скачать книгу бесплатно
– Ого, это уже ощутимая финансовая поддержка. Психотерапия нынче недешевое удовольствие. А можно поподробнее: сколько именно сеансов оплачивают спонсоры?
– Мы сотрудничаем с центром психологической поддержки «Крылья любви», и эта организация предоставляет нашим участницам собственных специалистов за свой счет. Мы просто передаем женщину в их надежные руки и знаем, что первые два сеанса для нашей подопечной абсолютно бесплатны. Дальше центр выстраивает работу с клиенткой самостоятельно. А другой наш спонсор, молокозавод «Коровино», оказывает исключительно финансовую поддержку. Организация выделяет деньги, и мы подбираем специалистов для наших участниц своими силами. Не всегда нужен именно психотерапевт, иногда приходится прибегать к помощи других врачей. Все это происходит на деньги спонсора.
– Ты смотри, какая она стала, Анька, – Эмма зачарованно смотрит на экран, прихлебывая вино прямо из бутылки. – А была такая мышка, такая скромняжка! Лесь, помнишь ее?
– Конечно, помню! Мы с ней даже почти дружили.
– Ага, пока эта скромняжка у тебя того баскетболиста не отбила! – встревает Катя.
– Ой, да какой там баскетболист, просто он был длинный.
– «Просто у него был длинный», – передразнивает Эмма и получает диванной подушкой по голове.
– А еще он меня на год младше был и называл знаете как?
– Как?!
– Дамочкой! Представляете? В шестнадцать лет – дамочка! Это ж почти как старухой обозвать! Вот обидно было.
Эмма прыскает и утыкается лицом в коленки. Катя утешительно похлопывает по плечу:
– Он наверняка не со зла. Может, он предсказателем был, провидцем? Чувствовал, что спустя двадцать пять лет ты ей и станешь!
– Ой, замолчи, а то тоже подушкой получишь!
– Как скажете, дамочка!..
И вот от закусок остались лишь крошки, открыта последняя бутылка, и три женщины сидят рядком перед огнем, тихо размышляя каждая о своем. Но к одной теме мысли возвращаются чаще других.
– Кто-нибудь общается с Анькой сейчас?
Все отрицательно качают головами. Столько лет прошло – сколько подруг уходит в прошлое, сколько дорожек расходится, сколько знакомых лиц и имен начисто стирается из памяти! Но Аня Костомарова бесцеремонно вернулась в их жизнь: вот она гордо и уверенно смотрит с экрана на трех былых подруг, уже сонных и пьяных, но еще не желающих заканчивать свой спонтанный девичник.
– Вообще, Анька молодец, я считаю, – решительно комментирует Эмма. – Такую тему замутила. Нужную!
Катя делает страшные глаза и толкает Эмму в бок.
– А что ты меня толкаешь? Это ж не я замутила, а Анька. Вон скольким людям она помогает! Леське, может, тоже бы помогла.
Становится душно, мерзко. Жалкая фраза вылетает сама собой:
– А мне помощь не нужна!
Быстрей на воздух. К лунной дорожке на озерной ряби. К качелям, подвешенным тут специально для того, чтобы маленьким белокурым девочкам было не скучно, пока три взрослые тети пьют вино и бездумно бьют словами под самый дых.
– Лесь, ну ты куда! Лесь, ну ты чего! – наперебой кричат подруги и, путаясь в пледах и тапках, бросаются вслед.
Присаживаются на деревянные ступени. В молчании закуривают. Смотрят, как качаются гвоздики: влево-вправо, влево-вправо. В темноте все они кажутся одинаково бордовыми.
– Прости, Лесь, не подумав ляпнула, – Эмма покаянно затягивается сигаретой.
– Да ладно, чего там. Ты же как лучше хочешь, правда?
– Конечно, как лучше. Мой Марк, между прочим, отличный спец по психологической поддержке. Не хочешь к профессионалу, позвони ему. Брат всегда тебе поможет.
– Твой Марк уже однажды «помог», спасибо.
– А что за ирония? – снова вспыхивает Эмма. – Он и помог, все правильно тебе посоветовал!
– Девчонки, не надо, – пытается остановить ссору Катя, но поздно.
– Твой брат что сказал? Оставь ребенка, сказал он! Бог обо всем позаботится, сказал он! Раз тебе послана беременность, нельзя ее прерывать – вот что сказал твой брат! А, вот еще забыла, коронное: врачи часто ошибаются – вот что сказал Марк, твой брат! И что в итоге?
