скачать книгу бесплатно
Преподобный Серафим Саровский
Анна А. Маркова
Книга «Преподобный Серафим Саровский» включает в себя жизнеописание святого, молитвы и акафист преподобному Серафиму, а также Серафимово правило. В него вошли письменные наставления преподобного и его устные поучения; воспоминания современников, свидетельствовавших о благодатном влиянии сего угодника Божия и его благодатной помощи. Также сборник включает в себя подробную историю прославления преподобного Серафима и историю второго чудесного обретения его мощей. Книга рассчитана на широкий круг православных читателей.
Состовитель Анна Маркова
Преподобный Серафим Саровский
Рекомендовано к публикации Издательским Советом Русской Православной Церкви (ИС11-025-2770)
Предисловие
Преподобный Серафим – святой, чью жизнь отделяют от нас несколько веков, близок и дорог православным. Недаром к его мощам стекается огромное количество страждущих, просящих преподобного о помощи. Как в земной жизни он был помощником и молитвенником о всех, приходящих к нему; так и отойдя в вечность, преподобный не оставляет никого без своей помощью.
Не менее чем помощь преподобного, притягателен и сам его образ смиренного подвижника – старца Серафима. Он боролся с нечистой силой «как со львами и леопардами», в пустыне стоя на камне тысячу дней и ночей. Он простил обидчиков, искалечивших его, и готов был оставить Саровскую обитель, если избившим его крестьянам «будет причинено какое-либо наказание». Он сподобился великих и многократных явлений Царицы Небесной, не раз свидетельствовавшей: «Сей – от рода нашего». Он всякого приходящего к нему называл «радость моя», и распространил свою любовь не только на ближних, но и на лесных зверей. Эти и многие, многие другие моменты из жития преподобного Серафима вот уже около двухсот лет привлекают к преподобному все новых и новых почитателей. А воспоминания современников преподобного, в настоящее время вновь ставшие доступными, делают образ о. Серафима объемнее и ближе.
Благодаря тому, что преподобный Серафим жил относительно недавно и был почитаемым подвижником, кроме жизнеописания и воспоминаний – свидетельствах внешней жизни преподобного, до нас дошли также и свидетельства о его внутренней жизни – письменные и устные наставления; и беседа о стяжании Святого Духа, рассказ о которой сохранился в записи одного из духовных чад о. Серафима – Н. Мотовилова.
Все это является настоящей сокровищницей духовной пищи, пригодной для всех – и для людей духовно опытных, и для новоначальных, и для тех, кто избрал монашеское житие, и кто предпочел спасение в миру
Данный сборник включает в себя жизнеописание святого, молитвы и акафист преподобному Серафиму, а также Серафимово правило. В него вошли письменные наставления преподобного и его устные афоризмы; воспоминания современников, свидетельствовавших о благодатном влиянии преподобного, и свидетельства о его благодатной помощи.
Также сборник включает в себя подробную историю прославления преподобного Серафима и историю второго чудесного обретения мощей преподобного. Очень важны приводимые здесь свидетельства непосредственных очевидцев и участников возвращения мощей преподобного в Дивеевскую обитель.
Также в сборник вошли рассказы о двух непосредственно связанных с преподобным Серафимом монастырях – Саровской пустыни и Дивеевской обители.
Анна Маркова
Житие
Рождение и детство преподобного Серафима
Преподобный Серафим Саровский – уроженец древнего города Курска – земляк другого великого преподобного, Феодосия Печерского.
Будущий преподобный Серафим родился 19 июля 1759 года в купеческой семье Мошниных. Родители преподобного, Исидор и Агафья Мошнины, уже имели двоих детей – дочь Параскеву и сына Алексея. Их третий, младший ребенок, во святом Крещении был назван Прохором – в честь апостола Прохора, память которого празднуется 28 июля.
Купеческое семейство Мошниных было состоятельным и благочестивым. Исидор Мошнин имел лавку, кирпичные заводы и занимался в качестве подрядчика постройкой каменных зданий: церквей и домов. Также Исидор Иванович был знаменит честностью, твердою верой и истовым благочестием. Еще более украшалась добродетелями мать будущего преподобного, Агафия Фотиевна: она отличалась милосердием к бедным; в особенности же помогала сиротам-невестам выходить замуж. Но кроме этого, она была одарена и глубоким разумом, и мужественною душою.
