скачать книгу бесплатно
– Поймите, ребята, – теперь голос Артура звучал просительно. – Нельзя же так, с бухты-барахты… Контакт – слишком серьезное дело, чтобы поручать его случайным людям.
– Случайным людям? – Дан видел, как с каждым словом Артура Патрик наливался желчью, и наконец его прорвало. – Случайным людям! Ты еще назови нас «чернорабочими космоса», как это делают некоторые, с позволенья сказать, специалисты… – слово «специалисты» прозвучало в его устах уничижительно.
– Ну-ну, – успокаивающе проговорил Дэвид. – Патрик, ты слышишь то, чего не было и не могло быть сказано. А ты, Артур, придержи, ради бога, язык!
– Но контакт не дело…
– Прекрати!
Артур махнул рукой и замолк.
– Контакта не будет. – В наступившей тишине голос Марана прозвучал неожиданно резко.
– Чего?!
– Контакта не будет, – повторил Маран сухо.
И Дан понял, что Маран выразил не только собственное, но и его, Дана, мнение, пока смутное, неоформленное, но мнение.
Артур всплеснул руками.
– Из чего ты это вывел? Из пустяка? Из ничего не значащего эпизода?
– Не только.
– Не только? Из чего же? Из фундаментальных знаний? Из теории? В таком случае, прошу прощения, профессор!
– Твой сарказм совершенно не по адресу, – заметил Патрик спокойно. – В этом деле Маран действительно профессор. Неужели ты не понимаешь, что вся ваша теория – ничто, пыль, прах в сравнении с опытом практического контакта? С тем, что известно Марану и Дану. А если взять соотношение… ну уровни всех трех цивилизаций – нашей, торенской и здешней, тогда опыт Марана поистине неоценим, ведь он единственный известный нам на сегодня человек, вступивший в контакт с представителем опережающей цивилизации.
– Не человек, а гуманоид, – пробурчал Артур, не глядя в сторону Марана.
Дана словно подбросило. Он скорее почувствовал, чем увидел боковым зрением, как вскочил с места и Патрик, и торопясь опередить того… в конце концов, у него больше прав на это!.. кинул в мертвую тишину:
– Извинись немедленно!
– Плевал я на его извинения, – процедил Патрик сквозь зубы. – Я просто набью ему морду!
Дан бросил быстрый взгляд в сторону Марана. Тот не шевельнулся, только прикрыл глаза, но лицо у него было спокойное… Можно себе представить, что за этим спокойствием! Как горсть соли на рану…
– А что я такого сказал? – пожал плечами Артур. – Я люблю точные формулировки, только и всего. Если это кого-то оскорбляет, могу и извиниться.
– Точные формулировки! – Патрик поднес кулаки к его лицу, но сдержался и опустил руки.
Дан молча отодвинул его в сторону.
– Это мое дело, – сказал он.
– Дан! – предостерегающе окликнул его Маран.
Оглянувшись, Дан увидел, что тот уже на ногах, но отмахнулся.
– Отстань!
Патрик после минутного колебания круто отвернулся, подошел к Марану, обнял его за плечи и увлек в сторону набережной. Уступил поле боя Дану, тем самым как бы признавая первоочередность его прав.
Артур несколько смутился.
– Я вовсе не хотел кого-либо унизить, – проворчал он. – Я просто…
– Просто хотел отомстить за ту фразу! Насчет контакта. – Дан старался сохранять спокойствие. – Послушай, что я тебе скажу. Заруби себе на носу, человек он или кто, он мой лучший друг. И если ты еще когда-нибудь…
– Прошу тебя, Дан, – сказал Дэвид. Он тоже поднялся с песка и подошел поближе. – Я все понимаю. Но мы на чужой планете. Осталось только передраться тут… Артур! Я прямо удивлен. Как ты мог?
– Я уже извинился, – буркнул тот.
– Дан…
– Ладно, – Дан услышал свой голос словно со стороны и поморщился, настолько фальшивым он ему показался, – будем считать инцидент исчерпанным.
