Профессионалы

скачать книгу бесплатно

«Температура, – заключил Вертолётов. – Заболел. Вот и мысли путаются. При чём здесь моё стихотворение, родители и Пушкин?» Но возражать не стал, побоялся.

Вид у директора был взбешённый. Такую наглость он встречал впервые в жизни. Работал он в школе давно, писал стихи и руководил поэтическим кружком тоже давно. Только вот с плагиатом встретился впервые.

«Какой наглец!» – подумал директор.

«Это бешенство», – подумал Вертолётов.

Дома Антон толком не мог объяснить, почему вызывают родителей в школу. Слов «плагиат» и «плагиаторщик» он не запомнил. Из его путаного рассказа родители поняли только, что директор, заболевший бешенством, требует родителей, чтобы те ему объяснили, кто написал «У лукоморья дуб зелёный».

– Недоразумение какое-то, – заключили мама с папой. – Никакого бешенства, конечно же, у директора и быть не может. А отпрашиваться с работы, чтобы объяснить директору, кто написал «У лукоморья…» мы не будем. Бабушка в школу сходит. Она Пушкина любит, – решили родители.

Вертолётовы, внук и бабушка, сидели в кабинете директора.

– А моё стихотворение в «ГВОЗДе» напечатают? – осторожно спросил Антон у директора.

– Нет, вы посмотрите, каков фрукт! – возмутился директор.

– Вот видишь, – сказал Вертолётов бабушке на ухо. – А вы мне не верили. Сейчас про Лукоморье спрашивать начнёт.

– У Лукоморья дуб зелёный… – начал директор. – Буря мглою небо кроет… Как вы думаете, – посмотрел он на бабушку, – чьи это стихи?

Бабушка непонимающе посмотрела на директора:

– Тут сомневаться не приходится, это Пушкин… Александр Сергеевич, он ещё много чего написал.

– Я в курсе, – процедил директор: – А вот ваш внук сомневается, о-о-чень даже сомневается, говорит, «Буря мглою…» написал ОН. А ведь это плагиат в чистом виде, воровство, понимаете ли!

– Плагиат?. Воровство?. – удивилась бабушка. – Не может быть. – На минуту бабушка задумалась, а потом вдруг радостно запела:

Буря-а-а мгло-о-ю небо кроет…
Вихри снежные крутя.

– Что с вами? – насторожился директор.

– То, как зверь, она…

– Завоет, – закончил за неё директор.

– То заплачет, как дитя, – бабушка на последних словах умиленно посмотрела на внука и прослезилась.

– Какая красивая музыка, – сказал директор. – Словно родная. Сами сочинили?

– Музыку не я сочинила, а лицейский друг Пушкина – Михаил Яковлев.

– Лицейский друг, говорите. Очень хорошо. Нужно в нашей школе кружок организовать. Музыкальный. Чтобы дети музыку сочиняли на стихи, которые в стенгазете печатают, – сказал директор.

– Я сейчас всё объясню, – продолжала бабушка. – Мой внук никакой не вор. Это всё я, всё я, старая, виновата.

– В чём? – не понял директор.

– «Зимний вечер» – мой любимый романс. Я его Антошеньке ещё в колыбели пела. Он под него так хорошо засыпал. Ему слова, видимо, ещё тогда запомнились, а теперь вот он их за свои и принял. Такое у детей бывает, если стихи очень нравятся. Я об этом даже в журнале по психологии читала. Согласитесь, как Пушкин может не понравиться?

С этим директор не мог не согласиться. Пушкина он любил. Любил он и Некрасова, и Тютчева, а ещё Плещеева…

* * *

Директор сидел в своём кабинете и смотрел в окно. За окном светило солнце и пели птицы. Наступила весна. У директора было прекрасное настроение. Он вспомнил детство и бабушку. Тут у него родились строчки, они сложились легко и быстро:

Травка зеленеет,
Солнышко блестит,
Ласточка с весною
В сени к нам летит.

Он прочитал строчки вслух и собой остался доволен…

У Антона Вертолётова тоже было хорошее настроение. Он шёл из школы домой и что-то насвистывал. Он передумал быть поэтом. Теперь он решил стать композитором.

Футболист

Петров больше всего на свете любил футбол. Даже походка у Петрова стала футбольная. Ходил он подпрыгивая или даже приплясывая.

А если мяча рядом с Петровым не было, например, в школе, то он футболил всё, что попадалось ему на глаза. Отведёт ногу назад, замахнётся – и бац! Левой удар с носка, правой – подъёмом, потом опять левой, потом опять правой.

Ребята, завидев на перемене Петрова, хватали портфели и держали крепко-крепко, а некоторые даже поднимали их над головой как спортсмены чемпионский кубок. Но были и те, кто не успевал схватить с пола рюкзак или мешок с физкультурной формой. Тогда – по мешку удар шведкой, по рюкзаку – щёчкой. А вот по скомканной бумажке или по яблоку обязательно ножницами – скрещёнными в воздухе ногами. Объекты, получившие порцию потенциальной энергии, летели, приземлялись, а потом снова получали от Петрова эту самую энергию.

