Под знаком кометы

скачать книгу бесплатно

– Итак, господа, – сказал он, – выдача господина Клемансо и его подельников, уличенных в заговоре по убийству милейшего Франца Фердинанда, откладывается на неопределенный срок. Несмотря на то, что Национальное собрание постановило отставить этого кадра с его поста, лишить неприкосновенности и выдать в руки международного правосудия, уличные возмущения препятствуют процессу экстрадиции. Дом, где под домашним арестом заключен господин Клемансо, осажден толпами воинствующих поклонников, при этом законные французские власти никак не могут, или не желают, повлиять на сложившуюся ситуацию. Помимо того, возбужденные толпы парижан совершили нападения на российское, германское, австро-венгерское и британское посольства во французской столице, при этом действия полиции свелись только к увещеваниям и уговорам. Хотя нанесенный ущерб в основном ограничивается стенами, испачканными в краске, да оскорблениями, выкрикиваемыми в адрес дипломатов, совместная реакция пострадавших держав на эти буйные выходки должна последовать незамедлительно.

– О да! – воинственно воскликнул вскочивший со своего места кайзер Вильгельм. – Наглость лягушатников давно переходит все пределы! И если бы не придуманные вами Брестские соглашения, то мы бы знали, как разобраться с этими негодяями. Ха-ха-ха-ха! Раз-два – и в дамках.

– А вот этого, дядюшка, не надо, – тихо, но веско сказала русская императрица, – никакой войны не будет. Францию требуется унасекомить без единого выстрела. Еще чего не хватало – из-за прегрешения кучки лиц завязывать бойню, в которой могут погибнуть тысячи или даже миллионы. И вообще следует прекращать эти ваши постоянные угрозы решать все вопросы силой оружия. Так и до беды недалеко. Раз-два – и на пепелище.

– На этот раз, – сказал князь-консорт Новиков, – французы так торопились устроить войну, что даже не озаботились предварительным удвоением армии мирного времени, настолько сильно посрывало им крыши ваше желание присоединиться к Брестским соглашениям…

– Как это можно удвоить армию, не проводя при этом хотя бы частичной мобилизации? – удивился британский король. – Таких подробностей своей истории вы моей Тори не рассказывали…

– Все очень просто, дядя Берти, – ответил князь-консорт, – для этого достаточно принять закон, увеличивающий срок службы с двух лет до трех, и одновременно на год понижающий возраст призыва. Таким образом, один возраст на год задержали, два вместо одного призвали – получается четыре призыва в строю. И вот ровно через десять месяцев после такой комбинации, когда молодняк уже втянулся в регулярную службу, неожиданно, как по взмаху волшебной палочки, начинается Великая война. Ловкость рук, как говорится, и никакого мошенства. Мне просто удивительно, почему никто из соседей Франции не обратил внимания на такую примитивную галльскую хитрость, с точностью до месяца указывающую на дату начала войны… А потом «абсолютно внезапно» сербские «патриоты» убивают нашего друга Франца Фердинанда, после чего Австро-Венгрия нападает на Сербию, Россия начинает всеобщую мобилизацию, Германия объявляет войну России, Франция – Германии, Германский генштаб приводит в действие план Шлиффена, атакуя открытый французский фланг через бельгийскую территорию, а Британия, последний из гарантов бельгийского нейтралитета, не участвующий в боевых действиях, объявляет войну Германии. И вот воюют все. И, несмотря на то, что обходной маневр через Бельгию чуть было не привел к катастрофическим последствиям для французского командования, Франция – это единственная страна в Европе, которая готовилась к этой войне и хотела ее.

В ответ на эти слова германский кайзер разразился длинной замысловатой матерной тирадой, от которой присутствующим тут дамам (по-немецки понимали все) хотелось заткнуть уши и выбежать вон. Но у германского кайзера такая репутация, что замечание ему делать бессмысленно, остается подождать, пока у него не иссякнет запал казарменного красноречия.