Еще в 1752 году Исидор Мошнин взялся за сооружение большой церкви во имя преподобного Сергия Радонежского по плану знаменитого архитектора Растрелли. Но благочестивый купец за последние десять лет своей жизни успел закончить лишь нижний храм святого Сергия. В 1762 году когда нижняя церковь была готова, он умер, передав все дела умной, распорядительной жене своей Агафии Фотиевне. Самому будущему преподобному в это время было только три года.
Агафия Мошнина, хотя и не была подрядчицей в техническом смысле этого слова, в течение многих лет продолжала постройку Сергиевской церкви, лично наблюдая за всеми строительными и отделочными работами.
Первое чудо в жизни преподобного связанно именно с этой стройкой. Когда Прохору было около семи лет, мать его, отправляясь на стройку, взяла его с собой. Осматривая колокольню, Агафия Мошнина поднялась на самый верх, где не были еще утверждены перила. Прохор не отставал от нее; резвый, как все дети, он захотел посмотреть вниз. Неосторожно подойдя к краю, он с огромной высоты упал на землю. Испуганная мать в ужасе сбежала с колокольни, думая найти своего сына разбитым до смерти. Но, к несказанной радости ее и общему изумлению, она увидела его целым и невредимым. Тогда Агафия Фотиевна слезно возблагодарила Бога за спасение сына и поняла, что ее сын Прохор охраняется особым Промыслом Божиим.
Вскоре после этого случая Агафия Мошнина увидела еще одно свидетельство особого промышления Божия о ее младшем сыне. Идя по городу вместе с сыновьями, она встретила одного почитаемого в Курске юродивого. «Божий человек», обратив внимание на Прохора, сказал его матери: «Блаженна ты, вдовица, что у тебя такое детище, которое со временем будет крепким предстателем пред Святой Троицею и горячим молитвенником за весь мир!»
А несколько лет спустя, когда Прохору Мошнину было около десяти лет, с ним произошло еще одно чудо. Прохор, мальчик весьма крепкого сложения и привлекательной по живости и красоте наружности, вдруг сильно заболел, и снова Агафия Фотиевна стала опасаться за жизнь своего любимого сына. Положение казалось безнадежным, но в самый критический момент болезни мальчику во сне явилась Божия Матерь с обещанием лично прийти и исцелить его. Он рассказал об этом сне матери – вместе они молились и ждали исполнения обещанного Царицей Небесной.
Вскоре их молитвы были услышаны. В то время по улицам Курска часто устраивали крестные ходы с иконой Знамения Божией Матери. Крестный ход шел по Сергиевской улице, где они жили. Вдруг разразился сильный дождь. Для сокращения пути икону понесли через проходной двор Мошниных. Увидев это, Агафия Мошнина поспешила вынести больного сына и приложить его к чудотворной иконе. Затем икону пронесли над мальчиком.
С этого времени он стал поправляться и скоро совсем выздоровел.
Со времени чудного исцеления жизнь Прохора протекала спокойно. По природе своей он одарен был исключительными способностями светлого ума, сильной памяти, сердечной впечатлительности, которые сохранились до самой смерти; поэтому, за что бы он ни брался, он все усваивал быстро и прочно. Так было и с грамотой. По мудрому и благочестивому обычаю старых времен обучение начиналось с Часослова и Псалтири, а потом переходило к Библии, житиям святых и другим духовным книгам, питая знаниями ум, а благочестием – сердце. Прохор весьма скоро научился книжному искусству, и все свое свободное от молитвы и занятий время отдавал чтению.
С самого детства он сделался серьезным. Как и многие иные святые, отрок чуждается обычных детских забав и игр, и ищет себе товарищей, подобных по духу. Из них пять его друзей определят себя на иночество: двое из них уйдут с ним вместе в Саров, а двое других – в иные монастыри; и лишь один останется в миру, да и то потому, что на его попечении останутся, по смерти родителей, пять братьев и три сестры.
Большое влияние на Прохора в эту пору его жизни имел тот самый юродивый, который некогда предсказал Агафии Фотиевне, что ее младший сын станет молитвенником за весь мир. Часто беседуя с Прохором, он окончательно укрепил его в духовной жизни.
Юность – выбор жизненного пути
Подрастая, Прохор не мог остаться в стороне от семейных забот. К тому времени старший брат его Алексей, занимавшийся торговлей и имевший свою лавку в Курске, брал Прохора себе в помощники, в лавку; там мальчик постигал искусство купли, продажи и получения барыша. Преподобный впоследствии рассказывал: «Я родом из курских купцов, и когда не был в монастыре, мы, бывало, торговали таким товаром, который больше нужен был крестьянам: дуги, шлеи, железо, веревки, ремни и т. п.»
