скачать книгу бесплатно
– Кто?
– У него врожденная способность видеть поступки людей, посмотрев им в глаза. Агентству нужны такие люди для допросов. Говорят, он заглядывает прямо в душу. Прямо в сердце. – Долаф ткнул себя пальцем в грудь. – Никому еще не удавалось соврать ему.
– Первый раз слышу, – ответил с удивлением Икфо.
Пассажирская капсула несла их над спящим городом, над многочисленными огнями фонарей и подсветок.
– Мы с ним были несколько дней назад в Эйзулуре. Работали по линии культов и тех организаций, которые занимаются всякой мистикой, божествами и обрядами. Ну в общем ты понял.
– Восьмилунники?
– И эти тоже. Так вот, Лифион с ними работал с утра до ночи. Он совсем не спал. Он все делал настолько скрупулезно, что сами служители уже начали жаловаться мне на него, что он нарушает их распорядок, не дает работать с прихожанами и так далее. Но несмотря на их жалобы, Лифиона не удалось поторопить. Он спокойно доделал свою работу, и только тогда мы вернулись в Лигерхальд.
– А почему у него такое имя? Он не с агентства? – для Икфо было очень странно слышать такое имя.
– Еще как с агентства. То что я слышал о нем, так это, что его нашли в какой-то деревне близ великих гор. Говорят, он был словно загнанный зверь – всего боялся. Он обрел силу и видел в людях все: все их секреты и намерения. Затем его привезли в Лигерхальд, где он начал вставать на ноги и приносить пользу.
– Я не знал.
– Я тоже. До вчерашнего дня.
– А тебя давно повысили?
– Недавно.
– А меня вчера.
– Серьезно? И сразу отправили на задание?
– Угу, – скрывая гордость, ответил Икфо.
– Значит на тебя возлагают большие надежды, – с некой завистью в голосе сказал Долаф.
Пассажирская капсула несла их с огромной скоростью по молистиновой трубе, то лавируя между зданий, то поднимаясь вверх, то пикируя. В капсуле нагрузка от быстрой езды практически не ощущалась. После очередного резкого спуска капсула взмыла вверх, вынося пассажиров на впечатляющий панорамный обзор реки Сагрены. Свет огней города бликами играл на темных волнах. Транспортный порт был как на ладони. Он представлялся как скопление ярких огней в форме овала, половина которого находилась на самой реке – там была стоянка водного транспорта.
Капсула вновь понеслась в низ. На панели показалось сообщение, извещая о пункте назначения.
Когда они покинули транспортную трубу их обдало речной сыростью с запахом рыбы и ила. Сонное состояние обоих выветрилось в одно мгновение. Тут было существенно прохладней, нежели у его дома. Изо рта шел пар. Издалека доносились металлические звуки работы портовых кранов, которые круглосуточно обслуживали грузовые суда. Река поистине была великой. Огни судов точками плыли по глади.
– Вот она – мать Сагрена! – сказал Долаф с явным восхищением.
– Не каждый день здесь бываешь, – подытожил Икфо.
Они прошли через охранную зону и вышли в набережную, от которой в реку ровными рядами выходили пристани. Набережную холодным светом освещали фонари. Долаф достал из кармана пиджака сверток бумаги и прочел:
– Пристань «Л-86».
Они пошли вдоль набережной.
– Ты знаешь, – сказал Долаф, смотря на ночную речную гладь, – мне всю чаще кажется, что наше руководство сдает позиции.
– Почему? – удивленно спросил Икфо. Он знал, что если бы в агентстве что-то шло не так, то его отец бы сказал ему об этом.
– Я начинаю замечать, что арравант начинает упускать важные моменты. Например, с Даргалионом. Вся Лимесса уже знает, что ученые изобретают больше, чем предоставляют на самом деле. Мы бы могли продавать больше и, соответственно, жить лучше. Нужно хорошо проверять Даргалионские индустриальные парки, мне кажется там будет много чего интересного.
Икфо не знал, что ответить. Он даже не допускал себе думать о Даргалионе, потому что он там ни разу не был.
Табличка «Л-86» постепенно приближалась к агентам. Добравшись до нужного пирса, они остановились. В воздухе начал ощущаться легкий ветерок. Это был знак того, что вскоре начнет светать и на горизонте будет появляться гигант Газзалакс. Еле видимый пар вырывался из рта обоих и быстро исчезал в воздухе.
– Ты когда-нибудь гонял на астагеме? – спросил Долаф, потирая руки друг о друга, пытаясь согреть.
– Не приходилось, – холодно отозвался Икфо.
