скачать книгу бесплатно
Короткая история моей невыносимой боли. Мой путь через тернии и слезы
Александра Маркова
У каждого из нас своя собственная дорога жизни. И каждый может рассказать сотни историй о том, как жизнь вставляет в колеса палки и делает все для того, чтобы человек страдал.Моя дорога – не исключение. И я иду по ней уже сорок лет, спотыкаясь, и не могу вспомнить ни одного дня, чтобы он прошел без слез.Возможно, дело во мне? Вам судить.Я лишь описала то, что прожила, ничего не приукрашивая и не выбеляя.
Короткая история моей невыносимой боли
Мой путь через тернии и слезы
Александра Маркова
© Александра Маркова, 2023
ISBN 978-5-0059-5278-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Глава 1. Рожденная преждевременно
Как мы оказались-то в этой деревне? Сама не знаю… Просто шесть лет назад эта идея казалась совершенно нормальной. Может, сил было больше? Или опыта меньше… Не могу сказать.
Только началось все задолго до переезда…
Все большие перемены в жизни часто начинаются с бед. И мою первую большую беду принесла мне моя дочь.
Вернее, это была и ее беда тоже, но все же, больше моя.
Я сразу говорю, ребенок был желанный и нежно ожидаемый. Я носила свое пузо гордо, любила его, вязала вещички заранее.
Мне двадцать. Я молода, здорова и способна справиться с любой неприятностью. Рядом любимый муж (действительно любимый, это не просто слова), моя поддержка опора.
Что могло, вообще, пойти не так?
Отсутствие опыта, наверное, недостаток знаний в области акушерства и так не вовремя ушедшая в отпуск врач. Вот чего не хватило для счастья.
А вы еще верите, что от нас в этой жизни что-то зависит?
У меня еще на УЗИ начало живот тянуть. Я, вообще, когда беременная, ультразвук переношу плохо, сразу в тонус впадаю. Но тогда я этого еще не знала. Это было мое второе в жизни УЗИ.
И, вот, сегодня исследование, завтра прием у акушерки. Врач в отпуске. У меня немного тянет живот внизу, но не сильно, можно сказать, что и не болит вовсе. Может ребенок куда давит. 30 недель уже, все-таки.
На УЗИ вообще сказали предлежание тазовое. Это значит, что ребеночек, как бы сидит на попке. Ну, вот, небось, пяткой и лупит, а я чувствую.
Логично же?
Акушерка меня на кушетке пощупала, пишет в книжку: предлежание головное.
Нашла головку внизу, прикиньте! На следующий день после УЗИ.
Я не пойму:
– Как головное? Вчера еще тазовое было…
А она меня опять щупать. И так больно надавила вниз, я аж сморщилась.
– Ну, вот, – говорит, – Головка внизу. Точно! Значит, уже перевернулся…
Ну, перевернулся, так перевернулся. Мне-то откуда знать… Они врачи. Им виднее…
Оказалось, это не голова то была, а тонус…
Решающий мой тонус, из которого я уже не вышла. Потому что не знала… Если бы акушерка поняла, может быть, и сохранили бы беременность…
Если бы да, кабы…
Через сутки меня на скорой увезли в роддом со схватками. Восемнадцать часов под капельницей. И в пятнадцать тридцать следующего дня на свет появилась моя дочь с весом 1650г, ростом 42см и синей (почти черной) правой ногой.
Ребенок был тазовый. И продвигался по родовым путям вперед коленкой. Нога была синюшная просто от неправильного положения. Вроде как, синяк. Прошел без последствий. И вскоре цвет кожи на её маленькой ножке стал нормальным.
Я не знаю, повлияла ли на мои скорые роды психосоматика. Вообще, не представляю даже, могут ли на этот процесс такие вещи, как окружение и мысли, влиять. Только в ту ночь в нашем роддоме случился небывалый ажиотаж.
7 мая в нашем роддоме трудилось семь рожениц, включая меня, и на свет появлялись 7 девочек, включая мою.
И все эти женщины пришли в предродовую позже меня, а в родильный зал я пошла последней…
То есть, все эти 18 часов, лежа под капельницей, я видела воочию, как мучаются все эти дамы, как они кричат, как уходят в соседнюю палату, и даже как восседают на креслах, окруженные медперсоналом, тужатся, страдают.
Окошко там было между палатами, не занавешенное…
И все эти годы мне не дает покоя она мысль.
Если бы меня положили не в предродовую, а в какую-нибудь угловую палату, тихую и спокойную, шансов остановить схватки было бы больше?
Как знать…
В общем, родила я в 30 недель свое первое дитя за копанию.
Девочка выжила. Она, вообще, очень крепенька была (и есть), и даже сосать пыталась, несмотря на столь глубокую недоношенность.
Для тех, кто не в теме, сосательный рефлекс у недоношенных деток развит не у всех, и их кормят через трубки в носу.
Домой нас отпустили только через два месяца.
Соня росла и развивалась очень быстро и очень хорошо. На ГВ быстро набрала недостаток веса. В год заговорила. В полтора читала наизусть поэмы. К трем изучила алфавит, а в пять уже научилась читать и знала больше сотни английских слов.
Не то чтобы прямо сама-сама. Конечно, не без моего участия. Но то, что мое участие в этом было мизером, неисчислимой погрешностью, я поняла только позже, когда у меня родился сын.
И вот, где-то после пяти лет восхищения и радости, нам впервые аукнулись все радости преждевременного рождения.
Глава 2. Уничтоженное детство
Возможно, это началось чуть раньше Анапы. Возможно, Анапа лишь стала толчком для запуска сбоя.
