скачать книгу бесплатно
Зверь присел на задние лапы, спрятав хвостик.
– Чего уставился? Зайцев никогда не видел?
– Зайцев?.. – переспросил Петька. – Да какой же ты заяц?!!
– Добро пожаловать в реальный мир, карапуз!
Петька помотал головой.
– Зайцы, они такие… такие маленькие. А ты вон какой большой – почти как я! Зайцы пушистые, а ты облезлый, как бабушкина старая шуба, и кости отовсюду торчат.
Зверь наморщил верхнюю губу,
«Разозлился», – понял Петька. И пусть!.. Пусть этот, облезлый, не думает, что его, Петьку, так легко обмануть.
– Во всех книжках нарисовано, что зайцы одежду носят! – закричал Петька. – И в мультиках тоже! Белую рубашку с красным пояском! или красную рубашку! И балалайку! Я знаю, я сегодня сам на утреннике зайцем был! «Заинька, попляши! Серенький, попляши!»
– Косой, ты пошто мальчонку запутываешь? – пропыхтел снизу добрый голос.
Петька так обрадовался неожиданному заступнику, что сразу его узнал, хотя тот и оказался гораздо больше, чем он, Петька, раньше думал.
– Ёжик! Здравствуй, ёжик!
Не ответив, ёжик вдруг сорвался с места и подбежал к старому пню. Петька едва увидел, что на толстом-претолстом корне загорает ящерица, как ёжик схватил её зубами! Зачем она ему? Петька даже удивиться не успел, а ёжик уже возвращался. Под носом у него словно усы торчали четыре маленькие лапки и хвостик. Хвостик отвалился и упал на траву, Петьку чуть не стошнило, а ёжик прочавкал:
– Ежели ты, косой, в реальном мире, то где твоя косоворотка? И кто тебе позволит в реальном-то мире без порток разгуливать?! Вот то-то же! Нет бы мальчонке прямо сказать, что он в тридевятом царстве.
– Ёжик! Ты почему ящерку съел?! – всхлипнул Петька.
– Так она на солнышке зазевалась, вот я и подсуетился чуток. Они шустрые, их разве что по холодку поймаешь, а я тёпленькое люблю.
Петька вспомнил падающий хвостик, и тошнота опять подступила к горлу.
– Ёжики грибы едят… И яблоки, – прошептал он.
Заяц захохотал, а потом кааак прыгнул – до самого пня доскочил! Сорвал мухомор и с размаху швырнул его ёжику на спину. Ёжик лениво взмахнул коротенькой лапкой, показывая, что ему никак не дотянуться до гриба, застрявшего в колючках.
– Ой… – прошептал Петька. – И яблоки тоже?! А почему тогда…
– Энциклопудист какой-то две тыщи лет назад выдумал, – взгрустнул ёжик. – Он ещё много чего сочинил: про людей пёсьеголовых, а то и вовсе безглавых. Ну, это ладно, про людей пусть, но вот ежей-то за что?! С тех пор так и повелось: у себя дома – в тридевятом, то есть, царстве – мы как есть ходим. А вот в реальный мир ваш – с книжками, телевизором да прочими выдумками – без ерунды этой и не показывайся! Грибы с яблоками ещё туда-сюда, так ведь иной раз в сапоги рядиться заставляют!
Снова услышав знакомое по книжкам название, Петька насторожился.
– Тридевятое царство? Это как в сказках, что ли? Значит, я сейчас в сказке?
– Кому сказка, а кому и дом родной, – усмехнулся ёжик.
– А ваше царство, оно далеко? – забеспокоился Петька. – Меня мама ругает, если я дальше нашего двора ухожу!
– Как же ты сюда попал, мелочь пузатая? – задумался вслух заяц. – Гуси-лебеди принесли?
Он задрал голову, и Петька тоже посмотрел в небо. Там кто-то летел – то ли гусь, то ли лебедь, то ли…
– Аист! – вспомнил Петька. – Я знаю, это аист! Видите, у него в клюве ребёночек? Бабушка говорила, что меня тоже аист принёс!
– Вот бестолковый, опять за старое взялся, – покачал головой ёжик.
Аист подлетал всё ближе и ближе, и заяц с ёжиком следили за ним, не отрывая глаз. Петька с восторгом уставился на белый свёрток, который покачивался при каждом медленном взмахе широких крыльев.
– Ну что ты тянешь! – вдруг заверещал заяц. – Сбрасывай! Сбрасывай, тебе говорят! Сейчас в штопор сорвёшься!
