скачать книгу бесплатно
Найди Наохама
Марта Молина
«Найди Наохама» – это книга о путешествиях и поисках счастья. По просьбе подруги Ася отправляется на поиски Наохама, древнего мудреца, который знает ответ на любой вопрос. Вот вы бы о чем спросили этого старца? Ася точно знала, о чем спрашивать. Зато не знала, где его искать. И началось ее почти кругосветное путешествие. Чего в нем только не было! Опасные передряги, жара и непогода, дорожные знакомства, усталость от бесконечных скитаний, аферисты и друзья. Не раз ей хотелось все бросить и повернуть назад. Но надо было дойти до финиша: найти Наохама.
Марта Молина
Найди Наохама
Предисловие
Бывает так, ты просто знаешь: все будет хорошо. В один прекрасный день в твоем сердце воцаряется уверенность в том, что скоро ты станешь счастливым. И тебе не нужно гарантий, не нужно доказательств.
Это волшебное, многообещающее чувство знакомо каждому.
Некоторые сейчас непонимающе пожмут плечами, покачают головами. Мол, нет, не про меня это.
Но скорее всего, они просто забыли. Может, они испытывали это чувство лет в шестнадцать. Может, еще раньше, в двенадцать, в девять, когда над головой сияло солнце, а в ушах свистел ветер скорых перемен. В те времена, когда они говорили себе и всему свету: вот вырасту, и…
Эта история не о том, как сбываются или не сбываются детские мечты. Эта история о том, что дает нам силы жить. История о поисках счастья.
***
Рождество. Ася никогда не была набожной. В ее семье не крестили младенцев и не читали молитв перед сном. Однако есть в этом празднике нечто светлое, умиротворяющее. Словно что-то витает в чистом звездном небе, над куполами столичных церквей, над бесконечными огнями московских многоэтажек.
Посмотрите: одно из окон на восьмом этаже темное, но если приглядеться, видны мягкие цветные переливы. Это горит гирлянда на новогодней Асиной елке. Заглянем на огонек?
Глава 1
Асе не спалось. Январские праздники подходили к концу, режим давно сбился, и Ася сидела на разобранной кровати, сонно уставившись на мигающие фонарики. В голове вяло текли детские воспоминания: предчувствие новогоднего чуда, предвкушение зимних каникул, ожидание подарков…
В детстве Асино сердце билось четко и уверенно. Что бы ни происходило, какие бы неприятности ни поджидали в школе и семье, Ася знала: придет время, она вырастет и обретет настоящее счастье. В минуты обиды и несправедливости, глотая соленые слезы, Ася всегда шептала сама себе: ну ничего, вот вырасту и буду жить так, как захочу. Буду самой красивой, любимой и счастливой.
Эта уверенность помогла Асе пережить подростковые комплексы, экзамены, тяготы взросления. Со временем она обрела престижную работу, финансовую стабильность, профессионализм. Появились друзья и женский опыт, собственный стиль, уверенность в себе. Можно долго перечислять все достигнутое за двадцать девять лет жизни. Но смысла в этом нет, ведь самого главного Ася не нашла.
Она все еще не начала жить так, как хочется. Выросла, а жить – не начала. Соблюдение правил, условий и традиций отнимало столько сил, что на свои желания ничего не оставалось. И сейчас, глядя на мигающую елку, Ася понимала, что детство кончилось, а жизнь так и не наступила.
Вот почему теперь так сильно выбивают из колеи любые неприятности. Если раньше можно было утешиться детским «вот вырасту», то теперь ясно: ничего не изменится. Так будет всегда.
Вот почему раньше, в студенчестве, когда кто-то раскисал, остальным хватало пяти минут, чтобы расшевелить, развеселить, ободрить. Друзья подставляли надежные плечи, улыбались оптимистичными улыбками. И грустить не получалось. А сейчас?
Вспомнилась недавняя встреча с друзьями, и Ася горестно покачала головой.
Ресторан выбрали дорогой, но не пафосный, уютный. Ровно настолько, чтобы брендовые костюмы смотрелись уместно, а обстановка не мешала напиться в хламину. Мужчины скинули пиджаки, вертели последней модели айфоны и поглядывали на ролексы. Дамы сияли бриллиантами – многие приехали «с корабля на бал», то есть прямо с корпоративов – и изящно потряхивали салонными укладками. Из невидимых динамиков лились рождественские баллады, но за столом царило уныние. Света, одна из близких подруг Аси, только что развелась.