В комнате стояла невыносимая духота. Или это только его, Дана, ощущение? Маран не отрывался от экрана, на котором медленно поворачивалась площадь. Центральная площадь, огромная, круглая… строго говоря, круглой она казалась глазу наблюдателя, находящегося на ее территории, Дан отлично помнил результаты аэросъемки, с воздуха площадь представала сложным многоугольником, девять граней которого прямыми линиями не являлись, составлявшие их одинаковые, достаточно стандартные здания выгибались дугой, однако кривизна этих дуг была чуть меньше той, что позволила б им сойтись в совокупности в окружность. Здания отделялись друг от друга довольно широкими улицами, их, естественно, тоже было девять. И по всему периметру ни одной двери, подъезды, видимо, выходили во дворы. Перед зданиями узкие изогнутые полоски газонов – неухоженной, местами вытоптанной оранжевой травы, затем широкое кольцо мостовой и в центре высокое здание под каплевидным куполом. Как оказалось, в здание было три входа. Три равномерно расставленные по периметру двустворчатые, наглухо закрытые двери, синие, как и стекла в окнах. А вот распределение окон на первый, да и на второй взгляд не поддавалось никакой логике, они были расположены без всякой системы на разной высоте и неравном расстоянии друг от друга, без какого-либо соблюдения этажности или симметрии. И все закрыты, за время наблюдения – а наблюдение велось с утра, уже немало часов – не дрогнула ни одна створка, не приотворилась ни одна дверь. На экране ничего не менялось, и постояв немного за спиной Марана, Дан тихо вышел.
Он ступал прямо по траве, которая отделяла коттедж от мостовой… собственно, другой дороги не было, пустовавшее строение, выбранное местом дислокации, стояло, как и все прочие в этом районе, посреди обширного газона. По газону были беспорядочно разбросаны низкорослые, развесистые деревья, увешанные зеленовато-голубыми плодами, по форме напоминавшими сливы, но резко удлиненными, с указательный палец. Пройдя газон, Дан вышел на мостовую. Здесь, как и на других маленьких улочках, никаких признаков канатки не было, очевидно, в основном, в городе использовался все же воздушный транспорт. Дан медленно зашагал по плитам, разглядывая одинаковые, простенькие, как модели детского конструктора, домики. Задумавшись, он не сразу заметил, как его догнал Патрик и молча пошел рядом.
Настроение у Дана было пониженное, не только из-за вчерашней стычки, конечно, но, в основном, все же из-за нее. Ему не хотелось заговаривать на эту тему с непривычно молчаливым Патриком, будить, так сказать, уснувшие страсти, но сам он не мог отрешиться от невеселых мыслей. Вспомнился тяжелый разговор с Вестом на синукской дороге, собственное замешательство, даже оторопь, когда все словно вывернулось наизнанку, перемешалось, превратилось в кашу из добра и зла, вроде бы так четко разложенных по полочкам… И, конечно, несчастная аналогия Наи, и мучительная обида Марана… Надо же было случиться такому именно сейчас! И правильно ли он сделал, что не набил Артуру морду? Будь это на Земле… Но здесь? Один на один с чуждым, равнодушным, если не враждебным разумом… Враждебным? Откуда взялось это слово, что его породило? Дан огляделся, словно ожидая увидеть овеществленный ответ… Пустая улица, никого… И острое чувство обнаженности. Когда-то в юности ему снился нелепый сон: он в центре огромной площади, к нему неумолимо приближается гигантская толпа, он уже видит лица, глаза, изумление… что такое?.. оглядывает себя – он совершенно гол. Сон снился десятки раз, только после консультаций психоаналитика, усмотревшего в нем проявление юношеского комплекса неполноценности, сон ушел, перестал тревожить. И вот сейчас подобное чувство – почему? Он не успел еще оформить свои смутные ощущения в четкую мысль, как Патрик озабоченно сказал:
– Маран прав. За нами действительно наблюдают. Я тоже чувствую. Все-таки я кое-чему научился на Перицене. Лах, я тебе скажу, отнюдь не был веселой прогулкой, как казалось некоторым.
Дан кивнул. Хотя он и не попал в Лах, но по Атанате и походу узнал лахинов достаточно хорошо, чтобы не представлять себе их государство зоной комфорта.
– Да и ты на Торене был не в тепличных условиях. Ты тоже должен был научиться этому.
Дан опять кивнул.
– И я чувствую. Конечно, не как Маран, но что-то мелькает.
– Я так и думал. Мы могли б… Ах, что толку! Наши гастролеры… Согласись, Дан, это просто черт знает что!
Дан кивнул в третий раз.
– Не понимаю, – сказал Патрик с отчаянием, – что за ослепление на нас нашло? Контакт, видите ли! Что за страсть, очертя голову, кидаться на выучку к более умному? Какая-то иждивенческая психология, удивительная в обществе, разрешившем – и вполне самостоятельно – большинство своих проблем.
– Говоря об обществе, успешно разрешившем свои проблемы, ты упускаешь из виду одну деталь, – усмехнулся Дан. – Ты рассматриваешь общество в целом, как вширь, так и вглубь… ну, как в пространстве, так и во времени.
