скачать книгу бесплатно
Настя чуть не поперхнулась от удивления. Как-то не ожидала она, что в этой компании принято изъясняться с такой уважительной почтительностью и в застольной беседе прицениваться к Лотреку.
– Простите, не знаю. Мне не приходилось думать о подобных вещах. – Про себя она отметила, что ей, к счастью, вообще мало приходилось думать о ценах: раньше оберегали родители, готовя к успешному браку, потом заботился Николай. – Могу только сказать, что работы Лотрека мне нравятся, но пытаться оценить их я не в силах.
– Понятно, – Стае нервно заерзал на стуле, – но если вам нравится, то это уже многое значит. А кого вы купили бы за любые деньги?
Настя удивилась странному вопросу, но все же задумалась, превозмогая немного ослабевшую боль в висках. Только вот зачем он вообще об этом говорит?
– Я не очень разбираюсь в живописи. Другое дело – литература, – Настя, благодаря постоянно опустошаемому бокалу с вином, уже понемногу начала забывать о своем страхе перед Сергеем Сергеевичем и осторожно отвечала на вопросы Стаса.
– Понятно, – он робко улыбнулся, – вы любите стихи Бодлера?
Настя удивленно вскинула брови.
– Ас чего это Бодлер пользуется в вашем обществе такой популярностью? – сама того не замечая, она уже вполне расслабилась в разговоре со Стасом, который показался ей безобидным.
– Что, Николай тоже о нем говорил?! – теперь пришла очередь Стаса удивиться. – Неужели мнит себя такой же тонкой и противоречивой натурой?
Он неожиданно презрительно рассмеялся:
– Настя, вы ему только не верьте, договорились?
– Я не понимаю вас, – Настя разозлилась.
– Боюсь, что очень скоро поймете. – Стае осторожно наклонился к Насте и продолжил: – Вы – прекрасная девушка. В вас такое редкое сочетание ума и красоты, такой искренний блеск наивности в глазах, что я даже не уверен, существуете ли вы на самом деле! Если вы согласитесь выслушать меня…
– Прекратите, – Настя отодвинулась от него, – по-моему, вы забываетесь!
– Простите, – Стае опустил голову, – извините меня. Но слова Стаса приятно подействовали на Настю – после того как Николай дал ей почувствовать себя полным ничтожеством, комплименты другого мужчины понемногу отогревали душу. Возвращали уверенность в себе. Еще лучше было то, что Николай мог все это слышать: пусть знает, какая она на самом деле и вообще, может, хотя бы начнет ревновать. Настя решила чуть-чуть пофлиртовать со Стасом, чтобы привлечь внимание Николая. Для того чтобы начать, не хватало только хорошего настроения и храбрости, которые, впрочем, легко можно было компенсировать вином. Напиваться она, конечно, не собиралась, но решила, что немного непринужденности ей не повредит.
Николай внимательно наблюдал за их беседой, а Стае продолжал задавать Насте ничего не значащие вопросы, не забывая при этом угощать гостей и подливать в бокалы вино. Застолье постепенно стало более оживленным: мужчины разговаривали друг с другом, обсуждая какие-то дела, Настя шаг за шагом избавлялась от дрожи внутри и мерзкого чувства отчаяния. Единственным, что мешало ее настроению исправиться окончательно, было присутствие Сергея Сергеевича, на которого она то и дело поглядывала с опаской. Но он, совершенно поглощенный разговором, казалось, даже и не смотрел в ее сторону. Зато Николай все время косился на нее и на Стаса и казался крайне недовольным. И это обстоятельство не могло не радовать Настю.
Ужин закончился, публика переместилась в соседнюю комнату, дверей в которую Настя поначалу даже и не заметила. Комната оказалась проходной – ее широкие стеклянные двери выходили в сад и сейчас были приоткрыты. Сквозь эту щель в комнату пробирался пряный, дышащий летним теплом воздух. Кожаный диван и пара кресел расположились вокруг журнального столика, на котором стоял поднос с маленькими чашками и изящным кофейником, источающим аромат свежесваренно-го кофе.
