Ракетное утро России

скачать книгу бесплатно


В Минске, на некотором удалении от московских проспектов, ракетное увлечение также набирало поклонников. В Доме дворянского собрания на Захарьевской улице читали стихи, однако лишь силами местных дарований, без столичных светил. Наибольшим успехом пользовались темы звёзд, небес и вышины, а не кровь-любовь как ранее.

Однажды пообещали приезд из Калуги Циолковского, и ожидания не были обмануты. Самому известному в России мечтателю рукоплескали стоя, когда он старческой походкой прошаркал на трибуну.

Оленька Радищева, милая барышня семнадцати лет, создание воздушно-поэтическое, наивное и накачанное романтикой по самые косички, затаила дыхание, внемля каждому звуку с трибуны.

Циолковский говорил тихо, и зал смолк настолько, что в паузах между словами калужского отшельника был бы слышен полёт мухи.

– И это замечательно, воистину замечательно, что именно в России начаты практические работы для подготовки к полётам в космос. Не за горами тот день, когда на орбите окажутся десятки постоянных околоземных станций, корабли от которых уйдут в плаванье к планетам Солнечной системы.

Зал взорвался аплодисментами, Оля даже сняла белоснежные кружевные перчатки, чтоб хлопть звонче. Рядом размеренно бил в ладоши усатый артиллерийский офицер. Он слушал лектора и поглядывал на девушку.

Отдавая дань властям Российской Республики, что всячески поощряют ракетные начинания, учёный горестно вспомнил, как тяжко жилось мыслителям и мечтателям при царизме. Он достал пожелтевшую вырезку из газеты «Московские губернские ведомости» далёкого 1848 года с заметкой о неком обывателе, сосланном за крамольные речи о междупланетном полёте под надзор полиции в киргиз-кайсацкое поселение Байконур. Понятное дело, в этом Богом забытом месте мечтать о звёздах решительно невозможно.

Закончив техническую часть, Циолковский принялся философствовать. Уверенный, что планетные системы других звёзд заселены разумными существами, он вдруг заявил: всякая материя обладает способностью психически ощущать приятное и неприятное, различна лишь мера. Чувствительность уменьшается от человека к животным и предметам, но не исчезает, так как нет чёткой границы между живым и неживым.

Как водится, по окончании мероприятия устроители произвели запись в члены общества из числа желающих принять участие в межзвёздных экспедициях, собрав пожертвования на ракетные исследования.

– Очаровательная чушь! – доверительно произнёс офицер. – Не желаете ли прогуляться, прекрасная пани? Вечер обещает быть ясным, с яркими ранними звёздами.

Нравы после революции раскрепостились. Не представленный общими знакомыми, артиллерийский лейтенант Пётр Медынский должен был вызвать опасения, но скорее пробуждал доверие. Кроме излишней смелости при первом обращении, его манеры были безукоризненны. Из приличной, но небогатой семьи, он служил в Минской артиллерийской бригаде и ждал перевода куда-то на восток. И, на что Оленька не могла не обратить внимание, недурён собой. В стиле более старомодном, нежели принято ныне, с тонкими усиками и спускающимися к подбородку полосками бакенбардов, с волнистыми каштановыми волосами и тёмными грустными глазами, он напоминал юношей, что по зову души и сердца, а отнюдь не велению рассудка, бросались делать очаровательные глупости на снегу Сенатской площади или под знамёнами Кастуся Калиновского.

Парочка прогулялась по Александровскому скверу, затем двинулась в сторону Кафедрального собора. Офицер аккуратно поддерживал беседу на самую безопасную тему – что дала повод знакомству.

– Пётр, как вы считаете, – ворковала Оля. – Отчего Ракетная академия не пригласила к себе столь выдающегося учёного?

– Я знаю, его ценят в Москве. Формулы, известные как Первая и Вторая задача Циолковского, для ракетного дела очень важны. Но, право, вы же слышали его философические речи. Можно ли допускать к опасным практическим опытам человека, который полагает, что высшие существа из космоса проникают в наш разум и диктуют наши поступки?

– А про теорию относительности он говорил… Что это за теория? – спросила барышня.

– Вы, любезная Оленька, я так думаю, запомнили про замедление времени в скоростных полётах? К возвращению ваши соперницы состарятся, а вы из ракеты выйдете ослепительно молодая. Вынужден огорчить. Мало того, что калужский гений напрочь отрицает теорию относительности, обзывая её фантазией и очередной ошибкой нефилософского ума, мы ещё отнюдь не завтра разгоним ракету до нужной скорости.

– Мы? Но вы же, гражданин лейтенант, не служите в Академии.

– Верно-с. Однако видимая часть ракетного дела – лишь верхушка айсберга. Про военное ракетное воздухоплавание публичные лекции не читают.

– Хотите сказать, вы – ракетный инженер? – Ольга постаралась, чтобы сарказм в её голосе звучал не слишком обидно.

– Увы, моя стезя куда как прозаичнее. Меня переводят в испытатели, на далёкий восточный полигон. Ракетная артиллерия не нуждается в посторонних глазах и ушах.

– Понимаю… Значит, в Москве готовят ракеты для междупланетных полётов, а вы – для войны.

Офицер даже не пробовал возражать.

– Да! Армия – защитница Отечества, мы обязаны иметь оружие, чтоб не повторились трагедии четырнадцатого и пятнадцатого. Но и к планетам военные полетят много быстрей, чем вы себе воображаете… Но, простите великодушно, об этом говорить не смею – военная тайна.

– Понимаю… – протянула крайне заинтригованная Оленька, которая, на самом деле, ничего не поняла.