– Ну и что?
– А то, что, хотя проблемы у каждого времени свои, периодически происходит их накопление, и последний пик подобного накопления был почти век назад. И соответственно, решением проблем занимались наши прадеды и прапрадеды, даже деды, в основном, только подчищали, а уж наше поколение, как и поколение наших отцов, занимается по преимуществу ремонтом уже построенного здания, да и то косметическим. Отсюда тревожные тенденции…
Патрик пожал плечами.
– Любое стабильное общество подвержено опасности стагнации, главное – вовремя уловить эти тенденции и…
– И что? Дестабилизировать его?
– Почему бы и нет? Если нестабильное общество видит выход в стабилизации, то стабильное… Конечно, сознательно ни одно стабильное общество к дестабилизации не стремится, но, возможно, подсознательно… И поскольку внутреннего толчка к этому ждать не приходится, надежда только на внешний импульс.
– Какой еще импульс? Чем дольше развивается общество, тем большей стабильности оно достигает. Обращаться к опыту опережающей цивилизации можно только в поисках дальнейшей стабилизации.
– Это еще бабушка надвое сказала. Смотря какое общество… Ладно, это все теории, давай перейдем к практике.
– Какая ж это теория, если именно поэтому нам дали в начальники контактолога, и теперь…
– Теперь надо решить, что делать.
– А что мы можем сделать? Не свергнуть же его в самом деле?
– Бунт на корабле? Нет, Дан. До подобного экстремизма я еще не дорос. Но, согласись, надо как-то привести их в чувство. Неужели тебе по вкусу вчерашняя идиотская, дилетантская прогулка? А то, что они сейчас выделывают, тебе нравится?
– Нет, но…
– Дело даже не в Дэвиде, он не дурак и вполне поддается убеждению. Но вот тот фрукт…
– Фрукт или овощ? – рассмеялся Дан.
– Смейся, смейся. Ты его еще не раскусил. Это честолюбец и карьерист, и ради славы и карьеры он пойдет на любой риск и пожертвует, чем угодно.
– Даже жизнью.
– Все может быть. И не только своей. Но речь не об этом. Как бы он не пренебрег во имя собственных интересов интересами Земли. Человечества.
– Это вряд ли. Он так гордится своей принадлежностью к человечеству, что… – Дан запнулся.
– Что оскорбил человека в тысячу раз лучше него. Не стесняйся в выражениях. Но это ведь не показатель, Дан, как раз наоборот.
– Ну и что ты предлагаешь?
Патрик почесал затылок. Тут видеофон Дана пискнул, Дан машинально вытащил его и тронул сенсор. Дэвид – это был он – поинтересовался для порядка, нет ли чего нового, и, когда Дан покачал головой, сказал:
– Посовещаемся? Тут есть предложение.
– Какое? – настороженно поинтересовался Патрик.
– Войти.
– Как? Ах войти! Ну! Просто, как все гениальное! – Патрик насмешливо улыбнулся. – И кому принадлежит сия блистательная идея? Тебе?
– Ты против?
– Против.
– И ты, Дан?
Дан кивнул, без лишних, впрочем, эмоций.
Дэвид помолчал, потом предложил:
– Обоснуйте вашу точку зрения.
– Сначала ты обоснуй…
Патрика прервал дрожащий от возбуждения голос:
– Внимание! Следите за экранами!
– Артур, стой! – заорал первым догадавшийся Дэвид. – Стой, Артур!
Но тот не ответил, видимо, был уже у двери? Да. Вот он толкнул дверь рукой… Дан и Патрик застыли, всматриваясь в экранчик. Дверь не поддалась, Артур толкнул ее еще раз, потом отступил на шаг, мелькнула его рука, в которой было что-то зажато…
– У него «ключ», – буркнул сердито Патрик.
«Ключ»? Откуда? Кто из разведчиков мог расстаться со своим «ключом»? А что, если?.. Дан хлопнул себя по карману – нет, тяжелый кубик прощупывался сквозь нетолстую ткань… Наверно, с Земли привез, там достал? Но откроет ли их «ключ» эту дверь? Наверно, откроет, ни замков, ни замочных скважин не видно, запоры, должно быть, электромагнитные, термические, еще что-то в этом роде, если так, «ключ» мигом подберет нужную волну… Так и есть, дверь дрогнула и стала открываться. Забыв обо всем остальном, Дан поспешно переключил прибор на сигнал с камеры Артура и впился глазами в экран.