Настя уже чувствовала в голове приятное помутнение от выпитого. Ей хотелось уйти с Николаем наверх, прижаться к нему крепко-крепко и попросить, чтобы он сказал, будто сегодняшний день ей просто приснился – от начала до конца. Иногда человеку в голову лезут такие кошмары! И нужно просто правильно проснуться, а потом все забыть. Тогда жизнь вернется на круги своя. Она посмотрела на Николая в надежде, что он сделает ей какой-нибудь знак, уведет наконец с собой. Но когда они встретились взглядами, Настя, к своему изумлению, не увидела в его глазах ничего, кроме плохо скрываемой боли и бессильной ярости. Подумав, что виноваты в этом ее наивные заигрывания со Стасом, она разозлилась на глупость Николая и отвернулась. Дурак! Ведь она-то лишь хотела, чтобы он в правильном свете увидел ее: красивую, желанную, лучшую.
Когда все расселись в креслах и на диване, Настя снова оказалась рядом со Стасом. Он нервничал и почти не смотрел на нее, а она расстроилась из-за того, что не Николай сел с ней рядом. Мужчины, не переставая говорить, закурили. Николай как-то странно посмотрел на Настю: и с грустью, и вопросительно. Увидел в ее глазах обиду и тут же отвернулся, так что она даже не успела заметить, как поменялось выражение его лица. Он попытался спрятать глаза, но через мгновение понял, что никому из мужчин нет дела до его ощущений или анализа душевного состояния по блеску в зрачках.
– Кстати, – прервал мирно журчащий разговор непонятный «управляющий», – у меня идея. Как насчет танцев?
– Сергей Сергеевич, – Стае заметно разволновался, – вы уверены, что все уже готовы? Да и девушка у нас одна. Просто ерунда получается: кто-то развлекается, а кто-то смотрит?
– Неважно, – Сергей Сергеевич ухмыльнулся, – если милая Настенька не возражает.
– Я не против, – Настя испуганно и заторможенно улыбнулась. Алкоголь окончательно одурманил ей голову. Сосредоточившись на мыслях о Николае, она даже успела забыть о страхе перед Сергеем Сергеевичем. Ей и в голову не пришло, что, возможно, и с ним ей придется танцевать.
– Хорошо, – Николай встал со своего места и подал Насте руку, – думаю, мадемуазель не откажет мне в праве быть первым.
– Не откажет, – Настя глупо обрадовалась, ей показалось, что сцена заигрываний со Стасом явно привела к положительным переменам в Николае.
– Что ж, – Сергей Сергеевич весело подмигнул, – сосредоточимся пока на созерцании прекрасной Настеньки и твоей, Николаша, постной физиономии. Но ты учти, долго мы ждать не будем, – последние слова он произнес вполне серьезно, даже и не пытаясь пошутить. Затем коротко бросил, даже не повернув головы в сторону человека, к которому обращался: – Олег, выйди. – Олег тут же испарился. Настя оказалась в абсолютном замешательстве, не понимая, что происходит. А Николай вывел ее на небольшое пространство между стеклянными дверями и кофейным столиком. Маленький музыкальный центр на полке будто бы сам по себе ожил приятной мелодичной музыкой. Николай положил руки Насте на талию, она ему – на плечи, и они стали медленно и плавно кружиться по комнате. Разговоры затихли, можно было подумать, что созерцание мирно танцующей пары гораздо важнее и интереснее всех обсуждавшихся дел. Николай приблизил губы к уху Насти и шепотом спросил:
– Ты готова?
– К чему?! – Настя ответила так же шепотом, сделав круглые от удивления глаза.
– Ко всему. Я как раз о том «всем», которое ты мне сегодня пообещала.
Настя на время задумалась, пытаясь сообразить, чего именно он хочет. После значительной паузы произнесла:
– А ты меня любишь?
Язык у нее уже заплетался, и она призывно смотрела любимому прямо в глаза.
Николай замолчал, закинув голову к потолку и прикрыв веки, словно пытаясь отстраниться от какой-то ноющей боли. Потом решился и произнес хриплым голосом:
– Люблю, – чувствовалось, что каждый звук дается ему с трудом. – Но лучше бы не любил.
– Слушай, мне надоели твои загадки и недомолвки сплошь и рядом, – у Насти с новой силой разболелась голова – теперь уже от вина, идиотских кружений под музыку и нелепых разговоров. – Завтра ты мне все по-человечески объяснишь, а сегодня… – Она поморщилась от внезапного головокружения и приступа тошноты. – Раз я обещала сделать ради тебя что угодно, то свое слово сдержу.
