скачать книгу бесплатно
– Смотрите, – между тем начал водить по карте острием вытащенного из ножен кинжала Лигдам. – Протяженность границы с Моричем равна дневному конному переходу. Два оставшихся брода здесь и здесь. Последний почти у границ с Саремом, и нам желательно сделать так, чтобы по нему герцог не пошел.
– Верно, – поддержал его Саттар. – Не хватало еще, чтобы они сговорились со своим соседом. Тогда точно туго придется. Лучше бить их по отдельности.
– Да, вроде Щепа говорил, что их король пока выжидает? – проговорил Гаспар.
– Вот и пусть выжидает, – кивнул Тур, а потом усмехнулся: – Договариваться с соседями будем поодиночке. Возможно, с королем Сарема и договариваться потом не придется. Я слышал, он разумный с головой, поэтому и не лезет напролом, как тот же герцог Морича.
– Да я и не спорю, – пожал гном плечами. – Вот только как нам сделать так, чтобы этот герцог пошел именно там, где нам надо? Кстати, Лигдам, до нужного нам брода от Урьяка далеко?
– Полтора дня, – ответил волк. – От того места, где сейчас стоит дружина, – день.
– Идеи, други? – оглядел всех князь. – Как направить герцога по нужному нам пути? Кстати, как его зовут? А то все герцог да герцог.
– Бетт Закрома, герцог Морич, – проговорил молчавший до этого Дарек Щепа. – А его сына – Ванд Быстрый, но кроме как Торопыга его и не называют. Полностью уверен, что идея напасть на нас принадлежит именно ему. Отец стар, да и думает прежде всего о мошне, а война – это в первую очередь расходы, что ему как серпом по одному месту.
– Ясно, – кивнул Атей. – Ну, так что насчет идей?
– Есть одна, ваша светлость, – подал голос Пит Непоседа, который вместе с Дариной сидел с самого края стола и вполголоса о чем-то с ней беседовал. – Надо, конечно, на месте осмотреться, но думаю, что смогу на несколько дней превратить берега того брода, что у границ с Саремом, в топкое болото. Хассаш, конечно, жарит по-хорошему, но на пятину грязь по колено обещаю.
– Отлично, – удовлетворенно кивнул Призрак, и его поддержали остальные. – Какой-бы ни был торопыга и дурак сын герцога, думаю, он не полезет через нее. Дарек, – повернулся он к главному «плащу». – Твои последние данные из-за Тихой не приносили?
– Есть, – подошел он ближе.
– А что молчишь?
– Князь, ты и не спрашивал, – пожал он плечами.
– Говори, спрашиваю.
– Моричцы стоят в трехдневном переходе от границы, – начал он. – Для наших воинов это дневной марш. В этом я успел лично убедиться, – под общий смех командиров ухмыльнулся тот, вспоминая марш до Урьяка, когда вечером казалось, что на следующее утро он уже не встанет. – Хорошо воинов обучают наши командиры.
– Это тебе не мелочь на базаре тырить по карманам, – самодовольно произнес Магус.
Дарек, прищурившись, посмотрел на него, потом подошел поближе, дружески хлопнул по плечу и, улыбаясь, сказал:
– Мелочь тоже надо уметь тырить, андеец, – развернулся и вернулся к князю, который еле сдерживал улыбку, потому что увидел то, что осталось незамеченным для остальных.
– Да что там уметь? – отмахнулся Своенравный.
– Твой? – кинул бывший ночник на стол полупустой кошель, в котором сиротливо звякнули несколько монет.
– Что? – раскрыв в изумлении глаза, начал хлопать себя по поясу воин. – Когда?
Народ радостно заржал.
– Дядька Магус, – захлебываясь смехом, спросила Тахере. – А что мошна-то тощая такая? На вдовушек спустил все?
– Цыц, пигалица, – под новую волну смеха строго посмотрел на нее воин, но вскоре тоже ржал, как стоялый жеребец.
– Мне нравится ваше настроение, друзья, – обвел всех взглядом князь. – Я уже наполовину уверен, что мы победим. Щепа, давай дальше.
