скачать книгу бесплатно
Стас тоже предпочёл не замечать колкости отца. Он, как ни в чём не бывало, продолжал:
– Ещё Пряхин срочно продает продуктовую лавку на очень выгодных условиях. Деньги за оставшийся товар отдавать ему по мере реализации. В середине недели он уезжает в Москву за визой и с прочей бумажной волокитой. Сразу оттуда – за кордон. Если до понедельника я не определюсь, значит, не успею. – Стас посмотрел на отца. – Папа, ты займешь мне денег?
– Нет, – отрезал отец, ни секунды не колеблясь. – У тебя есть прекрасная возможность доказать, что ты мужик. Са-мо-сто-я-тель-ный! – произнёс он по слогам так, будто каждым слогом хлестал сына по щекам.
Стас даже слегка покраснел, но сказал легко, без тени обиды:
– ОК! Извини. Я что-нибудь придумаю. Считай, что я тебя ни о чём не просил.
Он допил молоко и отправился спать.
Татьяна вошла в комнату сына и присела рядом с ним на краешек кровати.
– Стас, у меня, к сожалению, нет таких денег, которые тебе нужны, – начала она. – Но и у папы, я думаю, тоже нет тех, которые бывают обычно, поэтому он старается экономить. Я ещё не говорила с ним на эту тему, но скорее всего, так и есть.
– Мама, не думай об этом. Всё нормально!
– Но ты ведь не станешь брать в долг у бандитов, Стас?
– Конечно, нет.
Наверное, и мама, и сын вспомнили, как он в 18 лет открывал свой шоу-бизнес и сходу влетел в такой минус, что папе пришлось полгода выплачивать немалую сумму. Вот тогда Стас и хотел влезть в долг к бандитам, чтобы скрыть свою несостоятельность. Слава Богу, Татьяна почуяла неладное и успела вмешаться.
Сейчас Стас успокаивал её:
– Мама, я уже большой мальчик, поэтому возьму кредит.
– Высокие проценты?
– Это уже не важно.
– Стас, у меня есть убеждение, что у тебя всё получится.
– Спасибо, мамуль! Я тоже так думаю.
Позвонила Варвара. Она пребывала в полном восторге.
– Мамочка, мы уже устроились! Всё классно! Вся бытовушка работает: стиралка, холодильник, телек, микроволновка, – тараторила Варька. – Да, запиши номер домашнего телефона…
– Варенька, вы поужинали?
– Да, мамочка. Но ты столько нам всего положила, что мы и за два дня не съедим.
– Варенька, ты свои вещи на завтра приготовь с вечера.
– Хорошо…
– И позавтракай, как следует!
– Хорошо…
– Мы с папой завтра вечером заедем.
– Ой, мамочка, у нас гости будут.
– Уже?
– Ну, да. Ко мне придут девчонки из нашего класса начало студенческой жизни отмечать.
– Смотри, чтоб тебя опять чем-нибудь не напоили.
– Да ну!
– Будь умницей. Целую, солнышко!
– Целую, мамочка!
Утомлённый домашней работой Лев возлежал на диване с пультом от телевизора. Он только что посмотрел детектив и теперь, видимо, искал следующий.
– Ужинать будешь? – спросила Татьяна.
– Угу, – ответил муж и добавил: – Только давай здесь.
– Как хочешь. – Она выкатила передвижной столик и поставила его у дивана.
– Почему ты целый день не ешь? – Лев заметил, что стол опять накрыт только для него. – Ты меня игнорируешь или объявила голодовку?
– Ни то, ни другое. У меня свой режим.
– Ну-ну… – Лев открыл бар, плеснул в бокал виски. – Будешь? – Он поднял бокал.
– Нет.
– Побудь со мной.
Она села в кресло и выжидательно посмотрела на Льва. Её поражало, как он может так браво, даже высокомерно держаться. Он не испытывает ни раскаяния, ни неловкости. Чувствует себя хозяином положения! Вот и сейчас: сидит безучастно эдакий сам себе на уме. Будто бы и не просил только что её, Татьяну, посидеть с ним.
