скачать книгу бесплатно
Все бросились объяснять разом и с большой готовностью. Репетировали два варианта, и было много споров, по какому играть. До самого конца ни лорд Пастерн, ни Ривера не могли решить, какой кто предпочитает. В одном варианте лорд Пастерн должен был четырежды выстрелить в Риверу, который бы только улыбался и продолжал терзать аккордеон. При каждом выстреле один из оркестрантов должен был сыграть ноту на тон ниже предыдущего и изобразить, что убит. Затем Ривера откланялся бы, и все пошло бы так, как видела сегодня публика в зале, вот только под конец лорд Пастерн для виду упал бы замертво. Морри положил бы на него венок, и его бы унесли. Во втором варианте падать должен был Ривера. Карлосу, объясняли «Мальчики», не нравилась идея падать на свой инструмент, так что в последний момент был принят первоначальный план.
– Когда я увидел, что он падает, – лепетал Морри, – я был адски потрясен. Я думал, он решил подложить нам свинью. Такой уж был человек наш бедный Карлос. Самую малость такой. Ему не хотелось падать, но и не нравилось, что весь успех достанется его светлости. Он в этом странный был. Такой шок для нас всех.
– Так что под конец вышла импровизация?
– Не совсем, – важно объяснил лорд Пастерн. – Я, разумеется, сохранил голову на плечах и следовал нужному варианту. Сложновато пришлось, но так уж положено, да? Официанты увидели, что Карлос упал, и, по счастью, у них хватило ума принести носилки. Чертовски неловко было бы, если бы они этого не сделали, учитывая, как все обернулось. Чертовски неловко. Я опорожнил магазин, как было условлено, и остальные «Мальчики» послушно попадали. Тогда я передал пушку Морри, он ею щелкнул, потом открыл магазин. Я всегда думал, что моя начальная идея, ну… пристрелить Карлоса – самая разумная. Хотя, конечно, понимаю, что это меня надо было бы выносить.
– А я думал, – сказал Морри, – что лучше бы мне возложить чертов венок на Карлоса, как мы изначально договаривались. Поэтому и возложил. – Его голос сорвался на фальцет. – Когда я увидел кровь, то сначала подумал, мне мерещится. А потом венок обо что-то зацепился. Честное слово, вы не поверите, но я подумал: «Господи помилуй, я вешаю его на крючок!» А потом я увидел. Я всем вам это говорил! Всем! Вы не можете утверждать, что я не говорил.
– Конечно, ты нам сказал, – согласился Цезарь, нервно глядя на него. – В офисе.
Морри издал обиженный визг и снова скорчился на стуле. Цезарь тем временем поспешил сообщить, что перед тем, как они услышали в главном офисе голос доктора Оллингтона, Морри метнулся к телу и, присев перед ним, откинул полу смокинга и запустил руку в нагрудный карман. Он сказал: «Я должен их получить. Они обязательно при нем», или что-то в таком духе. Всех его поведение страшно шокировало. Они с Хэном оттащили Морри, и с тем случился припадок. В этот момент объявился Эдвард Мэнкс.
– Вы согласны с их словами, мистер Морено? Случившееся изложено верно? – спросил, помолчав, Аллейн.
Пару секунд казалось, что какой-то ответ он все-таки получит. Морри смотрел на него исключительно сосредоточенно. Потом повернул голову так, словно у него затекла шея. Еще секунду спустя он кивнул.
– Что вы надеялись найти в карманах покойного? – спросил Аллейн.
Губы Морри растянулись в обычной его манекеновой улыбке. Глаза были пусты. Он поднял руки, пальцы дрожали.
– Ну же, – повторил Аллейн, – что вы надеялись найти?
– О боже! – раздраженно выдохнул лорд Пастерн. – Сейчас он снова заведет.
Это было еще мягко сказано. С Морри случилась форменная истерика. Он выкрикивал невразумительные протесты или мольбы, разразился бурным смехом и пошатываясь направился к выходу. У двери его задержал констебль в форме.
– Будет, будет, – сказал полицейский. – Полегче, сэр, полегче.