Дарек кивнул, подождал, когда все успокоятся, и продолжил:
– Так вот. Войско Бетта уже собралось, будут, наверное, еще небольшие отряды подходить, но их никто ждать уже не будет. Пару дней они потратят на хоть какое-то слаживание, а потом двинутся к Тихой. Как и предполагал Лайгор, все свое войско герцог собирать не стал, правда и привел не мало. Пять тысяч воинов, столько же ополчения и триста рыцарей – всю тяжелую конницу, что может выставить этот правитель. Лучников мало совсем, хоть какой-то машинерии нет вообще. Легкой конницы тоже. Вот, в принципе, и все.
– Десять тысяч против трех, – задумался Атей. – Расклад не такой уж и плохой. Осталось заставить играть герцога по нашим правилам. Давайте, – снова оглядел он командиров, – шевелите мозгами. И головой надо работать, а не только клинком махать.
Следуя пожеланию Призрака, ближники живо втянулись в общее обсуждение будущей стратегии. Вариантов действий было очень много: от того, что следует построить на своем берегу укреплённый лагерь, до совсем безумных – самим атаковать герцога Морича на его территории. Атей слушал и только легко ухмылялся неудержимой фантазии тех, кто был его опорой. Наконец, обсуждение пошло на спад или варианты просто стали повторятся, и Призрак снова взял слово:
– Вы удивительные фантазеры, други, хотя и разумного в ваших спорах было много. Но особенно мне понравился вариант с атакой войска герцога на его территории, а когда разобьём, сразу выдвигаться к его столице Злоту. Сильно.
– На месте надо смотреть, княже, – чуть покраснел Магус (именно он был автором этого предложения), что было для него удивительно. Для этого отчаянного бойца, как думал князь, смысл слова стыд был неизвестен изначально. – На карте же не видно, где холм, где распадок или овражек. Как лучше гномий хирд поставить, а где верховых боевых туров.
– Согласен с тобой, Своенравный, – не стал тот спорить. – Но общую стратегию все равно нужно для себя обозначить.
– Княже, – снова заговорил Щепа. – Совсем забыл сказать: во главе моричцев старый пройдоха Жиль Окорот, граф Каприс.
– Фиу, – присвистнул Гаспар.
– Знакомы? – повернулся к нему Атей, как и все остальные.
– Было дело, – кивнул тот. – Каменнолобых нанимали, когда у герцогства были небольшие разногласия с королевством Темпар. Командовал тогда как раз Жиль Окорот. Грамотный, осторожный, преданный герцогу, а скорее всего – своей стране, хургов выкормыш, – даже с уважением, несмотря на произнесенные слова, сказал гном. – Не проиграл ни одного сражения. Коннетабль герцогства. Именно благодаря ему страну еще не растащили Сарем, Темпар и Эрейский Халифат. Непростой противник. И старший сын у него под стать отцу, и он всегда рядом.
– Не все так грустно, гноме, – подождав, пока тот выговорится, снова подал голос Щепа. – Граф Каприс в этот раз на вторых ролях. В войско прибыл Ванд Торопыга. Мальчик тщеславен и хочет еще до начала своего правления добыть себе славу. А правление это не за горами, его отец действительно очень стар. Хотя, кроме пирушек, охот, причем не только на животных, и женщин, до сегодняшнего дня он больше ничем не интересовался.
– А вот это хорошая новость, – улыбнулся Стойкий. – Малыш Ванд для графа был всегда как кость в горле. По той прошлой кампании еще помню.
– Други, переливать из пустого в порожнее больше не имеет смысла, – начал подводить итоги князь. – Магус прав, тонкости будем обговаривать на месте. Общий же план таков. Выманить моричцев на нашу землю по тому пути, что выгоден нам, и лишить тяжелой рыцарской конницы. Наше преимущество – это лучники и маги. Но последних я бы приберег, не хочется перед всеми сразу открывать все свои карты. Ну, а чтобы враг чувствовал себя неуверенно – подкинем им пару сюрпризов. Ма’Тхи твои разведчики готовы?
– Всегда, вождь, – бухнул тот себя в тощую грудь.