Юный Прохор не отказывался и от этих трудов, но сердце его было уже отдано Богу. Однако он сначала старался совместить и то и другое: рано, зимой, еще до света, спешил он в храм к заутрене, а потом отдавал день занятиям по торговле. Но чем дальше шло время, тем больше убеждался юноша, как трудно совместить всецелую любовь к Богу со служением миру. «Невозможно, – поучал он после, – всецело и спокойно погружаться в созерцание Бога, поучаться в законе Его и всей душою возноситься к Нему в пламенной молитве, оставаясь среди неумолчного шума страстей, воюющих в мире». И потому он мечтал об уединенной тихой обители, где бы он мог всецело отдаться духовной жизни и пламенной серафимской любви к Богу. Сверстники, с которыми он делился своими мыслями – Иван Дружинин, Иван Безходарный, Алексей Меленин, поддерживали его в этих стремлениях. Книги указывали путь.
Через несколько лет Прохор стал заговаривать о монашестве и осторожно, боясь огорчить мать, вызнавал, будет ли она против того, чтобы ему пойти в монастырь. Агафия Мошнина, будучи женщиной умной и благочестивой, конечно, заметила духовные устремления своего младшего сына, и не противодействовала им.
Когда же он открыл свои заветные думы любимой матери, она с кротостью приняла и этот крест, усмотрев в нем святую волю Божию: святая мать добровольно соглашается отдать сына Богу. Тогда Прохор хлопочет об увольнительном свидетельстве от Курского общества для поступления в монашество; и, как свободная птица, решает сначала отправиться в Киево-Печерскую обитель вместе с пятью своими единомышленниками.
Перед паломничеством в Киев Прохор трогательно простился с родными. Сначала, по благочестивому обычаю, молчаливо посидели. Потом святой юноша встает и кланяется родимой матери в ноги, прося у нее благословения на иночество. Мать, прежде всего, дала сыну приложиться к иконам Спасителя и Божией Матери, а потом благословила его на крестный путь большим медным крестом. И это благословение преподобный всегда носил открыто на груди, до самой смерти. С ним и скончался.
Оставив тихий родительский кров и родной Курск, шестеро богомольцев направили стопы свои к колыбели Русской Земли, богоспасаемому Киеву. По обычаю, на богомолье было решено идти пешком, а пройти надо было из Курска в Киев около 500 верст.
Благополучно дошли паломники до Киева, молились Богородице, поклонялись мощам угодников и осмотрели все святыни. В то время славился жизнью и даром прозорливости старец Досифей – затворник, спасавшийся в Китаевской обители, верстах в десяти от Лавры.
Преподобный Досифей ныне прославлен Церковью как местночтимая святая. Это была незаурядная личность, необычен и ее жизненный путь. В миру преподобный был девицей из дворян Дарьей Тяпкиной. С юности она стремилась к монашеству, но из-за активного противодействия родных вынуждена была, переодевшись мужчиной, скрываться в мужских обителях. Так она и была пострижена во иночество с мужским именем Досифей. Лишь по кончине подвижника, братия узнала, кто был инок Досифей, тогда же на погребении пропавшую Дарью опознали и родные.
Но, конечно, обращаясь к старцу Досифею за советом, Прохор Мошнин тогда и предположить не мог, каков был путь киевского подвижника. Инок же Досифей, увидев его, прозрел в нем благодать Божию, и решительно благословил идти в Саровскую пустынь. При этом он дал такой завет: «Гряди, чадо Божие, и пребуди тамо. Место сие тебе будет во спасение, с помощью Господа. Тут скончаешь ты и земное странствие твое. Только старайся стяжать непрестанную память о Боге чрез непрестанное призывание имени Божия так: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго! В этом да будет все твое внимание и обучение: ходя и сидя, делая и в церкви стоя, везде, на всяком месте, входя и исходя, сие непрестанное вопияние да будет и в устах, и в сердце твоем; с ним найдешь покой, приобретешь чистоту духовную и телесную, и вселится в тебя Дух Святый, источник всяких благ, и управит жизнь твою во святыне, во всяком благочестии и чистоте. В Сарове и настоятель Пахомий богоугодной жизни; он последователь наших Антония и Феодосия».
