скачать книгу бесплатно
– Я понятия не имею, что значит это слово! Но ты немедленно удалишь фотографию с телефона или я пожалуюсь на тебя отцу! – чеканит бабушка.
Даня понуро подчиняется, а я победоносно улыбаюсь, поставив руки в боки. Он хоть у отца и в любимчиках, но тоже побаивается его. Это не может не радовать!
– И давайте, по тише, – говорит бабушка, – Маме нехорошо!
– Маме? – спохватываюсь я, – А, что с ней?
– Приболела, – говорит она, вздыхая, – Еще бы, столько работать… Пусть немного отдохнёт.
Я расстраиваюсь немного из-за мамы. Так странно. Вчера она была такая счастливая и полная сил. Я бы даже сказала, через чур… А сегодня не встает с кровати. Решаю, что будет не лишним, если я загляну к ней и узнаю, как у нее дела.
– Ма-а-ам, – негромко зову я, заглядывая в комнату.
– Ммм, – слышу в ответ.
– С тобой все хорошо?
– Угу, – невнятно отвечает она, – Устала просто…
– Может тебе покушать принести?
– Не нужно, – говорит она, и голос ее кажется мне каким-то совсем понурым, грустным.
С ней точно что-то не так! Как жаль, что она не хочет мне рассказать, что ее тревожит… Быть может, я бы смогла ей помочь. Я бы очень хотела помочь ей…
Но я ничего не могу сделать. Кроме того, меня сейчас занимают совсем другие вещи. Взрослые сами разберутся со своими проблемами, а мне нужно разбираться со своими.
Я возвращаюсь к себе в комнату и продолжаю воевать с кистями и красками, капля за каплей превращаясь снова из гадкого утенка в прекрасного лебедя.
***
Понедельник. Боже, мой! Как быстро летит время! Чтобы сделать себе макияж и прическу, мне пришлось встать на два часа раньше обычного. Внутри меня все клокочет, по телу пробегает мелкая дрожь в предвкушении неизвестности. Мне нехорошо… Это точно…
Косметика ложится на лицо слоями. И чем больше этих слоев, тем спокойнее я становлюсь. Мейкап, словно маска. отгораживает меня настоящую от этого мира, и мне становится немного легче дышать. Я одеваюсь, выпрямляю утюжком непослушные пряди и смотрю на себя в зеркало. Да! Я определенно нравлюсь себе! Я готова!
Иду по школьному двору и ловлю на себе удивленные взгляды учеников, удивленные, но не осуждающие, скорее восторженные. Даже шепот за моей спиной на этот раз совсем не злой. Не знаю, что они там говорят, но уверена, что что-то хорошее. Хочу так думать!
Замираю на мгновение перед дверью класса. Сглатываю ком, успокаиваю трясущиеся руки и распахиваю дверь.
Здесь все, как всегда… Шум, гам и несмолкаемый гогот.
– Вам кого? – спрашивает меня Сашка Иванов, сидящий у двери.
Смотрю на него мгновение и, не ответив, делаю первый шаг. Потом второй, третий… стараюсь держаться уверенно. Стараюсь ни на кого не смотреть. Иду к своей парте, кидаю на соседний стул свой рюкзак, сажусь и, наконец, поднимаю глаза на класс.
В помещении царит полнейшая тишина. Такого не бывает даже на уроках! Все взгляды прикованы ко мне, глаза расширены, рты открыты.
– Это Чуча что ли? – слышу я знакомый голос крысы, и перевожу на нее взгляд.
Аленка припадает к ее уху и что-то долго шепчет. Все это время Ирка сверлит меня взглядом, а потом кивает и злобно улыбается. Я смотрю ей прямо в глаза, не отвожу взгляд, стараюсь не отводить, хоть это и дается мне с трудом. Но, чтобы жить с волками, нужно быть волком… И даже если ты заяц, и даже если ты все та же Чуча внутри, ты не должна им этого показывать!
Звонок на урок прерывает нашу безмолвную перепалку. И я, наконец, могу расслабиться и отдохнуть морально от этого кошмара целых сорок минут.
Едва звенит звонок с урока, одноклассники приходят в движение, и я прямо чувствую, как сжимается вокруг меня кольцо ненависти и злобы. Я вижу, как крыса, окружив себя своими адептами, направляется в мою сторону. Я втягиваю голову в плечи и готова уже спрятаться под парту, но между нами вырастает Семён.
– Чу…, – говорит он и запинается, как будто пытается вспомнить мое настоящее имя, – Настя? – то ли спрашивает, то ли утверждает он.
– Чего тебе? – небрежно кидаю ему я.
– Да, ничего, – мнется он, неловко улыбаясь, – Я просто… поздороваться подошел.
– А? – хихикаю я, – Ну, привет.