– Брат? – вдруг раздался голос Дарины, а когда к ней повернулись все остальные, она почему-то покраснела.
– Не тушуйся, княжна, – как можно ласковее сказал Магус. – Говори, что пришло в твою прелестную головку.
– Мы тут с Питом по городу прогулялись, – встала она со своего места. – Так вот на главной площади видели, как какой-то старик показывал красивые фокусы. То птица с перьями из огня у него полетит, то цветок из ладони проклюнется. Магистр, – кивнула она в сторону Непоседы, – сказал, что это маг иллюзий. Слабый по силе и резерву Дара, но очень искусный. Что, если попробовать его использовать?
– Сама дошла до этого? – спросил Атей, чувствуя, как его наполняет гордость за свою сестру.
– Сама, ваша светлость, – кивнул Пит и встал рядом с ней. – Магия иллюзий на первый взгляд только и нужна для балаганных фокусов, но это не так. Умельцев, что работают с ней, и раньше было раз-два и обчелся, а теперь и подавно. Вот только хороший маг этой области нашей науки может не только наложить хорошую иллюзию практически на все, но еще и воссоздать события недавнего прошлого. Тонкостей их искусства я не знаю, но в свое время такие маги очень ценились у сыскарей империи, потому как могли почти полностью воссоздать сцену произошедшего убийства или, например, ограбления.
– Где он? – тут же вскинулся Щепа, сразу поняв, насколько ценен такой кадр именно для его ведомства.
– Не волнуйся, «плащ», – успокоил его магистр. – Мы пригласили его сюда.
– Давайте потом о тонкостях и полезности его работы, – в свою очередь придержал главного «плаща» Призрак. – Идея в чем?
Магистр и княжна синхронно улыбнулись.
– Создать у врага иллюзию, что перед ним толпа мужиков с косами и дубинами и оседланные дойные коровы.
Короткая пауза, в течение которой командиры обдумали эти слова, а потом зал стал наполняться гомерическим хохотом: каждый из присутствующих здесь отчетливо стал представлять эту картину.
– А как же насчет слабости мага? – сверкающими озорной искрой глазами посмотрел на магов Атей. Он всегда сдержанно проявлял свои эмоции, кроме ярости и злости.
– Его дело эту иллюзию создать, а силой мы его с княжной до бровей зальем, – отмахнулся Пит.
– Вот то, что нам не хватало, други, – показал он в сторону Непоседы и сестры рукой. – Остальное обкатаем на месте. Готовьтесь к завтрашнему выходу. Нашего врага ждут несколько сюрпризов.
– У нас тоже кое-что найдется, княже, – хитро подмигнул гном. – Не одним магам хвастать. Но об этом вы узнаете на месте.
– Хороший сюрприз, Стойкий? – хлопнул его по плечу Магус.
– Смертельный, андеец, – зло ощерился гном. – Для врагов наших смертельный.
И все, кто в этот момент смотрели на Гаспара, даже не зная, что он и его «каменнолобые» приготовили, – уже жалели тех, кто через несколько дней будет стоять напротив их хирда.
Глава 2
Герцогство Морич. Левый берег пограничной реки Тихая
На небольшом взгорке, в версте от переправы, расположилась группа всадников, среди которых особенно выделялся один. На нем не было серебряных и золоченых доспехов, как на остальных. Сбруя его коня не была украшена красивыми нашлепками из всех тех же металлов, призванных обозначить статус всадника. В навершии полуторного меча, что висел на его боевом поясе в простых деревянных ножнах, не было драгоценных камней, а неброский плащ, накинутый на плечи, не был оторочен мехом редких зверей. Но именно он приковывал взгляд любого разумного, кто решался посмотреть на эту группу воинов. От него исходили такие волны силы и скрытой властности, что взгляд невольно, но соскальзывал с разукрашенных, словно бродячие артисты в ярмарочный день, благородных, именно на этого воина.
Хотя нет, был еще один, кто обращал на себя внимание – полная копия первого, только на несколько десятков лет моложе. Его конь переминался с ноги на ногу по правую руку от старшего мужчины, который внимательно смотрел из-под кустистых бровей своими пронзительными серыми глазами на длившуюся вот уже почти половину дня переправу. И от того, что происходило на реке, его не единожды перебитый нос недовольно морщился, а в уголках прищуренных глаз образовывалась паутинка морщин.