У Петьки даже в ушах зазвенело. Аист нырнул, будто кто дёрнул его за клюв. Мерные взмахи крыльев сменились беспорядочным размахиванием, и вот уже он не летит, а кубарем падает вниз под отчаянный крик зайца и ёжика.
– Сбраааасыыыываааай!
В ужасе открыв рот, Петька наблюдал, как белый свёрток выскальзывает из раскрытого клюва.
– Тьфу! – сказал заяц. – И вот так всегда!
Освободившись от свёртка, аист ещё немного покувыркался в воздухе, но у земли выровнялся и, старательно облетая деревья, скрылся где-то вдали.
– Ыыыыы! – отчаянно взвыл Петька.
– Ты чего это? – удивился заяц.
– Ребёночек, – прорыдал Петька, – разбился!..
– Что ты, что ты! – запыхтел ёжик. – Не было никакого ребёночка!
– Никто этому кривокрылому младенца не доверит, – сказал заяц. – Что мы, звери, что ли?!
Петька размазал слёзы по щекам.
– А свёрток? Кто там, в свёртке?
– Полено, – фыркнул ёжик.
– А почему?.. – опешил Петька.
– Потому что дурак, – объяснил заяц.
Петька повернулся к ёжику.
– Это у вас там, в реальном мире любят, когда аист приносит или в чтоб капусте нашли, – нехотя пояснил ёжик, – а тут, в тридевятом, ребёночек по-простому, без затей у мамки своей рОдится. Всё, как у дедов наших было, и прадедов…
– Говорили же этому кривошеему, чтобы с грузом сюда не совался! – перебил его заяц.
– А почему?
– Потому что аэродинамика! – заорал заяц.
Петька снова повернулся к ёжику, и тот пояснил:
– Аистово дело простое: взял со склада ребёночка – ну и лети себе к людям, а к нам, в тридевятое, не суйся. Склад всё ж таки неспроста на границе построили – чтобы ни ваши законы там не управляли, ни наши…
– Но кривоногим закон не писан! – перебил ежа заяц. – Он прямо на пробном вылете развернулся – и в тридевятое царство! Решил вдруг, что нам здесь тоже всё это надо: аисты!.. конверты с младенцами!.. ленты!.. кружево!..
– А почему? – не понял Петька.
– Потому что идеалист!
Ёжик, не дожидаясь Петькиного вопросительного взгляда, пропыхтел:
– С лентами да кружевом красивше, чего уж там…
– Красивше, ага, – передразнил его заяц. – Этот кривоклювый, как границу пересёк – сразу в штопор и башкой об землю! Красота! Хорошо, что на пробном вылете полено в свёрток кладут!
– А… – начал было Петька, но заяц разошёлся не на шутку.
– И ещё хорошо, что ему на втором вылете опять полено положили! Потому что он и во второй раз на те же грабли полетел! А после третьего штопора его со склада выгнали, потому что поленьев не напасёшься, но этот криво… криво…
– …хвостый, – подсказал Петька. – Кривохвостый, да?
Заяц сердито взмахнул ушами.
– Ты, малёк!.. Если не гуси-лебеди, кто же тебя сюда притащил? Не аист же, в самом деле! Может, тебя послали?
– Как это? – не понял Петька.
– Это когда говорят «иди туда, не знаю куда» или…
– Косой, ну что ты мелешь! Какие гуси-лебеди?! Какое «туда, не знаю куда»?! Или ты башкой об землю приложился, как наш аист? Ты не приметил, что ли, что спит он?! Спит, и сон ему снится! Неужто не видишь, что мальчонка в исподнем щеголяет?
Петька оглядел свою любимую пижамку с мишками и сердито сказал:
– Ничего я не щеголяю!
– Тьфу! – расстроился заяц. – Как же это я проглядел? Сижу, разговоры с ним разговариваю, а мог бы сразу домой отправить!
– Не убудет от тебя с разговоров-то, – фыркнул ёжик и подмигнул Петьке: – Ну что, в гостях хорошо, а дома лучше, так ведь? Ступай-ка ты к себе – прям по этой тропке, никуда не сворачивая…
– Нет! – закричал Петька. – Я боюсь! Там чернота!
– Что ты врёшь?! Какая чернота?! Нет там никакой черноты, – заспорил заяц.
– Нет, есть! Есть! Есть! Я помню, она у меня за спиной была!