В этих немногих словах пророчественно не только было указано место подвижничества Прохору, но и определено было главное «обучение» монашеское – внутреннее делание молитвы Иисусовой. Этот благодатный завет воспринял и вложил в сердце свое к неуклонному исполнению чуткий, горевший уже духом Прохор. А спустя много лет, в поразительной беседе с И. А. Мотовиловым, мы уже от него самого услышим те же самые заветы: «Цель жизни нашей христианской состоит в стяжании Духа Святаго Божия: дивная цель духовная!»
После беседы с иноком Досифеем Прохор исповедовался, и, причастившись Святых Таин, отправился на родину в Курск.
Прохор еще около двух лет прожил дома. Но он жил там лишь телом, а душа его стала умирать ко всему земному: он еще ходит и в лавку, но в торговле уже не принимает никакого участия; время же свое проводит в молитве, безмолвном богомыслии, чтении книг и душеспасительных беседах с приходящими. Так мирно, как в свое время преподобный Сергий Радонежский, молодой Прохор готовился покинуть свой дом.
Когда пришел час его, взял он котомку на плечи и посох в руки, собравшись туда, куда указал ему идти прозорливый Досифей. И матери оставалось лишь еще раз благословить Прохора, чтобы, как думала она, больше не увидеть его на земле. Саров был слишком далеко для нее. Было ему в ту пору 19 лет. С Прохором пошли и двое из сопаломников его по Киеву, другие же двое ушли в иные монастыри еще раньше.
Послушник в Сарове
20 ноября 1778 года, накануне праздника Введения во храм Богоматери, 19-летний Прохор с товарищами пришел в Саров.
Обитель стояла далеко от больших дорог и проездных путей; долог и труден был путь к ней через дремучие леса. Перед ними среди монастырского двора высился огромный пятикупольный главный храм обители, в честь Успения Божией Матери, только год тому назад отстроенный при игумене Ефреме. Видом своим он весьма напоминал далекую церковь Успенской Киевской Лавры.
Недавно еще поставленный игумен, о. Пахомий, соборно совершал торжественное праздничное богослужение. Все исполнялось чинно и по Уставу: настоятель был строг в соблюдении церковных и монастырских порядков. Радовалась душа Прохора.
На другой день саровский настоятель о. Пахомий с радостью встретил своих земляков – курских паломников. Особенное внимание обратил о. Пахомий на Прохора, родителей которого он хорошо знал еще по Курску. Прозревая в нем великий дух будущего подвижника, он передал его для духовного руководства в опытные руки ближайшего своего сотрудника и друга, мудрого и любвеобильного казначея о. Иосифа; от него Прохор принял и первое свое послушание – келейника.
Скоро новоначального Прохора, как и всех других насельников монастыря, стали проводить по разным, более трудным физически, послушаниям: он был и в хлебной, и в просфорне, и в столярной. В столярне нес он послушание несколько лет, вырезая кипарисные кресты и делая кресты для могил. Усердие его было так велико и умение настолько искусно, что за ним установилось название «Прохора-столяра». Затем исполнял обязанности будильщика монахов, церковного пономаря; был и на клиросе, ходил на общие послушания – рубку леса, пилку дров.
Сам преподобный Серафим, вспоминая свои молодые годы, говорил: «Вот и я, как поступил в монастырь-то… на клиросе тоже был, и какой веселый-то был… бывало, как ни приду на клирос-то, братья устанут, ну и уныние нападает на них, и поют-то уж не так, а иные и вовсе не придут. Все соберутся, я и веселю их, они и усталости не чувствуют… ведь веселость не грех… она отгоняет усталость, да от усталости ведь уныние бывает, и хуже его нет, оно все приводит с собою…»
О том, как проходила его внутренняя жизнь в данный новоначальный период, когда закладываются главные основы монашеского воспитания, нам известно немного. В основном это внешние проявления той внутренней жизни, которой жил молодой послушник.
В определенные часы он был в церкви на богослужении и правилах. Подражая старцу Пахомию, он являлся как можно раньше на церковные молитвы, выстаивал неподвижно все богослужение, как бы продолжительно оно ни было, и никогда не выходил прежде совершенного окончания службы. Сам он впоследствии, исходя из своего опыта, давал новоначальным послушникам такой совет: «В церкви на молитве стоять полезно с закрытыми очами, с внутренним вниманием; открывать же очи – разве тогда, когда уныешь, или сон будет отягощать тебя и склонять к дреманию; тогда очи должно обращать на образ и на горящую пред ним свещу».