– Я тоже. В детстве, когда их только поставили из Даргалиона множество детей хотелось покататься на нем. Сейчас же астагемы это мощные скоростные суда, которые могут Лимессу – от гор до океана – преодолеть за день. Одним словом – безумство.
– Я думаю, что мы доживем до того времени, когда астагемы будут ходить по океану. Но сейчас это только сугубо речное изобретение. Многие уже подумывают…
Их разговор прервал искусственный кашель – оба, словно маленькие дети в момент испуга, вздрогнули. Он подошел так незаметно, что даже Икфо с его, как ему казалось, отменным слухом не смог услышать даже шума шагов. Они обернулись и увидели гладковыбритого человека в черном плаще. Его лысая голова был настолько гладка, что отражала падающий на нее свет фонарей. Его большие глаза имели тяжелый взгляд. Икфо внимательно, за доли секунды, осмотрел его лицо – у человека не было ни бровей, ни ресниц. Казалось что он какой-то иноземец, потому людей такой внешности Икфо не встречал. Его глаза казались очень странными. На нем был черный плащ в пол. В правой руке он крепко сжимал сумку с личными вещами.
– Ну ты даешь, Лифион! Я от страха чуть новый священный огонь не вызвал! – возбужденно сказал Долаф.
Через доли мгновения Икфо уже во всю ухахатывался. На лице Лифиона заиграла легкая деланная улыбка.
Посмеявшись от души, Икфо протянул ладонь, а Лифион двумя пальцами – средним и указательным – прочертил на его руке черту от запястья до кончиков пальцев. После этого Икфо сжал ладонь в кулак. Этот жест означал знакомство с уважаемым человеком. Проведение пальцами по ладони считалось важным ритуалом. Это значило, что проводящий пальцами человек готов какое-то время быть в жизни другого человека, пройти с ним какой-нибудь этап.
– Я Икфо.
– Лифион, – сказал выбритый человек ровным и четким голосом.
Его голос был вполне обычным, но для Икфо казалось, что он им пользуется нечасто.
Металлическо-каменный звук раздался из кармана Лифиона, Икфо понял, что это гремели ключи. Гладковыбритый достал руку связку из кармана и показал направление. Все втроем двинулись по пирсу к нужному астагему. Лифион шел впереди, а Икфо и Долаф следовали позади.
– Я же тебе говорил, что он странный, – полушепотом проговорил Долаф. – Сколько я его знаю, он ведет себя так всегда.
Вскоре Лифион остановился напротив пришвартованного судна. Астагем был в безупречном состоянии – конусовидный корпус был в цвет полированного металла, в темных ветровых окнах отражалась стоящая троица, огни пирса и полумрак; на закрылках и люке сквозь сумеречный свет были видны гербы Лигерхальда – и трезубчатый герб агентства. Астагем внушал вид мощного быстроходного судна, от которого у Икфо и Долафа по лицу пробежало изумление. В задней части астагема располагалась мощная турбина, которая даже без всяких догадок, снимала все вопросы о скорости судна.
Лифион жестом руки указал направление на посадку. Долаф и Икфо пошли очень осторожно по маленькому навесному мосту к астагему, который раскачивался во все стороны.
– Поторопитесь, – послышался голос Лифиона позади, – нам нужно отплыть до появления Газзалакса.
Икфо и Долаф добрались до астагама. Они стояли на маленьком борту, уставившись на Лифиона, ожидая что он также как и они будет медленно идти по мостику. Но их ожидания не оправдались. Лифион прошел по мостику, словно человек прогуливающийся по парку.
Он вступил на борт, достал ключ и приставил его к замку. Механизм в люке ответил жужжанием и он отъехал в бок. Все трое вошли в кабину. Несмотря на то, что на улице было прохладно, внутри было довольно тепло. Волна теплого воздуха обдала их лица. В кабине был полумрак. Единственный свет приникал с лобовых стекол, придавая лишь примерные очертания приборной панели и креслу, которое предназначалось для капитана. Лифион, оставив сумку возле люка, прошел вперед и воткнул ключ куда-то в панель. Приборная панель загорелась огнями и подсветками. Прямо напротив водительского кресла, приделанный к приборной панели, виднелся штурвал. Лифион нажал кнопку, светящуюся желтым, и холодный синеватый свет залил кабину.
Все огляделись. В кабине, помимо приборной панели и кресла штурмана, было еще четыре удобных кресла для пассажиров, стоявшие в два ряда. За креслами находился стол, встроенный в заднюю стенку кабины. На столешнице стояли закрытые металлические ящики, а внизу были расположены ряды выдвижных шкафчиков. Возле рядов кресел, в стенках кабины были вмонтированы спасательные наборы, на случай непредвиденных ситуаций.