– Леся, девчонки, ну не надо, правда же… – вмешивается Катя, но ее уже никто не слышит.
– Марк не виноват, что в итоге вышло так, как вышло! – защищается Эмма.
– А кто тогда виноват? Кто виноват в том, что на двенадцатой неделе все врачи в один голос твердили, что ребенок не выживет, что можно сделать аборт сейчас, безболезненно, безопасно? Кто виноват, что я послушала твоего брата, который дал надежду своими росказнями про божественный замысел и врачебные ошибки? Кто виноват, что на четвертом месяце стало понятно, что ребенок умрет сразу после родов, а аборт было делать нельзя, и полгода – шесть месяцев, ш-е-с-ть! – я носила растущего, развивающегося, вытягивающего из меня жизнь, но обреченного на смерть младенца?
Слезы все же накатили. Вечно от вина глаза на мокром месте.
– Лесечка, милая, пойдем спать, пожалуйста, – Катя одновременно пытается погладить по голове и тянуть в сторону дома, но сама с трудом стоит на ногах.
– Да оставь ее! – злобно бросает Эмма. – Пусть хоть так выговорится. Не мешай человеку себя жалеть.
– Да что ты такое говоришь, Эмм, прекрати же! – Катя уже сама рыдает, утирая глаза вязаным рукавом. Обидно, когда посиделки так мило начинаются и так грустно заканчиваются.
Эмма с силой тушит окурок, встает и, разочарованно махнув рукой, уходит в гостиную. Слышна возня, ругань вполголоса, шуршание: собирает раскиданные вещи. Щелкнула пультом, и замолчал телевизор, яблоко раздора.
– Эй, куда мне спать-то идти? – зовет она.
– Я сейчас покажу! – спешно кричит Катя, с облегчением поднимается и, пошатываясь, тоже исчезает в доме.
Вокруг луны сотня звезд.
«Мамочка, а кто живет… – запрокидывает голову и вскидывает руки к небу: – Вон там?»
Глава 8
Совсем непонятно, который час. Солнце уже печет. Но стоит такая благодатная тишина, какая бывает только утром за городом.
Тихонько покачиваются качели. Безмятежная гладь озера отражает сосновые кроны и белое пятно чайки, что равномерно кружит над водой.
От дома сбегает тропинка, вся в причудливых, словно по лекалу вырезанных кусочках сосновой коры. Среди шишек и длинных иголок копошатся полупрозрачные янтарного цвета муравьи.
Тропинка приводит на поляну, где ранняя пташка в розовом платьице крошит хрустящий багет большой стае голубей. Серые, белые, пятнистые, они суетятся, отталкивают друг друга толстыми боками, торопятся подобрать побольше крошек, а чуть подалеку в высокой траве сидит взъерошенный котенок, выпучив глаза на такую кучу дичи и размышляя, как их всех поймать разом или уцепить хотя бы одну, самую толстую.
Солнце играет в светлых кудряшках. Пташка поворачивает лицо, щурится и с улыбкой говорит: «Пошли завтракать, мамочка?»
***
В зале на первом этаже распахнуты стеклянные двери, но еще слышен запах вчерашнего кутежа.
– Не пойму, откуда бычками тянет? Кажется, уже весь дом перетрясла, – виновато оправдывается Катя.
Видно, встала давно: на голове полотенце, в руках спрей для чистки стекол, где-то шумит стиральная машина. Женщина до кончиков ногтей: гулять до трех ночи, а утром за уборку!
– Ой, да мне всегда с похмелья не спится! – смущенно машет тряпкой хозяйка. – Совесть мучает. Ладно, потом закончу. Пошли завтракать, мамочка?
– Что?!
Сердце стукнуло и замерло, вслушиваясь.
– Говорю, завтракать пошли, дамочка! Я про вчерашнее, помнишь? Ну, баскетболист тебя так звал. Оладьи или овсяная каша?
Полчаса спустя на кухне появляется дух перегара, а за ним Эмма. Щеки рыхлые, под глазами мешки. Вчерашнюю обиду как ветром сдувает: природа уже отомстила этой язвительной бестактной женщине.
– Всем доброе утро. Сразу говорю: анальгина, водички, полежать не надо, чувствую себя прекрасно, – и, обведя глазами смущенных подруг, продолжает: – Просто каждый раз одно и то же. Люди пугаются, думают, мне плохо. Пару бокалов выпью, а на утро выгляжу, как последний алкоголик.
– Но вчера было не совсем «пара бокалов», – робко вставляет Катя.