– Как…? Что…? Ты это… прости меня, – говорит он потирая свою шею, – Я… это… погорячился чутка…
– Забыли, – говорю я и отворачиваюсь, делаю вид, что мне что-то нужно в моей сумке.
А внутри у меня все ликует! Это фурор! По крайней мере одну победу я точно смогу записать на свой счет!
Еще одни урок. Ирка не может сидеть спокойно, вертится, постоянно оглядывается, кидает на меня злобные взгляды. Немного боюсь, что она что-нибудь мне сделает. Постараюсь держаться в толпе и не оставаться одна. Надеюсь это поможет! А если нет?
Я ни при каких обстоятельствах сегодня не вышла бы из класса, если бы так не хотела в туалет! Вот, приспичит же, и никуда не денешься! Я еле дождалась момента, когда крыса покинет помещение, и почти бегом побежала в уборную.
Но едва я закончила свои дела и вышла из кабинки, меня обдало холодным потом. Они ждали меня! Три пары злющих крысиных глаз врезались в беззащитную меня, как острые лезвия.
– Посмотрите, – запела Ирка, – Наше Чучело размалевалось. И не узнать!
Хохот.
– Думаешь, мы под штукатуркой рожи твоей страшной не разглядим? – она хватает меня за волосы и опускает головой в раковину, включает воду и изо всех сил начинает тереть, смывая защитную маску с моего лица, размазывая, растирая ее большими красочными разводами.
– Пусти! – кричу я, пытаясь схватить ее хоть за что-нибудь, маша хаотично руками над головой.
Но я ничего не вижу, мне обидно и больно, а она крепко держит меня за волосы.
– Ты должна уяснить себе, Чучело, – шипит она, наклонившись с самому моему уху, – Где твое место! Еще раз увижу тебя с Семёном! Хоть один гребаный разок взглянешь на него или подумаешь о нем – тебе не жить!!!
– Что тут происходит? – разносится эхом по туалету голос завуча.
Боже! Я впервые в жизни рада ее видеть!
Глава 4. Честь семьи
Это впервые, когда крыса позволила себе распустить руки. Еще ни разу она не опускалась до этого, предпочитая бить словами, уничтожать меня морально. Но сегодня она перешла все мыслимые границы! Переступила свою собственную черту! И тут же вляпалась в неприятности!
Слезы обиды еще не обсохли на моих глазах, но радость от торжества справедливости уже так и просится наружу. Я едва сдерживаю уголки своих губ, чтобы на расплыться в злорадной улыбке. Боюсь, что завуч неправильно поймет моей восторг.
– Что здесь происходит? – повторяет она, чеканя слова, – Что вы тут устроили?
– Ничего, – отвечает Ирка, – Разговариваем просто…
Да, наглости ей не занимать! Хороши разговоры… Весь макияж мне испортила и выдрала клок волос! Я непроизвольно хмыкаю…
Маргарита Анатольевна смотрит испытывающее на ухмыляющуюся Ирку, на перепуганных, сбившихся в кучку девчонок за ее спиной, переводит взгляд на меня.
– Разговариваете…, – протяжно повторяет она, – И, можно ли мне узнать, о чем?
– О всяком, разном, – пожимает плечами крыса, и ее адепты подтверждающее кивают головами.
– Ну, что ж, – поджимает губы Маргарита Анатольевна, – Пойдемте! – она разворачивается и выходит из туалета.
– Куда? – спрашивает Ирка удивленно.
– К директору!
Они даже не дали мне привести себя в порядок, смыть остатки косметики с лица. Ирка схватила меня под руку, словно лучшую подружку, и потащила по коридору вслед за завучем. Я мельком увидела свое отражение в зеркале и похолодела от ужаса. Мои волосы превратились в сорочье гнездо, под глазами красовались большие черные круги от потекшей туши, а помада была размазана вокруг губ, образовывая яркий клоунский рот… И вот в таком виде, не смея сопротивляться, я вынуждена была идти через всю школу посреди перемены, а злой смех и ядовитый шепот были моими спутниками, если не считать виновницы моего фиаско, крепко держащей меня за локоть.
Перед самой дверью в кабинет директора, Ирка остановилась, наклонилась к моему уху и очень тихо, но вполне различимо, произнесла:
– Скажешь хоть слово – тебе не жить!
Уже второй раз за последние пять минут, она угрожает мне смертью! По-моему, одного человека убить дважды нельзя… Но это физически! Морально меня можно уничтожать бессчётное количество раз, каждодневно, ежесекундно, без перерыва на обед и сон. От этой мысли меня передергивает. И я решаю молчать.
– Ну-с, – вопрошает директор, оторвав свой уставший взгляд от компьютера, – Что там у вас?
Он человек старой закалки, ценитель книг и советской системы образования, но вынужден идти в ногу со временем, хотя у него получается совсем не в ногу… Он так старается вывести нашу школу на новый, цифровой уровень, что совсем не обращает внимания на то, что происходит вокруг. Он практически не выходит из своего кабинета и целыми днями смотрит в монитор, нажимая одним пальцем на кнопки клавиатуры.