Николай внезапно остановился. Он крепко обнимал Настю за талию, стоя лицом к дивану. Потом переместил руки ниже, на обтянутые тканью бедра, и прошептал совсем тихо ей на ухо:
– Не бойся, – сам он еле заметно дрожал всем телом, словно от холода.
Музыка продолжала играть, заполняя пустое пространство и выскальзывая в щель из приоткрытых дверей – на свежий воздух. Стае едва заметной тенью вслед за Олегом тоже вышел из комнаты и, встав спиной к танцующим у стеклянных дверей, начал смотреть в сад. На диване остался только Сергей Сергеевич.
Настя почувствовала, как ладони Николая сжались, комкая белоснежную материю платья. Девушка даже не успела испугаться – так привычно и сладостно было ощущать его руки на своем теле, – как подол, еще пару секунд назад касавшийся щиколоток, добрался до колен. Настя вздрогнула и попыталась прижать руки любимого к себе так, чтобы они успокоились и прекратили движение. Николай снова наклонился к ней:
– Не надо. Если я для тебя хоть что-то значу – просто подчинись.
Его голос прозвучал устрашающе: нет, он больше не пытался орать на нее, не кричал во всю глотку, но в интонации прослеживалось что-то безысходно мертвенное. Настя в ужасе убрала руки, безвольно уронив их.
Его пальцы продолжали двигаться, собирая платье в неровные крупные складки. Настя перестала дышать и затихла – сердце стучало как сумасшедшее, будто намеревалось выскочить из груди. Не хватало воздуха, голова кружилась от страха. Подол тем временем добрался до самых ягодиц. Николай ухватил его и неспешным движением переместил массу ткани девушке на талию. Настя попыталась вырваться, ее не пускали. Она колотила кулаками по шее, груди, лицу Николая, пыталась добраться ногтями до его глаз. Николай стоял, намертво прижав ее к себе, только отклонив лицо от мечущихся рук, а с дивана доносились обрывки фраз, которые Настя уже не в силах была разобрать.
– Красивая девочка, – Сергеич от души наслаждался зрелищным, по его заказу сыгранным спектаклем.
– Наклони ее вперед, – отдал он приказ Николаю.
Тот, продолжая правой рукой придерживать платье, отступил влево, а свободную ладонь положил Насте на спину и с силой надавил. Девушка вскрикнула от боли и согнулась. Николай успел подхватить ее за талию, и она кое-как устояла на ногах. В голове шумело, в ушных раковинах разливалось тошнотворное тепло, еще чуть-чуть, и она готова была потерять сознание.
– Детка, ноги расставь, – теперь Сергеич обратился к ней, но Настя не слышала. Шум в голове неуклонно нарастал.
– Ты что, только Николая своего слушаться будешь? Так, милая, не пойдет, – голос наполнился раздражением. – Объясни этой телке, что к чему, – кинул Сергеич Николаю.
– Настя, – тот послушно склонился к девушке и просунул холодную ладонь между стройных ног, – давай, двигайся.
Она не пошевелилась. Николай сам расставил ей ноги и выпрямился, продолжая придерживать бесчувственное тело за талию. Сергеич встал со своего дивана и подошел к девушке сзади, тесно прижавшись мясистыми бедрами, упакованными в дорогие брюки, к шелковым ягодицам. Прикрыл глаза, ощутив подзабытую волну нарастающего возбуждения, и тихо застонал. Его пальцы ползали, щипали, трогали Настины бедра, спину, грудь. Сквозь помутненное сознание девушка чувствовала омерзительные прикосновения повсюду – копошение жирных, пожирающих плоть червей.
По команде Сергеича Николай потянулся к «молнии» на ее спине, расстегнул платье. Извлек тонкое беззащитное тело из вороха перекрутившейся белой ткани и поднял девушку на руки. Голова Насти откинулась назад, глаза закрылись – она была без сознания. Николай отнес ее к дивану и опустил на холодную черную кожу.
– Спиной поверни, – Сергеич, сопя как паровоз, уже расстегивал ремень на брюках.
– Девочка моя, – Николай, переворачивая Настю, бессмысленно бормотал едва слышно и напряженно, как врач, уговаривающий тяжелобольного пациента, отходящего от наркоза, не волноваться, – все пройдет. Заживет до свадьбы.