– Как бараны безмозглые лезут, – презрительно сплюнул он. – Мы еще не переправились через эту лужу, а уже потеряли две сотни воинов. Они что, перепились вчера все?
– Да вроде нет, отец, – проговорил младший из мужчин. – Мне наши бойцы говорили, что вода в Тихой очень холодная. Что странно для этого времени года. У многих просто сводит судорогой ноги, воины падают и захлебываются – в доспехах ведь идут. Русло почему-то углубилось. Раньше здесь по колено было, а теперь по пояс. Может, в мокрый сезон размыло его? Тихая в это время становится всегда очень бурной, опровергая свое название. Но если честно, то странно все это.
– Вот именно, сын, что странно, – кивнул его собеседник. – И мне это не нравится. Мне не нравится все, если я в этом что-то не понимаю. А непоняток таких, как мы вышли к реке, все больше и больше.
Жилю Окороту, графу Капрису, а это именно он сейчас беседовал на взгорке со своим сыном Жекаром Тараном, не нравилось не только то, что сейчас происходило у реки. Ему не нравилась вся эта кампания с самого ее начала. А последние дни, и особенно эта переправа, вообще заставили зазвучать в его душе тревожные струны. Единственным, кто был в восторге от этого тошнотворного на взгляд бывалого воина действа, что разворачивалось на его глазах, был сын герцога – Ванд Быстрый. Окруженный толпой напомаженных лизоблюдов и барышень, преданно заглядывающих ему в глазах и изображающих безмерную к нему любовь, наследник герцога лихо гарцевал на своем квартероне матийце и рассказывал, как скоро он будет снимать своим мечом головы варваров, которые решили, что могут создать свое государство на границах его (ЕГО?) вотчины.
Сейчас было уже неважно, кто напел в уши принцу (ну да, нравилось мальцу, когда его так называли), что за Тихой есть много свободных земель. И если их присоединить к герцогству, то давняя мечта его отца о королевстве Морич станет вполне реальной. Да и сам Ванд после этого может вполне законно называться наследным принцем. Вот только уцепился мальчишка за эту мысль так крепко, что смог убедить своего скрягу-отца выделить на эту кампанию деньги, сказав ему, чтобы тот уже заказывал у ювелиров королевскую корону.
Старый герцог хоть и был жадным до невозможности, но человеком был далеко не глупым и только порадовался, что его сын начал думать не только об охотах и женщинах, а еще и о своей стране, которой ему в будущем предстояло править. Да и кто откажется от приращения земель? Если быть откровенным, и сам коннетабль граф Каприс был не против расширения границ герцогства, которому посвятил всю свою жизнь и которое безмерно любил. Ну и единственному сыну давно пора иметь свою землю, а не ждать, когда отец ляжет на погребальный костер. Вот только земли за Тихой были не такими уж и бесхозными.
Слухи о безвестном до поры князе Сайшат стали ходить еще раньше. Что-то было связано с принцессой Даргаса и не удавшимся на нее покушением, каким-то соглашением князя с королем Даргаса и сорванном мятеже в этом королевстве. С каждым днем эти слухи обрастали просто невероятными небылицами, в которых фигурировали загадочные оборотни и вампиры Пепелища и стремительно растущее войско самого князя. Затем правители государств Центральной Тивалены узнали о его женитьбе на княжне Леса Изгоев. И в конце концов этот самый разумный появляется в бывших герцогствах Гальт-Резен и Верен, за последними вздохами которых пристально следили их соседи, в том числе и Морич, дожидаясь момента, когда можно будет забрать то, что плохо лежит. И не просто появляется, а объединяет их, называя своими землями, и начинает твердой рукой наводить порядок в новообразованном Великом княжестве Сайшат, которое тут же признает Лес Изгоев, направляя в его столицу свое посольство. Хотя это, в принципе, и не удивительно, если вспомнить о том, кто стал женой этого самого Атея Призрака.
