скачать книгу бесплатно
В последующий час в сознании сэра Джорджа Беррингтона медленно нарастал туман: крепкое вино, вкусные блюда, аромат женских духов и благовоний, кокетливое поведение дамы, которая то позволяла ему страстно целовать свои руки, то с нарочитой обидой требовала сидеть на своем стуле, угрожая тем, что не снимет вуали и прервет свидание. Сэр Джордж задыхался от бушующей в нем страсти, но подчинялся всем капризам своей соблазнительницы, в то время как его бокал постоянно наполнялся.
– А теперь, – Анна-Мария вдруг встала и протянула своему гостю обе руки, – идемте же…
Словно послушная болонка, тот позволил увести себя в спальню, где уже была приготовлена постель со множеством шелковых подушек и покрывал, и задрожал всем телом, услышав прямо над своим ухом горячий шепот:
– Возлюбленный мой, дайте мне две минуты – и я вернусь к вам…
– Нет-нет, – пробормотал он, хватая ее в объятия. – Я не могу ждать… больше не могу…
– Очень напрасно, – Анна-Мария как бы между прочим расстегнула пару верхних пуговиц на его рубашке. – Поверьте, вы не успеете соскучиться… Давайте проверим же!
И она, ужом выскользнув из его объятий, вышла в другую дверь, расположенную в нише у зашторенного окна.
Едва лишь девушка оказалась за пределами спальни, как томная улыбка сошла с ее лица.
– Он твой, – сухим командным тоном сказала она Марион, которая в полупрозрачной сорочке и кружевном пеньюаре сидела в кресле небольшой комнаты, видимо, служившей рабочим кабинетом.
– Все бумаги в ящике туалетного столика, также я оставила несколько бутылок вина, если вдруг понадобится, – Анна-Мария взяла большую кружевную салфетку, смочила ее водой из графина и начала с отвращением вытирать свои руки и шею. – Баронет знатно пьян и не должен заметить подвоха, но на всякий случай постарайся разговаривать поменьше…
– Я могу перейти на шепот, – предложила Марион, расправляя по плечам длинные светлые волосы, и, получив одобрение кивком головы, вышла.
…Оставшись одна, Анна-Мария сняла с головы шляпку с вуалью и измученно опустилась на мягкий кожаный диван, стоящий в углу. Несколько мгновений она смотрела в одну точку, затем встала, со вздохом подошла к давно остывшему камину и принялась его растапливать, сев на колени. Выражение ее зеленых глаз было печальным, в нем светились грусть и немного отчаяния.
– Марион, не подведи, – пробормотала она.
С первыми языками пламени, лизнувшими поленья, в ее памяти снова проснулись воспоминания.
– Это добавь к тому, что я упоминал ранее. Гораздо легче будет заручиться чьей-то поддержкой и, желательно, бескорыстной. Наличие людей, на которых можно рассчитывать – бесценно в любой ситуации.
– В таком случае, господин полковник, – парировала Анна-Мария, ровными рядами раскладывая дрова в углу маленькой комнаты с грубой деревянной мебелью. – Вам нужно будет жить вечно.
– Девочка, во время моих лекций стоило бы бросить дела… – мужчина лет сорока с небольшим, с орлиным носом и солдатской выправкой деланно нахмурил низко посаженные брови.
– Это не мешает мне слушать вас, – обернулась она, убирая за ухо прядь выбившихся из прически светлых волос. – А вот ужин сам себя не сварит.
– Я поняла про людей, которые будут на моей стороне, господин полковник, – прибавила девушка через минуту уже абсолютно серьезным тоном и поймала взор своего собеседника. – Вопрос в том, где мне их искать. Чтобы творить благотворительность, у меня недостаточно денег, разве не так?
Вместо ответа полковник протянул ей свою широкую, чуть мозолистую ладонь:
– Рука! – сказал он через мгновение. – Иногда протянутая вовремя рука ценнее брошенной в шапку монетки.
Анна-Мария ничего не ответила, желая услышать продолжение, и оно не заставило себя ждать.