Из офиса пришел доктор Кертис и задумчиво уставился на Морри. Аллейн кивнул и приблизился к дирижеру.
– Доктор! Доктор! – рыдал Морри. – Послушайте. – Он обнял доктора Кертиса тяжелой рукой за плечи и таинственно заскулил ему в ухо.
– Думаю, Аллейн?.. – сказал доктор Кертис.
– Да, – согласился Аллейн, – в офисе, будьте добры.
Когда дверь за ними закрылась, Аллейн посмотрел на «Мальчиков Морри».
– Кто-нибудь из вас может сказать, как давно он принимает наркотики?
II
Надув щеки, лорд Пастерн произнес, ни к кому конкретно не обращаясь:
– Полгода.
– Вы об этом знали, милорд? – вскинулся Фокс, и лорд Пастерн свирепо ему ухмыльнулся.
– Не будучи детективом полиции, – сказал он, – я не должен ждать, пока наркоман устроит истерику и вырубится, чтобы понять, что с ним неладно.
Он самодовольно покачался на пятках, поглаживая затылок.
– Я интересовался сбытом дурмана, – добровольно поделился он сведениями. – Отвратительное дельце. Отравляет все общество, и ни у кого нет смелости с ним бороться. – Он свирепо уставился на «Мальчиков Морри». – Вот вы, ребята! – Он ткнул в них пальцем. – Вы что-нибудь предприняли? Черт бы вас побрал.
«Мальчики Морри» были смущены и шокированы. Они ерзали, прокашливались и переглядывались.
– Но разумеется, – мягко подбросил Аллейн, – вы догадывались. Он очень плох, знаете ли.
Они же растерялись. Хэппи Харт сказал, мол, они знали, что Морри принимает что-то от нервов. Какие-то особые таблетки. Раньше Морри устраивал так, чтобы какие-то люди покупали их ему в Париже. Он говорил, это успокоительное, неопределенно добавил Харт. Контрабасист сказал, что Морри был очень нервным типом. Первый саксофонист пробормотал что-то про амфетамины и стимуляторы. Лорд Пастерн сопроводил эти заявления лаконичным, но непечатным комментарием, и они воззрились на него обиженно.
– Я говорил ему, до чего дойдет, – объявил он. – Даже угрожал ему. Только так можно. Я даже пообещал, что передам всю историю газетчикам. «Гармонии», например. Честное слово, прямо так сегодня и пообещал.
У Эдварда Мэнкса вырвалось резкое восклицание, и, судя по его лицу, он тут же пожалел, что не сдержался.
– А кто обыскивал его в поисках треклятой таблетки? – вскинулся Скелтон, свирепо уставившись на лорда Пастерна.
– Шоу, – добронравно возразил лорд Пастерн, – должно продолжаться, верно? Не уходите от темы, мой дорогой осел.
Аллейн счел нужным вмешаться. Инцидент с потерянной таблеткой изложили. Похваляясь своей сноровкой, лорд Пастерн описал, как обыскал карманы Морри.
– Вы, ребята, называете это шмоном, – снисходительно объяснил он Аллейну.
– Это было сразу после того, как мистер Скелтон осмотрел револьвер и вернул его лорду Пастерну? – спросил Аллейн.
– Верно, – подтвердили два «Мальчика».
– После этого вы, лорд Пастерн, в какой-либо момент выпускали из виду револьвер, клали его где-либо?
– Определенно нет. Я держал его в боковом кармане с того момента, как Скелтон отдал его мне, и до выхода на сцену.
– Вы заглядывали в дуло после того, как мистер Скелтон вернул его вам?
– Нет.
– Так не пойдет, – громко сказал Скелтон.
Задумчиво посмотрев на него, Аллейн вернулся к лорду Пастерну.
– Кстати, вы что-нибудь нашли в карманах мистера Морено?
– Бумажник, портсигар и носовой платок, – самодовольно ответил лорд Пастерн. – Таблетка была в носовом платке.
