скачать книгу бесплатно
Стол ломился от еды. Несколько овощных салатов, морепродукты, зелень, брынза, мясные нарезки. Определенно, это был праздничный обед, означающий, что им рады, но из-за жары есть не очень-то хотелось.
– Откуда же вы приехали? – полюбопытствовала Магда.
Она сидела напротив ребят и без стеснения разглядывала их. Лицо у нее было крупное, старческое, но не старушечье: брови тщательно нарисованы, ресницы накрашены, ярко-красная помада лежала густым слоем, а костлявые пальцы на обеих руках украшали массивные перстни с красными камнями.
– Поселок Первомайский. Это в Пензенской области, – ответил Коля.
– Двенадцать часов на поезде, – добавила Люся.
Шуйский с пониманием покачал головой.
– Далековато.
Он тоже приоделся. Бледно-голубая рубашка была туго застегнута под горло, волосы прилизаны еще сильнее, от него веяло сладковатым запахом одеколона.
– И что, родители вас спокойно отпустили в такую даль? – продолжила расспросы Магда.
Люся с Колей переглянулись.
– Мама в общине живет, – сказала Люся, – к нам не приезжает, ей не до нас.
Повисла тишина.
– А отец буддист, – добавил Коля.
– Вы тоже верующие? – заинтересовался Шуйский.
– Мы агностики, – поторопилась пояснить Люся, прежде чем брат успел объявить о своем воинствующем атеизме, который он взрастил в себе в пику родительским верованиям. – Мы считаем, что мир непознаваем.
Коля недовольно передернул плечами, но промолчал.
– Как здорово! – обрадовался Гончар. – Это очень резонирует с моими убеждениями. Расскажите нам, пожалуйста, еще немного о себе, – попросил Олег Васильевич. – Что вы любите, чем увлекаетесь, какие у вас планы на жизнь?
– У меня первый юношеский разряд по плаванью, – похвастался Коля. – Я получил его в шестнадцать, но дальше не пошел. Спорт для меня не самоцель. Я поступаю в университет на гражданского пилота. Умею красить дома и перекрывать крыши, в прошлом году все лето так подрабатывал с нашей местной бригадой. А еще играю в покер. Хорошо играю. Отец научил.
– Чем же занимается ваш отец?
Взгляд у писателя был заинтересованный и ласковый.
– Да ничем, – с легкостью бросил Коля, и сестра тут же наступила ему на ногу. – В смысле ничем особенным.
– Сейчас у него свой образовательный канал на «Ютубе», – сказала Люся.
– Где канал? – не понял Шуйский.
– Это в интернете, – охотно пояснил Коля. – Считайте, как передача по телевизору.
– А… – Сделав вид, что объяснение его удовлетворило, Шуйский уставился в тарелку.
– Почему же ты решил стать пилотом? – продолжил допрос Гончар.
– Не знаю, просто захотелось.
– Так не бывает. У всего всегда должна быть причина, – поучительно произнес писатель. – Ты увидел прекрасный самолет, летящий в лазурном небе? Прокатился на аттракционах – и тебя захватило чувство полета? Тебе рассказал кто-то из знакомых о том, что это круто?
– Нет, ну что вы? Все намного проще. – Коля не переставал улыбаться. – Когда я был маленький, то верил, что внутри облаков стоят прекрасные воздушные замки. Как в той сказке про Джека и волшебные бобы.
– Ну а ты чем увлекаешься? Что любишь? – Олег Васильевич резко переключился на Люсю. – Тоже плаваешь и играешь в покер?
– Я люблю рисовать. Люблю книги, кино, музыку, животных и вообще всю природу.
– Надо же! – обрадованно воскликнул писатель. – В таком случае вы, несомненно, подружитесь с моим Корги.
Люся осторожно посмотрела на парня и, встретившись с его открытым взглядом, смущенно улыбнулась.
– Я много чего люблю. Люблю танцевать, смотреть на звезды и спать, – добавила Люся.
– Спать? – переспросил Корги с сомнением. – Как можно любить спать? Когда ты спишь, тебя нет.
– Да, но если я хорошо сплю, то чувствую потом себя замечательно. А если не высыпаюсь, злюсь на все подряд. А еще сны! Мне часто снятся волшебные сны. Я их запоминаю и иногда могу вызвать сон с продолжением.
– Ты тоже собираешься учиться в Москве? – перебила ее Магда.