– А, какая разница, – машет рукой Эмма. – Раз все равно терять лицо, так зачем себе отказывать в удовольствиях? Лесь, прости меня, вчера разговор пошел не по той дорожке.
– И ты меня. Пойдем все вместе в лес гулять? Там утром так здорово!
Там в сосновых ветках шуршит ветер, и ангелочки кормят голубей.
Глава 9
На фоне умопомрачительно стильного интерьера грациозно вышагивает кошка. Дымчатая шерсть отливает здоровым блеском, под шкурой перекатываются мускулы. Истинный стандарт кошачьей красоты: совершенство форм, безупречность манер. Кошка вспархивает на белоснежный диван, где приютился образцово обаятельный котенок. Пушистая мама принимается вылизывать малыша, тот блаженно щурится и урчит. Идиллию застенчиво прикрывает известный логотип, вкрадчивый голос призывает покупать лучший в мире корм, и телеэфир возвращается к новостям.
Румяный ведущий освещает тему дня:
– Удивительно, но факт: менее чем за девять недель проект «Эпилог» из разовой, можно даже сказать, уличной акции вырос до влиятельной организации практически государственного масштаба. И этот рост продолжается. С каждым днем «Эпилог» занимает все более прочное место в социальной и экономической жизни страны.
Показывают грустного дядьку в усах и массивных очках. Подпись исчезает настолько быстро, что можно рассмотреть лишь начало и конец: «эксперт» и «Тарлеев В.С.» Область, в которой усатый В.С. стал экспертом, остается неизвестной. Глядя на такие молниеносные подписи, думается, что редактор титров пошалил и вставил совсем неподходящие слова: «паук» вместо «наук», не «профессор», а «агрессор». Но нет, не поймать этот мираж, не успеть прочесть, не схватить хулигана за руку…
«Верните кошку», – наверняка думает добрая половина зрителей, глядя в усталые очки Тарлеева и слушая его экспертные рассуждения:
– Без сомнения, столь стремительное развитие является показателем острой потребности в решении проблемы неродивших матерей в частности и психологической поддержки женщин в целом. Очевидно, что в нашем обществе назрела данная проблема, и необходимо было среагировать на нее. Раньше или позже, подобный проект обязательно появился бы. Его создала, можно сказать, сама природа современной жизни.
От монотонного бубнежа тоска сгущается, и камера торопливо переключается на ведущего.
– В данном случае природа действовала руками вполне реального человека: Анны Костомаровой, которая всего два месяца назад собрала группу женщин и провела первое мероприятие.
На экране – душещипательные шары, взмывающие в пасмурное небо.
– Многие зрители помнят эти кадры. Тогда сложно было представить, что на наших глазах рождается могущественная организация. Сегодня о фонде «Эпилог» слышал, наверно, каждый. Проект стремительно развивается с каждым днем. Слово исполнительному директору компании Валерии Ювазовой.
У Ювазовой доброе лицо и командирский голос.
– С радостью заявляем, что в списке наших партнеров появился такой солидный друг, как группа компаний «НьюГрад», крупнейший застройщик и реализатор недвижимости, – докладывает она. – Благодаря помощи «НьюГрада», наш фонд теперь сможет не только оказывать участницам психологическую и финансовую поддержку, но и решать проблему жилья. Женщинам с острым квартирным вопросом будут предоставлены существенные льготы на приобретение недвижимости. К примеру, можно будет получить квартиру без первоначального взноса и выплачивать ее стоимость посильными ежемесячными платежами. Также «НьюГрадом» запущен проект строительства специального дачного комплекса для подопечных «Эпилога». Все это поможет нашим «мамочкам» быстрее выходить из кризиса и приступать к новой счастливой и светлой главе своей жизни.
На экране оживленно беседует компания симпатичных женщин. Одеты по-домашнему, сидят вокруг стола, уставленного чашками, блюдцами с конфетами и фруктами. Голос Ювазовой поясняет:
– Сейчас фонд предоставляет бесплатное комфортабельное общежитие. Да даже общежитием это назвать язык не повернется: отель, санаторий, дом душевного и физического отдыха.