Не знаю…
Я видела, что Соня стала немного странная, стала вести себя так, как будто ей не пять лет, а два или три.
Она все так же читала, считала и скандировала наизусть сложные стихи, но ее социальные навыки (или моральные, я не знаю, как это правильно назвать) внезапно дали откат.
Ну, среди прочих странностей, сейчас я могу вспомнить, как мой ребенок рисовал на обоях, просто тотально, вытирал попу занавеской, грыз ногти на ногах и обгрызал кожу на пятках и пальцах.
Я все списывала на детскую дурость… И какой-то протест, что ли… Кричала на нее, чтобы она прекратила. Но стоило мне отвернуться, как она возвращалась к своему занятию снова.
Обгрызание пятки сохли и трескались, и вокруг ногтей на руках образовались корочки…
Возможно, я была не права… Возможно, если бы я забила тревогу раньше, мы бы не поехали в Анапу, и моя дочь бы не заболела… Или она все равно бы заболела, потому что мы все равно пошли бы к врачу, и она выписала бы нам гормональные мази и кремы, которые вызвали у нас обострение и т.д., и т. д.
Или нет…
Я не знаю!
В тот год (это был август 2008-ого) я купила билеты на поезд и мы махнули втроем на море и здорово провели там время.
Но к концу отдыха, прямо перед самым отъездом у ребенка поднялась температура. И мы не смогли найти в станице, где отдыхали, ни один работающий медпункт или аптеку. Только в Анапе уже купили ЧтоНибудьОтЖара и сели в поезд на Москву.
36 часов на поезде, плюс 3 часа на электричке с больным ребенком показались мне адом. Она стонала, капризничала, не хотела слезать с моих рук ни на мгновение. И я заметила первые высыпания уже в поезде. Заметила и начала паниковать, решив, что это ветрянка.
Мы вызвали на дом врача еще в электричке, когда к городу подъезжали, можно сказать, что врач встречала нас с поезда.
У нас хорошая была педиатр, прямо родная такая и очень опытная. Она сразу сказала – не ветрянка, надо идти к кожнику.
И мы пошли.
Нас встретила прекрасная молоденькая девочка, которая только что окончила ординатуру и точно знала, как лечить стригучку и педикулез. Но вот определить наше заболевание она не смогла, но назначение все же сделала.
Одна гормональная мазь на лицо, другая на ладони и ступни…
Спустя десять дней небольшие очаги сыпи на фоне гормональной терапии превратились в 30% покрытие всей кожи и волосистой части головы…
Сменили препараты.
Стало хуже.
Девочка-врач забила панику, поняв, что не справляется. Отправила нас долечиваться в Тверь. А там другие врачи. Опытные, бывалые. Ставят моему пятилетнему ребенку распространенный псориаз и выписывают… солидол…
Мы купались в этом машинном жиру. Вся постель, вся одежда, вся квартира и даже подъезд воняли гаражом, но толку не было.
Надо сказать, что этот солидол был не обыкновенным, а безумно дорогим, потому что продавался в аптеке. Мы тратили две зарплаты на эту мазь, но она не работала.
Мы попробовали все! Платные клиники, бабки-знахарки, молебны за здравие, даже чертову гомеопатию. Все было мимо. Все было не то…
Поражение кожи все распространялось. Захватило все лицо и голову под волосами. Все это ужасно чесалось, трескалось, шелушилось и болело.
Чтобы хоть как-то промазывать голову, мне пришлось обрить ее на лысо, за что мне вскоре прилетело от психолога.
Мы тогда лежали в Твери в стационаре и нас отправили на прием психолога по поводу гиперактивности.
Когда у тебя зудит все тело, наверное, трудно быть спокойным. Соня стала неуправляема и неконтролируема. Она говорила без остановки, перебивая врачей даже, и хватала с их столов все, до чего могла дотянуться.
Вот они нас и оправили на консультацию к психологу.
Мы зашли в кабинет, и мой неуправляемый ребенок спокойно сел на стульчик, сложив на коленки ручки, и не произнес ни слова. Ангелочек, ни дать ни взять.
– Вы зачем пришли? – спросила меня врач.
– Гиперактивность у нас, – ответила я.
Она на меня так посмотрела, вот честное слово, как на дуру… И гипер нам не поставила. Зато отчитала меня за то, что обрила девочку. У нее же теперь будут комплексы, а виновата буду я…
Ну, да…
Это же самое страшное, когда у тебя нет волос. Страшнее чем ярко-красное, почти алое лицо, покрытое белыми струпьями, которые валятся с тебя, как снег…
Два года мы не могли подобрать подходящее лечение, пока однажды не вернулись в родной город к родной нашей девочке-врачу. И она, посмотрев на нас с сожалением, предложила нам наведаться к ее преподавателю в Москву.
Это был первый переломный момент.
Глава 3. Маленькая большая победа
Профессор Суворова звали ту женщину, и на вид ей было лет сто…
Когда наша лечащая врач, спустя два года лечения-мучения, вдруг вспомнила, что нам может помочь ее преподаватель, мы ухватились за ее воспоминание зубами.
Вариантов больше не было.
Взяли паспорта, взяли Соньку под мышку и поехали искать некий медицинский центр на некой станции метро в столице нашей великой родины.
Нашли.
Вышла бабушка божий-одуванчик.
Мы к ней!
Она от нас.
– Я не принимаю пациентов! – почти кричала она, убегая от меня по коридору.
– Пожалуйста! – сквозь слезы молила я, – Просто взгляните! Прошу…
Сжалилась. Приняла.