Настя его не чувствовала и не слышала. Сергеич подошел к дивану вплотную, встал на колени между ног девушки. Николай болезненно вздрогнул и отодвинулся.
– Слушай, а она у тебя красавица! – Сергеич продолжал в исступлении шарить руками по ее бедрам и ягодицам. – А теперь пошел вон! – прохрипел он, нетерпеливо вытаскивая одной рукой пуговицы на ширинке из узких петель.
Николай вслед за Стасом пулей выскочил из комнаты в сад. Мужчины не заговорили друг с другом, не переглянулись – раздраженно разошлись в разные стороны и встали чуть поодаль от двери, словно сторожевые псы, охраняющие покой господина. Резко поднялся ветер. Тонкие деревья чуть слышно стонали, сгибаясь под его напором, а напуганная трава боязливо прижималась к земле и шептала. О чем она шептала? О чем?!
Глава 3
Через пару минут все было кончено. Сергей Сергеевич вышел из стеклянных дверей, сладко потянулся и подозвал помощника.
– Стасик, отнеси ее в спальню. Пальцем тронешь – убью, понял? – И, дождавшись, когда Стае бросится выполнять указание, обратился к Николаю: – Проходи, садись.
Стае осторожно завернул девушку в плед, лежавший в кресле, дрожащими руками поднял ее и вынес из комнаты.
– Так, – Сергеич с удовольствием плюхнулся на освободившийся диван и налил себе остывающего кофе, – я тебя слушаю.
Николай уселся в кресло напротив и положил нервные руки на колени. Выглядел он нелепо, словно проштрафившийся ученик, представший перед лицом директора. Голос прозвучал слабо и неуверенно, словно в горле застрял громадный ком.
– Мне нужно пятьдесят тысяч долларов, – выдавил он, втянув голову в плечи и глядя в пол. Сейчас в нем не осталось ничего от самоуверенного мужчины, в которого была влюблена наивная Настя.
Сергей поперхнулся и закашлялся. Коричневая жидкость неопрятными каплями стекла по подбородку. Тыльной стороной ладони он утер лицо.
– Слушай, девочка, конечно, вполне… Но ты, похоже, совсем зарвался. – В голосе прозвучала угроза. – Раньше всегда было не больше двадцати. С чего ты взял, что я стану так переплачивать?!
– Брось. – Николай наконец взял себя в руки и перестал напоминать затравленного помойного щенка – расправил плечи, вернул глазам привычный наглый взгляд, развалился в кресле. – На этот раз я особенно постарался. Ты же именно такую хотел? Все уши мне прожужжал про «длинные светлые волосы, тонкие черты лица, хрупкую фигурку и невинный взгляд»! Учти, я ее содержал, квартиру снимал, мебель купил – почти десять тысяч вышло. Так что, принимая во внимание качество, практически как всегда прошу.
– Молчи! – Сергей, похоже, не на шутку разозлился. – Это твое дело, что ты там купил. Мог бы не разоряться! Я с тебя еще удержать должен за то, что так долго тянул. Она с тобой больше года была. Какого черта?!
– Да я же для тебя старался! – Николай все больше распалялся, злился и остановиться уже не мог. – Она понятия до меня не имела, с какой стороны к мужику подойти. Зато теперь – будь уверен – все может. Куда угодно и в какой захочешь позе!
– Хватит околесицу нести! – Сергей вытер выступившие на лбу капли пота: похотливое воображение снова разыгралось не на шутку. – Она – красавица и прелесть, но если каждый раз будет хлопаться в обморок, какого черта все это затевать?!
– Не будет, – Николай секунду помолчал, – просто поаккуратнее надо с девочкой – тогда и к тебе привыкнет. А ты как бизон!
– Что-то ты нервный сегодня, – Сергей польщенно хмыкнул, видимо, восприняв «бизона» как комплимент. Потом помолчал и пытливо посмотрел Николаю в глаза. – Отдавать не хочешь? Смотри, за такие шутки можно и нарваться, ты знаешь. Тогда уж точно тебе никто не нужен будет – ни девки, ни денег.
– Успокойся, – Николай отвел взгляд и посмотрел на тени, оставляемые на стене заходящим солнцем, – для меня на первом месте бизнес. Иначе всех клиентов упущу.