– Чего ждете? – спросил Лифион, стоя за приборной панелью. – Располагайтесь.
Усевшись в мягкие кресла, Икфо и Долаф выжидали момент старта. Лифион вышел на борт, чтобы открепить мостик и пирсовые узлы. Парни не произносили ни звука, все их внимание было направлено на Лифиона, хлопочущего проеме люка. Возвратившись, он кружил над панелью управления – нажимал кнопки, проверяя все системы астагема, и закрыл люк небольшой красной кнопкой. Через некоторое время двигатели заработали под ногами сидящих. Астагем охватило еле ощутимой дрожью. Судно начало медленно двигаться назад, отплывая от пирса. Когда пирс отдалился, Лифион подошел к своей сумке и достал из нее ключ, напоминавший звезду. По-видимому, это был настоящий ключ. С ним он вернулся к штурвалу. На панели он откинул защитную крышку, оголив гнездо. Как только ключ вошел в гнездо, турбина сразу же начала гудеть и разгоняться.
– Это прогрев, – сказал Лифион, усаживаясь в кресло напортив штурвала.
Когда турбина разогналась до свиста, Лифион нажал красную кнопку возле штурвала. Астагаем начал постепенно подниматься над водами Сагрены. Свист турбины начал возрастать и быстроходное судно начало постепенно набирать скорость.
Спустя некоторое время, астагем мчался над поверхностью Сагрены с огромной скоростью. Лигерхальд остался далеко позади. Икфо и Долаф спали в мягких креслах кабины, а Лифион вел астагем бесстрашно глядя вдаль, где над горизонтом поднимался песочный диск Газзалакса.
7. Лимесса. Эйзулур
Предрассветную тишину над Эйзулуром взорвали ровные металлические удары. Это был сигнал для верующих спешить на утреннюю молитву в Энндуару – огромный храм в центральной части города.
Город с его развитой портовой инфраструктурой начал постепенно просыпаться. Торговые дома, рынки, портовые краны лениво начинали свою работу. Утренний морской ветерок гулял по еще спящим улицам, разнося запах рыбы и сырости.
Из домов начали выходить люди в бежевых балахонах. У каждого на груди была нашивка – полукруг, на контуре которого были расположены восемь кружков, олицетворявших луны. Каждый верующий быстрым шагом направлялся на утреннюю службу в самый большой по величине храм Лимессы. Это было строение, которое потрясало своими размерами – в нем могли одновременно находиться до ста тысяч прихожан. Энндуара представлял собой огромный храмовый комплекс с восемью башнями, расположенными по кругу. От каждой башни шли переходы, которые сливались в еще одну огромную башню находящуюся в центре. Храм Восьми Лун, как еще называли Энндуару, был словно корона на карте города.
Прихожане начали постепенно заполнять башни. Под их сводами висели фонарики, спускающие свой холодный синеватый свет на головы всех пришедших. На стенах храма были изображены события схождения Великого огня – руины городов, горящие люди, зарева пожаров, кипящие озера, – что вводило всех прихожан в состояния грусти и скорби.
Начало молитвы обозначал зов труб внутри храма. После гудения все застывали и опускали головы вниз. В священной Книге Лун было записано, что каждый прихожанин должен тратить часть своего дня на вспоминание того страшного события, тех людей и той страны, которых больше нет.
В башнях храма стояла идеальная святая тишина.
В подвальном помещении под главной башней находилась комната для встреч с хоширом храма Восьми Лун. Комната представляла собой овал, в центре которого находилось возвышение, на котором стояло кресло. Перед возвышением тянулся длинный стол для переговоров. На столе стояли два светильника-шара, излучавшие мягкий приглушенный свет, на которых был изображен символ культа. Полки с древними фолиантами выступали в роли стен. Комнату заполнял древесный запах – самый дорогой из ароматов Лимессы.
Хошир Маадаль сидел в кресле, перебирая в руках лунные камни. Хотя эти камешки имели обычную форму и были ничем не примечательны, но все же они напоминали ему о детстве. Бесконечные пляжи Шаккама из золотистого песка. Шум теплого моря. Щебетание экзотических птиц. Постоянное тепло шаккамского солнца. В голову приходили картины, когда он вместе с друзьями уходили на целый день на пляж собирать ракушки и водоросли, которые были выброшены на берег. Потом они продавали их на местном рынке и деньги делили между собой. Это было беззаботное и благостное время. А теперь он здесь в Лимессе, где вместо пляжей каменные обрывы, а солнце греет не таким теплым светом, как в Шаккаме. Тепло и родные края были променяны на власть. Хотя у власти есть свои привлекательные стороны.