Темнота. Какой-то проблеск. Костер?! Нет, скорее, нечто вроде вечного огня. Величина экрана сама по себе не позволяла различить детали, а тут еще и темнота… Невозможно даже прикинуть размеры помещения, разве что судить по огню, по примерному расстоянию до него… Учитывая форму здания, расположение дверей, можно предположить, что весь нижний этаж представляет собой большой зал, в центре которого пылает этот странный огонь… Огонь горел не на уровне пола, а висел в воздухе, над головами, выглядел он довольно необычно – множество извивающихся мерцающих струй, похоже на клубок змей, беспрестанная игра, к тому же он длинный, возносится вверх, вверх, должно быть, нижний этаж непомерно высок…
Все эти прикидки длились лишь миг – тот самый, в течение которого Артур переступил порог и остановился. Потом внезапный визг, крики, Артур наконец сообразил переключиться на инфракрасное видение, и темнота в зале распалась на… Люди, множество людей! Замелькали качающиеся тени, темные фигуры кинулись в разные стороны, сталкиваясь друг с другом. Паника, хаос!.. Впрочем, нет. Движение, выглядевшее хаотичным, на деле оказалось осмысленным, просто смысл его трудно было уловить сразу, но прошла минута, вторая, и зал опустел. Не имевший опыта или просто растерявшийся Артур не сумел проследить за этим движением, в объектив попала только середина зала с неясным силуэтом колонны, над которой парил «вечный огонь». И лишь, когда он повернулся в одну сторону, в другую, мелькнула висячая лестница. И все. Ни души.
«Вообрази себе, Дан, довольно долго я думал, что проходящие века делают людей лучше»… Дан беспокойно заерзал. «Я думал»… Вот и я думал. А почему, собственно? Откуда я это взял? И думал ли я?.. Да, думал. То, что сегодняшние люди не смелее, не сильнее – не физически, а духом, это я понял давно, но продолжал верить, что они порядочнее, честнее, добрее, чем пару веков назад. Почему? Разве я знаю, какими были люди два века назад? Четыре? Шесть? Откуда мне это знать, по книгам? Но разве в книгах люди прошлых веков предстают лжецами или подонками? Вовсе нет. Есть и честнейшие, и порядочнейшие… Правда, если верить, что старая литература имела склонность к героизации, как утверждают критики, то… Но ведь отец… Дан вспомнил отца, его манеру говорить восклицаниями, пристрастие к рубящим жестам. Отец был в корне не согласен со многими литературоведами, к большинству своих коллег он относился с жестоким презрением, обзывал их конъюнктурщиками. Была ли в этом доля истины? Мать резкость отца относила на счет его неудовлетворенности своим положением, неутоленного честолюбия, будучи ребенком, Дан верил, что мать права всегда и во всем… наверно, это свойственно всем детям? Становясь взрослым, он все чаще замечал ее ошибки и постепенно понял, что права она оказывалась довольно редко. Не отсюда ли брало корни его недоверие к женской логике? Во всяком случае, по отношению к отцу она была несправедлива, из-за нее Дан во многом недооценивал отцовские знания и способности, в его любви к отцу присутствовало больше жалости к неудачнику, каковым его мнила мать, нежели уважения к ученому, несомненно талантливому… Хотя и недостаточно признанному. А почему? Не потому ли, что отец, обладая редкой независимостью суждений, ничего не делал на потребу обществу? Нельзя сказать, что он не ценил это воспитавшее его общество, не замечал его преимуществ, нет, но в самом тоне, каким он уничижительно цедил сквозь зубы любимое словечко «конъюнктура», звучало нечто… Впрочем, Дан слишком плохо знал отца, и судить о мыслях того ему было трудно… да он и не пытался!.. Конъюнктура… Почему современное общество усердно внушало себе, что достигло совершенства? Не потому ли, что от совершенства оно еще достаточно далеко? И самое несовершенное в этом обществе – люди. Мы достигли немалого в науке и технике, в экологии, особенно хороши наши законы, в принципе, законодательство наше уже приближается к совершенному, многого мы добились в вопросах общественного устройства, гуманистического воспитания… Кое-что делаем в искусстве… увы! Если поступательное развитие науки пока не прекращается, то с искусством у нас хуже, движение идет медленно, с рывками и остановками, даже с упадками… Но говоря о людях, надо, наверно, прежде всего говорить о морали? А что у нас с моралью?.. Дан перевернулся на бок. Не спалось. Из смежной комнаты… в этом коттедже, относительно большом, было три спальни, две из