А сегодня на пути футболиста оказалась корзина с мусором. Удар профессионала – и корзина подпрыгнула, выстрелив фейерверком бумажек, мандариновой кожуры и яблочных огрызков. От дежурных Петров убежал. Бегал он, как всякий футболист, быстро.

После уроков Петров отправился домой. Путь его лежал через сквер – тихое место, где обычно прогуливались мамы с колясками, а на скамейках беседовали бабушки и читали газеты дедушки.

Сегодня там было всё как обычно – чирикали воробьи и дремали на солнце коты, а на скамейках сидели всё те же бабушки и дедушки. У поребрика Петров увидел жестяную банку.

Футболист вмазал по банке, та подлетела и, звонко грохоча, заскакала по асфальту. Футболист расцвёл от удовольствия, как «зенитовец», отобравший мяч у «спартаковца». Петров пнул банку ещё раз, а потом ещё. Банка загремела по дороге, а вслед за ней ринулся довольный футболист. Кручёный удар правой – и го-о-ол! Банка врезалась в колесо автомобиля. Воробьи брызнули в стороны, а вороны возмущённо раскаркались. Машина прокричала пять призывных мелодий и, не дождавшись хозяина, успокоилась.

Петров стремительно нёсся вперёд. Удар по восходящей отправил банку прямо к тётеньке с коляской. Та сделала обманный маневр – продолжая качать коляску, резко ушла в сторону. Футболист ловко подкинул банку носком, навес – и дремавший кот с рёвом взвился в воздух, как пущенная над фанатским сектором ракета. Ощетинясь, «ракета» зацепилась за дерево и зашипела на банку, а вместе с ней и на футболиста.

Пушистая болонка, наоборот, рванула к Петрову, как нападающий из команды противника. Но Петрову было не до кота и не до болонки. Полностью захваченный футболом, он мчал мимо подпрыгивающих на скамейках бабушек и дедушек с газетами. Бабушки охали, а дедушки возмущённо смотрели из-под очков и качали головами.

Счастливый футболист вместе со своей блестящей банкой пробежал почти весь сквер и остановился только на перекрёстке. Через дорогу был его дом. Последний удар – и банка отскочила от поребрика, перевернулась в воздухе и… ударила футболисту прямо в лоб.

Петров замер как вкопанный. В глазах у него потемнело, и замелькали серые звёздочки – блестящие, как банка.

– Доигрался? – вдруг раздалось откуда-то.

– Кто это? – футболист удивлённо огляделся.

Вокруг никого не было.

– А кто бы ты думал? – снова раздалось рядом. – Я – джинн.

– Джинн? – не поверил Петров. – Какие в волшебных лампах живут?

– Он самый. Но джинны не только в лампах живут. В банках тоже встречаются.

Петров уставился на банку. Голос слышался именно оттуда. На золотистой банке действительно крупно было написано: «GIN».

– Вот это да-а-а, – протянул Петров. – Значит, я из банки джинна выпустил. Своим кручёным.

Он почесал в затылке, а потом сказал:

– Эй ты, джинн! Ударь я послабее – сидеть тебе в банке ещё тысячу лет! Так что теперь ты должен исполнять мои желания. Как это обычно бывает. Я в книжках читал.

– А я, вообще-то, никуда из своей банки не собираюсь. Я уже сто лет как на заслуженном отдыхе, на пенсии. У нас, джиннов, между прочим, пенсии тоже имеются, – ответил голос. – Мне и в банке неплохо – тихо и спокойно было, пока ты меня не разбудил. У меня режим. Сейчас у меня по расписанию послеобеденный сон. Так что ни на какие желания не рассчитывай.

– Ну, тогда я пошёл, – сказал футболист. – Мне домой пора. Там по телику футбол начинается.

– Э, нет, – ехидно ответил джинн. – Никуда ты так просто не уйдёшь. Я хоть и на пенсии, однако на общественных началах за порядком слежу. А за тобой, Петров, я давно наблюдаю. Ты зачем у первоклассника портфель с лестницы скинул?

– Финт отрабатывал, обманное движение. А тут портфель ничейный на пути. Ну я и ударил, – покраснел футболист.

– А зачем апельсин из столовой прямо завучу в кабинет закатил? – не отставал джинн.

– Так то был удар по восходящей, он только в сторону ворот бывает. Попал… – гордо сказал футболист.

– Ты мне зубы не заговаривай. Апельсин у второклассника со стола упал, пока тот кашу доедал. Так что пойдём домой вместе. К родителям.

Петров посмотрел на банку. Та и впрямь раскачивалась, словно брала разгон, чтобы покатиться к родителям.

Дома ни в коем случае не должны были знать ни про портфели, ни про мешки, ни про апельсины с яблоками, ни про банку. Вчера Петрову было объявлено последнее предупреждение.