На голове хошира был символичный головной убор – восемь кругов из светящегося металла, пронизанные полукругом, закрепленные на толстом стержне, выходившем из полуцилиндрического центра, который создавал вид короны. Его белые свободные одежды стелились на нем словно воды быстрой реки.
Вдруг механизмы входной двери загудели – Маадаль вернулся к реальности. В комнату вошла статная женщина в кристально белой мантии в пол. Ее русые прямые волосы ровно ложились на плечи. Лицо ее было идеально ухожено. Она прошла от входной двери через всю комнату и подошла к креслу хошира.
– Почему так долго? – спросил хошир ровным голосом, не поднимая глаз.
Ее красивое лицо не выдавало ни единой эмоции.
– Я смотрела начало утреннего служения. Наш новый болано прекрасно справляется со своими обязанностями.
Она подошла к шкафу, где стояли различные травяные шаккамские напитки. Недолго думая, она налила себе кубок гартезэ. У гартезэ был терпкий аромат, несмотря на цветочное послевкусие, что нравилось многим служителям Энндуары.
– Я и без тебя знаю, что новый болано прекрасный оратор. Ягрит, ты должна была быть здесь в то время, какое было обговорено, – настоятельным тоном ответил хошир, перекладывая лунные камни в другую ладонь. – Я не хочу, чтобы по Энндуаре ходили слухи о том, что ты влияешь на мои решения.
Ягрит вернулась к длинному столу переговоров и, выдвинув из-по него кресло, плавно села в него.
– Я понимаю твою обеспокоенность в свете последних событий, мой хошир.
Маадаль поднял на нее глаза.
– Несмотря на то, что ты моя жена, я все равно должен контролировать все, я все равно должен следить за исполнением всех обязательств. Если я не буду этого делать, то все, что Храм создавал здесь в Лимессе, все – прахом падет.
Ягрит сделала два глотка гартезэ и отставила стакан.
– Я тебя прекрасно понимаю, – сказала женщина ровным голосом.
Маадаль переложил камни в другую ладонь.
– Где Фудо?
– Я не знаю.
– Он должен быть уже здесь. – В голосе Маадаля чувствовалось раздражение.
Не успел он договорить, как вновь зажужжали дверные механизмы. В комнату вошел Фудо – хранитель ключей. Ключник был среднего роста с сильными руками и пронзительным взглядом. Фудо был как раз вовремя. Он прошел через комнату к креслу хошира.
– Мой хошир! – преклонив голову, произнес Фудо.
– Здравствуй, Фудо! Присаживайся! – Жестом руки хошир показал на кресло напротив Ягрит.
Фудо обошел длинный стол для переговоров и сел напротив Ягрит.
Маадаль положил лунные камни в скрытый карман мантии и посмотрел на сидящих перед ним.
– Вы сегодня опоздали! Вы нарушили дисциплину! Я этого не могу допустить в столь неспокойные времена.
Ровный и четкий голос хошира заполнял все пространство комнаты. Он сделал небольшую паузу и вновь продолжил.
– Я запланировал с вами встречу до Совета Десяти, но вы посчитали мой наказ не важным. Из-за вас мое расписание нарушено. В следующий раз я буду более строг к вам.
– Мой хошир, вы же прекрасно понимаете какие обязанности у хранителя ключей. Я хотел прийти раньше, но мой долг не перед Энндуарой и перед вами задержали меня. Тем более моя фигура должна быть всегда в тени.
– Это мое последнее предупреждение! – Маадаль посмотрел на Фудо, как едок на приготовленный ужин.
Неловкое молчание нарушили звуки труб.
Хошир посмотрел на временные линии на стене слева от него. Полумрак кабинета вносил в атмосферу некую таинственность.
– Сейчас придет Совет Десяти, я попрошу вас поприсутствовать на Совете. А после Совета мы проведем нашу встречу. Совсем нет времени, чтобы решать наши дела. – Жалоба прозвучала уже мягче.
Через некоторое время кабинет начали постепенно заполнять приходившие монахи Совета и рассаживаться за столом. На кресле хошира была встроена панель управления светом. Хошир, щелкнув переключателями, наполнил кабинет теплым сиянием.
Монахи скинули капюшоны, тем самым выразив приветствие хоширу.
– Да прибудет с вами сила Восьми Лун! – громко и восторженно произнес хошир.
– Доруга-Ла, мой хошир, – ответили монахи хором.
Хошир согласно кивнул, прикрыв на мгновение глаза.
После того как монахи расселись, Маадаль начал говорить:
– Все вы знаете, что недавно наш храм подвергся проверке из Лигерхальда. Агенты шныряли по храму, как портовые псы. Поэтому нам нужно быть предельно осторожными, особенно, когда впускаете монахов в храм.