– В мою суетную молодость, – полковник прошелся туда-сюда, – один человек стащил из мясной лавкой трех кур, чтобы накормить семью. Его арестовали и на два года посадили в тюрьму за кражу. Теперь ответь, Анна-Мария, каковы шансы у того, кто вышел на свободу, начать все сначала, получить достойную работу? Масштаб преступления я упомянул умышленно.
Он налил себе из стоявшего на столе бочонка мутного пива, сделал два глотка и прибавил:
– Не все, упавшие на дно, падают туда в равной степени справедливо… Никогда не делай выводы только по нескольким словам, которые могут характеризовать человека – вот и все.
– И какова же была дальнейшая судьба героя вашей истории, полковник?
– Пригодился в некоторых моментах, как знающий тюремное наречие, – как-то внезапно сухо отозвался тот и чиркнул слюной между зубов.
…Задремавшая в кресле Анна-Мария вынырнула из дремоты от звука открывающейся двери. Растрепанная полуобнаженная Марион, кутаясь в пеньюар, искала глазами свою нанимательницу, прижимая к себе стопку бумаг.
– Миледи… – выдохнула она, заметив ее. – Возьмите. Всё здесь… Ни одного листа там нигде не оставила… даже тут… какие-то рисунки… – она слабо улыбнулась. – Уж простите, приходилось импровизировать в процессе.
– Спит? – уточнила Анна-Мария, вставая.
– Да. Очень крепко. Пришлось еще две бутылки откупорить… – и смущенно прибавила: – Спасибо.
– Мне? – растерялась та. – За что?
– Вы… Не поймете… – еще сильнее замялась Марион. – Я думаю, любая из нас, кто вынужден предлагать себя на улицах, была бы благодарна вам за то, что вы потребовали от меня.
– Любая мне была не нужна, – сухо ответила Анна-Мария, просматривая поданные ей бумаги.
– Я понимаю… Вы искали похожую на себя по волосам и возрасту…
– Слишком много болтаешь, – сдвинула тонкие брови девушка, но гнева в ее голосе не было. – Можешь одеваться. Благодарю за работу. Твоя оплата там. – она глазами показала на столик для газет. – Иди, и забудь дорогу в этот дом.
– Миледи! Да я вас вообще никогда не видела, не говоря уж о нем! – с легкой театральностью воскликнула Марион.
…Когда сэр Джордж Беррингтон открыл глаза, возле его постели сидела Анна-Мария, из-под вуали которой проскальзывала загадочная улыбка.
– Как же вы долго спите, мой друг, – мягко сказала она и добавила: – Уже давно рассвело, вам нужно как можно скорее покинуть эти стены.
– О, вы снова прячете лицо… Ужасная жестокость!
– Как?! Вы не помните, что видели меня без вуали?
– Я помню ваши прекрасные волосы, – пробормотал баронет, пытаясь привлечь девушку к себе, но она проворно отскочила к стене.
– Нет же! Вам необходимо уйти!
– Я унесу воспоминания о прекрасном ужине, об аромате вашей кожи, ваш смех… Моя фея, скажите, когда я вновь смогу увидеть вас!
– Очень скоро… Я дам вам знать.
– Позволите поцелуй?
– Ах, – с кокетливым смехом всплеснула руками она. – Право, вы не сполна насладились, друг мой?
– Я люблю вас!
– Уходите! – в ее голосе промелькнули нотки испуга. – Если в вас еще есть немного жалости к женщине, которая рискнула из-за вас!
– Но мы еще увидимся? – не унимался баронет.
– Обязательно!
*******
Чуть менее двух лет назад.
Под уверенным командованием капитана Роджера Элфорда бриг «Сияние», на борту которого находилась юная Розалин Деберье со своей служанкой, под всеми парусами держал курс на север. Всю неделю погода благоприятствовала путешественникам, и даже Сесилия, поначалу с ужасом воспринимавшая каждый резкий порыв ветра, теперь прогуливалась по судну, не обращая внимания на порой свирепые окрики матросов. Племянница же капитана с первых дней предпочитала находиться на палубе: читала, любезничала с экипажем, тем самым поднимая всем настроение, задавала вопросы, прислушивалась к разговорам. Молодая девушка, впервые оказавшаяся за пределами своего скромного мира на Барбадосе, жадно стремилась познавать новый, и он отвечал ей взаимностью.