Жалобная речь лилась уже полчаса, но никто ее не останавливал. Никто не похлопал по спине. Никто не сказал, «какие твои годы – найдешь получше» и «он еще приползет вымаливать прощение, а ты уже будешь женой персидского принца». Никто не предложил махнуть в клуб и караоке, чтобы найти для Светы утешителя хотя бы на одну ночь. Никто не напомнил, что на пороге – волшебный праздник новый год, под который всегда случаются чудеса.
Все слушали и сочувственно кивали.
Потому что все были согласны со Светой. Ася заглядывала в глаза своим близким, таким изученным и любимым друзьям и видела лишь разочарование и апатию. Никто из сидевших за тем столом, уставленным изысканными закусками, не верил, что лучшее – впереди. Никто не верил, что Света еще встретит своего избранника. Что под новый год сбываются мечты. Что всех нас в будущем ждет что-то хорошее. Никто не верил, что счастье возможно.
Осознав это, Ася хотела топнуть, вскочить, закричать. Ей захотелось, чтобы все стало как раньше. Чтобы ее жизнь снова была радугой, американскими горками, коробкой конфет из «Форреста Гампа» – чем угодно, только не темным тоннелем, ведущим от рождения к смерти.
– Ребята, – помнится, сказала тогда Ася, – неужели никто из нас больше не верит в лучшее? Неужто вместе с юностью мы потеряли веру?
– Да что там, Асенька, – ответил ей Антон, директор турагентства, отец двойняшек, обладатель Порш Кайена. – Не то, что веру, мы потеряли даже надежду!
Все уныло посмеялись, печально покивали. Никто не ввязался в спор. Никто не стал доказывать, как было бы всего лет пять назад – мол, да вы что, ребята, вы может и старперы уже, а я ни веры, ни надежды не терял, у меня все еще впереди!
Эти люди – успешные, красивые, молодые – сдались. Они были похожи на механических кукол, топливом для которых служит чувство долга перед фирмой и семьей. Только ипотека поднимает их каждое утро из постели. Только ежемесячная оплата элитного садика для младшей и лицея для старшей заставляет их совершать этот ежедневный ритуал с работой, домашними обязанностями, отдыхом, престижным шопингом. И в самолете, летящем на Бали, каждый третий втайне мечтает о крушении.
Беспросветность – вот чем обернулась жизнь Аси и многих ее знакомых. Вроде все идет как положено. Вроде все как мечталось. А счастья нет. Одни ищут его на небесах, другие в земных удовольствиях. Но разве кто-то находит? Среди Асиных знакомых – никто. И что же делать? Неужели тянуть эту унылую лямку беспросветности до самой старости, надеясь на просветление где-то в конце?
Ну уж нет, решила Ася. Друзья столько сделали для нее. Денис помог встать на ноги – долг ему она смогла вернуть лишь через семь лет! Инга поддерживала полгода, вытаскивала из депрессии, когда Асин жених погиб в аварии. Да всем близким она чем-то обязана. С какой радостью она преподнесла бы им драгоценный подарок – универсальный рецепт настоящего счастья! Получив его, каждый из дорогих ей людей вдруг расплылся бы в самой искренней улыбке, заблестел бы глазами и любой день встречал бы в предвкушении чудес. Ведь счастье – вот оно, греется в ладошках и никуда теперь не денется от человека, который знает его рецепт.
Какой стала бы жизнь, если бы люди точно знали секрет своего счастья?
Ася замерла. В комнате что-то изменилось. Словно ветер пронесся сквозь комнату, зашевелил елочные ветви, зашуршал мишурой… Внезапно она услышала чудесную мелодию. Может, телевизор у соседей? Но нет, звук исходил от елки. Множество золотистых колокольчиков, украшавших концы еловых лап, вдруг ожили, зазвенели, наполнили комнату чистейшим перезвоном. И под этот звон Ася услышала шепот, будто кто-то прямо в ухо нежно протянул: «Пора в путь».
В тот вечер все разошлись рано, и только Ася с Дэном сидели за опустевшим столом. Ей было грустно и не хотелось возвращаться домой. А Дэн просто напился.