Что касается подвигов, то в первое время своего монашества он, хотя держал себя в общем непрестанном и строгом воздержании, но не выходил из меры. И других учил потом так же по общему святоотеческому наставлению о «царском» пути: «Выше меры подвигов принимать не должно; а стараться, чтобы друг – плоть наша – был верен и способен к творению добродетелей. Надобно идти средним путем». Уже в то время будущий преподобный понял, что особое внимание следует уделять хранению мира душевного.
В то время главным подвигом послушника Прохора было чтение. Этот подвиг он называл «бдением». Евангелие и послания Апостолов он читал пред иконами и непременно стоя, в молитвенном положении. Как он сам говорил впоследствии: «От сего чтения бывает просвещение в разуме, который изменяется изменением Божественным». Кроме того, он постоянно читал жития святых и святоотеческую литературу: творения святого Василия Великого, преподобных Макария Египетского, Иоанна Лествичника, «Маргарит», Добротолюбие, и другие.
По словам одного из агиографов преподобного Серафима, В. И. Ильина, «острая, исключительная память и неустанное прилежание помогли ему овладеть Священным Писанием, святоотеческой житийной литературой и аскетической в небывалых размерах. Про него можно сказать, что он был как бы упитан святой письменностью».
Какова была борьба у Прохора с плотскими движениями? В своих наставлениях он говорит: «Человеку в младых летах можно ли гореть и не возмущаться от плотских помыслов?!» Следовательно, не свободен и он был от этих приражений естества. Но эти страсти не имели в нем материала: чистый от юности, он без труда преодолевал находящие на него помыслы; и даже обращал эти искушения вражии в поводы к добру тем, что противился им: «В этих нападениях, – учил он, – тотчас же нужно обращаться с молитвою к Господу Богу, да потухнет искра порочных страстей при самом начале. Тогда не усилится в человеке пламень страстей».
Со временем душа Прохора возжаждала более строгого подвига. Видя примеры пустынножительства игумена Назария, иеромонаха Дорофея, схимонаха Марка, он испросил благословение своего старца о. Иосифа оставлять монастырь в свободные часы и уходить в лес. Получив благословение, Прохор нашел в лесу уединенное глухое место, где и построил себе шалаш. В своей первой пустыньке он предавался богомыслию и совершал правило преподобного Пахомия Великого. Это правило совершается в следующем порядке: Трисвятое и по Отче наш; Господи, помилуй – 12 раз; Слава и ныне; Приидите, поклонимся – трижды; 50 Псалом; Помилуй мя, Боже; Верую. Затем 100 молитв: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного, и в конце – Достойно есть и отпуст.
Впоследствии он говорил об этом так: «Если не всегда можно пребывать в уединении и молчании, живя в монастыре и занимаясь возложенными от настоятеля послушаниями, то хотя некоторое время, остающееся от послушания, должно посвящать на уединение и молчание. И за это малое Господь Бог не оставит ниспослать на тебя богатую Свою милость».
Вступление на подвиг пустынножительства не обошлось без искушений. Дьявольские нападения внушали послушнику помыслы скуки и уныния. Но чем более восставал враг, тем сильнейшую брань воздвигал на него Прохор и тем пламеннее становился его дух.
Болезнь и исцеление после видения Богородицы
Через два года после вступления в монастырь, в 1780 году, Прохор тяжко заболел водянкою: он весь распух и большею частью лежал в келье неподвижно. Но ни единого слова ропота никто не слышал от него, он старался с терпением и благодарением переносить свою болезнь, чтобы она вменилась ему вместо подвига. Игумен Пахомий и старец Иосиф, горячо полюбившие послушника, с любовью ухаживали за ним.
Состояние его, как и при первой серьезной болезни в детские годы, казалось безнадежным. Отец Пахомий стал настойчиво предлагать обратиться к врачу или, по крайней мере, пустить кровь. Но Прохор кротко ответил ему: «Я предал себя, отче святый, истинному Врачу душ и телес, Господу нашему Иисусу Христу и Пречистой Его Матери; если же любовь ваша рассудит, снабдите меня, убогого, Господа ради, небесным врачевством, причастием Святых Тайн».