– Ох, – Сергей захохотал так, что даже слезы брызнули из глаз, – это ты свое блядское сутенерство бизнесом называешь?! Ну, обнаглели! Одни разворовывают страну под грифом «политика», другие оружие продают под знаком «миротворство», третьи бабами торгуют и зовут это «бизнес». Делом бы лучше занялся! Жиголо!
– Ты… – Николай привстал из кресла, опершись на стол. Глаза его налились кровью.
– Ладно, – Сергей примирительно похлопал его по плечу, – скажешь, как заставить твою ученицу нормально работать, сорок пять тысяч дам. Хоть ты и сволочь редкостная.
– Я?! – Николай окончательно вышел из себя. – Да ты на себя посмотри! С твоими причудами любая баба за год превращается в тряпку. Сколько я уже для тебя девок обучил и что ты со всеми сделал?! Хрен знает как извращался! Может, хоть за такие деньги беречь будешь, инквизитор чертов!
– Хорош учить! – Сергей Сергеевич прихлопнул сверху руку Николая, лежавшую на столе. – Я, кажется, вопрос тебе задал.
– Просто скажешь, – Николай сник, сделал долгую паузу и уперся взглядом в дверь, – что убьешь меня, если не станет делать как надо.
– И это все?! – Сергей снова захохотал. – Да после того как она придет в себя и поймет, во что ты ее втравил, сама готова будет придушить тебя голыми руками.
– Слушай, либо ты мне веришь, либо я забираю Настю и уезжаю! – Николай зло, с тайной надеждой в заблестевшем взгляде, ухмыльнулся. – И ты впредь девиц завоевывать будешь сам.
– Угомонись, – попытался вклиниться Сергей в скороговорку Николая, но тот уже разошелся так, что его было не остановить.
– А я с тобой больше никаких дел не имею – пусть вся Москва узнает о твоих сексуальных причудах: ты же без женщины не выдержишь, по проституткам тут же побежишь!
– Да заткнись ты, болван! Лучше скажи, другой заказ выполнил?
– А? – Николай осекся, что-то с трудом вспомнил и пробормотал: – Да, для твоего приятеля все нашел. Через пару месяцев покажу, сам посмотришь. На чем там этот мужик помешан? Восточная сексуальная практика? Как раз к его юбилею успеем.
– Ладно-ладно, – Сергей недовольно вздохнул, – будем считать, что ты свой полтинник заработал. Иди. Олег с тобой рассчитается, я скажу. И чтоб духу твоего сегодня же в моем доме не было. Проблемы будут – найду.
– Знаю, – Николай уже встал и собрался уходить, но вдруг остановился. – Ты, кстати, зачем этот фарс затеял: форму напялил, двери сам открываешь?
Сергей хмыкнул в ответ.
– Жить скучно стало. Решил посмотреть, как ты выкручиваться будешь. Да и девчонку хотелось увидеть заранее, наслышан был – не терпелось.
– Ясно, – безжизненно улыбнулся Николай.
– Ну-ну, давай, вали отсюда. Профессионал, – Сергей громко расхохотался.
Николай быстрым шагом направился к двери. Возвращаться нужно было сегодня, а до Москвы еще ехать и ехать. Построил этот хрыч себе тайную резиденцию – не доберешься. Хотя и правильно, с другой стороны. С его-то образом жизни.
Как только за Николаем закрылась дверь, Сергей развалился на диване и, прикрыв глаза, размечтался в предвкушении массы новых и острых удовольствий. Девочкой он остался доволен. За такую на самом деле никаких денег не жалко. Давно уже ему хотелось поэкспериментировать, попробовать новые темы, да все не попадалось приличных объектов. А эта Настя заводит с пол-оборота одним своим видом. Сергей тяжело вздохнул. Поосторожней только надо, Николаша прав – его девки за год становятся измученными привидениями с затравленным взглядом. С такими уже и радости никакой.
Сергей повернулся на бок и с наслаждением погрузился в грезы, упиваясь яркими картинами, благосклонно предоставленными ему неугомонным воображением. Все они рисовали одну-единственную героиню в разных позах и состояниях. Его новенькую Настю.
