скачать книгу бесплатно
Исповедь привидения
Дарья Матрохина
Смерть. Вам может показаться, что смерть – это конец. Но нет, смерть – это новое начало. Вы, ещё секунду назад, смотрящий в небо совершенно живой и здоровый человек, в одно мгновение освобождаетесь от оболочки и становитесь бесплотным духом, способным только на наблюдение. Теперь яркое солнышко раздражает, а люди, в большом количестве каждый день ходящие мимо туда-обратно, злить. А вот луна успокаивает. Ночью становишься чем-то новым, добрым, мудрым. Хочется окунуться в философию.
Исповедь привидения
Дарья Матрохина
© Дарья Матрохина, 2022
ISBN 978-5-4483-0958-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Внимание!
Данная рукопись предназначена только для домашнего чтения! Цитаты из историй могут быть использованы лишь в определённых компаниях! Учтите: иначе люди могут вас просто не понять!
Написано для вас одной из живущих на земле со слов на земле обитающих.
От автора.
Глава 1. Мои мысли
– Говорят, что только после смерти человек понимает всю ценность жизни. Я понял это гораздо раньше. Но, к сожалению, это мне мало помогло. Рак груди не смогли остановить даже овощи вкупе с утренними пробежками. И вот, теперь, смотря за тем, как медленно остывает моё тело, мне вдруг подумалось, что это слишком – наказывать человека неизлечимой болезнью только за то, что он не ценит своё здоровье. Это глупо, потому как, даже поняв, где был неправ, он всё равно не сможет ничего изменить. Только покачать головой и со словами «да, всё равно», покинуть землю, оказавшись на небесах.
– А, если нет?
– Что? – тощий зомби поднял голову и посмотрел на Алексея старчески прищуренными пустыми глазами, – А, ты это про… – он неуверенно указал пальцем на землю.
– Да. Что будет, если человек попадёт туда?
– Не знаю. Там я пока не был.
– А в раю были?
– Нет. Но многие мои друзья, иногда от скуки приходящие полюбоваться на то, что происходит в институте, много рассказывали мне про него. Там хорошо, но пресно. Они утверждали, что только душа абсолютно чистого человека найдёт там рай для себя. Хотя, это очень относительно…
– Николай Иванович, вы опять? – оборвал его уже начавшийся монолог о телесном и бестелесном Алексей, – Вот именно из-за этого вас тут и оставили!
– Из-за чего?
– Да, из-за того, что, когда ангел пришёл, препираться начали и говорить, что у вас завтра экзамен. Вот он вас на экзамен и оставил!
– А вот и неправда!
– Конечно. Вот, если бы, когда он через несколько дней опять пришёл, вы с ним согласились, то оказались бы сейчас в раю, а не здесь, с нами.
– Так он пришёл прямо перед сдачей квартального отчёта!
– Не нужно противиться судьбе.
– Нет, буду, буду! Потому что её нет, а противлюсь я только несчастной машине бюрократии, которой выгодно, чтобы я сейчас ушёл на покой. А раньше, когда ей было выгодно моё преподавание, она продвигала меня вверх по служебной лестнице.
– Ах, Николай Иванович, ничему вы не учитесь!
– Конечно, я ведь учитель уже, а не ученик!
– Мы все ученики жизни, мои дорогие! – третий, всё это время сидящий тихо, наконец, подал голос и я понял, что он ещё жив, – И учителя, как вы себя назвали, Николай Иванович, должны первым делом вбить в головы нерадивых учеников именно это. А потом уже осознание собственной значимости, которое всё время тянет нас на дно жизни. Вы же всегда действовали наоборот. Показывая собственный уровень власти, вы почему-то забывали о том, почему вы ею обладаете.
– И всё-таки я осмелюсь вам возразить, дорогой мой! – опять с видимым усилием повернул голову в сторону нового участника разговора, самый старший член данной компании, – Что это есть глубокая демагогия по поводу души и всего остального, бестелесного, потому как она лишь смущает молодые умы, ещё не занятые знаниями и сознательно подготавливает их к принятию ложных решений.
– Мне кажется, что автор должен сам рассказывать о своих произведениях.
– Тогда давайте позовём сюда Его и, если он откликнется, зададим ему парочку вопросов. Почему мы оказались за бортом жизни? Сколько может в идеале жить человеческая душа? Когда наступит конец света? Много ли нам осталось ждать нового рождения? И кто уйдёт первым?
– Ну, на эти вопросы я и сам могу тебе ответить.
– Потрудись.
– Мы оказались за бортом жизни лишь потому, что сознательно и духовно не были готовы умереть. Человеческая душа в идеале вечна. Конец света наступит нескоро. Вам, мой родной, осталось ждать немного, всего три столетия. А первым уйдёт тот, кто этого захочет сильнее всех.
