Фанда.Ментал

скачать книгу бесплатно


– Доброе утро!

– Простите? – осипшим голосом произнесла Афина.

– Открывай. Я принес тебе вот это! – словно не расслышав, проговорил Эстаф, приблизи букет к проему.

– Вы кого-то ищете?

– Да, свою жену, Афину! – ответил Эстаф, поддерживая, как ему казалось, эту игру.

– Я Афина, но кто вы такой? – с интересом и настороженно спросила Афина.

– Дорогая, ну хватит, открывай!

– Простите, но я не понимаю ваших шуток. Вы, наверное, ищете другую Афину.

Дверь неожиданно для Эстафа захлопнулась. Афина устало прислонилась к двери и прикрыла глаза. Эстаф, стоя с другой стороны, пришел в изумление.

– Афина, ну хватит! Что происходит? – чуть громче обычного произнес Эстаф, постучав кулаком по двери. Дверь снова отворилась, и в проеме вновь показалась Афина.

– Послушайте, если вы сейчас же не уйдете, я вызову полицию! У меня горе, оставьте меня в покое! – холодно произнесла Афина, хлопнув дверью.

– Афина! Афина!! – ударив кулаком по двери, вскрикнул Эстаф. – О каком горе ты говоришь?! Тебе нельзя волноваться, это повлияет на ребенка!

Афина, стоявшая у двери, резко обернулась и, судорожно повернув замок, распахнула дверь.

– Откуда вы знаете о ребенке?!

– Афина, ну хватит, я…

– Кто вы такой?? Что вам от меня надо? – неожиданно закричала Афина, и из глаз ее брызнули слезы.

– Что здесь происходит? Что вообще случилось? Я четыре дня лежал в больнице… Что с тобой за это время случилось? Почему ты не брала трубку, почему не приезжала?! – размахивая руками, кричал Эстаф. Букет рисовал в воздухе немыслимые фигуры, следуя за движениями руки. Из букета вырвался один цветок и упал на землю.

– Как ваше имя?

– Афина, открой дверь! Тебе плохо, давай вызовем врача! – потребовал Эстаф.

– Хорошо, только скажите, как ваше имя?!

– Берно! – с привычной интонацией ответил Эстаф.

– Если вы Берно, то назовите дату нашего знакомства!

– Два года назад, пятого сентября!

Афина вытерла слезы с лица. Ее лицо вмиг стало серьезным, и Эстафа насквозь пронзил ее презрительный взгляд.

– Это уже не смешно, Афина!

– Берно умер! Уходите!

– Что? – перепросил Эстаф.

– Берно умер! – с трудом выдавливая из себя слова, повторила Афина и снова захлопнула дверь. Из глаз опять потекли слезы.

– Я не умер, родная! Я здесь!! – выдавил Эстаф, почувствовав, как теряет самообладание. – Открой эту чертову дверь!!

В следующую секунду Эстаф истошно закричал и всем телом ударил о дверь. Цепочка выдержала удар. Афина отшатнулась на шаг назад и закричала. Влетев в комнату, она схватила с тумбы рамку с фотографией. В это время из прихожей раздался громкий треск. Послышалось, как цепочка отлетела, и дверь с размаху отворилась. Афина выбежала к двери. Эстаф уже стоял внутри с цветами в руках, направляясь к ней. Страх овладел ею. Афина стала пятиться назад, выставив перед собой на вытянутых руках рамку с фотографией.

– Вот это Берно, слышите?! Это Берно!!

Эстаф остановился. В шаге перед ним стояла Афина, держа в дрожащих руках фотографию. На лбу Эстафа выступил пот. Отбросив на пол букет, он взял в руки рамку и стал вглядываться в лицо на фото. Во рту пересохло, и сказать что-либо стоило ему больших усилий.

– Да, это я. Со мной что-то произошло, моя внешность не такая, как была раньше!

– Прошу вас, – плача, выдавила Афина, – уходите!

– Я спрашиваю, кто я такой?! Что случилось со мной? – громко потребовал Эстаф.

– Я не знаю, кто вы. Но это мой муж, Берно, он умер несколько дней назад!

– Несколько? А точнее?

– Четыре!

Эстаф почувствовал, как у него закололо в сердце. В голову, словно цунами, хлынули сотни мыслей и догадок. Он был обескуражен и чувствовал, что запутался окончательно. Но возникла уверенность, что за всеми этими совпадениями и происшествиями стоит нечто большее, чем простое недоразумение.