– Доброе утро, дядя Роджер! – Розалин поднялась на квартердек, придерживая на груди концы вязаной шали.
– Приветствую, моя дорогая, – пробасил тот. – Все забываю спросить, ты и дома просыпалась так рано?
– Я люблю следить за тем, как рассвет пробуждает птиц, цветы, животных. В детстве я это даже пыталась нарисовать.
– Ох, а я-то думал, все аристократы любят спать до полудня…
Девушка помрачнела:
– Я не уверена, что могу считать себя аристократкой. По крайней мере, я почти ничего не знаю о жизни высшего общества Парижа. Папа не особо что-то рассказывал, ну и я тогда была совсем ребенком. Моему отцу нравилось, когда его называли «доктор Деберье», а не «виконт».
– Редки такие люди, как он, – со вздохом сказал капитан Элфорд. – Он пошел против порядков и следовал выбранному пути до конца.
Ничего не ответив, Розалин несколько мгновений изучала море, следя за маневрами стаи чаек, затем спросила:
– А вы когда-нибудь были в Париже? Видели ли моего деда?
– Получал от него одно письмо. И то – после того, как написал ему сам. Кто-то должен был это сделать, в конце концов! Нет, во Франции я был только в Марселе и очень давно. Но я посещал как-то Лондон, и, знаешь, грязной суетности больших городов мне более, чем хватило. – и старый моряк насмешливо крякнул. – Меня там еще и дважды обокрали!
– Ужас какой! – воскликнула Розалин, на мгновение зажмурившись, затем хотела спросить что-то еще, но заметила вышедшего на палубу капитанского помощника и сменилась в лице. Орлиным взором Уильям Гилмор обвел все вокруг, прикрикнул на парочку матросов, которые бросились врассыпную, и четким медленным шагом направился на нос корабля. Он был без шляпы, и в лучах утреннего солнца русые волосы, которые теребил свежий бриз, отливали краснотой.
Розалин зарделась и тут же перевела взгляд в противоположную сторону. Капитан Элфорд уловил то, как вздрогнула племянница, но приписал это совсем иной причине.
– Уильям – хороший моряк и отличный помощник, – сказал он не без гордости. – Он кажется суровым и грубым, да. Иногда, по-моему, даже слишком. Команда знает, что поблажек от него не ждать. Но при этом он справедлив. В один из рейсов я несколько дней был болен, на плечах Уильяма оказался весь корабль и выгрузка в порту. И я ни минуты не беспокоился обо всем этом.
– И когда мы прибудем в Англию, – осторожно спросила Розалин, при этом стараясь казаться веселой, – мистер Гилмор поедет навестить супругу?
– У него нет семьи, – сухо ответил капитан Элфорд и шумно сплюнул, давая понять, что не будет далее обсуждать эту тему. Тот факт, что племянница еще сильнее порозовела, остался им незамеченным.
– Ой, Сесилия! Я здесь! – ахнула девушка, заприметив свою служанку, которая, оказавшись на палубе, беседовала с кем-то из матросов, и замахала рукой, однако тут же осеклась, увидев, что взор капитанского помощника, находившегося достаточно далеко, обращен в ее направлении. Покраснев до такой степени, что это могло показаться признаком нездоровья, Розалин, унимая стук своего сердца, медленно стала спускаться по трапу, всячески стараясь демонстрировать спокойствие.
– Доброе утро, моя дорогая Сесилия, – она деликатно заключила в объятия пожилую служанку. – Почему ты проснулась так рано? Ты себя хорошо чувствуешь?
– Я – да, а вот мои сны – нет, – мрачно отозвалась та. – По-моему, все это не к добру.
– Что именно? – улыбалась Розалин двумя рядами жемчужных зубов, боковым зрением наблюдая за Уильямом.