Аллейн попросил подробнее описать эту сцену, и лорд Пастерн взялся с жаром рассказывать, как Морри стоял с поднятыми руками, держа над головой дирижерскую палочку, словно собирался подать знак к началу концерта, и как он сам изучил каждый карман с величайшим умением и дотошностью.
– Если, – добавил он, – вы думаете, что стрелка была при нем, то ошибаетесь. Ее на его теле не было. И что важнее, даже будь она у него, он не мог бы добраться до револьвера. И после он ничего не брал. В этом я готов поклясться.
– Бога ради, кузен Джордж, – с жаром сказал Нед Мэнкс, – думайте, что говорите!
– Бесполезно, Эдвард, – сказала леди Пастерн. – Он погубит себя из чистого самодовольства. – Она обратилась к Аллейну: – Должна вам сообщить, что, по мнению моему и многих его знакомых, в свете эксцентричности моего мужа любые его заявления совершенно ненадежны.
– Проклятие! – крикнул лорд Пастерн. – Я самый правдивый человек из всех, кого знаю! Ты идиотка, Си.
– Пусть так, – самым внушительным своим тоном ответила леди Пастерн и сложила руки на коленях.
– Когда вы вышли на сцену, – продолжал Аллейн, пропустив мимо ушей эту интерлюдию, – вы принесли с собой револьвер и положили под шляпу. Кажется, она была возле вашей правой ноги и позади барабанной установки. Совсем близко к краю сцены.
Открыв сумочку, Фелиситэ в четвертый раз достала зеркальце и губную помаду. Она сделала непроизвольное движение, дернув помадой, когда проводила ею по губам. Зеркальце упало к ее ногам. Она привстала. Открытая сумочка соскользнула на пол, и стекло разбилось под ее туфлей. Ковер был усеян содержимым сумочки и усыпан пудрой. Аллейн быстро двинулся вперед и подобрал тюбик помады, а также сложенный листок с отпечатанными на машинке фразами. Фелиситэ выхватила у него листок.
– Спасибо. Не стоит беспокоиться. Какая я растяпа, – задыхаясь, произнесла она.
Смяв листок в кулачке, она свободной рукой подобрала содержимое сумочки. Один из официантов, подобно автомату, двинулся ей на помощь.
– Совсем близко к краю сцены, – повторил Аллейн. – Поэтому давайте предположим, что вы, мисс де Суз, или мисс Уэйн, или мистер Мэнкс могли сунуть руку под сомбреро. По сути, пока пары танцевали, любой оставшийся за столом мог бы это проделать. Вы все согласны?
Карлайл остро сознавала движение мышц своего лица. Она ощущала на себе взгляд Аллейна, равнодушный и пристальный, как он останавливается по очереди на ее глазах, губах, руках… Она вспомнила, что заметила его – сколько часов назад это было? – за соседним столиком. Она услышала, как Эдвард потихоньку шевельнулся в кресле. Листок в кулачке Фелиситэ зашуршал. Раздался резкий щелчок, и Карлайл непроизвольно дернулась. Леди Пастерн открыла лорнет и теперь смотрела через него на Аллейна.
– Вы ведь были возле нашего стола, так ведь, Аллейн? – спросил Мэнкс.
– По чистой случайности, – любезно откликнулся Аллейн.
– Думаю, нам лучше повременить с ответами.
– Правда? – весело переспросил Аллейн. – Почему?
– По всей очевидности, вопрос о том, могли ли мы коснуться какой-то там шляпы или того, что лежало под ней…
– Тебе прекрасно известно, что это за шляпа, Нед, – вмешался лорд Пастерн. – Это мое сомбреро, а под ним лежал револьвер. Мы это уже проходили.
– …этого сомбреро, – поправился Эдвард, – как раз из тех, которые могут иметь опасные последствия для всех нас. Мне бы хотелось сказать, что помимо самой возможности – которой мы не признаем – того, что кто-то его касался, никто не сумел бы достать из-под него револьвер, затолкать в дуло часть трубки от зонта и вернуть револьвер на место так, чтобы никто этого не заметил. Если никого не обижу моим заявлением, сама мысль о таком маневре представляется мне нелепой.