– Четыре… – тихо повторил Эстаф и пошел к выходу. Закрыв дверь на замок, он вернулся к Афине.

– Что вы делаете? – испуганно спросила она.

– Дорогая, успокойся, прошу! Садись, давай разберемся во всем!

– Уходите! Я вызову полицию!!

Афина бросилась к телефону, но прежде чем она дотянулась до трубки, Эстаф схватил ее и оттащил к креслу. Не в силах сопротивляться Афина заплакала и покорно упала в кресло, закрыв лицо руками. Эстаф присел на полу напротив нее и, продолжая держать в руке рамку с фотографией, попытался заговорить.

– Афина, я не знаю, что случилось. Но думаю, когда я лежал в больнице, ты могла подумать, что я умер. И… и… возможно… у тебя настолько сильный шок, что ты не узнаешь меня! – произнес Эстаф, тут же поймав себя на сказанной глупости. – Какой бред, я ведь правда не похож на самого себя.

– Я была на похоронах мужа, вы понимаете? Я видела, как его опускали в землю! – чуть спокойнее проговорила Афина. – Вы назвались Берно и знаете нашу с ним дату знакомства, но это не дает вам права издеваться надо мной! Прошу вас, оставьте меня в покое!

– Ну хватит!! – закричал Эстаф. Встав на ноги, он нервно зашагал по сторонам и положил рамку на стол. – Э… э… Как-то я подарил тебе статуэтку, она стоит в гостиной на камине… Мм… Во время нашей поездки по Франции мы поднимались на склон, и наш фуникулер остановился над глубоким ущельем. Ты сказала, что боишься, а я обнял тебя и сделал предложение.

После этих слов Афина опустила руки и исподлобья посмотрела на Эстафа. Тот, заметив ее реакцию, решил не останавливаться.

– На твоем теле есть родимое пятно в форме чаши. Мы зачали ребенка в коттедже за городом, где иногда проводим выходные. Он должен родиться через семь месяцев.

– Где мы в последний раз были? – спросила Афина.

– На концерте!

– Как называлось произведение?

Эстаф с минуту помолчал, пытаясь вспомнить название. Его рука опустилась в карман брюк, и кончиком пальцев он дотронулся до скомканного конверта.

– Я не помню!

– Жаль, – тихо ответила Афина и встала с кресла. Подойдя поближе, она продолжала смотреть глазами, полными тоски и легкого отвращения.

– Извини, что не запомнил этого. Моя голова пытается найти хоть какие-то разумные ответы на возникшую ситуацию! –прошептал Эстаф, пытаясь донести, насколько он растерян.

– Я, похоже, сплю! Не могу понять, что со мной происходит. Я отлично соображаю и все понимаю, но не знаю и не узнаю вас! – сказала Афина, вытерев слезы. – Тебя. Но знаю наверняка, что хочу побыть одной. Прошу!

Эстаф помассировал пальцами переносицу и громко выдохнул:

– Пожалуй, я пройдусь пешком… Может, появятся мысли… Или…

Оставив фразу недосказанной, Эстаф вышел из квартиры и спустился на улицу. В груди сжималось, словно под металлическим прессом. Он все еще не верил в происходящее и не мог дать объяснения поведению Афины. Лицо человека на фотографии маячило в памяти, казалось его собственным, хотя он никак не мог уловить связи с ним или определить его место рядом с собой. Эстаф закрыл глаза, глубоко вдохнул и попытался успокоить себя. Ему вспомнился момент из детства, когда он сидел на скамейке и наблюдал за тем, как на другой стороне улицы стояли его родители и ссорились. Обильные жесты их рук выписывали в воздухе круги и острые стрелы. Эстафу запомнилось то непонимание и страх, которые вызывали в нем раздраженные лица родителей, будто ненавидевших друг друга. Ему казалось в этот момент, что они совсем его не замечают и не помнят об его существовании. Его, маленького, до смерти напугала мысль, что если он не даст о себе знать, родители забудут его или же не вспомнят о нем больше никогда. Он встал со скамьи и подбежал к ним, прервав ссору родителей своим присутствием.