– «Он в черепе сотней губерний ворочал, людей носил миллиардов до полутора, он взвешивал мир в течение ночи…» – продекламировала Татьяна из Маяковского после затянувшейся паузы и затем насмешливо спросила:
– Эй, Варламов, похоже, ты и впрямь задумался о судьбах мира?
– И ты не далека от истины, – оживился Лев. – Мы и в самом деле живем как-то не так. Надо жить по-другому – в кайф, в удовольствие! Хочется любить – люби! Хочется веселиться – развлекайся! Нужен драйв – получай его! Ты понимаешь, о чем я?
– Конечно! – Татьяна тоже изобразила воодушевление. – Это примерно, как ты – нынешним летом. Да?
– Отчасти – да! – Лев ничуть не смутился.
– Ну, ты-то мог себе это позволить. А у меня кое-какие проблемы случились в семье. К сожалению, надо было справляться с ними, – развела руками жена и, доверчиво глядя на мужа, неожиданно спросила: – А ты колоться не пробовал?
– То есть?.. – не понял он.
– Ну, наркотики употреблять. Говорят, такой кайф!
– Хм! – задумался Лев. – Это уж, конечно, слишком.
– Почему? Кому-то – слишком, а кому-то в самый раз. Может, понравилось бы! – продолжала наступать она.
– Вот знаешь, – Лев проникновенно посмотрел на жену, – я танцевал всю ночь напролет, до самого утра! Практически, через день.
– В кабаке, что ли?
– Да. Я в жизни своей столько не плясал. И в этом тоже был кураж, драйв!
– Ах, Лев, – вздохнула Татьяна. – Я думала, ты летал, как орёл, а ты скакал, как стрекозёл. – Она встала и, направляясь к двери, добавила: – Что ж, коль лето красное ты проплясал, так теперь иди и пой! – И вышла из комнаты, хлопнув дверью.
5
Впервые за последние почти два десятка лет в семье Варламовых осень начиналась не с букетов для школьных учителей, не с ученических хлопот и фотографий на память, а с одиночества вдвоём. Стас, чмокнув маму, умчался в университет. Татьяна, помня о своём обещании «подстраховать» дочь, позвонила ей и поняла, что у Варьки сейчас полный цейтнот.
– Ой, мамочка, некогда – некогда! Всё, пока. Целую.
Лев безмятежно спал. Трогательно беззащитный и невинный, он подпирал щёку ладошкой, а лицо его выражало умиротворение и покой.
Таня, сидя на пуфике, разглядывала этого грешного ангелочка и не ощущала в себе ни злобы, ни обиды, а только грусть. Но грусть глубокую, острую, как нож, не вынутый из раны. И вдруг – такое же острое, внезапно нахлынувшее чувство одиночества, незнакомое, пугающее.
Лев открыл глаза:
– Гипнотизируешь?
– Нет. Замышляю убийство.
– Э-э! Ты так не шути!
– А почему ты решил, что я шучу?
Лев всунул ноги в тапочки и, нахмурившись, сказал:
– С добрым утром!
– С добрым! Дитя порока! – ответила она.
Вскоре из кухни потянулся запах кофе – Лев завтракал опять в одиночестве. Таня задремала. Проснулась она от того, что рядом на кровать завалился Лев.
– Может, погуляем? – предложил он.
– Давай, – вяло согласилась она.
Лев с воодушевлением принялся «чистить пёрышки». Похоже, что последние месяцы сам процесс подготовки к встрече с возлюбленной стал его маленькой страстью, с которой он предвкушал вожделенное свидание и уже от этого был счастлив! Наверное, и сейчас, подогреваемый приятными ассоциациями, он порхал по квартире, мылся, брился, тщательно чистился и гладился, мурлыча себе под нос легкомысленный мотивчик с двусмысленными слогосочетаниями: «Пара – па – барам, пара – па – бабам! Пара – па – барам, пара – па – бабам!»