– То есть кто?
– Не знаю. Этого даже Он не всегда знает, потому как это является делом сугубо индивидуальным и личным для каждого живого существа.
– Ой, вот только не надо опять про душу!
– Хорошо, хорошо, не буду, если это так вас раздражает.
– Не раздражает, а злит.
– Ну, раз Николай Иванович злится, нам, я думаю, уже пора расходиться.
– Да, – и безымянный собеседник чуть слышно растворился в воздухе.
– Я, пожалуй, пойду, – Алексей поднялся в воздух и медленно, будто растягивая удовольствие, поплыл к выходу с кладбища, закрытого на ночь на массивный замок…
– Ну, как тебе наша скромная компания? – спросил он меня, едва мы переступили границу территории кладбища.
– Вы все – очень интересные люди.
– Хочешь книжку о нас написать?
– Можно. Но я многого не понял.
– О ком?
– О своих друзьях. Да и тебе тоже, наверное.
– Николай Иванович – бывший профессор. Он был деканом отделения физики и до конца своей жизни отрицал возможность существования всего бестелесного и наукой не доказанного. Как и после неё отрицает. Даже тридцать лет на кладбище его не вразумили. Я к нему и так, и эдак уже подходил, чтобы он в рай отправился, согласившись, но он крепко стоит на своём. Ну, ничего, ещё тридцать лет постоит – остепенится. К тому моменту, когда тело совсем развалится и останется только бестелесная оболочка, он не только в душу, он в Высшие Сферы поверит и даже будет оттуда сигналы принимать время от времени.
– Ты думаешь?
– Я знаю
– А этот, третий?
– Это Андрей. Горемыка наш бедный. Он и не жив и не мёртв.
– Это как же так?
– Ну, если мы с тобой больше мёртвые, чем живые, поскольку душа, то есть одна оставляющая человека, а тело отсутствует, а Николай Иванович, например, наоборот, то Андрей и телом и душой обладает, а чувствует себя мёртвым. Ну, знаешь, бывают такие люди, что уверовали, что они умерли настолько, что рано или поздно это всё-таки стало правдой. А наш друг в аварию попал. И настолько испугался, что решил, что он умер. А, когда веришь, то делаешь. Вот он теперь у нас и не жив и не мёртв. Бывает и такое. Хоть редко, но бывает.
– А ты?
– А что я. Шёл студент по улице. Вдруг на него втроём кинулись. Стал он студентом-привидением. Ничего необычного.
– Как это? Ты же просто не умер.
– Естественно. Как же я мог умереть, когда ещё столько всего не сделал. Распугал всех своих старых врагов, это раз. Отомстил этим бандитам, это два. Поел на халяву чёрной икры из правительственной фуры, это три. А ради чего ещё жить?
– Что, только ради этого?
– Конечно, нет, там в списке были ещё пункты, но их я уже давно забыл.
– В списке?
– Да. Помню, я, когда маленьким был, записывал в список секретный, что хочу обязательно в жизни сделать. Сейчас я, вроде, ещё жив.
– Интересно, а у всех троих у вас список этот есть?
– Думаю, да. Иначе, ради чего бы они остались?
– То есть, для того, чтобы душа осталась на земле, нужно…
– …чтобы у неё ещё остались дела, – уверенно подхватил Алексей, – Ну, и одно сверх перечисленного не помешает.
– Что?
– Желание жить. Если ты хотел умереть, то ничто тебе не поможет удержаться, даже миллионы дел, которые требуют внимания.
– Это хорошо?
– Да, это очень хорошо.