– Да, на юридическом. Хочу стать адвокатом.
– Почему же ты не поддержала брата? – Гончар вопросительно склонил голову. – Могла бы стать стюардессой, и вы летали бы вместе.
– Мы думали об этом, – призналась Люся, – но я боюсь высоты, да и учиться платно двоим слишком дорого. Я подала документы туда, куда смогу пройти на бюджет.
– Значит, у тебя нет своей мечты? – Корги хитро прищурился.
– Такой, как у брата, нет.
– А какие книги? Кино? Театральные постановки вы любите? – снова вклинился Шуйский. – У вас есть предпочтения в жанрах или темах?
– Я люблю кино, – поторопился ответить Коля. – Почти каждый день смотрю что-нибудь. Люблю Тарантино и особенно его «Бешеных псов», хотя некоторые считают, что этот фильм уже устарел. Но Тим Рот там очень здорово сыграл. А еще мне нравится «Талантливый мистер Рипли», и «На ярком солнце» тоже, но Ален Делон слишком аристократичен для Рипли. Сам по себе он отличный актер, но там он будто не совсем на своем месте.
– Ален Делон идеален, – категорично высказалась составляющая грязные тарелки на сервировочный столик Козетта. – Это самый прекрасный мужчина всех времен и народов. Ну, после Олега Васильевича, конечно.
Гончар громко расхохотался.
– Козетта вечно надо мной подшучивает.
– Какие уж тут шутки? – добродушно откликнулась та. – Вы же знаете, как я вами восхищаюсь.
– Ален Делон, – зло фыркнула Магда, – апофеоз зла!
На ее замечание никто не обратил внимания.
– А тебе нравится Том Рипли? – неожиданно спросил Люсю Корги. – Не Ален Делон и не Мэтт Дэймон, а сам персонаж?
– Трудно сказать. – Она задумалась. – Скорее, мне его жалко. У него огромное количество талантов, но он не может принять себя таким, какой есть, и поэтому хочет стать другим человеком.
– И тебя не смущают его поступки?
– Да не особо, – ответил за сестру Коля. – Если бы не они, то и фильма не было бы. Интересно же само кино и его сюжет, а не оценка поступков несуществующих людей.
– Значит, ты считаешь, что произведение ведет исключительно сюжет, а не вовлеченные в него персонажи?
– Я в этом не разбираюсь, – сухо ответил Коля. – Если мне что-то нравится, я не стремлюсь отыскать причины и разобрать на составляющие, и наоборот: если не нравится, то просто не нравится.
– Это называется анализом. Разве вас в школе этому не учили?
Гончар строго посмотрел на Корги и погрозил ему вилкой.
– А как вы относитесь к Брамсу? – поспешил вмешаться Шуйский.
Люся пожала плечами.
– К сожалению, мы не увлекаемся классической музыкой.
– Все-все. – Олег Васильевич замахал руками. – Дадим ребятам поесть. Больше никаких вопросов. А то они испугаются и сбегут от меня.
И все тут же, как по мановению волшебной палочки, переключились на собственные разговоры.
Обсуждали жару, грохочущие машины, разгружающиеся рано утром у соседнего дома, депрессивность последней книги Уэльбека, зерновой хлеб из новой пекарни на углу, «Мастера и Маргариту» в постановке Виктюка и пребывание Демиса Руссоса в захваченном ливанскими террористами самолете.
Люся осторожно разглядывала писателя. Немного суетливый и разговорчивый, однако слушать умел и, когда кто-то говорил, мог запросто замереть с открытым ртом. Курносый нос придавал ему добродушный вид, а темные любопытные глаза следили за всем внимательно и цепко.
Люсе он показался приятным, легким в общении человеком, и она порадовалась, что им с ним повезло.
Козетта заходила несколько раз: заменила грязные тарелки чистыми, принесла блюдо с курицей и картошкой, постояла, уперев руки в бока и слушая, как Шуйский рассуждает об эффективности иммуномодуляторов, громогласно высказалась, что все это чушь, но к столу так и не присела.
И уже в самом конце обеда, когда Магда, пожаловавшись на давление, ушла, а Корги втихую под столом переписывался в телефоне, Олег Васильевич попросил их с братом уделить ему немного времени.
Они проследовали за бесшумно катящимся креслом в комнату, где писатель встретил их в первый раз. На угловой этажерке возле окна стояла большая ваза с бордовыми пионами, и все вокруг утопало в их аромате.