Вот почему только у Жиля Окорота создавалось впечатление, что происходящее на севере за рекой Тихой – это не очередные разборки благородных, давно рвущих эти государства на клочки? Почему остальные благородные, облеченные в их герцогстве властью, делали вид, что ничего не происходит?
В одной из бесед с герцогом и его сыном коннетабль просил обратить на северных соседей пристальное внимание, но те лишь отмахнулись. Один был обеспокоен медленным наполнением его обожаемой казны. Второй думал о том, как бы вечером затащить в свою постель какую-нибудь маркизу. Совсем не подозревая, что лезут девицы в его постель не лично к Ванду Быстрому, а к «принцу» Ванду. А это две большие разницы. Да и его второе имя Быстрый, после взросления, из уст все тех же маркиз, баронесс и прочих девиц – не всегда, кстати, благородного происхождения – зазвучало совсем с другим смыслом, чем было изначально, когда отец дал его юркому и вездесущему малышу. И его самомнение как о потрясающем любовнике здесь совсем ни при чём.
В результате коннетаблю не оставалось ничего другого, как самому начать пристально следить за этим загадочным князем. И с каждым днем, тщательно изучая приносимые с севера донесения своих шпионов, он понимал, что время, когда можно было почти безболезненно прибрать к рукам ставшие бесхозными земли, безвозвратно ушло.
Об этом говорила не только возведенная вокруг строящейся столицы князя крепостная стена (и когда только успели?), каких еще не видели разумные. Но и то, что по землям бывших герцогств, а точнее (чего уж душой кривить), нового княжества теперь бродили не конкурирующие банды благородных, а прекрасно вооруженные и хорошо обученные патрули воинов. Многие из которых были теми самыми мифическими оборотнями и вампирами. Не верить одному из своих самых преданных соглядатаев граф Каприс просто не мог. А тот сам видел, как воины оборачивались в огромных волков и катали на своих спинах детвору по Оплоту.
Но это было не главным, на взгляд самого Жиля. Главным было то, что, со слов того же соглядатая, князь Сайшат пользовался безмерной любовью своего народа, какой не мог похвастаться ни один правитель Тивалены. И народ этот составлял такую мешанину из рас, какая была, наверное, только когда боги создавали этот мир. Тут невольно вспоминается еще один разумный, который в свое время создал империю, которая несколько столетий диктовала правила на всей Тивалене.
Еще раз об этом граф вспомнил потом, когда стал набирать обороты маховик вот этой самой кампании, запущенной единственным наследником герцога, которому дворцовые шаркуны сказали, что на север уходит простой люд и наемники. Кто-то за лучшей жизнью, кто-то пограбить, а значит, и «принцу» стоит обратить туда свое внимание. И только немногие, среди которых был и сам граф Каприс, понимали, что народ уходит не туда, где лучше. В первую очередь он бежит оттуда, где хуже. Но наследнику казалось, что там его ждут россыпи драгоценных камней и золота, благожелательные мери?ты, новые земли и СЛАВА. Слава, лучами которой он затмит дела всех своих предков. Поэтому, когда земля подсохла и после зимнего сезона окрасилась изумрудом молодой травы, подготовка к вторжению за реку Тихая вступила в последнюю стадию.
Сведения из-за границы приходили противоречивые: от того, что князь огнем и мечом приводит к покорности города и замки, до таких, что воинов у него не хватает и тот вынужден их или гонять с места на место, или размазывать небольшими гарнизонами по всему своему княжеству. Слышавший это Ванд Быстрый был готов взять одну лишь рыцарскую конницу и втоптать, как он сам говорил, ее подкованными копытами такие гарнизоны в землю. Но он все же послушал коннетабля герцогства и решил не геройствовать, а взять половину гвардии отца. Собрать вассалов со своими отрядами, ну и набрать ополчение. В конечном итоге получилось войско в десять тысяч клинков, не считая латной рыцарской конницы, – практически половина от того, что может выставить герцогство. И с такой силой можно было действительно воевать. Даже скребущие на душе у графа Каприса кошки, мявкнув последний раз, скрылись в темных подворотнях этой самой души.