– А хоть бы и есть, – не стал возражать ёжик, – только бояться её нечего. Вся эта чернота от того, что ты глаза закрыл, когда спать ложился. Ты, как по тропке пойдёшь, зажмурься хорошенько – и сам не заметишь, как проскочишь. Скатертью дорога, не поминай лихом!
– Ну и пожалуйста, – обиделся Петька, – ну и до свиданья.
Он зажмурился и осторожно сделал несколько шагов. За спиной ёжик с зайцем начали о чём-то шептаться. Петька прислушался.
– Тьфу! Надо было ему сказать, что звери не разговаривают!
– Да ты что, косой! Он же маленький, разве можно детям такое…
Но вот уже не слышно ни зайца, ни ёжика, зато всё громче и громче раздаются над ним такие знакомые, такие родные голоса:
– … тридцать шесть с половиной!..
– Да не заболел он! Устал – вот и заснул, как только до подушки добрался.
– Конечно, устал! Мало ему утренника этого дурацкого было, да? Зачем ты ребёнка в зоопарк потащил?!
– Затем и потащил, чтобы на настоящих животных посмотрел! Он же, кроме кошек с собаками, никого не видел! Ещё подумает, что зайцы на самом деле везде с балалайками ходят!
Петька открыл глаза.
– Нет, – сказал он папе, – у себя дома они без балалаек, совсем голые ходят. Никакой рубашки, только шуба, и всё! Мама, а ты знаешь, что у ёжиков лапы до спины не дотягиваются, поэтому они едят ящериц? А в тридевятом царстве ребёночек безо всякого аиста появляется, а у нас такое бывает? А ещё там звери хотели мне сказать, что они не разговаривают, хотя они разговаривают, я сам слышал…
Он зевнул.
– А я когда засну, снова в тридевятое царство попаду?.. Мне надо… Я быстро… Спрошу, почему они не разговаривают, когда они разговаривают, и сразу домой…
Петька закрыл глаза, и чернота окутала его со всех сторон словно одеяло.
2016
Меньшее зло
Дожёвывая рыцаря, дракон с сомнением осмотрел его нервного жеребца. Полезнее было бы завершить трапезу с чувством лёгкого голода, но в последнее время лошади встречались всё реже и реже. Мысль о том, что он не съест, возможно, последнего в мире коня, была невыносима.
Жизнь вокруг неумолимо менялась. Охотник за сокровищами, пытавшийся ограбить его на прошлой неделе, въехал в пещеру на двухколёсной повозке, которая изрыгала дым и огонь немногим хуже самого дракона. Надкусив неудачника, дракон удивился сладковатому запаху мяса, а потом ему всю ночь снились красочные смешные сны.
Вспоминая охотника, он снова почувствовал тот странный травяной привкус на языке. Повинуясь внезапно вернувшемуся голоду, дракон, не жуя, проглотил очередного последнего в мире коня и задумался о важности здорового питания.
«Всё-таки надо себя ограничивать, но как? Я консерватор, чтящий традиции предков, я всех обязан съедать – и охотников за сокровищами, и рыцарей, вызывающих меня на смертный бой… Впрочем, я же совершенно не ем принцесс! В принципе, можно считать, что я нахожусь на диете, исключающей употребление принцесс».
Хотя принцесс полагалось похищать и возвращать в обмен на сундук с золотом, традиции предков одобряли их поедание – конечно, после получения выкупа. Но мама-дракониха считала похищения рискованной работой и частенько повторяла сыну, что хорошие драконы выбирают менее шумные источники заработка.
«Кстати, девочек я тоже не ем, спасибо мамуле».
Умирая, мама винила в своей смерти неосторожно съеденную девочку. Всю жизнь она свято верила, что, попадая на зубы, этот незрелый продукт навечно сводит челюсти, и порядочный дракон никогда уже не сможет разинуть пасть на что-либо подобающее его статусу и размерам. Если же девочку проглотить не разжёвывая, то начнётся заворот кишок, от которого не будет никакого спасения. Потому на смертном одре она взяла с него клятву никогда не есть девочек, даже случайно.
Дракон клятву дал, потому что был любящим сыном, хотя и сомневался, что причиной маминого ухода из мира живых стала девочка. Не факт, что существо вообще относилось к человеческому роду: будучи весьма преклонных лет, мама плохо видела. Скорее всего, к погибели её привел именно возраст, а не ошибка в меню.
«Что же это получается? Я так мало ем, а летать становится всё тяжелее и тяжелее…» – дракон с сожалением взглянул на брюхо, которое двести лет назад было намного меньше, и краем глаза уловил какое-то движение.