– Все – это все, – ворчливо сказала женщина. – Если бы можно было нам остаться на Барбадосе…
– Ах, ты знаешь, что это было бы сложно. Только, если бы я вышла замуж…
– Там нет ни одного подходящего человека. Только через мой труп, девочка моя. Я много лет работала в вашем доме, я помню тебя совсем маленькой, и ты достойна лучшего, чем все эти… – она не договорила, сжав губы в полоску, и демонстративно отвернулась.
– Ах, Сесилия, – рассмеялась Розалин, целуя ее нарумяненную щеку. – Ты такая забавная, когда выражаешь свое недовольство чем-либо! – и прибавила: – Все будет хорошо. Я уверена. Посмотрим Англию, Францию… Мир такой большой.
В этот момент с ними поравнялся помощник капитана.
– Доброе утро, мисс Розалин.
– Мистер Гилмор, – девушка отвесила вежливый полупоклон.
– Вы как всегда так рано – и уже на палубе, не иначе хотите научиться управлять кораблем? – улыбнулся он.
– О! А я успею это освоить за время нашего путешествия?! – весело парировала она. – Тогда можете начинать уроки, сэр!
– Боюсь, что не получится даже за два подобных плавания, – ответил Уильям. – Хотя история знала девушек, смыслящих не только в навигации, но и в ведении морского боя.
– О, наверное, это и правда очень интересно!
– И абсолютно небезопасно ни для кого, – ворчливо вставила Сесилия, до этого подозрительно посматривавшая на обоих. – И регулярные птичьи испражнения почти на голову – далеко не самое неприятное во всей морской жизни. Дорогая, мистеру Уильяму нужно работать, пойдем, прогуляемся.
И, не дожидаясь ответа, она проворно схватила молодую девушку под руку. Несколько мгновений помощник капитана корабля провожал их взором, но, поймав подозрительный взгляд пожилой женщины, направился в противоположную сторону.
******
Париж. Декабрь 1817г.
– Здравствуй, Гийом! – разбудил задремавшего на козлах кучера хорошо знакомый голос, и тот встрепенулся, чуть не упав. Рядом с лошадьми, ласково теребя им гриву, стояла дама в коричневом спенсере с меховым воротником и вуали, закрывающей практически все лицо.
– Миледи! Вот я верно подумал, что, пока нет пассажиров, отправлюсь на привычное место, вдруг вы будете меня искать. Куда едем?
– Никуда. Ты послушал, о чем болтают в районе шоссе д'Антен?
– Да, как вы и просили. Несколько часов там колесил и даже подвез двух джентльменов. Хоть я и не люблю всякие сплетни, но для такой дамы, как вы… – Гийом довольно развел руками.
– Слезай, пройдемся немного, – предложила девушка.
– Мне? Прогулка в вашем обществе? Что могут подумать о леди? – слегка растерялся кучер, но все же проворно спрыгнул на землю. – Хотя… Наверное, вам как раз все равно, а я могу себе польстить тем, что – уж простите мою смелость – но, кажется, вы могли бы стать моей дочерью…
Анна-Мария молча улыбнулась, решив не комментировать все вышесказанное.
– Если позволите мне наглость… – Гийом предложил ей локоть, и они медленно двинулись вдоль улицы.
– Так что же тебе довелось услышать? – спросила девушка через пару минут.
– Признаться, я поначалу пытался запоминать имена, но потом понял, что, к сожалению, память меня подводит… Много разговоров про театры, чьи-то наряды, здоровье какой-то дамы, судя по всему, очень старой… А! Одна девушка утопла. То ли дочь чья-то, то ли внучка. Чуть ранее уехал во Франш-Конте один молодой маркиз, полагают, что бедняжка утопилась с горя, ведь им пророчили брак…
Анна-Мария, видимо, слишком заинтересовавшись рассказом, неловко споткнулась о выбоину мостовой.
Очень жаль, – сказала она через пару мгновений, выдержав равновесие. – Верно, ты слышал, когда будут похороны?