Оказалось, скрылись они ненадолго, а просто пошли за подкреплением, потому что чем ближе моричцы подходили к границе, тем тревожнее становилось Жилю Окороту. Старый бывалый воин, интуиция которого не раз спасала его в бою и от дворцовых интриг, просто не мог не чувствовать надвигающихся неприятностей. Ну а когда они подошли к реке, то вся эта орава орущих кошек выплеснулась наружу и стала его душу не просто скрести, а рвать острыми когтями на куски.
И такое состояние было не только у графа.
Все началось в последнюю ночь перед переправой, когда посланная к левому броду, что находился ближе к границам Сарема, разведка сообщила, что тот практически непроходим. Весеннее половодье превратило его пологие берега в вязкую топь, которая, несмотря на пекло Хассаша, еще не подсохла, и единственным местом, где можно попасть на правый берег Тихой, остается та переправа, которая располагалась практически посередине границы с княжеством Сайшат.
О броде у границ Леса Изгоев и не вспоминали. С ненормальными альвами, которые во всех чужаках видели врагов, связываться никто не собирался. Они сначала пускали стрелы, а лишь потом спрашивали: кто, почему и зачем здесь околачивается? Если было, у кого спрашивать.
Вот только самому графу это показалось странным. У него создалось впечатление, что невидимый кукловод, умело дергая за ниточки, сам гонит войско моричцев туда, куда нужно именно ему. Вот только подтверждений его опасениям не было, так как посланная через центральный брод разведка благополучно его пересекла, но обратно еще не вернулась. И вернется ли – еще не ясно.
Но на этот факт опять обратил внимание, наверное, только сам коннетабль, да еще те воины, кто пролил вместе с ним не один бурдюк крови. «Принц» Ванд, взявший в свои «корявые» руки все руководство войском, лишь изредка советуясь с графом, наоборот, был в полном восторге. С его слов эта переправа была шире, берег ровный, да и путь до Урьяка, первого города этих земель, от нее намного короче. А разведка, скорее всего, уже пьет, жрет в три горла и тискает тамошних девиц. И никакие увещевания, что это может быть тщательно подготовленной ловушкой и нужно высылать еще отряды разведки, до него не доходили. Ну не верил наследник в хитрость варваров, к которым он причислял всех, кто жил на правом берегу. Или, наоборот, верил в свой гениальный полководческий талант, который до этого выражался только в истреблении зверей в редких лесах герцогства да многочисленных дуэлях. Истины же не знал, наверное, и сам «принц».
Следующий тревожный звоночек, тренькнувший в душе Жиля, прозвучал ранним утром дня, на который была назначена переправа. Разбудивший его оруженосец дождался, когда коннетабль выйдет из своего шатра, а потом молча указал на невысокие окрестные холмы, на которых со спущенными штанами и зелеными лицами обосновались чуть ли не все ополченцы, орошая зеленую сочную траву содержимым своих желудков.
То, что это была диверсия, графу было понятно сразу. Вот только легче от этого не стало. Собранное на скорую руку ополчение свои съестные припасы несли с собой и готовили и питались отдельно от воинов-регуляров, поэтому «принц» махнул рукой на доводы графа по поводу диверсии и сказал, что другого от черни ждать и не приходится.
– Граф, – нахмурившись, сказал он тогда. – Вы не сможете затормозить меня на пути к моему триумфу. Вам за каждым кустом мерещатся отряды диверсантов и лазутчиков, а в обычных явлениях вы видите искусно замаскированную ловушку, на которую варвары не способны в принципе. Им лишь бы орать и бросаться на наши копья – здесь им в смелости не откажешь. А хитрые ходы не для них. Своей нерациональной осторожностью вы добьетесь лишь того, что я буду вынужден пересмотреть свои намерения и отдать земли за Тихой не вашему сыну, а кому-нибудь другому. А черни надо было всего лишь не лезть испачканными в дерьме руками за мясом в котле, тогда бы и не сидели сейчас со спущенными портками.
Жилю тогда оставалось лишь промолчать и склонить в покорности голову. А потом, когда ополченцев согнали с их «насиженных» мест и свернули лагерь, началась переправа. Такая же скомканная, с нелепыми и непредсказуемыми смертями, и сумбурная, как и весь этот поход.