– Понимаешь, Ась, – откровенничал он, – живешь-живешь как надо, как правильно. А потом раз – и понимаешь, что живешь-то не для себя! Для галочки. Все эти мальдивы, гуччи, вся вот эта вот, – он очертил хмельной круг в воздухе, – светская жизнь, все это не для меня. Радости не приносит. Это даже не интересно. Куда я поеду в следующий отпуск? Да хоть куда, мне все равно! И жене моей все равно. И любовнице. Еду просто для того, чтобы потом бизнес-партнерам и друзьям-приятелям рассказать. Хотя мне кажется, – он доверительно понизил голос, перейдя на пьяный шепот, – что и им всем тоже все равно. Всем все равно! – вдруг крикнул он. – Мы живем для галочки, шоб було! А нафига?
Он театрально развел руками, потянулся за бутылкой и в очередной раз наполнил рюмку, напевая «А нам все равно».
Ася вынырнула из воспоминаний. Ритмично перемигивались лампочки: зеленый плавно переходил в синий, красный превращался в оранжевый, а затем в золотой. И снова синий, зеленый, красный, оранжевый, золотой. За окном полыхнул салют, и снова воцарилась мирная тишина.
А в ушах еще звенел шепот: пора в путь.
Глава 2
Узкая дорога вилась вдоль линии прибоя. Слева лазурное море, утыканное частными причалами с белыми катерами. Справа изгороди, за которыми в гору поднимались сады с особняками и террасами. Ася шла в какой-то оглушительной тишине. Несмотря на плеск волн и шелест листвы, ей казалось, что весь мир задремал. Сонное безмолвие царило кругом. Пекло солнце. Горы заглушали звуки города. Она шла и шла, не сворачивая – да и некуда было сворачивать… Вяло текли мысли, в такт размеренным шагам. Как же тут спокойно. Надо раздобыть воды. Рюкзак тяжеловат, натирает плечо. Кто-то забыл на дороге мяч…
Внезапно в ее оцепенение врезался посторонний звук, довольно забавный. Словно небольшой насос быстро-быстро накачивал велосипедную шину. Ася продолжала идти, медленно соображая, что же это может быть. Звук приближался со спины. Она притормозила и оглянулась.
Деловито переваливаясь и тряся складками на морде, к ней приближался толстый пес на кривых лапках. Мопс, подумала Ася. Или бульдог? Его натужное сопение – вот что за звук заставил ее остановиться.
Мопсобульдог доковылял до Асиной тени и тяжело сел. Его плоский нос явно не был рассчитан на снабжение кислородом столь тучного тела в жару. Из приоткрытой пасти капала слюна.
– Привет, друг, – сказала Ася. – Если хочешь водички, то у меня нет.
Пес со стоном чихнул, тряхнул головой и снова уставился на Асю. Морда растянута в улыбке, взгляд доверчивый. Ася присела на корточки, следя, чтобы собака оставалась в ее тени.
– Ну что ты, песик? Не понимаешь меня, небось? Ты же по-русски не говоришь. Да тут никто не говорит, в этой черногорской дыре…
Ася принялась поглаживать складчатую собачью спину. Гудели ноги.
– Ну что ж, давай посидим с тобой, – снова обратилась она к псу. – Я буду называть тебя монте-негритенком. Знаешь, почему? Смотри: мы в Черногории, по-английски это «Монте Негро», переводится как черная гора. А ты черно-горец, то есть монте-негритенок! Как я придумала, а?
Она гордо посмотрела на пса, и тот попытался завилять хвостом. Хвоста не было, да и встать ее новый друг не удосужился, поэтому виляние свелось к энергичному ерзанью по земле. Ася засмеялась.
Она слушала свою речь, русскую речь, пусть и обращенную к собаке, и все глубже осознавала, как сильно устала от своего путешествия. Она уже столько прошла, столько повидала. Первый восторг от странствий давно прошел. Она ощущала себя не путешественницей, а скорее бездомной. Бесприютность, отсутствие своего места – вот что тяготило ее все сильнее день ото дня. Чужие безразличные люди, череда безликих комнат в хостелах, пыльные кеды. А еще утомил транспорт. Билеты, давка, затекшая спина и гудящая от ночных рейсов голова, переодевание в привокзальных туалетах, многочасовые ожидания на станциях и местные дельцы, норовящие взять подороже, да еще и кошелек утащить…
Что и говорить, путешествие затянулось.