Когда кайзер, наконец, выдохся и замолчал, императрица Ольга обвела присутствующих внимательным взглядом и сказала:

– Теперь вы понимаете, почему мы с таким дотошным вниманием следили за здоровьем и благополучием нашего друга Франца Фердинанда, а также за теми ужимками и прыжками, которые на арене международного цирка выделывали французские политики? Критический момент наступил, когда дядюшка Вилли пришел ко мне с идеей вместе с Австро-Венгрией присоединиться к Брестским соглашениям. После того как эта информация через германский МИД утекла в Париж, в головах у тамошних политиков бурно вскипели запасы дерьма, заменяющие этим деятелям мозги, и они решили идти напролом…

– О да, Хельга, – сказал кайзер Вильгельм, – я уже сделал хорошую выволочку этому обормоту фон Чиршки, который развел в своем ведомстве шпионское гнездо. Мне уже доложили, что когда ты со своим канцлером задумываешь какую-либо каверзу, то все остается шито-крыто до самого конца, а из моих чиновников секреты утекают как из старого дырявого ведра.

– Это, Уильям, твои проблемы, – хмыкнул британский король, – давайте лучше решим, что мы будем делать с Францией, упрямо не желающей выдавать нашему правосудию мистера Клемансо. И вообще, я никак не пойму – у них там уже революция или уже нет?

– Поскольку ни о каком изменении общественной формации речи не идет, то революцией это явление назвать нельзя, – сказал канцлер Одинцов. – Слово «бунт» тоже подходит мало, поскольку не наблюдается обычных в таких случаях погромов магазинов, грабежей и беспорядков. По донесениям наших людей, большинство участников акций протеста принадлежат к так называемой «чистой публике», а армия и полиция только имитируют усилия по наведению порядка.

– Есть у нас такой термин – «имитация бурной деятельности», – добавил князь-консорт Новиков. – Господам французским депутатам под страхом санкций нельзя и не выдать своего бывшего премьера, и выдавать его тоже не хочется – ведь стоит им один раз выполнить подобное требование, и французский суверенитет превратится в некое подобие половой тряпки.

– И что же в таком случае положено делать? – немного раздраженно спросил австро-венгерский император Франц Фердинанд. – Если подобное сойдет с рук господину Клемансо, то кто может поручиться, что не найдутся желающие повторить его преступный замысел?

Императрица Ольга и король Эдуард понимающе переглянулись. За Великобританией в свое время трудами безумных политиканов тоже образовался подобный грешок, и только дядя Берти знает, что ему стоило заслужить прощение своей племянницы.

– Делать следует то, что положено, – сказала Ольга. – Торговая и транспортная блокада страны, укрывающей у себя международных преступников. Никаких торговых и финансовых операций с французскими банками и организациями. Арест французских судов в портах стран участниц Брестских Соглашений. Запрет на перемещение людей, за исключением иностранных подданных, которые должны иметь возможность покидать территорию Франции через пограничные переходы. Все это разом должно быть прекращено, как только господин Клемансо и его подельники будут выданы в руки международного правосудия.

– Должен напомнить, – сказал король Эдуард, – что, помимо государств, чьи монархи присутствуют на этой встрече, Франция граничит со Швейцарской республикой и… побережьем Атлантического океана. Из Бреста, Нанта, Бордо или Байонны суда под французским флагом могут достичь портов Нового Света, что ставит под вопрос эффективность задуманной вами экономической блокады. Попытки блокады французского побережья некими объединенными морскими силами монархий ставит нас на грань того самого вооруженного противостояния с французской Третьей республикой, которого вы так хотите избежать.

– Плевать я хотела на эту республику, – откровенно сказала русская императрица, – видала я ее в гробу и в белых тапках. Ничего хорошего от нее Европе, кроме смут и разврата, нет и не будет. Брестские Соглашения при их внимательном прочтении защищают Францию от сухопутного вторжения на ее территорию, а вот в море, за пределами двенадцатимильной полосы прибрежных вод, их действие заканчивается раз и навсегда. Кстати, это касается не только Атлантического, но и Средиземноморского побережья. Морские перевозки из Марселя в порты Алжира и Туниса и обратно необходимо пресечь. До победного, так сказать, конца.