Тогда старцы оставили мысль о помощи земных врачей. Старец Иосиф с усердием отслужил бдение и Литургию о здравии болящего, исповедал и причастил его в келье. Прохор стал поправляться. Много-много лет спустя старец рассказывал одной инокине дивеевской, что тогда, в болезни, после причащения Святых Тайн явилась ему в несказанном свете Пресвятая Богородица с апостолами Иоанном Богословом и Петром. Указывая на Прохора, Она сказала Иоанну: «Сей – от рода нашего!» Затем: «Правую-то ручку, радость моя, положила мне на голову, а в левой ручке держала жезл; и этим-то жезлом, радость моя, и коснулась убогого Серафима; у меня на том месте, на правом бедре-то и сделалось углубление, матушка; вода-то вся в него и вытекла. И спасла Царица Небесная убогого Серафима. А рана пребольшая была; и до сих пор яма-то цела».
После этого видения здоровье его стало быстро поправляться, и братия немало тому дивилась, ничего не зная о чудесном явлении. В этой смертельной болезни умерло в Прохоре человеческое: отныне он – уже не земного «рода», а небесного.
В следующем году, после выздоровления святого, на месте этой кельи начали строить больничный корпус с двухэтажной церковью. В нижнем этаже храм был освящен в честь преподобных Зосимы и Савватия Соловецких, в верхнем – в честь Преображения Господня.
Когда Прохор вполне окреп, игумен Пахомий послал его собирать деньги на украшение этой церкви. Прохор с особым усердием принял новое послушание – сборщика; обходя города и селения, он дошел и до Курска. Здесь Прохор узнал, что мать его уже умерла. Брат же его Алексей пожертвовал на постройку саровской церкви немалую сумму. И тогда уже, при свидании с братом, подвижник проявил дар прозорливости, открыв брату время его кончины.
По возвращении в Саров, послушник Прохор сделал кипарисовый престол для нижнего этажа больничного храма в честь преподобных Зосимы и Савватия. До конца дней это место было для преподобного особым – именно здесь явилась ему Богородица, исцелившая его от водянки. Он любил посещать этот храм и причащаться в нем Святых Тайн. В нем он приобщился и накануне блаженной кончины своей, 1 января 1833 года.
Монашеский постриг,
Дьяконское служение и основание Дивеевской общины
Прошло восемь лет с того времени, как Прохор вошел в Саровскую обитель, и было ему уже 27 лет. Наружный вид его к этому времени изменился: он был высоким, мужественно сложенным и сильным. Несмотря на строгое воздержание и пост, у него было полное, белое лицо, прямой и острый нос, светло-голубые глаза, весьма выразительные и проницательные; густые брови и густые светло-русые волосы, окладистая борода и усы.
Имел он ум светлый, память острую, сердце милостивое, волю твердую и дар слова живой и обильный, а речь столь действенную, что слушатели получали от нее всегда душевную пользу
Он был всеми в обители любим и почитаем, особенно же строителем обители, отцом Пахомием, который любил его, как свою душу Пройдя все степени монастырского искуса, послушник Прохор был способен и готов принять монашеские обеты.
13 августа 1786 года, с соизволения Святейшего Синода, о. Пахомий постриг послушника Прохора во иночество. Причем без ведома его и выбора ему было дано имя Серафим, что значит, с еврейского языка, и «пламенный», и «согревающий». И это имя, несомненно данное ему за его горение духа, он оправдал вполне и своею пламенною любовью к Богу и Божией Матери, и теплой лаской к людям. Восприемниками его при пострижении были старцы Иосиф и Исаия.
С первых дней монашества преподобный Серафим усилил молитвенный подвиг, несмотря на то, что ему пришлось отказаться от уединения и подвизаться совместно со своими духовными отцами игуменом Пахомием и старцем Исаией, который был дан ему в духовные отцы при его постриге. Он вверился им с детским послушанием в ответ на их крепкую любовь к нему.
27-го октября 1786 года монах Серафим, по ходатайству о. Пахомия, был посвящен преосвященным Виктором, епископом Владимирским и Муромским, в сан иеродиакона.
Со дня возведения в сан иеродиакона он, храня чистоту души и тела, в течение пяти лет и девяти месяцев, почти беспрерывно находился в служении.
Строитель о. Пахомий привязался сердцем к о. Серафиму и без него не совершал почти ни одной службы и, уезжая из обители по делам или для служения где-нибудь, брал его обыкновенно с собой.