Эстаф вытащил конверт из кармана и заглянул внутрь. Там лежало несколько листов бумаги, сложенных пополам, и еще крохотная клейкая бумажка, на которой был написан адрес. Эстаф огляделся, определил направление и двинулся вперед. Дорога лежала сквозь парк, где всегда отдыхало большое количество людей. До боли знакомый и любимый парк, в котором Эстаф некогда играл в футбол, за последнее время рассматривался им уже как отличное место для прогулок с ребенком, которого он ждал больше всего на свете. Пешеходный переход через улицу, низкий и местами раздробленный бордюр, калитка с замком, которая никогда не запиралась, и Эстаф уже был в самом парке. С каждым шагом он начинал чувствовать, как к горлу подкатывает тяжелое, свинцовое напряжение. В какой-то момент, стоя посреди парка и наблюдая за окружающими, Эстаф вдруг ощутил настолько сильное чувство одиночества, что ему не хотелось дальше жить. Он остановился. Ступив на сочно зеленый газон, он безвольно стал наблюдать за группой мальчишек, играющих в футбол, а затем за женщинами, прогуливающимися со своими детьми. Он обращал внимание на каждого в отдельности и замечал на лицах людей радость и завидовал их желанию жить. У него возникало ощущение, что он находится там лишь мысленно, но не телесно. Эстафа угнетало некое щемящее и давящее чувство, что эти проявления нормальной жизни неожиданно обошли его стороной, и он превратился лишь в стороннего наблюдателя. И чем больше он это ощущал, тем сильнее давило это чувство полного, абсолютного одиночества.

Эстаф ускорил шаг. Не в силах более видеть это невыносимое представление, которое устроила жизнь – в настоящем и желанном смысле этого слова, Эстаф стал тихо напевать песню, любимую с детства, и представил себя гуляющим здесь со своей семьей. Он представил яркий солнечный день, себя с Афиной и малышом сидящими на траве под тенью какого-нибудь дерева. Он видел ее счастливые глаза и чувствовал ее нежные прикосновения. Приятные образы успокоили Эстафа и придали ему сил. Вскоре, пройдя сквозь парк, он перешел улицу и подошел к ступенькам. Поднявшись по ним, Эстаф негромко прочистил горло и постучался в дверь.

На пороге дома показался высокий седовласый мужчина в белой рубашке, лет семидесяти. Он внимательно осмотрел гостя и молча протянул руку. Эстаф сразу понял, что от него просят, и протянул конверт. Старик развернул содержимое и, не задерживая, жестом пригласил внутрь.

– Берно. Или Эстаф. Даже не знаю, как вам больше нравится! – сумбурно представился гость.

– Гаспар! – отрезал хозяин.

– Надеюсь, я не помешал! – любезничал Эстаф, чувствуя некоторое волнение.

Старик не ответил, а лишь отрицательно качнул головой. Лицо его было настолько непроницаемым, что Эстаф решил помолчать и ждать действий от хозяина. Тот жестом показал ждать в прихожей и удалился в другое помещение. Эстаф принялся осматривать это странное на первый взгляд жилище. В углу стоял красный торшер, создавая интересное освещение, а вокруг и под ним были расположены многочисленные вазы, стоящие на круглом столе, на комоде слева, на полках, прибитых к стене, и возле кожаного пуфика. Бордовый ковер, покрывающий весь пол, создавал уют. Особо привлекло внимание Эстафа непомерное количество зелени по всему периметру комнаты. Здесь и олеандр, с потрясающими ярко-розовыми цветками, и лимон, и мирт, и много другой растительности, сделавшей помещение похожим на теплицу. Гаспар появился и жестом пригласил пройти. Эстаф последовал за ним, и они зашли в комнату, плотно обставленную разного рода сувенирами и безделушками. На глаза сразу попалась икона в самом углу, висящая прямо под потолком.

– Вы православный? – полюбопытствовал Эстаф.

– Ну что вы! У меня бывают разные гости – это для них! – ответил Гаспар и указал на кресло с откидной спинкой.

Эстаф последовал указанию и удобно расположился в кресле. Страстно желая понять, зачем он это делает и что происходит, Эстаф неловко откашлялся и невнятно промычал вопрос. Поймав неодобрительный взгляд Гаспара, он не решился переспрашивать, отдавшись на волю Гаспара. Тот присел на стул рядом и поднес на ладони керамическую пиалу с бесцветной жидкостью внутри. Предвосхитив вопрос Эстафа, Гаспар произнес.

– Выпить все, до дна. Это поможет тебе. Я буду все время здесь, рядом!