Николай молча забрал у Олега полиэтиленовый пакет с деньгами и сел в машину. Пересчитал. Ровно пятьдесят тысяч долларов. Кажется, такой суммы сразу он никогда еще не держал в руках. Если за год стоимость квартир не слишком изменилась – в девяносто девятом, когда он искал себе жилье, наизусть знал все цены во всех районах Москвы, – то это приличная трехкомнатная на окраине города. Вот дернул черт связываться с центром! Пустое пижонство. Теперь все в оплату долга, как в прорву. Да еще и счетчик включили: вовремя не смог долг вернуть. Ладно, довезти бы деньги в целости до Москвы, можно будет разом все отдать. И жить спокойно.
Машина неслась по шоссе на бешеной скорости. В пакете, небрежно брошенном на переднем сиденье, лежал гарант благополучия – собранные в аккуратные пачки доллары. Вокруг все сгущалась и сгущалась тьма, только дальний свет фар выхватывал из пространства отчетливые серые прямоугольники. Пел Джо Дассен, но настроения это не прибавляло. Николай больше не мог себе врать – он знал, что усталость и острое желание спать тут ни при чем. Ему было жаль Настю. И было еще что-то, кроме жалости, – кажется, чувство вины и отвращения к себе. С этими навязчивыми ощущениями нужно было бороться, не в первый же раз он, в конце концов, отдавал прирученную к себе девчонку, давно пора привыкнуть. Сам виноват – нельзя в таком деле допускать привязанности. И зачем он каждый раз откладывал этот день, пытался вырвать у жизни еще кусок, еще несколько дней. Только хуже стало, а назад ничего не вернешь. Поэтому, что ни говори, а основной задачей сейчас было избавиться от жалости, выбросить из головы все, что напоминало о Насте, и забыть ее, как рассеявшийся сон.
Николай очнулся от мрачных мыслей только через несколько часов, на Кольцевой. Тряхнул головой, пытаясь вытеснить из головы упреки взбудораженной совести, и, бросив взгляд на соседнее сиденье, обругал себя последними словами. Деньги лежат на самом виду, а он носится как сумасшедший, подставляясь на радость гаишникам и… кому там еще по ночам не спится. Ладно, на этот раз каким-то чудом пронесло. Он сбросил скорость и запихал сумку под сиденье. Через двадцать минут «Рено» остановился около подъезда крепкого сталинского дома неподалеку от Старого Арбата. Начинало светать. Машину Николай решил в гараж не ставить – сил уже не было, просто приткнулся поближе к тротуару. Достал пакет. Подойдя к подъезду, нажал на брелок – машина отозвалась, моргнув огнями и ласково пикнув.
Дома едва доковылял до спальни, бросил пакет в шкаф, стянул брюки и плюхнулся на кровать. Последнее, о чем успел подумать, – в понедельник нужно съездить к Меньшову, деньги отдать. Больше тянуть нельзя ни дня.
Дрема навалилась тяжело и быстро. Мелькали обрывочные красно-черные картины, куски, выдранные то ли из реальности, то ли из полотен сюрреалистов. Потом пятна соединились в четкую киноленту сна. Теперь Николаю виделись празднично одетые люди за круглыми столиками кабаре, старая деревянная сцена. Перед почтенной публикой скакали располневшие матроны в омерзительно открытом белье, а у картонных декораций вяло шевелились прикованные к стене цепями белые тела. Вскоре музыка стихла, тетки застыли в немыслимых позах, а на сцену вышел человек, одетый в черные брюки и рубашку. Удивительно, как не сочетался его мрачный костюм с безумной пестротой обстановки. Теперь уже Николай наблюдал за действом не со стороны: он обнаружил себя сидящим за дальним столиком кабаре. Вокруг витал густой табачный дым – явно ощущался его сладковатый запах, – шелестели голоса и одежды, звенели приборы. Перед ним стояла тарелка с неясной снедью, горела свеча, в бокале сиял коньяк. Человек на сцене что-то прокричал на непонятном языке, по залу пронесся ропот, публика заволновалась, многие повскакивали с мест, чтобы лучше видеть. Похоже, один Николай не осознал исключительности момента, и оттого ему стало не по себе. Он откинулся на спинку стула и вперил в сцену напряженный взгляд. Человек в черном тем временем отстегнул от стены и вытащил на середину сцены одно из сопротивляющихся тел – светловолосую девушку. В бессистемных движениях ее не было ни четкости, ни мысли, казалось, что она либо смертельно пьяна, либо под действием ударной дозы наркотика. Черный едва справился с тем, чтобы поставить девушку на колени – она то и дело норовила свалиться, – и торопливо взмахнул невесть откуда взявшимся в его руках мечом. Публика в напряжении застыла, вытянулись любопытные шеи. Раздался единый общий вздох, и обезглавленное тело разразилось молчаливым фонтаном крови. Зрители в первых рядах отпрянули. Николай почувствовал, что сердце его колотится в бешеном неровном ритме, в голове помутилось и накатывает тошнота. Он опустил глаза и тут, сквозь клокочущий в зрачках туман, увидел, что по проходу между столами прямо к нему катится голова. Спутанные пряди окрасились красным, в разрезе до мельчайших подробностей виднелись рассеченные сонная артерия, аорта, тонкие вены. Голова подкатилась к ножке его стула, перевернулась на затылок и открыла глаза. На Николая смотрела Настя. Она узнала его и улыбнулась. Он задрожал, поднял глаза на сцену и встретился взглядом с самим собой – в черных брюках, рубашке, с высоко поднятым над головой окровавленным мечом. В ушах застучало, сердце взбесилось. Чтобы не свалиться, он схватился обеими руками за край стола, на котором в тарелке копошились красные плотные клубки дождевых червей.