Ночи накануне служения преподобный Серафим проводил в бодрствовании и молитве, а по окончании каждой службы долго оставался в храме, приводя в порядок священную утварь и ризницу. Господь, видя его усердие, подавал ему необычайную крепость, так что он не чувствовал трудов и, уходя в келью для краткого отдыха днем, жалел, что человек не может беспрерывно, подобно Ангелам, служить Богу. При этом он был всегда весел. «Веселость, – говорил он, – отгоняет усталость, а от усталости ведь уныние бывает, и хуже его нет. Оно все приводит с собой». Поэтому всегда, даже в церкви на клиросе, он был веселым; когда братия уставали и уныние нападало на них, так что и пение не ладилось, он подбадривал всех веселым и ласковым словом, и они переставали чувствовать усталость. «Ведь дурное что говорить ли, делать ли нехорошо, и в храме Божием не подобает, а сказать слово ласковое, приветливое да веселое, чтоб у всех перед лицем Господа дух всегда весел, а не уныл был – вовсе не грешно», – говорил он. И в такой непрестанной благодатной радости и духовном веселье проходил он свой дьяконский подвиг.
Также во время дьяконского служения на преподобного Серафима было возложено послушание, которое он пронес через всю жизнь и не оставил и по преставлении. Это попечение о дивеевской общине.
В 1789 году, в начале июня, о. Пахомий с казначеем о. Исаией отправились в село Леметь Ардатовского уезда Нижегородской губернии на погребение благодетеля монастыря, помещика Александра Соловцова. По обычаю, о. игумен взял с собой иеродиакона Серафима.
По дороге они заехали в Дивеево – навестить основательницу общины, блаженную Агафию Семеновну Мельгунову, в монашестве Александру. Рано овдовев, Агафья Семеновна, богатая помещица нескольких губерний, посвятила жизнь свою странствованиям по святым местам, а также делам благотворения. Однажды, во время пребывания ее в Флоровском Киевском монастыре, ей явилась Пресвятая Богородица с повелением идти к северу России и остановиться на том месте, какое ей будет указано: там со временем возникнет славная обитель. Когда Мельгунова, по пути в Саров, дошла до села Дивеева и, присев отдохнуть на бревна у сельской церкви, забылась от усталости, ей вновь явилась Царица Небесная с повелением остаться на этом месте. Агафия Семеновна поселилась у сельского священника, где, ища подвигов и уничижения, исполняла всю черную работу. Кроме того, она широко, но в тайне благотворила крестьянам. Деньги, полученные ею от продажи ее имений, она употребила на возведение нескольких и украшение многих храмов. В том числе она сделала большое пожертвование на строительство каменного храма в Дивеево. Около нее собрались жить несколько благочестивых женщин, что и составило первоначальную общину Дивеевского монастыря.
Ко времени визита в Дивеево саровских старцев мать Александра была больна и, получив от Господа извещение о скорой кончине своей, просила отцов-подвижников, ради любви Христовой, особоровать ее. Отец Пахомий сперва предлагал отложить елеосвящение до возвращения их из Лемети, но она повторила свою просьбу и сказала, что они уже не застанут ее в живых на обратном пути.
Прощаясь с ними, мать Александра отдала о. Пахомию последнее, что имела: мешочек золотом, мешочек серебром и два мешка меди, суммою в 40 тысяч, прося выдавать ее сестрам, так как сами они не сумеют этим распорядиться. Также она просила поминать ее в Сарове и не оставить без попечения ее сирот. На это старец о. Пахомий ответил: «Матушка! Послужить по силе моей и по твоему завещанию Царице Небесной, и попечением о твоих послушницах не отрекаюсь; также и молиться за тебя не только я до смерти моей буду, но и обитель вся наша никогда благодеяний твоих не забудет, а впрочем, не даю тебе слово, ибо я стар и слаб; но как же и браться за то, не зная, доживу ли до этого времени. А вот иеродиакон Серафим – духовность его тебе известна, и он молод – доживет до этого; ему и поручи это великое дело».
Тогда основательница общины обратилась к преподобному Серафиму и просила его не забывать дивеевских сирот, так как «Царица Небесная Сама тогда наставить его изволит».
Старцы уехали. На обратном пути, 13 июня, они поспели как раз к погребению ее. Отслужив литургию и отпев первоначальницу Дивеевской общины соборно, саровские старцы похоронили ее напротив алтаря Казанской церкви.
В этот день шел проливной дождь так, что ни на ком не осталось сухой нитки; саровские отцы решили было заночевать в Дивеево, но иеродиакон Серафим по своему целомудрию не остался даже на поминальный обед в женской обители. Тотчас же после отпевания он, взяв благословение, пешком ушел в свой монастырь под дождем.