Гончар подъехал к двери между шкафами и, раскрыв ее, пропустил ребят вперед.
Здесь было темно, но не мрачно, яркие солнечные лучи, проникая сквозь неплотно задернутые шторы, рассекали комнату на несколько частей.
В глубине стоял массивный письменный стол, заваленный книгами и бумагами, а вдоль стен, словно в музее, расположились невысокие комоды, уставленные необычными, похожими на антиквариат вещицами вроде печатной машинки и больших песочных часов.
– Знаете, что это? – Остановившись напротив одного из комодов, Олег Васильевич кивнул на вертушку с иглой.
– Патефон? – предположил Коля.
– Ну почти. Это проигрыватель. Условно говоря, усовершенствованный патефон.
– Можно посмотреть? – Коля кивнул на пластинку.
Гончар аккуратно достал из розового бумажного конверта с изображением микрофона виниловый диск и зажал его между раскрытыми ладонями.
– Держать нужно вот так, ведь если пальцы попадут на дорожки, останется жирное пятно – и игла будет спотыкаться.
Коля осторожно взял у него из рук пластинку и надел на металлический штырек вертушки.
– Раритет, – с чувством сказал он.
Гончар довольно рассмеялся.
– У меня этого раритета полон дом.
Мелодичная легкая песенка на английском языке годов шестидесятых или около того наполнила комнату.
– Don’t take this heaven from one. If you must cling to someone, – подпел Олег Васильевич высоким голосом. – Now and forever. Let it be me… Любимая песня моей сестры Оленьки. Кто ее только не исполнял! И Эверли Браверз, и Нэнси Синатра, и Шер с мужем, и Том Джонс, и Боб Дилан, и Хулио Иглесиас, и даже сам Пресли, Демис Руссос. Но на самом деле песня французская. Я пишу под нее новую книгу. И собираюсь так и озаглавить ее, потому что эта книга, как и песня, о верности сделанного выбора.
Заметив, что Люся разглядывает на стене одну из картин, Гончар поспешил к ней.
– Эта картина называется «Ежевичные сны». Мне ее подарила одна коллекционерша. Сказала, что она принесет мне вдохновение и бессмертие. Ты когда-нибудь задумывалась о том, что бессмертие возможно?
Люся пожала плечами, не понимая, при чем тут сны. На картине был лишь однотонный прямоугольник цвета ягодного мороженого.
– Вроде нет.
– Ну понятно. – Он весело махнул рукой. – В ваши годы о таком не думают. Но согласись, мы же действительно слишком привязываемся к своей физической сути и совершенно забываем про содержание. А оно, хоть и подвержено временны?м изменениям, разрушается совершенно иными способами.
И тут же, покосившись на Колю, писатель неожиданно громко расхохотался.
– Не пугайтесь! Вам не придется со мной скучать. Я только с виду старый, нудный и дурной, но со мной может быть интересно.
– Я и не думал пугаться, – встрепенулся Коля. – У вас удивительный дом.
– Садитесь. – Олег Васильевич указал на софу с изогнутой спинкой под окном. – Давайте перейдем к делу. Знаете, почему я позвал вас сюда?
– Вы пишете книгу, – ответила Люся, опускаясь на софу рядом с братом.
– Верно. Я написал около двух десятков книг, но самую главную все время откладывал на потом. Больше откладывать некуда.
– Вы больны? – вежливо поинтересовалась Люся.
– Милая, мне семьдесят шесть. – Гончар подъехал и нежно взял девушку за руку сухими ладонями. – Никто к этому возрасту не остается здоровым. Без помощи Корги я уже и писать не смогу. Древние люди, провожая на закате солнце, никогда не знали, взойдет ли оно снова. Вот так и я, каждый вечер ложась в постель, понятия не имею, открою ли назавтра глаза.
Его курносое лицо сделалось печальным.
– У меня тоже была сестра-двойняшка. И мы были с ней очень близки. Очень. Уж вы-то должны понимать, как это. Чувствовали друг друга на расстоянии и читали мысли. Даже когда ей у стоматолога вырывали зуб, я ощущал эту боль. Когда она веселилась, я тоже испытывал радость, а когда мечтала, без слов понимал о чем. И она знала все про меня. Между вами есть нечто подобное?
– Постоянно, – заверил его Коля.