Гаспар оставлял впечатление настолько волевого человека, что Эстафу вмиг расхотелось спросить о чем-либо еще, и он покорно выпил сладковатую жидкость. Гаспар зажег свечи, задвинул плотные шторы, и комната погрузилась в темноту. Эстаф закрыл глаза и стал всматриваться в темноту. Пытаясь поймать первые признаки воздействия принятого средства, он стал внимательно прислушиваться к своему организму. Руки расслабленно лежали на подлокотниках кресла, ноги растянулись по всей длине реклайнера, голова мягко откинулась на спинку. Через несколько минут Эстаф почувствовал приближающийся сон, появились первые признаки эффекта – участилось сердцебиение, и в голове стало слегка пульсировать. Эстаф поймал себя на том, что он медленно убирает руки с подлокотников и скрещивает их на груди. Возникло ощущение дискомфорта, стремительно перераставшего в страх. Эстаф открыл глаза и увидел перед собой Гаспара, который, поймав его взгляд, незаметно улыбнулся. Проведя ладонью перед своими глазами, он дал команду закрыть глаза.

– Не открывай глаза, – прошептал Гаспар. – Дыши размеренно и свободно, не бойся своих ощущений, прими их.

– Мне страшно, – прошептал Эстаф, неохотно закрыв глаза.

– Поддайся страху, не сопротивляйся ничему и вскоре ты перейдешь в другую фазу своего сознания, в другое измерение.

Эстаф собрался с силами, заставив себя последовать полученным рекомендациям. Чувство страха на мгновение застыло и через минуту ослабло. Сразу после этого перед глазами стала медленно проявляться картинка. Эстаф чувствовал, что, оставаясь в сознании, мог открыть глаза и увидеть окружающий мир, но не хотел этого делать. Картинка становилась все четче, пока полностью не поглотила его.

IX

Эстаф увидел себя, сидящим на стуле. Вокруг было темно, и лишь некоторая часть пространства – он на стуле – была освещена невидимым источником света. Свет был мягок и рассеян, отдавал теплом. Эстаф поднял голову вверх в надежде увидеть этот узкий луч, так камерно освещавший его, но глаза видели лишь тот же мрак. Эстаф опустил голову и посмотрел на колени, на которых лежали руки. Казалось, нужно так много сил, чтобы выполнять самые простые операции. Медленно переводя зрачки с одной руки на другую, Эстаф осматривал их с таким интересом, словно впервые стал замечать детали, которых раньше не мог видеть. Узоры на коже, выступающие вены, форма пальцев – такие знакомые и в то же время настолько неузнаваемые, что он поднял их и потер друг о друга, пытаясь ощутить их как прежде. Ладони сомкнулись, пальцы сплелись в замок, и Эстафа вновь посетило тревожное чувство. Контакт оказался непредсказуемым. Прежние ощущения словно переродились во что-то новое и неизведанное – эти, самые привычные и ожидаемые, ощущения были уже другими. Эстафу хотелось понять, что же с ним происходит и что будет со всеми иными телесными ощущениями, которыми полон его каждодневный быт, но вдруг резко ощутил неконтролируемое чувство беспомощности и беспросветного отчаяния. Внутри стало пусто и холодно. Словно отделившись от самого себя, от своего я, Эстаф стал замечать, как из него словно воздух испаряется все его самосознание. Все его мысли, крепившиеся, как гвозди, за ориентиры, что были такими узнаваемыми и предсказуемыми, постепенно расплылись и отдалились, оставив лишь понимание чего-то важного, что происходит с ним в эти минуты. Все жизненные представления, сформированные годами, рассыпались, как песок, оголив базовые ощущения. Эстаф ощущал их настолько ярко, что страх отошел на второй план, уступив место какой-то силе, вливающей в его сознание, в его разум, в его клетки странный и мистический мир. Постепенно привычное «я» отдалилось и сдалось перед натиском завоевателя, поместив в специальном месте его разума бестелесный дух, создание вне привычного понимания, который принялся управлять и дирижировать всем процессом. Как только исчезли все попытки внутреннего сопротивления, Эстаф ощутил странное и приятное чувство – вся его сущность сдалась и отдалась воле сил, управляющих его оставшимися мыслями и действиями.