Проходя дьяконское служение, о. Серафим удостоился великого духовного откровения. Вот как рассказывал об этом он сам: «Случилось мне служить с отцом Пахомием в святый и великий четверток. Божественная литургия началась в два часа пополудни, и обыкновенно – вечернею. После малого входа и паремии возгласил я, убогий, в царских вратах: «Господи, спаси благочестивыя и услыши ны!» и, вошедши в царские врата, и наведя орарем на народ, окончил: «И во веки веков», – вдруг меня озарил луч как бы солнечного света. Взглянув на это сияние, увидел я Господа и Бога нашего Иисуса Христа, во образе Сына Человеческого, во славе и неизреченным светом сияющего, окруженного небесными силами, Ангелами и Архангелами, Херувимами и Серафимами, как бы роем пчелиным, и от западных церковных врат грядущего на воздухе. Приблизясь в таком виде до амвона и воздвигнув пречистые Свои руки, Господь благословил служащих и предстоящих; посем, вступив во святый местный образ Свой, что по правую сторону царских врат, преобразился, окружаемый Ангельскими ликами, сиявшими неизреченным светом во всю церковь. Я же, земля и пепел, сретая тогда Господа Иисуса на воздухе, удостоился особенного от Него благословения; сердце мое возрадовалось чисто, просвещенно, в сладости любви ко Господу!»
Преподобный изменился видом и, пораженный божественным видением, не мог сойти даже с места у Царских Врат. Заметив это, о. Пахомий послал двух других иеродиаконов, которые, взяв его под руки, ввели в алтарь. Около двух часов стоял он там неподвижный. Лицо его изменялось поминутно: то покрывала его белизна, подобная снегу, то переливался на нем румянец. И долго еще он не мог ничего проговорить, созерцая в душе дивное посещение Господа.
После окончания богослужения старцы спросили его: «Что случилось?» И о. Серафим, ничего не таивший от своих духовных отцов, поведал им все. Они дали завет ему: ограждать себя молчанием и еще более углубляться в смирение, опасаясь надмения от такого необычного видения.
Священническая хиротония
И удаление в пустыню
Игумен Пахомий, друг родителей диакона Серафима с молодых лет, несомненно давно уже знавший необыкновенную духовную одаренность их младшего сына – послушника своего, вовсе не спешил проводить его по ступеням духовного пути: 8 лет Серафим был послушником, 7 лет – диаконом.
В 1793 году преподобному Серафиму исполнилось 54 года. В том же году, согласно распоряжению Святейшего Синода, Саровская обитель была передана из Владимирской епархии в Тамбовскую. Поэтому, вместе со старшей братией, которые тоже видели подвиги и святое житие молодого инока, о. настоятель обратился с ходатайством о рукоположении его в сан иеромонаха к Феофилу, епископу Тамбовскому. И 2 сентября 1795 года о. Серафим в Тамбове рукоположен был в иеромонаха.
После того, как епископ Тамбовский рукоположил диакона Серафима во иерея в Тамбове в 1795 году, новопоставленный служил долгое время ежедневно.
Но через год от почти беспрерывного стояния у преподобного Серафима ноги до такой степени опухли и покрылись ранами, что он уже не в состоянии был продолжать священническое служение. Болезнь эта была серьезным побуждением к избранию пустыннической жизни. На это и указано было официально, как на первую причину. Но главное внутреннее основание было духовное: «По усердию… единственно для спокойствия духа. Бога ради».
К тому же о. игумен доживал последние дни свои. Преподобный был при нем неотходно и служил ему с горячим усердием, помня, как настоятель с любовью ухаживал за ним в течение трехлетней его болезни. Незадолго до кончины о. Пахомия преподобный Серафим испросил у него благословение на пустынножительство. Перед смертью строитель Пахомий благословил иеромонаха Серафима на жизнь в пустыни.
Одновременно он поручил преподобному заботу о Дивеевской общине. Это произошло следующим образом. Однажды о. Серафим заметил в лице о. Пахомия какую-то особую заботу и грусть.
– О чем, отче святый, – спросил он старца, – так печалишься ты?
– Я скорблю о сестрах Дивеевской общины, – ответил болящий, – кто их будет назирать после меня?
Тогда преподобный, обычно столь смиренный и в особенности осторожный к женскому полу, обещал умиравшему продолжать его дело: это было внушением Духа Божия и волею Царицы Небесной. Отец Пахомий обрадовался и в благодарность поцеловал Серафима.