Начинался новый день. Два призрака встречали его на широком проспекте, пустом из-за столь раннего времени суток. Только Дядя Петя, извечный пьяница, ночевавший на лавочке, немного пошевелился и открыл один глаз. Спустя три часа его увезла скорая, вызванная соседкой Людочкой, возвращавшейся от любовника…
Я вернулся на кладбище, когда уже до конца расцвело и Николай Иванович, непривычный к солнечному свету, со свежей газетой забрался обратно в свою уютную прохладную могилку. Пожалуй, мне тоже нужно было так сделать, но я не смог. Сев на холодный с ночи камень, я расслабился, наблюдая за встающим солнцем сквозь полуопущенные веки. Я очень любил солнце, это была моя маленькая тайна…
Из милицейских хроник этого числа: «Гражданка Тихоренко, пребывая в состоянии паники, кинулась на шею своему супругу, Гражданину Тихоренко, неистово крича о том, что это он убил её мужа и тот вернулся, чтобы отомстить. Свои действия она аргументировала тем, что, якобы, по её словам, наблюдала его не далее, как сегодняшним утром, сидя на надгробии на кладбище, где ещё недавно его похоронила, и нежился на солнышке. Она утверждала, что он даже вполне миролюбиво пожелал ей доброго утра. Младший сержант Прикопуйко»
Да. Видимо, я зря это сделал. Но всё равно, сделанного уже не воротишь. Поэтому я зажмурился, чтобы не видеть ничего из соседних могил, и кинулся вниз, в собственную уютную квартирку на глубине двух метров под землёй…
Глава 2. Моя семья
Многие считают, что, чтобы узнать, что о тебе думаю по-настоящему дорогие люди, нужно поставить по диктофону в каждом углу. «Нет!» – скажу вам я. Для это нужно всего-навсего умереть…
Этот день ознаменовался тем, что я решил, наконец, навестить свою не вовремя оставленную семью. Старшая дочка, в тот момент почти закончившая институт, должна была уже выйти замуж и порадовать нам с женой внуками. Младшей уже пора было поступать, так что время казалось мне самым подходящим. Но самом деле всё оказалось совсем не так…
Проник в квартиру я, считай, незаконно, просто просочившись сквозь дверь, всегда бывшую для меня чем-то священным, краем глаза заметив, что пора бы уже её сменить. В прихожей меня встретили целый ряд ботинок, большая часть из которых была мужской, и весёлый смех, смешанный с запахом дешёвого табака.
– Нет, Ната, это ты загнула! – раздалось из кухни, – Честное слово, когда тебя слушаю, кажется, будто и не мы это сделали, а кто-то со стороны.
– Для этого я так долго и мучилась, – ответил ему весёлый голос моей младшей дочери, – Чтобы дяди в форме поверили. А их обмануть сложнее, чем тебя!
Я, подозревая самое худшее, кинулся на кухню и застыл на пороге, недоумённо разглядывая собравшуюся там компанию. Десять молодых людей и только две девушки, держа сигареты в дрожащих непонятно от чего руках, радостно смеялись, что-то живо обсуждая. Литровая бутылка водки, гордо поставленная в центр стола, добила меня окончательно. Я, забыв о том, что я призрак, грозно кинулся к ближайшему мне молодому человеку и зло закричал.
– И что это здесь происходит? Только мы с матерью отлучились, ты своих дружков привела? Наташа, изволь объясниться!
Компания замерла, а потом, после нескольких секунд полного молчания, разразилась диким хохотом, дружно показывая в меня пальцами. Только одна Наташа сидела, испуганно глядя мне прямо в глаза и качая головой, будто что-то припоминая.
– Ха-ха, Ната, круто ты придумала, напугать нас своим отцом! Только вот все мы знаем, что он уже давно на том свете! А обычная дымовая голограмма нам ничего сделать не сможет! – он повернулся ко мне, – Давай, папаша, покажи, чего ты стоишь, ради того, чтобы защитить свою чистую дочурку от влияния её злых друзей!
Меня охватила непонятная ярость, которая переросла в жгучую ненависть. Я бросился на него, расслабленно восседающего на моём (МОЁМ!!!) стуле и ударил так, что сам по инерции пролетел ещё пару шагов, отбросив молодого человека прямо в стену.
– Ната, что происходит!? – заверещала вторая девушка, прячась за широкие плечи своего кавалера и смело зажмуриваясь, – За что он Макса ударил?
– За то, за что тебя ударю, если ты ещё раз появишься на пороге моего дома! А ну, живо все вон!
Через несколько секунд, хлопнув дверью внезапно опустевшей квартиры, исчез последний гость, и от недавнего «праздника жизни» остались лишь сиротливая бутылка, да дым, постепенно заполнявший всю квартиру через щели под дверями. Наташа сидела напротив меня за нашим семейным столом и молчала. Мне казалось, что она запоздало пыталась уверить себя, что меня не существует, а всё это – лишь бред её опьянённого одним глотком водки сознания.
– Как же получилось, Наташа, что ты вдруг так изменилась?
– Не я такая, папа, жизнь такая. К чему был весь этот маскарад со смертью?
– Никакого маскарада, я и вправду умер. Только душа ещё жива и готова защищать свою семью. Мне очень жаль, что ты такой стала. Какие у тебя оценки?
– У меня? Не знаю. Может, четвёрки три будет.
– Молодец, моя хорошая! А я-то, старый дурак, решил, что ты, попав в такую компания, перестала учиться совсем и никуда поступить не сможешь! Значит, серебряная медаль у тебя будет?
– Нет, папа, медали у нас не будет. Кстати, с чего ты взял, что я не забросила учёбу?
– Ну, три четвёрки…
– А остальные тройки.
– Как же мама так не уследила?