Эстаф поднял голову и посмотрел перед собой. Перед ним медленно, словно испарившись, исчезала часть стены, за которой становился виден длинный узкий коридор. По стенам висели небольшие лампы, освещая пространство вокруг, и картины под ними – на каждой стене по две друг напротив друга. Стены и пол, были сочно-черного цвета и затянуты бархатной тканью. Лампы горели красноватым светом, который постепенно начал становиться ярче и перешел в желтый, еще сильнее осветив коридор. В конце коридора вдруг зажегся свет, и Эстаф увидел по ту сторону большое круглое помещение. В самом конце его, прямо по линии, висела большая позолоченная рама с чистым, без изображения холстом. Эстаф приподнялся и медленно зашагал вперед. Три шага, и он вошел в коридор. Дойдя до первой картины, он остановился и только повернул голову, чтобы посмотреть на нее, как вдруг изображение пропало. Эстаф отвернул голову, но краем глаза заметил, что изображение вновь появилось. Снова взглянув на картину, Эстаф увидел лишь чистый холст. Дотронувшись до него и ощутив приятную поверхность холста, Эстаф пошел дальше. Изображения на остальных картинах при попытке взглянуть на них так же терялись. Игра в прятки манила и увлекала, несмотря на всю свою диковинность и странность. Любопытство взяло верх, и Эстаф решил исследовать следующий зал.

Коридор остался позади, и он шагнул в большое круглое помещение диаметром около тридцати метров и с высоким потолком. Помещение оказалось жутко темным, и не было видно ни единой детали. Исключением была огромная рама, освещенная внутренним источником света. Изображение на холсте отсутствовало, даже когда взгляд не останавливался на нем. Лучи света из коридора не попадали сюда вовсе, тем самым отчертив границу между помещениями. Эстаф уловил странные, похожие на благовония запахи, смешанные с каким-то букетом из нескольких цветочных ароматов. Эти запахи придали крови энергии, отчего она забурлила во всем теле, отдавая жаром в голове и в кончиках пальцев. Стало жутко от дезориентации в этом непонятном пространстве. Эстаф повернулся и увидел свой стул, стоящий прямо за ним, а не на том конце прохода, где он был ранее. Повернувшись лицом к коридору, Эстаф дотронулся до стула и приподнял его. Внезапно сверху послышались звуки, и помещение залилось неярким светом. Эстаф поднял голову. В центре висела люстра, освещавшая поверхность длинных и тяжелых черных бархатных полотен, свисавших с самого потолка до пола. Резко обернувшись, Эстаф ужаснулся увиденному и отпрыгнул назад – слева от большой рамы, в метре от стены, стоял деревянный постамент, на котором был помещен гроб.

Окаймленный бархатом алого цвета, он сиял сочным и агрессивным цветом, раздражая глаза и наводя жуткий страх. В гробу лежало тело, до пояса прикрытое восточным ковром. Эстаф оцепенел от ужаса и был близок к потере сознания. Сердце безудержно колотилось готовое разорваться от неожиданности и страха. По телу побежали мурашки, ноги словно парализовало. Эстаф стал слышать вокруг какой-то низкий гул, усиливающий ощущение дикого и экзистенциального, некоего космического ужаса. Широко раскрытыми глазами Эстаф уставился на гроб и боялся пошевельнуться. Во рту пересохло. Время словно остановилось. Эстаф почувствовал резкий запах, столь же сильный, сколь сильным было его оцепенение. Вслушиваясь в мрачный звук, исходящий из всех точек этого пространства, Эстаф почувствовал внутри непреодолимое желание подойти поближе. Сделав шаг вперед, он ощущал усиление внутреннего страха, но не мог противиться следующему шагу.

Подойдя вплотную, Эстаф увидел лицо человека, лежавшего в гробу. Его безмятежное и приятное лицо немного успокоило его и придало мужества слегка наклонить голову и ближе вглядеться в покойника. На его лице был виден шрам под левым глазом. Левой рукой Эстаф дотронулся до лица покойного и положил ладонь на его лоб. Кожа была холодной и на ощупь показалась какой-то искусственной. Эстаф поймал себя на мысли, что чувствует себя рядом с покойником спокойно и мирно, и хотя ощущения удивляли своей новизной, ему больше не хотелось поддаться недавнему страху и убежать. Ему вдруг стало казаться, что он должен быть рядом, чувствовать некую связь без возможности описать ее и объяснить словами. Эстаф оглядел покойника с ног до головы и остановил взгляд на ковре таинственной фактуры. Рисунок ковра, пестрящий цветами, приковывал внимание многообразный узорами и поражал своей недоступностью для восприятия. Краски казались настолько нереальными и яркими, что Эстаф отошел чуть в сторону и руками принялся трогать ковер, нежно и осторожно разглаживая его, ощущая ладонью шелковистость и микроскопические полости между каждой ворсинкой.