А дело было так. Тётя Тамара стояла на кухне и борщ варила. Жарко, окно открыто. Борщ себе спокойно большой ложкой мешала и радио слушала. А тут – плюх! – и весь борщ по сторонам. Капуста прямо с люстры свисает, как лианы в джунглях, лук морковку по стене догоняет – просто не заправка, а «Формула-1» какая-то! А ещё у тёти Тамары на стене календарь висел, а на нём «Девочка с персиками». Только после такого салюта не девочка с фруктами, а пират с овощами получился. Вместо глаза – луковица варёная, вместо персиков – помидоры со свёклой. А картошка прямо в радио шмякнула. Диктор аж поперхнулся от неожиданности, закашлялся, а потом прощения попросил. За «технические неполадки».

Тётя Тамара – та только отскочить успела. Смотрит, а вместо борща мяч в кастрюле варится. Удар кручёный был – мастерский, профессиональный, только мяч почему-то направление перепутал. Не в ворота полетел, а к тёте Тамаре на кухню. Вот она к Петровым и пришла… прямо с кастрюлей.

«И чем мне прикажете сегодня мужа кормить?» – спрашивает тётя Тамара. А папа Петров: «Вы уж извините, в последний раз это, обещаю». И сыну-футболисту жёлтую карточку показал. Сказал, мол, ещё одна такая карточка – и на месяц удалит с поля. Ни мячика, ни телевизора.

Петров с опаской посмотрел на банку:

– А может, не надо к родителям? Я больше не буду банки пинать… Честное слово.

– Ну хорошо, – согласился джинн. – И замолчал.

«Уснул, наверное», – подумал Петров.

Он обошёл банку стороной.

– Пронесло… – выдохнул Петров и торопливо перешёл дорогу.

На другой стороне, прямо у поребрика, он увидел пустую пластиковую бутылку. Разбежался, замахнулся правой ногой и замер. С этикетки – руки в боки – прямо на него выжидающе смотрел Добрыня Никитич.

Читатель

Рядом с Витиным домом было два магазина. Один – книжный, другой – радиоуправляемых игрушек. Книжный магазин любила мама. Она была учительницей русского языка и литературы. А радиоуправляемых игрушек любил Витя. Он мечтал когда-нибудь накопить на большой радиоуправляемый самолёт, который стоил целых шесть тысяч рублей.

Однажды мама зашла в книжный магазин, а там детский писатель автографы раздаёт – свою новую книгу всем желающим подписывает. Мама новую книгу купила и у писателя взяла для Вити автограф.

«Сергей Махотин „Включите кошку погромче“», – прочитал Витя. И дальше: «Вите с улыбкой и удовольствием».

Витя рассмотрел обложку, улыбнулся – обложка ему понравилась. Повертел-повертел книгу в руках – и отложил в сторону. Потом он достал копилку, высыпал деньги на стол, и с большим удовольствием пересчитал содержимое.

– Да что ты за ребёнок! – стала возмущаться мама. – Как можно книг не читать! У мамы учительницы не читающий сын растёт! – И грустно добавила: – Только считающий.

Да, Витя очень любит считать… Особенно он любит считать деньги.

– Мам, а сколько ты сегодня на продукты истратила? – спрашивал Витя.

– Тысячу рублей, – отвечала мама.

– Целую тысячу! – негодовал сын. – Если бы к этой тысяче восемьсот пятьдесят шесть рублей добавить, можно было бы маленький радиоуправляемый вертолёт купить!

Но, по правде сказать, маленький вертолёт Вите был совсем не нужен. Он мечтал об огромном самолёте, висящем в магазине под потолком.

А ещё Витя быстро считал сдачу, которую ему давали в магазине. Протягивал продавец Вите рубль двадцать, а Витя ему: «Мне ещё пять копеек нужно». И не уходил, пока ему положенные пять копеек не дадут.

Мелочь, которую давали в магазинах на сдачу, мама разрешила Вите складывать в копилку – на самолёт.

Каждый вечер Витя из копилки деньги доставал, пересчитывал, а потом в копилку снова складывал. И дни считал. До покупки.

Вот и сегодня – посчитал деньги с днями – и расстроился: ещё долго жить без самолёта, и наотрез отказался книгу читать.

Тогда мама сама Вите прочитала книгу – вслух. Рассказы Вите понравились. Особенно один – под названием «Автограф». В нём рассказывалось, как пришёл в школу писатель и тем ребятам, кто купил его книжку, подписал её на память. А мальчик, который раньше эту книжку купил, сам её подписал и писателю протянул со своей подписью. Ну а писатель ему за книгу деньги вернул.

Витя дослушал рассказ, и спросил маму:

– Значит, я тоже так могу?

– Наверное, можешь, – ответила мама. – Если писатель к вам в школу придёт. – Но, подумав, сказала: – Вообще-то, не можешь. Ведь ты не сам книгу прочитал. И потом, в книге автограф уже есть – писателя. А зачем ему свой же автограф!