. – Дед тут же успокоился и сел на место.
– Это мы знаем, – сказал один из княжьих воев. – Твой господин иное любит, да мы слыхали, чужак и в этом не промах.
Присутствующие заухмылялись. Напряжение в зале чуточку спало.
Серега, который все это время лихорадочно думал, как вывернуться из ситуации, кажется, отыскал лазейку.
«Была не была! – подумал он. – Терять мне нечего. Сожгут, зарежут или в рабство продадут. Хрен редьки не слаще!»
– А можно мне сказать? – крикнул он.
– Твоя вина установлена! – отрезал Скольд.
– А я не о моей вине говорить хочу!
– О чьей же?
– О твоей! – дерзко бросил Духарев.
В зале на несколько мгновений стало совсем тихо.
– Что ты сказал? – грозно сдвинув брови, осведомился наместник.
– Ты слышал! – с вызовом заявил Сергей. – Дашь мне говорить или как?
И как в их первую встречу, уловил в глазах воина нечто вроде одобрения: любил Скольд отвагу.
Горазд шевельнулся, порываясь что-то сказать, но не рискнул.
– Говори! – сурово произнес наместник.
– Помнишь ли ты, грозный в битве любимец великого Перуна, как я к тебе пришел однажды проситься в гридни? – спросил Серега.
«Грозный в битве» и прочее пришло ему на ум только потому, что он понятия не имел, как следует обращаться к военному вождю. А уж про Перуна он ввернул, чтобы опровергнуть Гораздово обвинение в богохульстве.
– Помню, – кивнул наместник, не догадываясь, куда клонит Духарев. – Только какой из тебя гридень! Смех один!
– А что ты мне сказал, бесстрашный сеятель вражьих погостов, помнишь?
– Ну речет! – вполголоса произнес один из княжьих воев другому. – Чистый нурман!
– Что я тебе сказал? – нахмурился Скольд, пытаясь вспомнить, что он такое наговорил чужаку. Нет, не вспомнить. Только ему и дел, что разговоры свои со всякими бродягами запоминать!
– А сказал ты мне так, гроза недобрых гостей… – Духарев сделал торжественную паузу: – «Иди-ка ты лучше на торгу народ веселить!» Не помнишь?
– А-а-а… – Лоб Скольда разгладился: он тоже вспомнил. – Да, я так сказал.
– И от слов своих не отказываешься?
– Я от своих слов не отрекаюсь, чужак! – Наместник снова грозно сдвинул брови. – Дальше говори, если есть что сказать.
– А я все сказал, – Серега изобразил крайнюю наивность. – Ты велел – я и пошел. На торг. Народ веселить.
Купец Горазд задрал бородищу и стукнул себя по колену: до него дошло.
До Скольда дошло мгновением позже, а Серега тем же невинным голосом продолжал:
– Вот я и веселил, как умел. А что кому-то не шибко весело было, так и это нормально. Веселых-то все равно больше. Можно хоть у народа спросить?
– Выходит, это я тебе велел непотребные игрища затевать? – осведомился Скольд.
– Выходит, ты, – ответил на чисто риторический вопрос Серега. – А уж если я что не так сделал – моя вина, это признаю! И виру заплачу, какую скажешь, без базара, то есть сколько назначишь – столько и заплачу!
Он очень надеялся, что сумма не окажется запредельной.
В зале повисла напряженная тишина. Серега гордо выпрямился. Собственная логика показалась ему безупречной. И не ему одному.
– Заплатишь, – грозно произнес наместник. – И немало. А теперь ступай отсюда! – Скольд наклонил голову, но Духареву показалось, что губы Скольда, спрятанные густыми усами, кривятся в улыбке. Нет, классный мужик этот Скольд!
– Выдр, убери его с глаз моих! – бросил наместник.
– Ступай! – отрок подтолкнул Серегу. – Слыхал, чего велено?
А виру наместник назначил, точно, немалую. Ободрал как липку. Чифане еще и у деда занять пришлось. Вот такие дела.
Глава двадцать третья,
в которой друзья строят планы на будущее
В общем, бизнесмен из Сереги не вышел. Ни там, ни здесь.
Кучка резаного серебра, пара-тройка заморских монет, одежка да нож в дареном чехле.
Вечером, как обычно, друзья собрались на постоялом дворе.
– Эх-хо! – горевал Чифаня. – Скоро ж летние Дажьбоговы празднества! Народу съедется – тьма.