Николай проснулся в холодном поту так резко, словно его кто-то намеренно выдернул из привидевшегося сна. Сердце колотилось, в висках пульсировала невыносимая боль. Он лежал несколько минут без движения, боясь случайно закрыть глаза, опасаясь даже моргнуть. Потом опустил ноги с кровати и поморщился – каждое движение отзывалось новым приступом боли и тошноты. Нужно было срочно приводить себя в чувство.
Он наклонился над стоявшим рядом с кроватью старинным комодом, выдвинул из него ящик до основания и стал медленно перебирать содержимое. Под стопкой дизайнерского тряпья обнаружились таблетки, спичечный коробок с гашишем и бумажный конверт с остатками порошка. Николай высыпал содержимое последнего прямо на отполированную поверхность комода, извлек из бумажника какую-то дисконтную карту и с ее помощью соорудил две белые дороги.
Не сразу, но голову начало отпускать. Он встал и побрел по длинному коридору на кухню, чтобы сварить себе кофе и что-нибудь съесть. Аппетит вдруг проснулся зверский. Николай прекрасно помнил, что идти всего десять метров, но путь растянулся на километры. Медленно, до безумия медленно сменяли одна другую дощечки дубового паркета, проплывали развешанные по стенам картины. Половину из них он недавно привез с Монмартра, купив сомнительные полотна у никому не известных художников за копейки. Пока неизвестных. Черт его знает, что будет дальше. Его не оставляла надежда, что кто-нибудь из этих бедолаг вдруг появится на страницах сразу всех глянцевых журналов, модных каталогов, станет мировой знаменитостью, и тогда ему, Николаю, посчастливится стать обладателем целого состояния. Такая вот наивная и прекрасная мечта. Пока доплелся до сияющей белизной и стеклом итальянского гарнитура кухни, желание есть пропало. Открыл холодильник, безразлично посмотрел на содержимое, поморщился и тяжело вздохнул. Достал с полки бутылку «Chivas» и брезгливо захлопнул дверцу. А потом начались поиски стакана. Хрен их знает, куда они все сразу могли подеваться?! Николай открывал и закрывал кухонные шкафчики, смотрел на полках, потом рассвирепел, выругался, схватил первую попавшуюся кружку и, наполнив ее до краев, тут же жадно отпил. Хорошо, что никто его сейчас не видит – не хватало только заслужить репутацию лоха, хлебающего коньяк из кружки, как какой-нибудь вонючий турист у мерзкого костра в лесу. Хотя нет, эти пьют разбодяженный спирт. Николай поежился, опустился на стул и уставился в окно. Думать не было сил, куда-то идти или что-то делать – тоже. Он тупо сидел, не выпуская из рук кружки и бутылки, то и дело подливая себе спиртное. Пару раз, перед тем как подлить, забывал отхлебнуть – жидкость сочилась по пальцам, переливаясь через край. На светлом полу оставались неопрятные прозрачно-коричневые капли. Наконец он смог встать, сунул опустевшую бутылку в мусорное ведро и прошлепал с кружкой в кабинет. Нужно было проверить почту.