В кадре – директор общежития:
– Не всем женщинам, увы, есть куда пойти после операции. У кого-то дома никого, только пустота и детские уже ненужные вещи. У кого-то расстроенный или даже злой, пьющий муж: многие мужчины не только не способны поддержать жену, потерявшую ребенка, но и винят ее в трагедии, тем самым усугубляя состояние. Обычно родственники пытаются проявить поддержку, но делают это совершенно неуклюже. Одни плачут и горюют настолько, что приходится утешать еще и их. Чаще так поступает старшее поколение: мамы, бабушки. Своими причитаниями они усиливают, растравливают боль. К тому же появляется страх расстроить близких своим несчастным видом, особенно если в семье есть нездоровые люди, скажем, сердечники, которым нельзя волноваться. И тогда «неродившая мать» загоняет свое горе глубоко внутрь.
Группа женщин смотрит телевизор в уютной гостиной. Одна из них всхлипывает и светло улыбается сквозь слезы, остальные утешают: поглаживают по плечам, понимающе кивают.
– Другая категория сочувствующих старается ободрить, «встряхнуть», – продолжает директор. – Такие люди говорят: ерунда, не отчаивайся, нарожаешь еще, и этими словами словно обесценивают страдания женщины. Все это лишь расширяет пропасть между безутешной матерью и ее окружением. Женщине хочется сбежать и отсидеться в тишине, рядом с теми, кто действительно поймет и поддержит. Сейчас таким местом является наше общежитие. Сюда можно прийти сразу из больницы и остаться на срок до двух-трех месяцев. Конечно, никто не живет здесь так подолгу. Пары недель бывает достаточно, чтобы отгоревать и подготовиться к выходу «в мир», к людям. Но осознание, что можно остаться на долгий срок, успокаивает и дает уверенность.
Глава 10
– Эти недомамаши отлично устроились, я считаю! – негодует девушка в метро. Поезд едет неровно, и ее сильно шатает. – Их там кормят, холят и лелеют, селят в санатории. Работать не надо, отдыхай сколько хочешь!
– Ну что ты, – пытается утихомирить ее собеседница, курносая блондинка. – У них же дети умерли. Такую утрату не восполнишь ни санаторием, ни отдыхом.
Сегодня все выглядит ненастоящим. Люди словно вырядились для любительского спектакля. Неумело, наспех, небрежно.
У дверей покачивается мужчина: черный плащ, ладный костюм, дипломат – идеальный шпионский типаж, но нелепая шляпа выдает дилетанта с головой.
Девчушка уступает старушке, да вот странность: в руках у бабули чистый, яркий, абсолютно новый новогодний пакет. Откуда бы ему взяться в июле? Новых еще не продают. Прошлогоднему уже поизноситься бы. И взгляд у бабули хитрый-хитрый, пальчики ухоженные, из-под платка выбивается блестящая прядь, будто и не бабуля это вовсе, а загримированная барышня.
Да и к девчушке вопросы. На дворе снова дожди и слякоть, а ее белые брючки ослепительны, ни пятнышка.
Парень рядом тоже бутафорский. Издали видно: борода-то ненастоящая! И сочетание бейсболки с темными очками подозрительно, ведь всем известно, что это самый простой вариант камуфляжа на скорую руку.
Две дамы сидят рядом и делают вид, что не знакомы, а у самих одинаковые туфли и чулки.
Тетка с несоразмерной копной волос: парик? Мальчик с ранцем – изображает школьника, но зачем ранец летом, в каникулы? Парочка в углу вагона. Вроде целуются, милуются, а сами так и зыркают по сторонам: доволен ли режиссер, впечатлены ли зрители?
И все эти ряженые статисты напряженно прислушиваются к диалогу на первом плане.
– Ой, да ладно тебе их защищать! Они своих детей на руках не держали, ничего в них не вложили. Одно дело, когда ты растишь этого спиногрыза, все силы и деньги в него вбухиваешь, а он бац! – и помирает. Вот это да, трагедия. А тут? Раздули из мухи слона!
Девушка повышает голос. Пассажирская массовка выныривает из телефонов.
– Ну ладно, ладно, – успокаивает курносая. – Для кого-то, может, это и вправду трагедия. Все переживают смерть по-разному.
– Знаешь, я и сама не бессердечная. И много чего в жизни повидала. Точно знаю: все депрессии – от безделья. Чем больше с этими недомамашами будут носиться, тем сильнее они расклеятся. Сама подумай: отчего бы не погрустить, если живешь на всем готовеньком? Ты видела в новостях, как у них там все классно устроено? Бассейн, джакузи, массажисты приходят. Все включено! Бесплатно! Я бы тоже не отказалась на месяцок от такого отпуска!
Поезд тормозит на станции, толпа протискивается мимо подруг. Одна грустная женщина не выдерживает:
– Типун вам на язык. Вы не знаете, о чем разглагольствуете.