– Ну, не знаю, – протянул с беспристрастностью судьи лорд Пастерн. – То и дело гас свет, качалась стрелка, и все, разумеется, смотрели на меня – знаете ли, если исходить из фактов, такое вполне возможно. За себя ручаюсь, что ничего бы не заметил.
– Джордж! – отчаянно прошептала Фелиситэ. – Ты хочешь нас подставить?
– Я хочу истины! – раздраженно крикнул ее отчим. – Некогда я был теософом, – добавил он уже тише.
– Ты был и остаешься полоумным, – сказала его жена, закрывая лорнет.
– Так-так, – произнес Аллейн, и внимание оркестрантов, служащих ресторана и его гостей, отвлекшееся было на семейную перепалку, снова сосредоточилось на нем. – Нелепый или нет, а я этот вопрос задам. Разумеется, вас ничто не заставляет на него отвечать. Кто-либо из вас трогал сомбреро лорда Пастерна?
Все молчали. Официант, собравший осколки стекла, распрямился с нервной улыбкой.
– Прошу прощения, сэр, – сказал он.
– Да?
– Молодая леди, – официант поклонился в сторону Фелиситэ, – запускала руку под шляпу. Я обслуживал их столик, сэр, и случайно заметил. Надеюсь, вы простите, мисс, но я действительно случайно заметил.
Карандаш Фокса шелестел по бумаге.
– Спасибо, – сказал Аллейн.
– Ну, это уж абсолютно слишком! – вскричала Фелиситэ. – Что, если я скажу, что это неправда?
– Не стоит, – посоветовал Аллейн. – Как указал мистер Мэнкс, я сидел рядом с вашим столиком.
– Тогда зачем спрашивать?
– Чтобы проверить, признаетесь ли вы открыто в том, что действительно запускали руку под сомбреро.
– Люди, – сказала вдруг Карлайл, – неохотно делают откровенные заявления там, где было совершено уголовное преступление.
Подняв глаза на Аллейна, она обнаружила, что он ей улыбается.
– Как же вы правы, – сказал он. – Вот почему расследование убийств так утомительно.
– Мы проторчим тут всю ночь, – вскинулся лорд Пастерн, – пока вы тут сплетничаете? В жизни не видел такого дилетантства. Просто тошнит.
– Разумеется, сэр, продолжим. Осталось совсем немного. Боюсь, будет необходимо обыскать всех вас, прежде чем отпустить.
– Всех нас? – быстро переспросила Фелиситэ.
С чем-то сродни благоговению они посмотрели на леди Пастерн.
– В дамской гардеробной ждет надзирательница, – пояснил Аллейн, – и сержант полиции в мужской. Кроме того, если будете так добры, нам понадобятся ваши отпечатки пальцев. Сержант Бейли этим займется. Начнем? Возможно, вы, леди Пастерн, пойдете первой?
Леди Пастерн встала. Ее фигура, туго затянутая в корсет, как будто увеличилась в размерах. Все тайком бросали на нее беспокойные взгляды. Она повернулась к мужу:
– Из множества унижений, которым ты меня подверг, – изрекла она, – это самое невыносимое. Этого я тебе никогда не прощу.
– Боже ты мой, Си, – отозвался он, – да что такого в обыске? Твоя беда в том, что у тебя грязные мысли. Если бы ты тогда в Кенте слушала мои лекции о Красе Тела…
– Silence![26 - Здесь: тихо (фр.).] – сказала она и величественно удалилась в дамскую гардеробную.
Фелиситэ нервно хихикнула.
– Кто угодно может обыскать меня, – щедро предложил лорд Пастерн. – Идем.
Он первым направился в мужскую гардеробную.
– Возможно, мисс де Суз, вам захочется пойти с матушкой. Это вполне допустимо, если вы считаете, что она бы так предпочла.
Фелиситэ сидела, левой рукой сжимая сумочку, правой ее руки не было видно.
– Полагаю, она предпочла бы мученичество в одиночестве, мистер Аллейн.
– Может быть, вам пойти и спросить ее? Тогда вы пройдете свою часть программы, когда она освободится.