Но худо-бедно к концу дня войско все же перешло реку и по распадку между двумя не очень крутыми, но довольно высокими холмами, отдалилось от нее на три версты, где их уже ждало войско князя Сайшат. Увидеть его в сгущающихся сумерках было невозможно, но горящие во множестве костры говорили о том, что это не стоянки караванщиков. Биться в темноте никто не собирался, поэтому моричцы тоже встали лагерем. Стали разводить костры и при их свете молча готовиться к битве, для многих из которых она станет последней. А когда первые лучи Хассаша робко стали обшаривать мокрую от утренней росы землю, над лагерем моричцев пронесся громогласный хохот от увиденной воинами картины. И даже ополченцы, все еще пачкающие свое исподнее, неожиданно воспаряли духом, потому как то, что они увидели, даже самый заядлый оптимист не смог бы назвать войском.
– Я сам поведу латную рыцарскую конницу на этот сброд, – выпятив вперед грудь, сказал «принц» и указал острием меча на север. – И если тот бандит, что называет себя князем Сайшат, в их рядах, притащу его привязанным к стременам моего коня. Готовьте мешки под трофеи, гариэры. Хотя какие с этих голодранцев могут быть трофеи? – махнул он рукой и ушел в свой шатер.
Вот только граф Каприс не ощущал того приподнятого настроения, что творилось в их войске. Он еще не знал, что скоро воины будут находить в командирских палатках их мертвых постояльцев, зато как наяву видел, что над многими моричцами уже начинают плясать языки их погребальных костров. Идти к «принцу» было бесполезно, паренек, как говорится, закусил удила и уже видит себя на стенах как минимум Урьяка, а то и Оплота.
Граф вздохнул и еще раз посмотрел на уголок небольшого листа, что выглядывал из-под его наручей. Этот лист он увидел приколотым его же кинжалом к одному из опорных столбов шатра сегодня утром. На нем было совсем короткое предложение, написанное аккуратным ровным почерком: «Зря вы сюда пришли граф, здесь вас ждет одна лишь смерть».
– Жекар, – повернулся он к сыну. – Не лезь вперед, будь рядом.
Молодой воин чуть скривился, но ослушаться отца не смог, а лишь утвердительно кивнул. Ему и самому все это не нравилось. И это он еще не знал о записке.
Великое княжество Сайшат. Правый берег реки Тихая
На следующее утро после обсуждения предварительного плана первого в истории молодого княжества боевого столкновения с внешним врагом, отряд Атея выдвинулся из Урьяка, соединился с остальным войском и скорым маршем отправился к южной границе, куда и прибыл к исходу того же дня. Правда, уже в сумерках.
По окрестностям были сразу разосланы усиленные дозоры из «боевых кулаков» волков и «мышек», а когда предутренний туман следующего дня в клочья разорвали лучи Хассаша, он и ближники, скоро перекусив, направились выбирать место, где собирались вдумчиво со всей серьезностью растолковывать моричцам ошибочность их намерений.
– Неплохое место, княже, – оглядев окрестности с высокого холма в трех верстах от центрального брода, сказал Саттор. – На этом холме, где стоим мы, – разместим моих боевых туров. Склон пологий, поэтому когда клин начнет разгоняться – быки не переломают себе ноги. Зато с той скоростью, что они наберут, их сможет остановить разве только крепостная стена.
– Это верно, – подтвердил Гаспар. – Сам не видел, но хватило рассказов отца. Он-то вот был свидетелем того, как такой клин разносит гномий хирд, как трухлявый пень.
– Я так понимаю, это были наши дальние сородичи, – улыбнулся Саттор. – Род Раздвоенное Копыто. Только они и еще род Степного Тура умели ставить быков под седло. Но они тогда все равно проиграли, и мой род остался единственным, кто сохранил эти знания.
– Но и нам досталось, вернее моим предкам, – угрюмо проговорил гном. – Это было еще на заре империи, но память о бычьем клине хранится среди моих сородичей по сей день.