Свет внезапно начал тихо мерцать, как бывает со старыми лампами или устаревшей проводкой. Заиграла тихая музыка. Казалось, без мелодии, лишь что-то, напоминающее протяжные звуки виолончели. Временами слышался свист ветра, шум леса и искусственные нотки непонятного тембра. Эстаф замер. В памяти всплыли воспоминания из детства. В детстве он ходил по двору, засыпанным большим слоем опавших желтых листьев и вслушивался в их хруст. Буйство желтых, красных и зеленых цветов, их всевозможные комбинации и еще сотни других оттенков запомнились на всю жизнь. Тут же Эстаф вспомнил и свой сон, где он сидел на траве под деревом. Тогда, оглядываясь вокруг, он обнаружил, что он совсем один и что за последнее время не увидел ни единого человека. Вскоре стемнело, но он продолжал там сидеть и наслаждаться каждой секундой пребывания в том сказочном месте. Он глазами выделял каждую травинку, всматривался в каждое дерево, освещенное лунным светом. И был уверен, что нашел свое место в этом огромном мире. Этот сон он видел еще несколько раз, и каждый раз он был настолько реалистичным, что спустя много лет он не мог определить, был ли он реально на том самом месте или это был лишь сон, плод его воображения.

Эстаф медленно водил пальцами по узору, словно вырисовывая его по периметру, закрашивая фигуры пальцами и наполняя их цветом. Казалось, что каждый цвет по-разному ощущался нервными окончаниями пальцев. Белый ощущался мягким и напомнил мать, красный – шелковистым, черный – резким, синий – спокойным и глубоким, пурпурный – ворсистым, а зеленый – необъятным и напоминал сон, где он летал над бескрайним сосновым лесом, временами задевая ладонями верхушки высоченных сосен.

Эстаф отнял руки от ковра, оглядел покойника и посмотрел вправо. Рядом со стулом появился небольшой овальный столик золотистого цвета. Столешница держалась на длинных больших песочных часах. К изумлению Эстафа песок сыпался из нижнего сосуда в верхний. Вдоль всего обода по краю столешницы были выбиты узоры. На столике стояла маленькая чашка с содержимым темно-желтоватого цвета, из которой поднимался едва заметный сизый дым. Рядом с чашкой лежала половинка граната, испещренная бурыми семенами. Спустя секунду до Эстафа донесся резкий запах кофе. Он подошел, присел на стул и взял в руки чашку. Сильный аромат кофе опьянил Эстафа. Сделав глоток, он встал, подошел к гробу и окропил ковер кофе из чашки. Жидкость впиталась внутрь и потекла, оставив небольшое пятно незамысловатого рисунка. Эстаф подошел к столику, взял в руки гранат и поднял над головой. Откинув голову назад, он изо всех сил сжал его двумя руками, и в рот потекла струя сока. Затем Эстаф проделал то же самое и над лицом покойника. Капли сока попали на губы, стекли по лицу и оставили на белоснежной подушке кроваво-красные пятна. Эстаф вернулся к столу и обессиленно присел на стул, уронив гранат на пол. От удара несколько семян отлетели в сторону и легли рядом. Взгляд Эстафа снова остановился на молчаливо чистом холсте. Спустя минуту музыка замолкла, а из дальней части стены в помещение вошла женщина в длинном платье. Эстаф вздрогнул и уставился на нее. Пожилая женщина с собранными в косу черными волосами смотрела на гроб. Словно не замечая Эстафа, она направилась к покойнику, обошла гроб, встала у изголовья и начала тихо плакать, всхлипывая и постанывая. Слезы потекли из ее глаз и ярко засияли отраженным в них светом. Плач становился все более громким и заунывным. Эстаф не в силах пошевелиться, побледнев, просто наблюдал за ней. Его сердце сжималось от неудержимого плача, который становился все более эмоциональным и раздавливающим. Женщина ссутулилась. Прикрывая рукой лицо, она плачем, сотрясающим все ее тело, высвобождала свою скорбь.