– У нас драка в женском туалете! – выдает Маргарита, глядя на него поверх очков, – Девочки!
– Что у вас случилось? – спрашивает директор, устало потирая переносицу и даже не глядя на нас.
– Ничего! – твердо говорит Ирка, – У нас все в порядке! Мы просто разговаривали! Да, Чу… Насть?
Я молчу.
Взгляд директора упирается в мое размалёванное лицо под сорочьем гнездом волос, его глаза удивленно расширяются, и правая бровь подлетает вверх.
– Разговаривали…, – повторяет он, потирая подбородок, – И о чем же?
– Это наши девчачьи дела, – говорит Ирка, – Да, Насть? – она пихает меня локтем в бок.
Я снова молчу.
– Ты решила, что мы тут дураки что ли все? – вспыхивает директор, переведя свой взгляд на крысу, – Или первый год работаем и не знаем, как вы там «просто разговаривали»?
Теперь молчит она, громко сглатывая. Георгий Палыч злиться редко, но когда это случается, он становится очень пугающим, прямо до дрожи в поджилках.
– Чего молчишь? – кричит он ей прямо в лицо, – Порастеряла свой пыл?
– Вы не имеете права…, – щебечет она себе под нос.
– Не имею права на что? – еще чуть-чуть и у него пойдет из ноздрей пар.
– На нас орать, – говорит она почти шепотом.
– А, ты? – он подходит у ней близко и нависает сверху, сверля ее взглядом, – Ты имеешь право обижать учеников? Есть у тебя такое право? – кажется, что ее мгновение, и он схватит ее за шкирку и выкинет вон.
– Я никого не трогала! – кричит она в ответ, но голос ее звучит неуверенно, в нем слышаться первые нотки слез, – Да, Насть? – но я лишь пожимаю плечами в ответ.
Директор на грани нервного срыва, с красным от гнева лицом и раздутыми ноздрями молча смотрит на нас и скрипит зубами. Он сжимает кулаки и садить на свое директорское место.
– Завтра в школу с родителями! – выносит он свой вердикт, – Обе!
***
М-да… Вот этого еще мне хватало… Теперь придется все рассказать бабушке. А она расскажет маме и папе, да и сама вряд ли удержится от того, чтобы пару недель не повыносить мне мозг. Мама, скорее всего, отреагирует спокойно, ей некогда думать о таких глупостях, а вот, папа… Папа устроит мне настоящий прессинг со всеми вытекающими… Ну, как минимум на ближайшие пару месяцев я буду обеспечена домашней работой без права выхода на улицу…
Я бреду домой по тротуару, лениво шаркая подошвами и пиная мелкие камушки. Не спешу. Это, возможно, последний день в моей жизни, когда я вижу солнышко, чувствую на коже движение ветерка, ловлю губами первую каплю дождя. Впереди меня ждет большой нагоняй и тюрьма под названием «своя комната». И мне уже некуда спешить…
Поднимаюсь по лестнице, отпираю дверь, вхожу в квартиру:
– Я дома, – кричу я, скидывая с усталых ног обувь.
В прихожую выходит бабушка. Вид у нее какой-то печальный. Она подпирает плечом дверной косяк, поднимает очки и вытирает платком слезы.
– Что случилось, ба? – подскакиваю к ней я.
– Твоя мама, – говорит она с надрывом, – Ее в больницу забрали…
– Почему? Когда?
– Днем… Я зашла к ней узнать, не хочет ли она есть… Ты ведь знаешь. Она уже два дня ничего не ела! Вообще с кровати не вставала! Ну, я и подумала… Что стресс, стрессом, а есть то все равно надо. Вот и пошла… А она…, – бабушка разразилась неудержимым рыданием, – А она там без сознания лежит… И вообще ни на что не реагирует! И таблетки какие-то по кровати разбросаны…
– Бабуль, бабуль, не волнуйся, хорошо? – я хватаю ее под руку и уволакиваю в гостиную на диван, – Давай, тут с тобой посидим… Накапать тебе пустырника?
– Не, я уже целую бутылку выпила…, – говорит она.
– Где сейчас то мама? С ней все в порядке?
– Да, откуда ж мне знать? Я сразу в скорую позвонила, да отцу твоему… Ее в больницу увезли. Папа сразу с работы туда поехал. И Даня тоже, сразу, как узнал… А я тебя тут осталась ждать.
– А чего не позвонили то?
– Да, кто ж его знает… Как-то не до этого было… Да и уроки у тебя!
– Так, ясно! Я в больницу! Ты со мной?
– Нет, милая… Я не могу в больницу. Я лучше тут подожду хороших вестей. А ты беги, беги…, – она гладит меня по плечу, – И не забудь мне позвонить, как все узнаешь…