Очень хотелось домой. Зайти в московскую квартиру, набрать ванну, поставить в духовку пирог. И пусть за окном серая непогода, и пусть завтра по пробкам на работу – это ведь ее жизнь, хоть и не такая яркая, как средиземноморские курорты – но ведь своя. Родная.
Хотелось зайти в ближайший супермаркет, где всё по-русски, где цены в рублях. Купить знакомые продукты: батон, пельмени и селедку. Услышать на кассе русское «Пакет нужен?» И вообще везде вокруг слышать родную речь, просто идти по улице и слушать ее со всех сторон, словно любимую музыку…
Ася говорила с псом по-русски, а он смотрел и как будто даже кивал. А она просто не хотела вставать и идти дальше. Она рассказывала ему, как в Москве у пожилой соседки живет вот точно такой же мопс (или все же бульдог?), но ему не жарко, он не задыхается, ведь в России не бывает такой жары, как здесь. Тот мопс-бульдог сталкивается с другими проблемами, пострашнее: снег и сугробы! Да-да, песик, представляешь? Это когда кругом все холодное, хрустит, скользит, а самый маленький сугроб тебе почти по шею… А иногда, когда совсем уж холодно, бабуля надевает на своего питомца зеленую попонку. Так они и идут: она в зеленом пальто, а он в такой же попоне, оба круглые, важные, ну умора! Но попона – это еще полбеды, потому что некоторые покупают своим собакам – угадай что? Ни за что не догадаешься: собачьи ботинки! И знаешь, зачем? Чтобы соль, которой мы посыпаем дороги от льда и снега, не разъедала подушечки на собачьих лапках! Только подумай: соль на дорогах! Лоси были бы в восторге, если бы конечно забредали в центр Москвы…
Внезапно пес встрепенулся, и Ася осеклась на полуслове. К ним приближалась длинноногая женщина, тараторя на сербском. Наверно, зовет пса, догадалась Ася и встала. Пес тоже поднялся, виновато пошевелил задом и потрусил к хозяйке. Женщина недобро глянула в Асину сторону, наклонилась и щелкнула карабином на ошейнике своего питомца. Ася посмотрела им вслед, сморгнула, и все пропало: заснеженный московский двор, стайка голубей на теплотрассе, соседская бабуля с мопсом, увязающем в сугробе… Осталось равнодушное море, вечные горы, палящее солнце и извилистая дорога, с которой некуда свернуть.
Да, путешествие затянулось, хотелось домой. Но Ася была только в самом начале пути.
Глава 3
Самые страшные звонки раздаются среди ночи, это все знают. Асин телефон зазвонил в 8 утра, когда она пыталась нарисовать симметричные стрелки на глазах.
– Да! – нелюбезно рявкнула она, даже не глянув, кто звонит.
– Ась, привет, это я, – мужской голос звучал как-то глухо и совсем неэнергично.
– Дэн? – удивилась она и даже отстранила телефон от уха, чтобы посмотреть на экран. Не обозналась, это Дэн.
– Да, я… Привет, – поздоровался он после паузы и окончательно замолчал.
– Ты чего звонишь в такое время? Я на работу опаздываю.
– Ась, я это… Тебе еще никто не звонил, да?
– Нет, никто не звонил. Что случилось?
– Светка… Того…
Сердце ухнуло вниз и стукнуло прямо в желудке.
– Чего «того»?
– Ну того… Светка сегодня, ну это… – он снова замолчал.
– Дэн! – заорала Ася, не выдержав напряжения. – Что со Светой, говори быстро и внятно!
Трубка тяжело вздохнула: это Дэн набрал побольше воздуха. Иногда даже сильным волевым мужчинам, директорам, спортсменам и балагурам не хватает воздуха, чтобы сообщить плохую новость.
– Ась, ты только не волнуйся, я сам в шоке, но все нормально. Света сегодня пыталась с собой того… счеты с жизнью свести. Но ее откачали, в больнице сейчас лежит. Живая.
Асю накрыла волна эмоций: горечь, чувство вины, ярость, облегчение. И миллион вопросов. Она была в смятении. Руки задрожали так, что о стрелках на глазах не могло быть и речи.