– Ах вот оно как… – сказал британский король. – Нет мира за этой чертой[15 - В соответствии с этой формулой в семнадцатом и восемнадцатом веках европейские державы сражались за колонии в Америке и Ост-Индии, сохраняя между собой мир в Старом Свете.]?

– Да, именно так, дядюшка, – кивнула Ольга, – и вообще, раз уж мы тут все собрались, необходимо разразиться совместной декларацией против государственного терроризма. Никто из нас, ответственных монархов, сам не будет прибегать к таким методам в борьбе со своими противниками и конкурентами, и приложит все усилия к истреблению этого явления. С этой целью мы все должны обязаться арестовывать укрывающихся на нашей территории террористов и высылать их туда, где они нагрешили, для последующего суда и казни. И не смотрите на меня таким взглядом, дядюшка – в этом отношении ваша Великобритания особенно грешна… или мы не знаем, что Лондон буквально кишит беглыми бомбистами и прочими подрывными элементами?

Британский король комически пожал плечами, будто говоря, что он-то ничего, но ушлые политиканы зачастую затевают свои комбинации, не ставя о них в известность своего короля, а потом получается нехорошо. Первый морской лорд может застрелиться, премьер – уйти в отставку; а королю, которому на чужом пиру похмелье, деваться некуда, приходится терпеть до самого конца.

– Я с вами согласен, дорогая Хельга, – сказал Франц Фердинанд после некоторой паузы, – разумеется, при том условии, что к этой декларации присоединятся наши горячо любимые славянские соседи с Балкан. Вот где террор цветет и пахнет, буквально на государственном уровне.

– Разумеется, мы присоединимся к этой декларации и будем выполнять ее условия со всем возможным тщанием, – потупив очи, произнесла королева Елена, – но и вы, дорогой сосед, должны преследовать тех своих подданных, которые то и дело издают кровожадные призывы перебить всех сербов или обратить их в рабство.

– А вот это особо важно, – сказала русская императрица. – Если мы хотим обратить Европу в территорию мира и спокойствия, то следует пресекать всяческие потуги развести пропаганду межнациональной и межрелигиозной ненависти и вражды. И отношения к французам это касается в первую очередь. Мы ведем борьбу не с народом Франции, а с зарвавшимися политиканами, которые решили, что раз уж они демократы, то им позволены любые мерзости и подлости. По-другому это нигилистическое учение распространяться не может. Поверьте, если сейчас мы не справимся с возложенной на себя миссией очищения, то лет через сто наши потомки будут проклинать свой ужасный отправленный мир.

– Мы знаем! – воскликнул кайзер Вильгельм, воинственно встопорщив усы. – Открытые содомиты, толпами разгуливающие по Берлину в самом непотребном виде – это мерзко, гадко и просто невообразимо! И вся эта зараза исходит из Парижа, это вертепа разврата и греха, где людей низводят до состояния животных. Было бы неплохо, если бы Господь поразил эту зловредное место своим огнем, превратив его в новые Содом и Гоморру!

– Господь добр, дядя Вилли, и желает не смерти грешника, но его исправления, – кротко произнесла Ольга. – И, кроме того, мы, его дети, должны сделать свою работу так хорошо, чтобы Творцу Всего Сущего не пришлось потом всуе разбрасывать свой огонь по городам и весям направо и налево. Грешно молить Господа о том, что должна делать хорошая полиция.

Выдержав продолжительную паузу, Ольге обвела взглядом монархов, затаивших дыхание, словно в ожидании новых откровений, и подвела итог:

– Я вижу, что возражений моим словам не имеется… Павел Павлович, дайте сюда заготовленные бумаги. Читаем, коллеги, и подписываем. Сегодня мы с вами творим историю – ни больше и ни меньше.

Часть 34

Вторая Балканская война