них почему-то сообщались между собой… из смежной комнаты доносился храп Артура, Дэвид же спал тихим и глубоким сном. А в маленькой спаленке чуть поотдаль то и дело вздыхал во сне и ворочался Патрик, из-за духоты оставлявший дверь открытой. Даже во сне они были разными. Вот, пожалуй, и ответ, люди, как были разными, так и остались. В том числе, и в степени их приверженности нормам морали. Но сама мораль? По сути, моральные ориентиры человечества не менялись уже десятки веков… Дан сел, потом снова лег. В доме было неважно с вентиляцией, наверно, когда эти коттеджи строили, рассчитывали на кондиционирование, но кондиционеры давно вышли из строя. Он позавидовал Марану, вызвавшемуся быть часовым в первую половину ночи – настороженный Дэвид полагал, что необходимо наблюдение человека, технике он почему-то перестал доверять. Решил, что ее можно обмануть с помощью другой техники?.. Все возможно, кажется, они зашли в тупик… в тупик, а он, Дан, валяется на неудобном, но матраце и рассуждает о морали, нашел время… Впрочем, он интуитивно чувствовал, что от морали совсем не так далеко до их проблем. А одинакова ли мораль в разных обществах? Разных цивилизациях? На разных ступенях развития одного и того же общества или цивилизации? Он наконец собразил, что задыхаться незачем, встал, открыл дверь и вышел на крыльцо. Поискал взглядом Марана… Вот с Мараном у них одна мораль. Практически одна, исключая мелкие детали. Одна, несмотря на парсеки и века. А что это значит? Разве не то, что мораль на Земле и Торене одинакова? Да даже на Перицене моральные критерии во многом сходны с земными, во всяком случае, понятны землянину, ведь если те же лахины относятся к войне и убийству иначе, чем земляне, они все-таки считают доблестью убийство врага в честном бою, а не из-за угла. Вот если б их мораль поощряла убийство из-за угла… Постой-постой, друг Даниель! Все не так просто. Мораль Марана? Да, конечно. А как быть с моралью Изия? Моралью Лиги? А может ли существовать мораль с обратным знаком? Или это просто патология? В данном случае, видимо, патология, ибо в том же обществе и на той же планете существует и нормальная мораль, но вообще… Наверно, возможно и целое общество, придерживающееся моральных критериев с обратным знаком – по отношению к земной, естественно. В таком случае возможность контакта, иными словами, взаимопонимания, должна ставиться в зависимость не от уровня развития науки, техники, информатики, даже не от общественного устройства, а от совместимости моральных ориентиров. Значит, надо понять, какова здесь, на Палевой, мораль. Если судить по прошлому… Конечно, что-то могло измениться, хотя моральные критерии вещь устойчивая… Но предположим, что не изменилось или изменилось не очень ощутимо. Итак? Пацифисты. Это как будто факт. На Торене они проповедовали нечто вроде любви к ближнему. А на Перицене? В Атанате? Немилосердное давление с целью привить свои нормы, вытеснив чужие… простите, свои или чужие, это как посмотреть, с позиции палевиан или атанатцев… А ведь Атаната была позже. Правда, еще не доказано, что была… Или доказано? Трехпалая рука налицо, этого, наверно, достаточно? Что ж получается? Фу, голова пухнет от этих мыслей…
Дан наконец обнаружил Марана, прохаживавшегося под деревьями, помотал головой, чтобы «вытряхнуть» мысли, от которых она пухла, и пошел к нему.
– Ну хорошо, – утомленно сказал Патрик. – Но с одним условием. Пойдут разведчики. Двое из нас троих.
– Согласен, – Дэвид твердо остановил взвившегося было Артура. – Кто пойдет, решайте сами.
– Кто? – Дан вспомнил прощальную беседу с шефом. – Мы с Мараном, – сказал он торопливо.
– А может, мы с Мараном?
Дан улыбнулся. В главном они с Патриком сошлись.
– Пусть Маран сам выберет, с кем идти, – предложил он не без некоторой доли лукавства. Но против его ожиданий Маран медлил с ответом, и только вмешательство Дэвида…
– Если уж вы сошлись на кандидатуре Марана, – сказал он, задумчиво оглядев всех троих, – пусть тогда он идет со своим привычным партнером. С Даном то есть.
Переглянувшись, Дан и Патрик согласились с этим решением, Маран же не промолвил ни слова. Только позднее, когда они уже шли вдвоем по двору ко входу в подвал, куда нырнула убегавшая от них в день прилета пугливая незнакомка, на брошенное Даном обиженное «Если ты предпочел бы идти с Патриком, так и сказал бы», он неожиданно ответил:
– Я предпочел бы вообще не идти.
– Как это? – растерялся Дан.