– Ужас какой… – прошептала она, прикрывая глаза. – Как же так, Дэн? Как же она так?
– А вот так, Ась. Взяла и порезала себя. Дура!
Дэн начал ругаться – значит, уже взял себя в руки. Разделил груз горя на двоих, и жить стало не так жутко.
– А кто же ее спас? Живет же одна… – к Асе тоже начал возвращаться рассудок, в голове роились практичные мысли: когда ехать в больницу, что привезти, кому сообщить, отпрашиваться ли с работы.
– Говорю же, дура. В три часа ночи выжрала полбутылки коньяка, врубила музыку и пошла в ванну вены резать. Соседи пришли жаловаться на шум – она дверь не открывает. А Инга же рядом живет, у нее ключи были, Светка ей оставляла на всякий пожарный. Там цветочки полить, хахалей водить, я не в курсе. Вот он и настал, этот «всякий пожарный». Открывают, заходят – а там наша русалка помирает. Ну, вызвали скорую, все дела. Инга с ней в больницу ездила, в семь утра мне позвонила, я вот тебе решил сказать.
– Спасибо, что сказал… А почему она с собой это, ну, того… Тфу, от тебя заразилась этим «того»!
– Ну я понял, – хмыкнул в трубку Дэн. – Я думаю, мы все знаем, почему она это сделала.
– Развод? Да разве из-за такого можно счеты с жизнью сводить? – растерянно спросила Ася.
– Видимо, кому-то можно. Ладно, побегу я, – на заднем фоне послышался протяжный женский голос «Дэнчик, ты скоро?»
– Беги, Дэн. Я заеду к ней сегодня, скинь адрес больницы.
– Скину. Сама не расклеивайся, Ась.
– Не буду, – пообещала она.
Тупо поглядела в зеркало на недорисованную стрелку. Медленно открыла стеклянную дверцу, достала ватный диск, смочила лосьоном и приложила к глазу. Сегодня обойдемся без макияжа.
Взгляд упал на маникюрные ножницы. Против воли, механически, открыла горячую воду. Струя забила в раковину, почти сразу повалил пар. Подставила палец под кран и отдернула: горячо! Всего несколько часов назад Светка, ее Светка, с которой в детстве закапывали во дворе секретики и спорили, чья кукла красивее, выпила полбутылки коньяка, включила музыку, залезла в горячую ванну и вскрыла себе вены. Всего несколько часов назад ее близкая подруга решила убить себя.
Почему она не позвонила? Почему не попросила помощи? Ведь у них целая компания друзей. Нашли бы врача, поддержали бы, отправили на острова развеяться. Почему она решила проблему именно так, таким страшным, безнадежным, не оставляющим вариантов способом?
Ася закрыла кран и протерла ладонью запотевшее зеркало. Света не просила о помощи, потому что знала: никто из ее взрослых и успешных друзей помочь ей не в силах. Ведь никто из них не знал, как перестать быть несчастной и вновь стать счастливой. Потому что никто из них уже давно не был счастлив. И каждый в глубине души склонялся к мысли, что горячая ванна и острые ножницы – не такой уж и плохой выбор.
***
Скорая привезла Свету в городскую больницу, но после оказания необходимой помощи пациентку перевели в платную клинику. Спасибо Инге, она всегда умела все хорошо устроить.
Света лежала в постели лицом к окну, за которым качались верхушки сосен. На подоконнике стояла пыльная искусственная елка. Ася положила дежурные мандарины на прикроватную тумбочку, взяла стул и села спиной к окну и соснам. Лицом к лицу со Светой.
– Привет, Светик, – сказала она.
Светик кивнула. У нее была растрепанная челка, синяки под глазами и очень усталый вид.
– Скоро домой?
Света вяло улыбнулась, и по ее щеке скользнула слеза.
– Не хочу домой, – тихо сказала она.
– Конечно, не хочешь! – бодро защебетала Ася. – Тут у тебя настоящий курорт! Отдельная палата, кормят еще небось три раза в день, да? На работу не ходи, ужин не готовь, спи – не хочу. Санаторий! Я б тут тоже недельку поотдыхала. А? Что скажешь? Поставим мне тут коечку по соседству?
Ася очень старалась. Но слезы по Светиным щекам стекали все чаще. Наконец, она скривилась и заплакала.