«Ну, точно, из ума выжил, – молча косилась на него Татьяна. – Пятьдесят лет! А он „по барам, по бабам!“ Ох-хо-хо…»
Поскольку Лев заметно похудел, то и гардероб его слегка обновился, а кроме того – видоизменился: теперь в нем преобладали молодежные тенденции. Собираясь на прогулку с женой, он облачился в джинсики Levi’s, приталенную сорочку в синюю клетку и модную стального цвета ветровку. В тон ей кепка с известным брендом прикрывала заметно обозначившуюся проплешину.
Таня для пешей прогулки предпочла туфли на устойчивой платформе, а к ним – пончо и брюки, обтягивающие бедра.
Лев и Татьяна очень старались произвести друг на друга потрясающее впечатление: жена – тем, что она ещё достаточно молода и хороша, муж из последних сил преподносил себя удачливым сердцеедом в расцвете лет и сил.
Они шли не под ручку, не за ручку, а в полушаге друг от друга, занятые больше своими мыслями, чем общением. Лев виртуально парил высоко над тротуаром, над верхушками деревьев, крышами домов, демонстрируя вновь приобретённую, небрежно-раскованную походочку с лёгким повиливанием бедер. На его челе, как нимб, угадывалась надпись «Lucky man!» Счастливчик! Он даже не останавливал взгляд на встречных красотках, поскольку упивался исключительно собой. Но ещё больше ему хотелось, чтоб жена сполна оценила его в таком новом и неожиданном для неё образе.
Она и оценила. Через некоторое время насмешливо заметила:
– Прекрати вилять бедрами, как уличная девица. Ты что, походку у своей Биатричче перенял?
Лев хмыкнул, вжал голову в плечи, но промолчал.
В скверике Таня вспомнила дворника в армейской фуражке и сказала:
– Вчера мне дворник посоветовал в театр сходить. Как ты на это смотришь?
Лев с любопытством взглянул на жену.
– Дворник, говоришь? Тогда надо идти!
В этот же вечер они отправились на гастрольный спектакль заезжего театра. Давали «Мастера и Маргариту», овеянного ореолом мистики и популярного далеко не у всех режиссеров. Удивительно, что хоть и на галёрке, но билеты ещё оставались.
Учитывая короткую дистанцию – от автомобиля до зрительного зала, Татьяна позволила себе туфли на шпильках. Смирившись с местами «на задворках», платье она надела строгое и скромное. Лев предпочёл костюм и галстук.
…На сцене дефилировала, как на подиуме, Маргарита – высокая длинноногая девица с белыми волосами до пояса. Ежеминутно она проделывала со своими волосами замысловатые манипуляции: перекидывала их резким кивком через плечо на грудь, затем ещё одним хитрым кивком переправляла половину волос на спину. Потом она повторяла то же самое через другое плечо и так далее. Таня попробовала прикрыть глаза и слушать текст. Не тут-то было! Со сцены стенала Маргарита, пленяя несчастного зрителя своим гламурно-зековским произношением примерно так:
– Щто жь! Я-а, я-а, я щеньщина, я щена!.. – Понятно, что Маргариту никогда не учили актерскому мастерству и она понятия не имела о технике речи. А актриса?
Разумеется, при такой игре и творческих откровений режиссера не последовало: ни новаторства, ни находок, ни попыток поиска, ни даже приличного тиражирования накатанных схем. Зачем говорить, когда сказать нечего?
Таня повернулась к Льву:
– Пойдём отсюда!
Лев поднялся, и они, извиняясь, стали пробираться к выходу. Вслед за ними потянулись и другие зрители. Галёрка на глазах пустела.
Неудачный культпоход в театр на некоторое время вогнал Таню в депрессию. Ожидала хоть чего-то для души.
Ах, как бы она, Татьяна, сыграла Маргариту!
Однако она не могла себе позволить вселенскую хандру, потому что состояние противостояния супругов никто не отменял. Чем холоднее и отчужденнее на брачном ложе становилась жена, тем яростнее её желал Лев. После его очередной попытки артиллерийского наскока Таня недовольно заметила:
– Послушай, у тебя только что окончилось лето любви, а ощущение, что ты вернулся из колонии строгого режима.
Лев, не упуская завоеванной позиции у груди жены, промямлил:
